***
В душном холле отеля Хаск недовольно прожигает взглядом телевизор. Какое-то глупое ТВ-шоу шумело на фоне общего веселья. Он сидит на диване, сжимая прозрачное горло бутылки, задумчиво обегая взглядом соседей на этот вечер. Чарли предложила сыграть в «Я никогда не», желая ближе познакомиться с подругой Энджела, рыжеволосой девушкой Черри. Участие принимали все желавшие выпить. Хаск не смог отказаться. Всё из-за сладковатого бурбона. Совершенно не из-за возможности сидеть плечом к плечу с Энджелом. — Ой, я следующая! — уже сильно подвыпившая Чарли поднимает полупустую бутылку красного вина, задумчиво прижимая палец к губам. — Я никогда не видела море. Энджел рядом выдыхает, прижимая ладонь ко лбу. Хаск, впрочем, как и Черри, согласно кивает головой. Чарли счастливо хохочет, когда Вэгги с нежной улыбкой целует пьяную принцессу в щёку. Правила игры на деле оказались очень просты. Каждый участник по очереди говорил то, что он никогда не делал, не видел или не слышал. Если помимо говорившего кто-то был солидарен с ним, то он делал глоток из своей бутылки. Играя с Чарли, можно было легко остаться трезвым. Принцесса не видела весь человеческий мир, каждый круг озвучивая какие-то простые для всех вещи. Вэгги усмехается, когда Чарли хохочет и падает к ней на грудь, желая объятий, её крылья слегка вздымаются вверх, и она с лёгким прищуром обегает их взглядом: — Я никогда не флиртовала с кем-то, чтобы получить бесплатную выпивку. Энджел возмущенно складывает руки. — Твою мать, я уверен, вы с Чарли сговорились, чтобы только вдвоём напиться. Какого хуя? Уже три круга прошло, а я ни в одном глазу! Хаск отпускает ехидный смешок и потягивает свой бурбон. Энджел с Черри переглядываются, недовольно подпирая подбородок, оставляя свои, ещё полные бутылки в сторону. Чарли что-то невнятно бубнит, проливая немного красного вина на воротник блузки, пока Вэгги аккуратно гладит светлые волосы. Черри радостно вскрикивает, когда очередь доходит до неё. Девушка как-то воодушевленно встаёт с места, захватывая со стола свою бутылку виски. — Энджел, крошка, план простой, как два пальца обсосать: я спаиваю тебя, а ты меня. Паук хохочет, согласно кивая головой, и Хаск только закатывает глаза, чувствуя лёгкий укол необъяснимой ревности. Черри, как близкая подруга, знала об Энджеле достаточно много, чтобы споить парня в этой уже дурацкой игре на знание фактов друг о друге. — Я никогда никого не ебала. Ни парня, — Взгляд Черри переметнулся в сторону ухмыляющейся Вэгги, тянувшейся за пивом. — Ни девушки. Со стороны лесбийской парочки раздаётся возмущённое бормотание. Чарли машет руками: — Черри, но ты же сама говорила, что отстрапонила какого-то парня вчера. Ты только что соврала. Циклоп тянет уголок губ вверх и звеняще чокается с уже протянутой бутылкой Энджела. — Блять, крошка, ты права. Получается, с меня штрафная за ложь, — Черри без раздумий тянет виски из бутылки, делая большие и долгие глотки. Можно было только представить, как обжигало её пищевод. Но Хаску всё равно на нарушение правил. Он удивлённо касается тонкого запястья, провожая взглядом ходящий туда-сюда кадык. Энджел пил так же жадно, как и подруга, не желая отстраниться от горлышка, пока не утолит жажду. Когда он всё-таки отстраняется от бутылки, Энджел фыркает, поднимая грудную клетку, глубоко вдыхая и выдыхая через рот. — Бля, я уж думал, до конца игры трезвым сидеть буду. Они встречаются глазами, и Даст неуверенно приподнимает бровь, когда Хаск чуть удивлённо гладит торчавшую косточку на бледном запястье. Руки у Энджела тонкие и нежные. Иногда он сам наносит многочисленные крема на мягкие ладони, втирая массажными движениями ароматизированные масла. — Ты никогда не был сверху? — Хаск спрашивает шёпотом, не желая привлекать чужого