***
Для засушливой планеты, где веками царил суровый ветер — дождь был благодатью. На высушенной почве почти ничего не посадить, лишь сквозь эти щели торчали тонкие веточки деревца, из которых разве что костер можно разжечь. Но клан авгинов стойко выдерживал эту засуху и продолжал существовать, кочуя по просторам этих земель. Помимо их упертого желания жить, эта раса обладала врожденной обаятельностью, что сводила с ума людей. Им ничего не стоило обвести вокруг пальца кого-то, лишь бы добыть расписных тканей или лазурного камня. Жаль только, столь прекрасный народ погибал огромными колониями… То ли от рук других людей, то ли от жестокого климата планеты. Именно поэтому они были очень семейными людьми, стоящими друг за другом, ради выживания. И как бы их жизнь не складывалась, все бы хотели немного счастья для себя и других, каждый имел достаточное количество сил для того, чтобы бороться за свою жизнь. Мед… Столь тягучие и сладкие, полностью оправдывая свое название. Настолько хитроумны и умны, что не каждому удастся понять, в какой момент был облапошен, появись авгин рядом. И Авантюрин отлично помнит лицо сестры, перед тем как убежать. Он помнит свои надрывистые крики, когда его заперли в очередей о клетке и дали собственный номер. Горящую боль, после прижигания его клейма. Оно всегда будет напоминать ему о том, что где бы тот не был и чтобы он не надевал… Всегда будет чьим-то рабом. Ни эти павлиньи меха или острый язык — не смогут повлиять но то, что он никогда не был свободен. Какаваша. Сколько же значений имеет это имя, сколько воспоминаний и чувств. Этот маленький и наивный ребенок всегда плакал где-то в глубине души, дрожал и бился в конвульсиях от страха, боли. Сколько бы удачных ставок тот не совершал, контролировать дрожь в руке — Авантюрин был не в силах. Но как бы менеджер не страшился, он всегда стойко контролировал эмоции и рассчитывал свои действия. Может то правда была удачей, а может дело в его недосягаемой притягательности и хитроумию. Но он никогда не забудет это чувство голода, а после и вкус засохшего хлеба. Или распаленный металл на шее и натертые запястья от стальных цепей. Именно эти воспоминания и дают ему силы бороться, идти за своей целью. Корпорация не была его спасением и какую бы «милость» ему не оказала Яшма… Эти часы и драгоценные камни на его одежде ничем не отличались от ржавого металла, сковывавшие ноги и руки. Ему неизвестно, что стало с его планетой. И как бы не старался разузнать о ней хоть чуточку больше… Натыкался на гулкую пропасть. Пусть здесь он выпустит свой последний вздох и его накажут силы Гармонии… Он разузнает об участи его родной земли и людях, что на них проживали. Последний авгин — хуже любого клейма на теле. Сколько бы он не улыбался, а на душе трещала боль и тоска. Сигония была жестока… Но именно на этой планете он появился, на ней он осознал значение «семьи». Сколько бы мужчина не разглядывал высокие башни храма и их колокола, не вдыхал запах жженых трав, а его сильнее воротило от этого места. Если в первые минуты он сразу ощутил гнетущее настроение этого места, то тут уже смердело унынием. И даже эти божественные лики, украшающие храм, не внушали и толики покоя или счастья. Однако ему предстоит большая работа — аудиенция с главой Дуба. И хотя тот самолично наложил на него кандалы и пригласил на этот праздник, показываться перед ним тот не спешит. Хотя менеджер может посетить утренние молитвы или исповедаться в определенные часы, но вряд ли тот во время службы будет настроен на переговоры. — Не стоит сразу думать о цели, надо сначала найти кратчайший путь к ней. — размышлял блондин, а вскоре хитро улыбнулся, вспоминая лицо того пастора. Крутиться вокруг храма не было хорошей идеей, как и простое наблюдение. Ничего не оставалось, как посетить сам город и оценить обстановку. Он давно изучал всю информацию, что имелась у корпорации, но точные план воссоздался только после прибытия. И пока он медленно прогуливался по улочкам оживленной площади, изредка поглядывал на звездное небо и слушал радостные возгласы детей, сам делал некоторый отчет о здешних людях. Несомненно — этот праздник был грандиозным среди всех известных планет. Хаос начинается с самой маленькой и хрупкой части механизма… С его ядра. Пенаконию опоясывает радостные возгласы и надежды людей, вот что делает её страной грез. Он начинал с малого: обходил игровые