Минхо перестал быть Минхо.

Я люблю моего парня. Минхо такой любящий, милый, красивый! В общем, он самый лучший парень! Не смотря на осуждение со стороны его родителей, он все равно не бросил меня. Он сказал, что их слова ничего не значат, и, как только ему исполнится восемнадцать, он уедет из этого города. И меня с собой заберет. Мои родители меня не любят, они и друг друга особо не любят. Почему же они все ещё вместе? Может потому, что больше с ними никто бухать не хочет? Мне в общем то плевать. Я перестал любить своих родителей в ответ, когда мне было 5 лет. С тех пор я часто зависал вне моего дома: у доброй бабушки соседки, у друга со двора, да и просто на улице. Если бы не баба Валя, наверное, я бы не прожил так долго. Интересно, как там она? А Вася из двора? Ну, в любом случае, это не важно, ведь Минхо сегодня исполнилось восемнадцать! Я на год его младше, так что не знаю, пропустят ли меня вместе с Минхо. Но он наверняка что-нибудь придумает. Хо всегда знает, что делать и всегда меня подбадривает. Даже когда у него самого все плохо, даже когда родители снова начинают перевоспитывать его «пидорскую натуру», даже когда одноклассники издеваются над ним. Минхо сильный, он все выдержит и придёт ко мне. Он спасёт меня и себя из этого затянувшегося кошмара под названием «Жизнь». Я люблю своего парня. Минхо самый добрый человек на всей Земле! Он всегда отдаёт мне последнюю чипсинку в пачке, он всегда обнимает меня так нежно, что кажется, я могу растаять в его руках. Он всегда дарит мне милые подарки на праздники. Но, иногда, он становится таким же, как и мои родители. Иногда в его взгляде читается безразличие или холод. Иногда Минхо перестаёт быть Минхо. Хотел бы я, чтобы Минхо всегда был Минхо.

