***
— Ваше Величество, хочу доложить: среди свиты Её Величества отсутствует некий Ла Порт. — Думаю, что королева отправила его с каким либо письмом к герцогу. Но проверьте, возможно, он… — Его нигде нет, Ваше Величество. — Нужно будет подкараулить его, как только он приедет. — Непременно. Я сейчас же предупрежу стражу.***
6 сентября 1628 года
— Господин де Ла Порт, остановитесь! По приказанию его высокопреосвященства вы обязаны пройти за нами! Преданный камердинер королевы и вправду возвращался из Англии в лагерь под Ла-Рошелью через левую заставу, как вдруг к нему на встречу из нескольких сторон подступил отряд парней в алых плащах. «Не иначе, как господин кардинал опять строит козни против Её Величества, — подумал он. — Надо бы припрятать ларец, иначе королева погибла…»***
Перед описанным выше мы забыли добавить, что Его Величество король Людовик Тринадцатый изволил взять себе небольшой отпуск и поехать ближе к Парижу, на охоту. Сегодня он уже возвратился и сейчас сидел в своём шатре, размышляя над последними событиями: весь лагерь гудел о том, что Бэкингем убит. Когда же король захотел узнать, как на эту новость отреагирует Её Величество, та неосторожно, но тихо воскликнула: — Не может быть! Он совсем недавно написал мне письмо! «Ах, письмо! Ну, ничего, ничего, больше таковых вы от него не получите. И ему не напишете», — мысленно пригрозил Людовик, и внезапно вспомнил: — Кстати, Ваше Величество, теперь вся ваша корреспонденция и посылки – входящие и исходящие – будут подлежать предварительной проверке. Это необходимо ради блага страны, государыней которого вы являетесь. Это было сказано настолько властным и суровым тоном, что лишь прелестные губки королевы выдали её состояние, которое она тщательно пыталась скрыть: те были плотно сжаты. «Было бы неплохо познакомиться с человеком, которому пришла в голову идея покуситься на жизнь английского герцога. Определённо, я бы этого человека озолотил!», — с ироничной улыбкой размышлял король. Ему ещё не было известно, что убийце его врага уже отрубили голову. Внезапно вошёл кардинал. В его руках находился ларчик из розового дерева, точно такой же, как тот, в каком Его Величество преподнёс королеве алмазные подвески. — Откуда у вас это, господин кардинал? Господи, Бэкингем убит, вы ведь тоже слышали об этом? — Да как тут не слышать, Ваше Величество. Ну, а этот ларец сегодня был изъят из рук того Ла Порта, — ларец из розового дерева опустился на стол короля. — Интересно. Он всё-таки возвращался из Англии? — Да, Ваше Величество. Его перехватили у левой заставы. Людовик откинулся на спинку своего кресла. И сразу же поднялся. — Сегодня я уже предупредил Её Величество о своём решении. Давайте же, открывайте ларец, ваше преосвященство. Кардинал, который всё это время стоял немного подальше от стола, теперь подошёл, достал из кармана ключ, конфискованный вместе с ларчиком, и вставил в замок. Прокрутил его дважды. Ларчик открылся. Когда король и его министр наклонились к нему, то увидели там белый атласный мешочек с вензелем Её Величества, два письма, загрязненные какими-то пятнами, неразличимыми в темноте ларца, и… окровавленный кинжал. Людовик внезапно и бесцеремонно взял и вытряс всё содержимое на стол. Мешочек был быстро отброшен им в сторону, а, вернее, на пол. Этот мешочек незаметно поднял кардинал. — Это весьма занимательно, ваше преосвященство! — иронично бросил король, — Нет, ну вы только посмотрите, — и сам немного отвернулся от кардинала, продолжая бормотать: — что она писала этому герцогу! Какие нежности!.. Господи Иисусе… О! Так вот почему он не оказывал поддержки Ла-Рошели, ваше преосвященство! Она сама его об этом попросила! Ришелье всё пытался прочитать написанное в письмах, но Людовик, полностью ими поглощенный, никак не давал такой возможности, бормоча: «Да подождите вы…»; «Да не лезьте!»; «А ну-ка, отойдите…». Кардинал решил, что узнает их содержимое позже. Вскоре письма были отложены. Король с восторгом ухватил рукоятку злосчастного кинжала. Провёл пальцем по лезвию. — Да уж… Это, наверное, его предсмертный подарок. Лучший в моей жизни, — король тихонько захихикал. — Нет, англичане определённо знают толк в таких вещах. — Да, хоть подарок и предсмертный, но разве он не принадлежит королеве? — спросил кардинал с смиренностью духовного лица. Душа же его ликовала. Где-то там его внутренний бес скакал по остаткам Бэкингема и открыто смеялся с королевы, смотря ей в глаза. Король тоже был не против надругаться над горем, которое предстояло королеве. Он уже хохотал во все легкие: — Этот кинжал – предшественник хороших вестей! Знаете, ваше высокопреосвященство, я считаю, что он должен быть так же прославлен, как и меч Роланда! Нужно установить в честь этой окровавленной железки памятник. Нет-нет-нет, этому кинжалу место в музее! «И все же вы, Ваше Величество, просто большой ребёнок», — подумал кардинал. Вслух же он молвил: — Ваше Величество, думаю, надо всё это сложить, отдать Ла Порту и приказать, чтобы он отнёс это королеве. — А может, мне стоит лично ей это отнести? И прямо, публично вынести ей обвинение… — Ваше Величество, будьте снисходительны. Пожалейте королеву. Сейчас, когда она убедится в смерти герцога, будет горевать, не стоит усугублять дело. Я думаю, что она уже вынесла урок: вот что будет, — кивнул кардинал на кинжал. — если поддерживать врагов своего мужа и своего государства. Людовик помолчал несколько минут, потом кивнул и спросил: — Что же делать? — Говорю же вам, Ваше Величество: вернуть этот «подарок» Ла Порту, пусть завтра отдаст королеве. Будто он даже не попадал к нам в руки. Пусть Её Величество искренне верит, что всё прошло с максимальной секретностю. …Ни король, ни Людовик не знали, что всё это время возле шатра стояла и слышала всё до единого слова Анна Австрийская. Ещё четверть часа назад она хотела прийти и устроить скандал королю за то, что он вновь «беспричинно ей не доверяет». Сейчас же она быстро возвращалась в свой шатёр, дабы там на следующий день её камердинер вручил ей злостчасный ларчик. …Когда кардинал вышел, Людовик немного постоял, походил по шатру туда-сюда, а потом остановился, и промямлил: — Ларец… Подвески… Кажется, я понимаю… Нет, этого я так не оставлю! — король устало сел в кресло, потёр виски и пообещал себе, что через несколько минут он встанет, догонит кардинала и тогда объявит ему своё решение по поводу судьбы королевы.