Выигрывает тот, кто умеет ждать

      Это должно было стать сеюсекундным делом. Туда-обратно. Одна нога здесь — другая там. Именно так рассуждал Гето Сугуру пока рассматривал себя в большом зеркале. Хорошо живот не сильно выпирал. Банного халата поверх растянутой как прошлогодняя жвачка футболки и пары мягких спортивных штанов вполне должно хватить, чтобы выйти на улицу. На секунду. Туда-обратно, мы помним.       Он быстро собрал волосы в резинку, скользнул в оранжевые шлёпанцы и, закинув в карман банковскую карточку с ключами, вышел за дверь. Чёрные очки норовили съехать с переносицы. Но что поделать, не станет же он искать среди раскиданных по квартире аксессуаров наименее изношенные. На это не было времени.       Ступня в длинном носке нетерпеливо постукивала в ожидании лифта. От предвкушения, что скоро рот заполнится вкусом табака, кружилась голова. Он исправно не курил уже несколько месяцев с тех самых пор как…       В общем, как узнал о своём положении.       Меняющиеся цифры над лифтом, казалось, сменялись дольше обычного. Стопа в оранжевом сланце ускорила темп и замерла, когда двери кабины наконец-то распахнулись, явя уставившихся на Сугуру соседей сверху.       — Эм, я подожду следующего, — попытался изобразить на лице понимающую улыбку Гето, прикидывая, сколько ему понадобится часов, чтобы спуститься с одиннадцатого этажа по пожарной лестнице.       Можно было призвать летающее проклятие, но слишком высок был риск оказаться в эфире вечерних новостей, где бдительные граждане с пеной у рта тыкали в камеру смартфонами со смазанной фотографией летящего средь бело дня нечто в банном халате, и уверяли о начале вторжения внеземной цивилизации.       Соседи оказались вежливыми. Потеснились, давая место. Вжались в стены кабины так, будто хотели слиться с ней. Неужели всё-таки он поправился больше, чем казалось в отражении? Даже стало немного обидно.       Но не настолько, чтобы вернуться назад.       Идти до ближайшего супермаркета долго, а вот крохотный магазинчик умудрился втиснуться среди шикарных многоэтажек элитного района Токио и вполне себе выживать.       В помещении было душно. Футболка прилипла к спине едва Сугуру переступил порог магазинчика. Из охладительного оборудования для комфорта посетителей — работающий на последнем издыхании настольный вентилятор, дующий в сторону немолодой, хмурой кассирши.       В глазах женщины читалась неприкрытая неприязнь. Неторопливо пробивая покупки (сверяя штрихкоды с тетрадкой), она отчаянно боролась с желанием высказаться. Видимо, в её голове шла борьба между махровым моралистом и прозаичным похуистом.       Впрочем, Гето мог отчасти понять её чувства. Канистра молока, шоколадный батончик и электронная сигарета. Что-то в этом наборе будущей мамы было лишним.       Он уже расплатился и собрался сгрести покупки, чтобы приступить к завершающей фазе своего плана по беспалевному приобретению никотиновой дряни, но тут треклятая сигарета выскользнула из потной ладони. Чертыхнувшись, Сугуру, в позе борца сумо на низком старте, потянулся за ней. Как только пальцы коснулись шершавого пластика, затылок обдало чем-то тёплым и наступила темнота.       Сознание приходило постепенно. Вначале Гето охватила паника, когда он вроде открыл глаза, а светлее вокруг не стало. Он расслабился в тащащих его незнакомых руках, когда понял, что причиной временной слепоты является натянутая на глаза едко пахнущая повязка.       Рот тоже завязали. Хорошо не засунули кляп. Но ткань уже успела пропитаться слюной. Сколько же он был в отключке?       Тащили двое с каждой стороны. Ноги волочились следом. Один шлёпанец отсутствовал, что немного огорчило Гето — всё-таки это был милый подарок близняшек два года назад.       Его достаточно уверено тянули, поэтому Гето решил повременить с массовым геноцидом, и расслабиться. В конце концов, если он ещё здесь, значит прошло не так много времени с момента его перемещения. Правда, скоро должны позвонить из автосервиса, с тем, что можно забирать авто. Айфон он благополучно оставил дома. На стиральной машинке. Работающей.       Безвольное путешествие по прохладному полу оказалось не очень увлекательным и малоинформативным. Его вели по достаточно извилистому пути, судя по звукам эха — каменного сооружения. Периодически конвоиры переговаривались, но без чётких предложений, что могли бы пролить свет на его дальнейшую судьбинушку.       