внимания. Энджел кивает, чуть натягивая уголки губ вверх. — Никогда. Хаск не переспрашивает, не уточняет, лишь продолжает нежно поглаживать запястье. Когда очередь доходит до него, он слегка косит взгляд в сторону Энджела, тот любопытно смотрит в ответ своими большими блестящими в люминесцентном свете глазами. — Я никогда не был в принимающей позиции в постели. Черри и Вэгги недовольно прожигают взглядом постепенно пустеющую бутылку в руках Хаска. Чарли уже спала на коленях, посасывая локон волос. Только Энджел удивлённо взмахнул ресницами, прикусывая губу. Сегодня они узнали друг о друге чуточку больше.***
После того вечера откровений они долго ходили вокруг да около. Хаск видел, как Энджел неловко размыкал губы, но не осмеливался ничего сказать, выдыхая и отворачиваясь в сторону. Он сам несмело водил по чужим рукам, целуя тонкую шею, и замирал с присохшим к нёбу языком, стоило прокрасться мысли о важном разговоре. Они оба понимали, что думают об одном и том же, но так же оба боялись заговорить. Хаск это знал. Он прекрасно понимал, что Энджел это тоже знает. Стоило кому-то несмело завести тему, как тот тут же замолкал, боясь осуждения с другой стороны. Весь этот абсурд всё больше напоминал детскую игру. Чехарда, где один пытается догнать другого. Хаск поддавался. Энджел тоже. Но так никто и не смог догнать другого. Хотя оба этого хотели. Вглядываясь в потолок и ласково поглаживая спину, Хаск нервно выдыхает: — Может, попробуем? Хаск не говорит, что именно, искренне надеясь на понимание другого. Энджел тут же поднимает голову с плеча, крадя всё внимание. Спутанные лохматые волосы мило торчат в разные стороны, примятая щека выглядит очаровательно по-домашнему, а чуть сонные глаза щурятся, выражая недоверие: — Ты уверен? Энджел внимательно смотрит, видимо, пытаясь поймать в нём толику сомнения. Так пристально, словно он смотрел утренние новости, пытаясь вызнать что-то одно ему известное. Хаск никогда не спрашивает, что именно Энджел высматривает в криминальной сводке про местных мафиози, только делает громче звук, подавая утренний кофе. — Да. Энджел ещё немного разглядывает его лицо, а затем ложится обратно, фыркая. — Как насчёт понедельника? Вечером? Его голос звучит до мерзкого хрипа буднично, словно они обсуждают какие обои стоит купить в новую комнату для гостей. Но Хаск улыбается, чувствуя нервную дрожь тонких пальцев. У Энджела совершенно не получается скрыться за маской профессионализма. — Почему бы и нет? Энджел кивает, немного больно ударяя подбородком в плечо. Хаск тянется рукой к выключателю и прикрывает глаза, готовый ко сну. Это было гораздо проще, чем он думал.***
Весь день Хаск сидел как на иголках. Он недовольно бурчал, делая Ниффти молочный коктейль. Закатывал глаза, когда Вэгги ругалась на дерьмовый вкус пива: любимый бренд сменил поставщика, и вкус стал чересчур кислым. Хаск пытался отвлечься, но выходит не очень. Когда Энджел приходит в отель, он неловко тянется рукой к пульту. Вечерние новости, как и утренние, Энджел смотрел также внимательно и с интересом. Хаск делает клубничный коктейль, вставляя поверх молочной пенки розовый зонтик. Энджел смазанно целует в щёку, принимая бокал и продолжая вглядываться в лица бандитов на экране. Какой-то тёмный паук зло шипит на журналиста. Закрывая бар, Хаск нервно пожимает плечами. Ещё немного, и начнётся момент близости. Новая ветка истории, где они узнают друг о друге чуть больше и станут ближе. Возможно, это послужит толчком для него, и Хаск наконец-то узнает, отчего Энджел стесняется своих ступней, не пропускает ежедневные эфиры новостей, и как его на самом деле зовут. «Энджел Даст» звучит красиво, но не по-настоящему. Хаск прекрасно знает, что у его партнёра было другое имя, которое куда лучше творческого псевдонима. Хаск