зоны, выискивал монетки и обыгрывал каждый автомат, находя принцип его действия. А вскоре в течении некоторого времени нехитрыми способами выводил их из строя, лишая некоторых насладиться процессом игр. Такая трепетная работа, а главное незаметная, требовала еще пары дней и точной сноровки. Сегодня три, а завтра уже пять. Один день он мог обойти максимум два киоска и выловить одну популярную позицию десерта, а после скупить её всю, чтобы вновь кому-то не досталась порция мороженого или коктейля. Но делал он все предельно осторожно. Ведь один не верный шаг — подозрения лягут в первую очередь на него, как выходца из Межзвездной корпорации. Именно с таких маленьких шалостей и начинался хаос. Идя от игровой зоны и до баров с обычном казино, где Авантюрин аккуратно обыгрывал каждого, забирая чью-то прибыл и вводя в уныние. Таким образом он приведет это место в сумбур волнений и печали, что и станет отличной почвой для следующего этапа… И когда план начнет осуществляться, он сможет попасть на личную беседу с главой…***
Вновь разглядывая алтарь, Рацио не знал что чувствовать. В какой-то степени внутри проявлялась толика веры во что-то, мысленно он и вправду вознес короткую молитву, словно его бы кто-то услышал… Однако он старался не убеждать себя в веру иного божества, хотя прекрасно знал о том, насколько ему все равно в кого верить. Иногда ловил себя на мысли, как запах коптящих свежей и жженой травы выводил их строя. Он мог не переносить некоторые формальные ритуалы, а к некоторым относился со всей серьезностью и трепетом. Для доктора каждый раз появлялись новые и интересные вещи: одиноко прогуливаясь по храму, тот мог ненароком сквозь тишину услышать чей-то шепот. Все стены здесь были пропитаны Гармонией, что сглаживало нервное состояние мужчины. Переборов как-то упертое нежелание что-то делать, Рацио достал молитвенник и принялся обмаливать. Может тот когда-нибудь поймет, что вера растет с опытом и возрастом, поэтому сейчас она напоминает слегка колышущиеся камыши у водной глади, вместо высоких волн и ударов скал. — Вы как всегда педантичны. — позади доктор услышал нежный голосок Зарянки, что приближалась прямо к нему. — Даже в одиночестве не пропускаете ни одной молитвы. Хотя изначально вы мне показались немного… Менее преклонным к Трехликой Богине. — Это не имеет значение… Хоть и трепетно отношусь к каждой душе, это стандартная практика для очищения. — вновь взглянул на семисвечник. — Все мы грешим, боимся чего-то и желаем. Девушка лишь улыбнулась, забирая новую свечу из подноса, а вскоре подошла к доктору ближе. Вскоре в её руке уже горела тоненькая свечка, пока губы шептали молитвы и пожелания. Огонь в её руках словно порхал в стороны, не коптился, гармонично сливался с ней. Словно он дышал в такт её вздохов. После этих манипуляций, оба принялись расхаживать по храму, беседуя на разные темы. — Старший брат всегда сильно переживал за Фестиваль. — горестно вздохнула. — В этот раз его методы стали чуточку… Завышены от нормы. — Но не с проста же эти слухи ходят. — вдруг остановился пастор, разглядывая витраж. Собеседница так же замерла, когда её лицо уже стало более понурым. До начала подготовки к Празднеству, по Пенаконии стали бродить слухи о смерти. Никто даже и подумать не мог о том, чтобы погибнуть в этом чудесном мире грез. Однако краски сгущались все сильней и сильней, хоть и без каких-либо доказательств… Правда все считали так, когда истинные обстоятельства тщательно скрывались. Ведь было найдены две жертвы, убитых на этих землях. — Думаете скоро этот переполох выйдет за рамки? — Зарянка сжала пальцы, опуская взгляд. — Мне прекрасно известны подробности случившегося, и это дает мне право выдать вердикт… Что сильные опасения могут быть применимы к данной ситуации. — мужчина вздохнул. — Воскресенье не просто так принял мой запрос на службу, конечно тот хотел, чтобы я направлял его в нужную сторону и помогал. Вклад Рацио в науку и общество конечно было известным фактом, и сам глава Дуба был восхищен его умом и проницательностью. Было бы глупо отказаться от потенциальной помощи со стороны «гения». Что до Рацио, он получал здесь все необходимое, поэтому запросто мог дать несколько советов или консультаций. Но для раскрытия причин этих смертей одних слухов недостаточно, поэтому Воскресенье доверил тому всю информацию о происшествиях. Сам доктор выполняет ответственную задачу: наблюдает со стороны и собирает каждый диалог и новость. Воскресенье просил его разобраться с ситуацией и дать свои предположения, но без весомых фактов этому не быть. Может показаться что он всего лишь пастор, вечно сидящий в библиотеке, но он все прекрасно видит и слышит. И хотя какой же ему прок с этого? Возможно он тоже интересуется всей ситуацией на этой планете, потому любезно помогает, а может таит собственные умыслы, которые могут кому-то принести вред. — В любом случает, будем возносить молитвы милостивой Шипе. — девушка подняла голову вверх, втягивая воздух и выпуская нежную улыбку. — Пусть этот Фестиваль Гармонии пройдет успешно. Рацио лишь кивнул ей, когда та покинула зал, оставляя его наедине с собой. Вновь глаза мужчины направились в сторону пьедестала, ощущая эту смертельную атмосферу тут. Рука нервно начала перебирать бусины на четках, а губы бездумно шептать молитву. Не бойся смерти, бойся потерять себя при жизни… Помимо этих слухов, сама атмосфера в городе стала неладной. Люди более нервные, радость перестала им сопутствовать. Кто-то даже норовил покинуть Пенаконию. Прихожан в храм стало больше, все поголовно жаловались на плохое предчувствие и тоску внутри. Как если бы их радость вытянули вместе с улыбками. Закон — это часть порядка, нарушая одно, оба становятся недействительными. Позади вновь послышались шаги. Легкие, но ощущалась опора и уверенность. Доктор не двинулся, когда они остановились позади него. А тяжесть воздуха вновь давила на гланды, пока руки активнее перебирали бусины. Рука в белой перчатке ласково легла на плечо пастора, заставляя обернуться и сразу же попасться в ловушку янтарных глаз. Его улыбка сама по себе нагоняла смуту с тоской. Сиротливо опустив глаза, Рацио поприветствовал его, наконец успокаиваясь. Быть может переволновался из-за этой ситуации. — На тебе лица нет, Веритас. — мягкий голос успокоился, но нервозность окружила под кожей. — Нежели приходящие так тебя измотали? Или служба идет затруднительно? — Нет. Просто замучили мысли об одном. — Это какие же? — сжал его плечо сильнее, пока доктор вздыхал. — Меня самого волнует эта ситуация, но это не отражается на моей работе и настроении. Прошу тебя обуздать эмоции и внутренние переживания. Ты ведь направляешь людей, через тебя они могут достучаться до нашего божества. Рацио кивнул, ведь был согласен с этим. Может он не свыкся еще с грезами или устал. Но явно ему бы стоило меньше напрягаться и думать об этом, направляя внимание на работу и чтение новых книг. Воскресенье довольно кивнул, отправляя доктора к себе, принимая на себя остальные обязательства. Возможно и вправду стоило немного отдохнуть и отвлечь мысли от службы. Живописные витражи раньше привлекали внимание, но сейчас он словно не видел эти переливы цветов, прохладу стен храма и сиротливую атмосферу. Он просто шел к себе, погружаясь в свои думы, забывая напрочь о работе. Однако вновь перед глазами просочился знакомый силуэт. Блондин стоял напротив двери, явно задумываясь о чем-то. Веритас планировал пройти мимо, но этот задумчивый взгляд и сосредоточенность повергли в жуткий интерес, ведь с таким трепетом разглядывать дверь можно было, только если за ней было что-то важное. Долго ждать не пришлось, мужчина тут же обратил свой взор на служителя церкви. Возникло сухое молчание, лишь два взгляда переплелись воедино, и никто не желал отступать первым. Гильдия эрудитов, в которой доктор состоял, подчинялась Межгалактической корпорации, поэтому тот был знаком с такой личностью, как Авантюрин. И хотя лично оба не знали друг друга, но каждый был наслышан о подвигах другого. Менеджер всегда выделялся среди всей массы, в особенности своей рискованной натуре и монументальным ставкам. А вот о Веритасе ходило много слухов, не самых хороших… Печален был тот факт, что несмотря на его одаренность, Нус пропустил свой взор и не принял в Общество гениев. На этом и все известные факты о Рацио заканчивались. Теперь увидеть его тут, облаченного в служебные одеяния, яростно молящего другому божеству… Вопиюще непристойно. Мало кто погладил бы доктора за это по голове. Однако Авантюрина это никак не пугало и не отталкивало, он лишь видел в нем новый инструмент. Удачный человек, что в будущем ему пригодится. — Неужели тоже скажите, что за этими роскошными камнями и одеждами, мне не скрыть собственной грешности? — его тон насмехался, глаза