Воздух стоял спёртый, душный. Пахло влажностью, дымом и какими-то благовониями, от которых мутило.       Тут и там шелестели шаги невидимых людей.       Квест за электронкой грозил затянуться. Дело было даже не в сигарете, будь она неладна. А в современных детях, воспитанных на социальных трендах. В треклятом магазине осталось чёртово безлактозное молоко, без которого Мимико не могла начать утро, потому что горка шоколадных хлопьев обязана ежедневно быть беспощадно потоплена в миске с улыбающимся медведем.       Лишившись ежедневного ритуала по умерщвлению пшеничных колечек, она в самых расстроенных чувствах ехала в школу, где вместе с братом лупила куклой (Мегуми предпочитал старые добрые кулаки) любимых однокашников до синяков, из-за чего Сугуру приходилось выслушивать от директрисы очередную главу пособия по воспитанию не биологических детей.       Она ещё всё норовила подсунуть ему визитку детского психолога, даже не подозревая, какой цирк с конями и удавами у них дома на ежедневной основе, и что скорее самому Гето понадобится отнюдь не психолог, а нечто покрепче.       Не зря же он не хотел детей, и намекал, что скорее отрежет себе ногу, чем станет инкубатором. И вот пожалуйста, он со всеми конечностями беременный в самом прямом смысле слова.       Прогулка подошла к концу, и его оставили стоять на коленях. Руки в неудобной позе ныли, от каменного (как он угадал) пола поднимался холод.       Пошевелить руками не удалось. Их по локти стягивало нечто плотное с острыми как у розы шипами, царапающими кожу при малейшем движении.       Артефакт блокирующий проклятую энергию. Сугуру сразу узнал его. И было только одно место, где до сегодняшнего дня находилась эта штука — хранилище клана Годжо.       Он мысленно застонал, и если бы не тряпка во рту, сделал бы это во весь голос.       Гето подёргал узел за спиной. Одиночный булинь. Причём, не туго затянутый. Дилетанты. Два движения и свобода.       Он просунул палец под верёвку, но возня вокруг заставила остановиться.       Чувствовалось присутствие множества людей, но близко никто не подходил. Боязливое перешептывание, шорох одежд и, главное — в воздухе висело нездоровое нетерпение. Оно странно интриговало, несмотря на то что Гето ещё секунду назад намеревался свалить, и заняться более насущными делами, чем играть damsel in distress.       Захотелось дать небольшую фору этим обезьянам, у которых хватило наглости скрутить средь бела дня мага специального уровня. В положении.       Интересно, понимали ли они, что подписали себе смертный приговор лишь задумавшись о том, чтобы это свершить?       Наступила гробовая тишина, а затем раздалось одновременно несколько десятков голосов.       Очередные культисты, — пронеслось разочарованно в голове Сугуру.       Едва можно было вычленить что-то связное в какофонии шума. Не то чтобы Гето вообще было дело до верований приматов, но любопытство подтачивало: зачем им понадобился именно он.       Вонь благовоний усилилась.       К хору присоединился раскатистый грубый голос, принадлежавший явно немолодому мужчине, вещавшему нечто на неизвестном языке.       Сугуру заскучал. Руки слегка затекли, сидеть в одной позе было откровенно неудобно. Капающая с тряпки слюна скапливалась мокрым пятном аккурат на животе.       Слушая одним ухом монотонное бормотание на фоне причитающего хора, Сугуру начал нервничать. Ему ещё после автосервиса ехать забирать со школы Мегуми, везти на карате Нанако. Надо же было устроить похищение именно сегодня, когда дел невпроворот!       Не дождавшись ничего увлекательного, он уже подумал, как бы инсценировать тут массовое самоубийство и потихоньку свалить с этого сомнительного сейшена, но тут речь главного попа стала более внятной и японской. Хор стих.       — Братья и сёстры, — прогремел голос. — Сегодня мы собрались в этом храме, чтобы исполнить волю нашего Отца….       Ну-ка, ну-ка. Он тоже послушает, зачем его припёрли сюда.       Далее поп ударился в нудное объяснение важности их миссии, с максимально пафосными выражения, дабы информация вдохновила даже неофитов.       На время Сугуру потерял нить монолога, пытаясь вспомнить, какой режим стирки он выставил.       — Этот человек, — Гето предположил, что указательный перст невидимого попа сейчас указан на него — сосуд дьявола.       Теперь всё стало на свои места.       Где же он успел так нагрешить? Видимо, в день, когда он решил, что общение с раздражающей дылдой не может привезти ни к чему дурному, ему явно напекло в башку.       Пожалуй, так Гето никогда ещё в своей жизни не ошибался.       Потому что за нынешнее своё положение в прямом и переносом смысле он мог сказать «спасибо» именно Сатору Годжо. Ведь тот уверовал, что число пять магическое. Священное. И им для полного дзена в семье как раз не хватает ещё одного человечка. Желательно белобрысого.       На самом деле Гето подозревал, что ребёнок нужен Годжо для дополнительных пунктов к его шкале ЧСВ. Чтобы ежедневно лицезреть на результат своих стараний и охуевать от собственной охуенности.       А к вопросу расширения ячейки общества, Годжо подошёл со всей ответственностью.       Сатору любил его на горизонтальных и не очень поверхностях, не сверяясь с графиком гона. Удовольствие это было недешёвым, и Гето регулярно платил дань в виде многострадальной задницы. Сколько бы он не растягивал себя, не выливал смазки, на результат это особо не влияло. Но он был готов стерпеть ради Годжо. Лишь бы тот не шатался хер пойми с кем.       Впрочем, тот ни разу и повода сомневаться не дал, приклеившись как банный лист едва не с первого дня знакомства. Тем более что после коитуса Сатору с лицом побитой собаки несколько часов отмачивал тушку Сугуру в ароматической ванне с маслами, приговаривая, что с такой выносливой бетой ему никакая омега и даром не нужна.       Годжо рассказывал, что в стародавние времена любые выделения из тела их клана приравнивались едва ли не к святым. И даже грамм спермы мог осчастливить омег небольшой деревни. Самое главное — гены были такими мощными, не иначе боженька поцеловал главу клана в темечко, что тот самый грамм давал стопроцентный результат.       Выстраивались, значит, в ряд омеги и прапрадед Сугувара щедро одаривал их своим семенем. Махнёт рукой в одну сторону, другую, и вот уже омежки на сносях. В легендах даже говорилось о беременности тех, кто в принципе не имел матку.       В эти расказни Сугуру, разумеется, не верил, но таблеточки регулярно попивал. И только глядя на насмехающийся крестик на экспресс-тесте, у него закралось подозрение, от которого по спине пробежал озноб: Сатору говорил правду.       Шанс беты забеременеть приравнивался к скорее среднестатистической погрешности…       Сугуру посмотрел на кафельную плитку перед собой, затем снова на тест.       «Бред какой-то», — сказал он сам себе, и без зазрения совести отправил неисправный прибор в мусорку.       Он думал, что эта ситуация пройдёт как кошмарный сон, от которого просыпаешься в холодном поту и через секунду облегченно выдыхаешь, понимая, что всё позади, а реальность вот она. Только почему-то она на ощупь была как холодный белый фарфор и приносила не облегчение, а очередной рвотный позыв.       Какое-то время Гето удавалось делать вид что «всё в порядке», отнеся беременность к тем самым неприятным, но временным заболеваниям по типу насморка или геморроя. Он не знал, на что тогда рассчитывал. Видимо, что однажды взаправду проснётся, а растущего живота, как соплей уже и нету.       Разумеется, ничего не прошло.       Первая о щекотливом положении прознала внимательная Цумики, пару раз застукивая его за рандеву с унитазом. Затем, Нанако. Не удивительно, скажете вы, ведь она альфа, а они такие вещи чуют за версту. Как бы не так. Сам же самец отец года заметил лишь, что сменился гардероб Гето из достаточно облегающих вещей в более свободные. И всё более свободные из неделю в неделю.       «Ты постригся что ли?» спросил он как-то утром, глядя на всклокоченного после утреннего марафона к фарфоровому другу, который уже знал гораздо больше о самом Сугуру, чем его собственный муж, Гето в футболке, напоминающей по размеру брезент для катеров. Небольшой такой катерок. Детский.       Четверо из шести проживающих в квартире, не считая самого Гето, уже знали, что смена гардероба и запаха свидетельствуют не о затяжной простуде или геморрое. Дети не решались напрямую вывалить на Гето то, что было для всех (почти) очевидно, но в чём он сам боялся себе в признаться. Они старались, то тут то там подсобить, пока Сугуру совмещал домашние обязанность (Гето категорически не желал видеть в доме посторонних, хотя Сатору неоднократно предлагал ему нанять помощников) с работой в колледже и не блевануть перед учениками.       