ещё некоторое время стоит в одиноком холле и считает до десяти. Энджел уже был у себя, готовился к его приходу. Он осторожно ступает на лестницу, проводя рукой по перилам. Путь наверх даётся ему мучительно долго, всё внутри изнывает от ожидания, но вместе с тем Хаск пытается оттянуть этот момент единения. Первый раз всегда страшно. Будь ты хоть сверху, хоть снизу. Боязнь разочаровать партнёра своей неумелостью, страх новых ощущений и новый способ открыть свою душу сплетаются воедино, удушая тревогой. К счастью, Хаску повезло. Он доверял Энджелу. Но всё же открывать дверь в комнату было неуютно. Хотя Хаск приходил сюда каждый день, сегодня всё было немного иначе. Приглушённый свет и мягкий запах ароматизированных свечек внушает какое-то странное волнение. Энджел стоял рядом с прикроватной тумбочкой, рассматривая какие-то баночки с кремами. Кажется, он совершенно не заметил его присутствия. Цепкие пальцы пробегают по тюбикам, хватаются за шуршащие пачки салфеток и снова проходятся по кремам. Хаск улыбается. Приятно было знать, что Энджел так же переживал. — Привет. Парень вздрагивает, отнимая, наконец-то, руку. Белые волосы слегка вздымаются вверх, и Энджел щурится, упирая ладони в талию. — Уже здоровались. Хаск усмехается, прикрывая за собой дверь. Это и вправду непривычно, обычно он заходил с какой-нибудь шуткой, но сейчас фантазии хватило лишь на тихое приветствие. Рука знакомым движением закрывает щеколду. — Может, я хочу с тобой в ролевую? Врач и пациент. Мы друг другу незнакомцы, я случайно оказываюсь на приёме, и ты пытаешься совратить меня. Как тебе? Энджел хихикает, и Хаск заворожённо разглядывает, как горит огонь свечей в розовой радужке. — Мы на прошлой неделе играли в злого доктора и глупую медсестру. Смотрю, кому-то понравилось видеть меня в белом халате. Энджел подходит ближе, помимо громкого сердцебиения в комнате раздаётся стук каблуков. Даст переодел рабочие ботильоны на красные туфли. Иногда Хаск мог увидеть голые паучьи ноги, или тонкие кружевные чулки, но сейчас, когда оба напряжены до предела, он понимающе кивает. Если Энджелу будет так удобнее, то почему бы и нет? — Знаешь, если бы такие симпатичные медсестры проводили осмотр простаты, то я бы непременно ходил на все процедуры. Он тянет руку, притягивая Энджела в объятия. Паук щурится и тянется к лицу. — Вы такой редкий пациент? Тогда я очень тщательно проведу осмотр. Мы же не хотим, чтобы с вами что-то случилось. Горячее дыхание обжигает кожу, и Хаск прикрывает глаза, прижимаясь к мягким тонким губам. Он проводит языком по острым зубам, касается нёба и с удовольствием выдыхает, сплетаясь языками в каком-то диком танце. Это успокаивает. Их глупые шутки придают уверенность. Сегодня такой же обычный день. Просто чуть иначе. Он отстраняется, делая глубокий вздох. Энджел хрипло дышит, всё также склоняясь к нему. — Пациент, перед процедурой прошу вас снять всю одежду. Мне стоит помочь вам? Обычно Хаск соглашался, Энджел дёргал за пуговицу и с помощью губ стягивал маленький замочек вниз, всегда доводя его до ступора и мелкой дрожи в плечах. Но сегодня будет немного иначе. — Нет, я сам. Хаск дёргает рукой за ширинку и насмешливо протягивает, замечая удивленный взгляд Энджела; кажется, тот тоже рассчитывал на привычный порядок действий: — Но доктор, боюсь, мне будет очень неловко одному стоять голым. Составите мне компанию? — Какой наглый пациент. Но разве можно отказать? Я же давал клятву. На пол тут же падают перчатки, оголяя нежные руки. Вслед за ними валится пиджак. Энджел остаётся в короткой чёрной юбке и на красных каблуках. — Прошу проследовать на койку. Стоит поскорее приступить к осмотру. Хаск хмыкает, ложась в кровать. Энджел ненадолго останавливается возле постели, а затем нависает над ним