Камень

      Она была величественна. И вправду, неестественно прекрасна, какой ей изначально и следовало быть. Она — Каролина Маш. Не человек, а буквально божество. Пускай и появившееся не само по себе, а созданное кем-то другим, но от этого она не была менее могущественной.       За всю свою жизнь она стала похожа на большое каменное изваяние. Нерушимое и крайне выдающееся. Понимание того, что она единственная, кто может методично, сохраняя спокойствие выполнять приказы Работодателей приятно терзает душу, ну, или её осколки.       Несмотря на то, что в процессе своей работы ей ненароком приходится откидывать свои истинные эмоции, она, к своему несчастью, всё ещё способна чувствовать, и не важно, что именно. Будь то гнев, скука, горе, или радость — неважно, всё равно из-за чего-либо из этого она не сможет выполнять задания Работодателей должным образом. А раз она не сможет их выполнять, то зачем она вообще нужна?       Временами, когда ничто её не тревожит, Каролина думает о том, что с ней было, что происходит сейчас, и что будет потом.       Она всё ещё помнит, например, про свою семью. Помнит старшую сестру — Лору. Когда появилось известие о её смерти, никто, кроме, наверное, самой Маш совсем не сожалел. Лора определённо была одной из сильнейших божеств, бывших в семье Маш, но явно не единственной в своём роде.       Вспоминала она и о младшем брате Крайте. Она отчётливо помнила его яркие и непривычно добрые глаза. Интересно, сколько она его уже не видела? Пару лет, или веков? Она даже не считала, чтобы лишний раз не травить душу.       И, к своему горю, она помнила прадеда — ходячее воплощение зла. Он был ужасен настолько, насколько его могла породить таковым их родная вселенная. Маш в красках помнит те тяжёлые времена, когда она подготавливалась к жестокому избавлению от него. Так приказали ей её Работодатели, а она пошла к ним навстречу, ведь, как бы она не скрывала этого, у неё была личная неприязнь к прадеду и двум другим императорам, которые были заодно с ним. Всего за несколько недель до уничтожения прадеда, небо сразу в нескольких галактиках окрасилось в красный цвет — то был предвестник сильных изменений. И всё же, взяв себя в руки, и выложившись на полную, Маш убила своего прадеда. Убила собственными руками. Без сожаления.       Сразу же после этого, из-за ударной волны были уничтожены и пару других галактик, в которых и было замечено "Кровавое Небо", как его назвали бывшие жители этих галактик. Но, если задуматься, то это было совсем маленькой жертвой, по сравнению с тем, что могло бы быть, если бы Маш не уничтожила прадеда. Были бы захвачены, ограблены и варварски разрушены тысячи других галактик.       Двух других императоров Каролине так и не удалось прикончить, но совсем скоро в империю прадеда Маш пришёл неизвестный титан, что разрушил империю, а, вскоре, и всю вселенную, где она находилась. Благо, к тому времени вся семья Каролины жила уже совершенно в другом месте, далёком от остатков империи.       А в нынешнее время, Каролине приходилось вести более-менее размеренную жизнь. Конечно, не без опасностей, разрухи и убийств неугодных богов, но даже всё это казалось далеко не таким захватывающим и великим. Причиной тому послужило то, что после происходившего раньше Каролину было ну уж очень тяжело хоть чем-то запугать или удивить, или же то, что из её жизни медленно, но верно пропадает всё самое ужасное — неважно. Приходилось адаптироваться к более "нормальной" людской жизни.       Но несмотря на это, на первом месте у неё всегда стояла работа. Она всегда старалась завоевать расположение уже не раз упоминавшихся Работодателей, любыми способами. Отношения у них были совсем не ужасными, а даже напротив — очень даже хорошими, а иногда даже переходившими из деловых в более дружеские. Маш покорно выполняла любую работу, что ей давали. Работодатели были существами намного могущественными и мудрыми, чем кто-либо из семьи Маш, и она всегда восхищалась их силой.       Был в жизни Каролины и кое-кто другой, даже более близкий, чем Работодатели. Этим "кем-то" были Пилби. На первый взгляд, они были лишь маленькой невзрачной гусеничкой, но Каролина знала, что это совсем не так. Они познакомились друг с другом при совсем уж странных обстоятельствах, и всё происходило настолько быстро, что ни Каролина, ни Пилби не запомнили, как именно они познакомились. Но после того дня в жизни Маш появилось на одну причину улыбаться больше. Пилби были совсем не похожи на Каролину, или на кого-либо, кого она знала. Во всём, в чём Пилби были "слишком", Маш не могла себя представить от слова совсем. Пилби были слишком маленькими, слишком плаксивыми, слишком неуверенными, наивными, добрыми, сахарными... Продолжать можно было до бесконечности (а Маш могла себе такое позволить).       Но при всём при этом, их связывало многое. Всегда были какие-то новые темы для обсуждения: от готовки до рисования и музыки. А когда слов для разговора не находилось, они даже так наслаждались компанией друг друга.       Маш часто брала Пилби с собой во разнообразные приключения, но только тогда, когда была уверена, что путешествие не будет слишком опасным для гусенички.       Каролина почти всегда умудрялась ловко скрывать всё, о чём Пилби не следовало знать. Она старалась говорить с ними максимально непринуждённо, но всё так же звала их полным именем "Пилберт", Маш ничего не могла с собой поделать, ведь даже за всё то время, что они были знакомы, она упрямо не могла им полностью доверять. И это, кажется, ранит её сильнее, чем ранили удары самых сильных божеств.       Понимание того, что пройдя через все ужасы, она никогда не сможет полноценно наслаждаться жизнью, доверять, смеяться и находить чудеса в самых простых вещах неприятно отзывалось где-то в груди.       А пока на немногочисленных остатках её родной плоти покоятся шрамы от битв, она постарается. Постарается быть сильнее себя. Постарается лишний раз не рвать себя изнутри. Постарается сохранять себя для тех, кому она стала важна.       Видя, что для кого-то она была вечной, она становилась сильнее. И она будет таковой — вечной. По крайней мере до тех пор, пока какое-нибудь божество не решится убить её так же безжалостно, как когда-то она убила своего прадеда. А до тех пор, она будет всё таким же холодным и твёрдым камнем, что гордо принимает на себя все удары судьбы.

По мне ударяют железным прутом,

Но я камень - холодный и твёрдый гранит,

Я падаю, не разбиваясь потом,

Мне не больно - я делаю вид.

(Flëur — Камень).