Оттягивать неизбежное постоянно нельзя. Тем более, подходили все сроки. Тем более, Цумики недвусмысленно задерживала в торговых магазинах взгляд на отделах для малышей, из-за чего у Сугуру начинал дёргаться глаз.       В итоге он совершенно убитый оказался в кресле гинеколога, где ему сообщили уже очевидную новость о том, что в клане Годжо ожидается пополнение.       Тем же вечером, придав лицу как можно более прискорбную мину, Гето произнёс те самые слова, которые клялся никогда не говорить всуе.       Таких танцев их комплекс не видел, да и не увидит больше никогда. Гуляли, как говорится, всей деревней. О их семье узнали жильцы даже не соседних подъездов. Отделались всего-то тремя вызовами полиции за ночь. Мелочи.       Безудержная радость будущего биологического отцовства Годжо передалась словно чума в бесканализационные времена, и Сугуру наивно решил, что может его положение не так уж и плохо.       И это стало его второй ошибкой.       Потому что такое событие, как рождение наследника — стало достаточно веским, чтобы сообщить о нём членам клана, с которыми Сатору встречался исключительно в редких случаях, не испытывая при этом особого удовольствия.       Сказать, что будущую мамашу встретили неочень — это сказать ничего.       Гето знал, что члены семьи Годжо далеко не в экстазе от выбора Сатору (не то чтобы они пытались это скрывать), но по крайней мере считал, что хуже быть не может. Ведь он терпит Годжо более семи лет, живёт с ним под одной крышей, и за ним не числится не единой попытки задушить ночью альфу подушкой.       Но родня Сатору была на другом уровне. Бабка клана пригрозила ему генетической экспертизой в ту же секунду, когда Сатору объявил о том, что в клане скоро станет на одного Годжо больше.       Родственнички, конечно, погорячились и в экспертизе ДНК надобности не будет, ведь достаточно взглянуть на членов клана, чтобы понять: Гето используют в качестве копировальной машины, и в будущем из него выйдет клон папаши с типичным набором генов Годжо.       Впрочем, его не жаловлали здесь давно. Новость о том что глава великого, пусть и немногочисленного, клана связался с бетой, стала настоящим ударом. Годами для Сатору взращивали и отбирали самых плодовитых, благородных, воспитанных и достойных омег со всей страны. Обещали их семьям славу, почёт и несметные богатства. А глава-болван спутался с безродной бетой, да ещё и с прицепом. О том, что двоих из четырёх «прицепов» приволок сам Сатору, никто, разумеется, не вспоминал.       Потому за четыре года их брака Гето привык к осуждениям, проклятиям и недобрым взглядам горячо любимых родственников Сатору.       Поначалу они обвиняли Сугуру в том, что он охмурил их дитяточко и заставил на себе женить, теперь же по легенде бета каким-то образом нагуляла ребёнка невесть от кого.       То ли не слышали о старике Сугуваре, то ли не верили в его чудодейственные выделения.       Этот милый бэкраунд, плюс, невесть откуда взявшееся проклятое оружие в руках религиозных фанатиков, намекали, что тут не обошлось без вмешательства очень даже земных сил.       Похоже, клан Годжо видел в нём настолько большую проблему, что рискнули избавиться от Сугуру. И доверили дело непрофессионалам. И вот это было обидно. Неужели кто-то из них думал, что маг специального класса не в состоянии разнести тут всё в пух и прах по щелчку пальцев при желании?       — Мы не должны позволить явиться в этот мир антихристу!       Желание у Гето безусловно было, но он заставил себя успокоиться. Как там говорится, «выигрывает тот, кто умеет ждать».       Всё-таки Сатору как ребёнок радовался, когда ему предоставлялась возможность сделать для Сугуру нечто такое, что мог сделать только он. Чего лишать в конце концов человека маленьких радостей. Пусть его спасение станет Сатору небольшим презентом на ближайший праздник. Будет потом пересказывать эту историю ежегодно (а ученикам каждую неделю), и каждый раз она будет обрастать всё новыми подробностями. К сектантам добавятся голодные медведи, инопланетные тентакли, и ещё бог знает, что породит фантазия Сатору Годжо.       