сверху, долго всматриваясь в лицо. Пока что они игрались, пытаясь успокоить друг друга. Всё было как обычно. Но Энджел точно осознавал, что когда ляжет к нему — всё поменяется. Хаск это чувствовал, с лёгким напряжением рассматривая, как белое колено сминает плед. Энджел сидит на нём, снова обегая взглядом. — Ты готов? Хаск хочет покачать головой, сказать, что передумал, но замирает, ощущая, как неловко сжимаются пальцы Энджела на плечах. Они могут бегать от этой темы, оттягивая момент новой близости до бесконечности. Но это шанс узнать друг друга лучше, стать ближе. Хотя бы здесь быть первыми друг у друга. Узнать то, что не знает о них ещё никто. — Когда это врачи стали говорить с пациентами на ты? Он усмехается, подмечая как дёргается уголок губ. Энджел счастливо щурится, проводя ладонями по плечам. — Вы совершенно правы, такая грубая ошибка с моей стороны. Начнём осмотр. Одной рукой Энджел поглаживает уже сочащийся смазкой член, другими медленно скользит поцелуями по телу и проводит ладонями нежные узоры. Хаск хочет перенять инициативу, но сдержанно рычит, сжимая простыни. Сегодня главный Энджел. Хаск подождёт, поддастся. Он погружается в знакомые ощущения, напряжённо вглядываясь в потолок комнаты. Энджел тянется вверх и невесомо целует в шею, слегка касаясь волосами уха. Хаск фырчит, но не противится, продолжая рассматривать побелку. От парня пахнет ягодами: розовым шампунем, клубничным коктейлем и многочисленными восковыми свечами. Хаск всё же не выдерживает и зарывается в волосы, притягивая лицо Энджела ближе к себе. Он жадно припадает к губам, слизывая чужую слюну. Энджел отстраняется, пытаясь отдышаться, а Хаск старается не тянуться вслед за ним, ненасытно пожирая глазами чуть опьяненный взор из-под опущенных ресниц. — Внешних проблем не замечено. Думаю, стоит приступить к внутреннему осмотру, — Энджел проговаривает, слегка запинаясь, всё так же пытаясь отдышаться. Хаск согласно кивает головой, царапая простыни. Энджел тянется к тумбочке, доставая какой-то розовый тюбик. Он выдавливает содержимое на пальцы и тянет руку вниз, заставляя Хаска напрячься. У него спирает дыхание. — Пожалуйста, раздвинь ноги. Хаск чуть медлит, но послушно разводит колени в стороны. Он доверяет Энджелу. Ему не стоит переживать. Он честно пытается расслабиться, но всё против воли деревенеет, когда входа касаются холодные пальцы. Энджел аккуратно массирует анус, пока Хаск напряжённо смотрит в потолок и думает, что игра стоит свеч, что это способ узнать друг друга лучше, что это важно. Но всё замирает, стоит Энджелу ласково поцеловать в колено и тихо прошептать: — Не бойся. Я буду очень нежным. Хаску хочется рассмеяться. Громко. Чтобы все услышали, как ему смешно. Он сам говорил это сотни раз, украдкой стягивал с кого-нибудь трусы, и ласково просил успокоиться. И сейчас он поменялся ролями, став той самой девчонкой на вечер. Оставалось лишь надеяться, что Энджел перезвонит ему и, опорочив честь, обязательно возьмёт в жёны. — Ты готов? Хаск прикрывает глаза, судорожно вздыхая, когда Энджел снова целует в коленную чашечку. Он ждёт, не смея двигаться без разрешения. Такая забота располагает и в самом деле расслабляет. Энджелу хочется доверять. Но ещё больше хочется, чтобы Энджел так же сильно доверял ему. Хаск кивает, но сам едва ли готов к тому, что вот-вот произойдет. Палец Энджела аккуратно проникает внутрь, и Хаск крепко сцепляет зубы, стараясь абстрагироваться от этой ситуации. Чувствовать что-то внутри себя было странно. А ещё неприятно. Статьи в журнале о безболезненном проникновении, прочитанные накануне, всё наврали. Это не было незаметно. Он прекрасно ощущает, как внутри всё растягивается под напором. — Можно ввести второй? Хаск хочет материться, зашипеть и послать Энджела с его волнением