сверкали, но это не более чем образ и выученный текст. — Зачем скрывать? Каждый человек грешил в своей жизни. — доктор подошел ближе, также всматриваясь в дверь. — Не обязательно пытаться разглядеть что-то, что может быть «спрятано» за неочевидными вещами… Иногда стоит упростить собственный ход мыслей. Его взгляд направился наверх, где ровно над этой дверью, висела другая, четко отражающая её. Одной из главных особенностей храма являлась головокружительная концепция грез, использованная в этих коридорах. Словно настоящий мир слился с детскими фантазиями, словно эти пузыри, гигантских размеров, не были ничем не хуже обычных подсвечников. Было сложно не просто потеряться тут, а забыться о том, где находишься. И храм отражал саму суть грез Пенаконии. Менеджер присвистнул, прикидывая безнадежность собственной ситуации. Найти кабинет Воскресенья тот не может самостоятельно и эти бесчисленные двери, загадки на каждом углу… Попросту не подпустят его и близко к самому сокровенному для главы Дуба. Зато его билет, на ближайший поезд до кабинета сейчас стоял в паре метров, раздраженно разглядывающий парня. Сколько бы оба не встречались, а от Веритаса разило предвзятостью. Мог ли он не переносить Сигонийцев или просто искал подушку отмщения для выпуска пара? — Ваше святость, быть может… Мне, отпрыску авгинов, двери закрыты в обитель поклонения Шипе? — укоризненно выгнул бровь, словно ставя на место доктора, что позволил себе накалить свой взгляд. — Жаль… Мне казалось Пенакония не выбирает гостей и принимает любого. — Все это ваши додумки, не более. — отрезал Рацио, скрещивая руки. — Но прошу быть осмотрительнее здесь, не нарушать правила и не ходить по храму там, где вздумается. Эти двери не приведут в общие залы, будьте любезны, следуйте заданным маршрутам. Гость лишь игриво перебирал фишку между пальцев, разглядывая хаотичный потолок в клетку, что словно расплывался в стороны. Эти коридоры и впрямь полны ловушек, что не терпят непрошенных гостей. Однако посредникам церкви видимо лабиринты не мешают, быть может… Они специально путают посторонних. Есть только два способа попасть в кабинет Воскресения: найти дорогу среди кучи дверей и коридоров самостоятельно или вызвать всеобщий резонансы, чтобы тот в последствии сам назначил аудиенцию у себя. И менеджер конечно мог воспользоваться преимуществом доктора, но тот был проницательным человеком, потому будет трудно его обвести вокруг пальца. Оставался один вариант, к которому тот не хотел приходить. Но время шло, Фестиваль вот-вот начнется, а до этого… Он должен отыскать потерянное и выяснить причины тех слухов. — Веритас Рацио… — имя шелестом проскользнуло сквозь губы, однако тот успел его просмаковать. Что-то в этом действии пошатнуло непробиваемую броню доктора. — Забавно все-таки наблюдать эрудита в стенах Гармонии. Некогда поклонившийся Нус, теперь прислужник Шипе? — Разве вера в Божество может быть ограничена кем-то одним? — скрестил тот руки. — Мне не важно кому поклоняться, важен лишь факт того, что все мы были сделаны из чьих-то костей и плоти. Нет разницы будь то Нус или Эна… Все мы дети божьи. Почему-то Авантюрин ожидал услышать подобный ответ, что и порадовало его. Словно его так легко прочесть и понять. Искренность и только, чистая вера во что-то, что спасет его от кары вселенской. — Тогда… Глупо ли на самом деле искать кого-то единственного? Все-таки каждый из них проповедует свои пути. — Однако все это лишь их способы достигнуть единой цели. — наотрез бросил Рацио, разглядывая клеймо на шее собеседника. — Нам останется лишь выбрать самый удобный и близкий для нас путь, а конец будет один. — Так чего ты желаешь? — не отказал себе в этом вопросе, от чего все распирало внутри от любопытства. А когда взгляд Веритаса на мгновение потерял уверенность, вселяя семя паники, менеджер лишь гуще заулыбался. — Что для вас грезы? Все мы прибыли сюда за чем-то сокровенно желанным… Не даром ведь Пенаконию величают страной грез, где сбываются мечты? Рацио молчал, разглядывая блондина все сильнее и сильнее. Он бы мог ответить на вопрос, но чего-то опасался. Он бы мог рассказать свою позицию, но не захотел. Видел ли он в себе закрытого альтруиста, с доброй душой, но острым языком?.. Или так и продолжит запихивать вату в уши и идти напролом, сквозь собственные чувства. — Какая ваша ставка, на которую вы готовы поставить даже свою жизнь? — приблизился