Гето лишь надеялся, что успеет заехать в сервис за авто и спасти белье, которое поставил на неправильный режим стирки.       Поп между тем продолжал вещать псалмы и причитать что-то про конец мира, когда атмосфера едва заметно переменилась.       В воздухе неуловимо повеяло озоном и по коже Гето пробежали мурашки. Он знал это чувство слишком хорошо, и знал, что сейчас произойдёт. Уши заложило. Он будто оказался под водой, где голоса, шаги, пение и прочие звуки стали далёкими и глухими, а время приостановилось.       Совсем близко раздался характерный звук, как от перепада напряжения, и тут же слева что-то взорвалось.       Всё это продолжалось не более доли секунды.       Гето оказался в эпицентре криков, боли, воплей, стонов. Раскуроченная кирпичная кладка разбивалась об оплетавший Сугуру барьер, который при каждом контакте едва слышно вибрировал.       Гето ловко высвободил затёкшие руки, наконец сорвал с лица вонючую тряпку и поморщился от яркого света исходящего не от дыры, оставшейся в стене, и в которую палило июньское солнце, а от Сатору Годжо, что сиял словно начищенный грош.       — Сугуру, если ты так хотел погулять по историческому району, мог бы просто об этом сказать.       Он небрежно махнул рукой, и голова пробегающего культиста взорвалась аки спелый арбуз, орошая ошмётками мозгов и крови «бесконечность».       Как заправский джентльмен Годжо протянул руку. Сугуру поднялся на ватных от долгого сиденья ногах и осмотрелся. Всё как он и рисовал у себя в воображении: большое открытое пространство, судя по всевозможной атрибутике, которую сейчас скрывали кровавые росчерки, принадлежало некому культу.       Мимо них в ужасе и панике пробегали фигуры в тёмных длинных балахонах, которых разрывало на части. Под ногами хлюпала кровь — у Сатору тоже начинались вьетнамские флэшбеки при упоминании религиозных культов.       Слишком много на квадратный метр маньяков со склонностями к массовым убийствам. Оставалось надеется, что это не передаётся по наследству.       — Я уже думал не дождусь, почему так долго? — Сугуру деловито запахнул халат на пузе.       — Пришлось прочесать весь город, когда ты не ответил на второй гудок, — Годжо присел на корточки перед ним и любовно погладил живот. — С тобой всё в порядке?       — Вполне, — раздражённо повёл плечом Гето. Его бесило, когда Сатору начинал переживать из-за пустяков, будь то открытое окно, острый угол столешницы, или психанутые фанатики.       Выглядела наверняка эта сцена сюрреалистично со стороны: наполненное трупами как после бойни помещение, проломленная стена с дыркой будто её оставил танковый снаряд, и посреди этого двое людей в совершенно чистой одежде, воркующих как у себя на кухне.       Хорошо Сатору пока не решил задать главный вопрос, какого Сугуру шароёбился за пределами квартиры, в то время, когда ему был прописал домашний арест, наложенный самим Годжо.       — Ничего не напоминает?       Гето решил действовать на опережение, чтобы не давать Годжо время выстроить логическую цепочку, и небрежно протянул проклятый артефакт.       Лицо Сатору потемнело. Он сразу установил причинно-следственную связью со своей семейкой.       — Я разберусь.       А значит, полыхать сегодня Токио будет не от ночных вывесок и фонарей.       — Видимо рассчитывали, что бету по запаху не вычислить, да и проклятую энергию перекрыли для надежности, — будто сам себе объяснил Сугуру.       Сатору понялся на ноги и наконец-то приподнял чёрную повязку.       Гето редко видел его таким серьёзным. Настолько, что колени начинали подкашиваться, а где-то внутри просыпалась некая подавленная часть, которую он окрестил бы шлюховатой омегой.        — Сугуру, ты правда думаешь, что есть место, где я бы тебя не нашёл?       Он смотрел в бесконечно аквамариновые глаза и думал, предложи ему сейчас Годжо потрахаться на кровавых останках культистов, он бы согласился без раздумий.       — Давай на перегонки до центра?       Зарождавшаяся глубоко внутри шлюховатая омега, издала разочарованный стон и пропала, вероятно, окончательно и бесповоротно.       Это был бы не Годжо, если бы не испортил момент.       Но за это Гето и любил его.       — Кто последний, тот баклан, и никаких телепортаций!       И Сугуру вскинул руку, призывая летающее проклятие.       Всё-таки существовал шанс, что НЛО в банном халате сегодня покажут в вечерних новостях.