куда подальше. Но он сдерживается, прикрывая глаза. — Не спрашивай, пожалуйста. Энджел, просто делай, что надо. Я на всё согласен. Он снова чувствует, как Энджел аккуратно дёргает рукой на его члене, и всё же ощущает боль. Второй палец это край. Хаск совсем не понимает, как кто-то может получать от этого удовольствие. Пока что ему лишь неприятно. Никакого наслаждения. Внутри всё замирает, когда он ощущает горячее дыхание на лице, а следом прикосновение. Они целовались сотни раз, но Хаск нервно вздрагивает, когда Энджел осторожно, будто впервые пробует его на вкус, мягко целуя в губы. — На самом деле меня зовут Энтони. Можно просто Тони. Хаск широко открывает глаза, всматриваясь в розовый сапфир. Энтони смотрит на него с каким-то обожанием и безграничной любовью. Он сам едва ли понимает, что происходит, думая, что это всё похоже на какой-то абсурд. Кто говорит такие важные вещи как настоящее имя прямо в процессе? Почему сейчас? Почему не раньше? Почему именно тогда, когда всё тело требует немедленно вырваться из чужих ладоней, избавиться от неприятных ощущений внизу? Хаск выдыхает и нервно шипит: — Тони, ты либо сейчас трахнешь меня, либо я трахну тебя. Энтони издаёт смешок, и Хаск думает, что сходит с ума. Всё происходящее — какой-то странный сон, из которого он не может никак выйти, а горячий Тони перед ним — бред изнывающего мозга. Против воли Хаск напрягается. Это оказалось не так просто, как он рассчитывал. На миг в глазах темнеет, а сознание прошибает током. Искры бегут по телу, стоит пальцам смениться членом. Хаск рычит, разрывая когтями простыни и продолжает дышать. Пока никакого райского наслаждения, лишь боль. Энтони не двигается, давая привыкнуть. Хаск благодарен, но всё ещё сдерживается от того, чтобы соскочить и уйти. Ладони вырисовывают узоры, сжимая под коленями. Хаск дышит. Тяжело и нервно. Первый толчок отдаётся такой же болью. Тони двигается медленно. Хаск морщится и двигает бёдрами навстречу, насаживаясь на член. Всё так же неприятно. Он тянется к Энтони за поцелуем, желая получить хотя бы такую награду за все перенесённые мучения и тут же невольно замирает. В глазах вспышка, а голова непроизвольно закидывается назад. Он снова двигает бедрами, чувствуя разряд искр. — Твою мать, Тони, — Он тянет парня за волосы и целует, ощущая ехидную усмешку. Энтони надрачивает ему, крепко хватаясь за ягодицы. Хаск хрипло выдыхает прямо в рот, когда медленные толчки нарастают. Тони двигается стремительно, напирает, всё так же доводя до истомы и мелькающих мушек перед глазами. Обещанное журналами наваждение всё же приходит, хотя по большей части Хаску всё ещё странно. Слишком непривычно. Энтони смотрит влюблёнными глазами, будто Хаск какое-то сокровище, хотя всё было совершенно наоборот. Это Тони его драгоценность. То, что он так рьяно мечтает украсть у целого мира и спрятать. Он тонет от ощущений и чужой любви, пытаясь не поддаться соблазну прикрыть глаза, потому что Энтони до одури завораживающий. Любой. Домашний, язвительный, нежный, грубый, влюбленный. Они дышат одним воздухом на двоих, и Хаску остаётся лишь нервно рвануть, изливаясь в мягкую ладонь Тони. В этот раз он кончает первым. Они обтирают друг друга салфетками, Энтони что-то глупо бормочет на ухо, а Хаск лишь морщится, нежно целуя мягкие губы. — Ты чудо, — они выдыхают одновременно, и Тони заливисто смеётся, отводя взгляд. Хаск улыбается, проводя пальцем по линии подбородка. Любить Энтони просто. Не любить — практически невозможно. Особенно, когда Черри непонимающе смотрит в сторону Энджела, когда Чарли снова предлагает сыграть в «Я никогда не». Тони пьёт с ним из одного горла сладковатый бурбон, счастливо прикрыв глаза и выдыхая в плечо. Хаск ехидно улыбается, думая, что у них есть один секрет на двоих.