ближе, дабы разглядеть его лучше. Однако ответа так и не дождался. — От вас разит набожностью. Жизнь не может строиться лишь на условиях и писаниях… Даже мелкие авантюры делают её такой, какой мы её любим. — Настоятельно прошу вас покинуть храм. Как и прекратить подобные приставания с нецелесообразными вопросами, к служителю церкви. Одежды его костюма вспорхнули, во время поворота доктора в другую сторону. Его напыщенная походка и громкое дыхание весьма позабавила Авантюрина, который мысленно придумал, как мог бы использовать этого человека. Оставалось смотреть тому в след и посмеиваться, продолжая крутить в руке фишку. Менеджер прекрасно видел в нем вполне здравомыслящего человека, который лишь пытался быть столь преклонным к вере. Словно он выдавливал из себя всевозможные ограничения, строго следуя «законам» этого места. Отличительная черта Рацио — педантичность и стремление к знаниям. Ведь тот видел глупость с тысячи миль, и терпеть её не мог и минуты подле себя. Оставалось дать ему понять, что такая трепетность к этим понятиям не обязательна и в каком-то смысле губительная. Но время еще не настало, а пока, блондин может лишь сулить о расположении Рацио. Наконец покидая этот коридор, остановился у картины, что рассказывала о том самом «греховном дне», где каждый грешник расплачивался за свои деяния. Миллионы людей, горящих в агонии, раскол земли и грозные тучи, что окружали их. Но несомненно где-то там цвел живой цветок, а рядом — ворон, трепетно выжидавший момента сорвать его. Картина многое несла за собой, но менеджер лишь приблизился к ней вплотную и почти шептали сказал птице: — Можешь играть в свои игры, но в конечном итоге… Победителем стану я. — пальцы прошлись по оперению, слега надавливай на холст. — Вот увидишь, это место превратится в невыносимый и суровый хаос. А вскоре удалился из храма, продолжая свои похождения по городу. Прошло много времени с приезда сюда, он успел навести панику среди жителей. Потихоньку осуществлял свой план и проверял нынешние слухи на достоверность. Ведь половина из них это байки. Тем временем смута давно была посеяна на Пенаконии, многие стали опасаться грядущего, даже на территории тематических парков не имелось достаточно народа, для совершения запусках многих аттракционов. В какой-то момент, проходя по улочкам города, заметил свежий постер. Он предвещал скорый концерт Зарянки, это заставило его задуматься. Смерть давно бродит по здешним улицам, она не щадит никого, затесавшись в этой праздной атмосфере. Для Авантюрина концепция «Рая» на этой земле казалась до невозможности абсурдной. Ведь лишь обертка была такой красивой и блестящей, когда на деле все совсем по другому. И порой, чтобы достучаться до людей, требует жертвы… Нацепив очки, тот прошел чуть дальше, встречая на пути мужчину, поджигающего сигарету. Лениво взглянув на подошедшего, бармен выпрямился: — За столь короткий срок, ты сумел посеять настоящий хаос. — с губ его вышел хриплый смешок. — Что насчет твоей подружки… Она сможет попасть сюда не позже двадцатых чисел. — Забавно видеть, как гончие пропускают нелегала на территорию Пенаконии. Хотя все ведь логично… Лишь вам виднее концепция проникновения в страну грез. Менеджер подловил смешок, а вскоре оба замолкли, слыша шум улиц и веселую музыку. Атмосфера не предвещала ничего… Однако когда взгляд Авантюрина пал в сторону постера, тот вновь достал фишку, подкидывая вверх. Галлахер видимо понял его ход мыслей, устало вздыхая: — Хочешь все-таки добавить финальный аккорд в честь праздника? — его ленивый тон продолжал тянуть тяжелые вздохи. — Это окончательно может взбесить его… Хотя церковь уже стоит на ушах, в связи с этими слухами и техническими неполадками. — Порой нужно рисковать. Иначе потом будем сожалеть о несделанном. За все нужно платить, тем более… — его улыбка слегка потускнела. — Что мы знаем о смерти? Лишь фантомные байки и гулкий страх, не более. — последний раз подбросив монетку, менеджер спрятал её в карман, накидывая шляпу. — Все должно пройти более чем успешно. Бармен сухо кивнул, уже разглядывая удаляющуюся фигурку. Дым струйкой убегал вверх, пока в воздухе растворялся характерный запах. Мужчина еще немного постоял, о чем-то задумываясь. Выдав новый смешок, направился в противоположную сторону, попутно затушив сигару об постер на стене. Горячий пепел оставил паленную дыру прямиком в груди Зарянки…