***

— Почему ты перестал меня любить? — тишину нарушил то ли грустный, то ли насмешливый голос. Двое парней сидели в обнимку на обочине дороги. Перед ними простиралось нескончаемое поле, а за ними был весьма отвратительный город. Один обнимал другого со спины. Была ясная, звёздная ночь, а из-за полнолуния было видно всë, что происходило в этом злом и жестоком городе. Где-то прямо сейчас убили человека, где-то уже другого человека насиловали, а где-то один человек праздновал свой восемнадцатый день рождения. — Ха-ха, — вдруг засмеялся Хан. — О чем же я думаю? Как понять «где-то празднует»? Вот же именинник сидит в моих объятьях… Хотя тебя можно совместить и с первой мыслью. Хмм, — Хан наклонил голову, касаясь макушки Хо. — Ты уже умер или ещё нет? Двое парней сидели в обнимку на обочине дороги. Перед ними простиралось нескончаемое поле, а за ними был весьма отвратительный город. Один обнимал другого со спины. Была ясная, звёздная ночь, а из-за полнолуния было видно, что у одного из парней выколоты глаза. Это Хан выколол их, чтобы Минхо больше не смотрел на него так холодно. Джисон также затолкнул ему в рот огромный грязный камень, который он подобрал с дороги. Минхо так кричал, когда Хан ломал его руки. Так плакал, когда Хан дробил его ноги с помощью кувалды. Так отчаянно звал на помощь, когда Хан проткнул его первый глаз, а после и вырвал его. У Джисона не было другого выбора, кроме как заткнуть его рот. — Поздравляю с восемнадцатилетнем, — по-дурацки улыбаясь, прошептал Хан. Он накрыл своими ладонями пустые глазницы и тихо засмеялся. — Теперь ты не будешь смотреть на меня так же, как и мои родители, — он переместил свои руки на рот Минхо. Нащупав в нём камень, Хан улыбнулся. — Теперь ты не будешь говорить такие ужасные вещи, как «расставание». — руки Хана поползли дальше вниз, будто бы исследуя новое тело Минхо. Дотронувшись до его вывернутых рук, Джисон кажется немного огорчился. — Наверное, мне не стоило ломать тебе руки. Как же ты будешь обнимать меня? Как будешь гладить по голове? Как будешь дарить мне подарки? — немного погрустив, Хан продолжил своё путешествие по телу Хо. Следующим на очереди был живот. Поняв, что с ним он ничего не сделал, Хан замер. Недолго думая, он положил Минхо на землю и, посмотрев на нож, скривился. На нём остался второй глаз, который Джисон вырвал. Стараясь не касаться самого глаза, Хан подцепил нож и брезгливо смахнул его, проведя ножом по земле. Закончив с этим, Джисон подошёл к Хо и, задрав его худи, начал вырезать на его животе сердце. — Боже, — воскликнул вдруг Хан. — Что же я делаю?! Как я сразу не подумал?! И, бросив затею вырезать ровное сердце на коже Хо, Джисон размахнулся и с силой вонзил нож ему в живот. — Как там говорят? «Путь к сердцу мужчины идёт через желудок»? — сам пошутил, сам посмеялся. Смахнув кровавыми руками выступившую от смеха слезу, Джисон продолжил своё занятие. Было увлекательно пробираться через кишки, желудок, печень и остальные органы к самому главному — сердцу. Хан, дойдя до печени, понял, что не хочет вынимать всë, что он раскромсал из любимого, и решил пойти другим путём. Засунув обратно то, что вывалилось из Минхо, Хан начал разрезать его плоть примерно в зоне сердца. Наткнувшись на рёбра, Хан раздраженно плюнул на них. — Ну почему всë в этом мире против нашей любви? — Хан воткнул нож в землю и пошёл за кувалдой, которая почему-то валялась чуть поодаль. А, точно. Сломав, разбив, раздробив ноги Минхо, Хан бросил её на землю, а Хо умудрился уползти вперёд на несколько метров. Взяв кувалду в руки, Хан вдруг решил посмотреть на Луну. Она завораживала, притягивала к себе взгляд. Когда полная, она такая яркая, но холодная. Прямо как Минхо. — Ненавижу. Хан подошёл к Минхо и осмотрел его с ног до головы. Глаза выколоты, руки вывернуты, ноги раздроблены, живот вспорот, из-за рёбер не видно сердца. А есть ли оно у него? — Ненавижу. Хан занёс кувалду над головой. Немного поколебавшись, он с силой ударил ей в Хо. Но попал не в ребро, а в вывернутый живот. Поняв это, Хан разозлился ещё сильнее. — Ненавижу! Снова подняв кувалду, Джисон начал бездумно осыпать ударами тело Минхо. Он никуда не целился. Более того, он никуда не смотрел. Закрыв глаза, Хан наносил все более и более сильные удары по телу Хо. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Опомнившись, он выронил кувалду из рук. Хан смотрел на Минхо и не видел Минхо. Огромная лужа крови простиралась на обочине дороги, а на ней было до неузнаваемости разбитое тело человека. «Целыми» остались только руки и ноги, так как они не попали в радиус ударов Хана. Больше всех пострадало туловище, на которое пришлась вся ударная мощь Джисона: органы стали какой-то бесформенной кашей. И лишь кости выглядывали кое-где, напоминая о том, что раньше здесь было что-то человеческое. Сердце, которое Хан так жаждал получить, тоже было не найти. Ребра, в которые сначала было так сложно попасть, сейчас были сломаны и торчали в разные стороны. Некоторые кости впивались в оставшуюся плоть вокруг них, в плечи и в руки. Теперь между головой и тазом Хо была красная пустота, их больше ничего не соединяло. Голова пострадала меньше. На вид в неё попало 2-3 удара. Но даже так она приняла весьма безобразный вид: дыры теперь были не только в глазницах, но и в носу, рту и черепе. Из-за камня, который был во рту, голова Минхо выглядела ещё безобразнее, ведь он выломал ему все зубы и, кажется, проломил голову насквозь. Печальная картина. А ведь раньше Хо был таким красивым, таким добрым, таким любящим. Минхо перестал быть Минхо.