Так бывает

— Чувствуешь? — Спрашивал Фридрих, закрывая глаза и делая глубокий вдох. Они стояли по среди полянки, орошённой ночным дождём. — Что я должен чувствовать? — Недовольно ответил Вальтер. — Ну, не нуди. Посмотри как свежо, как хорошо, здесь. Такой воздух чистый, пара минут и мы будем у речки! Какая там вода прозрачная, прохладная… Он мог бы ещё долго продолжать восхищаться красОтами леса, если бы его не перебили. — Не прохладная, а холодная. Ты же не собираешься купаться? — Посмотрим. Фридрих схватил Шелленберга за запястье и потащил за собой куда-то в глубь леса. Казалось, он светится изнутри, такой счастливый и беззаботный, как будто прогулка на природе могла разом решить все его проблемы. Они быстро шли по протоптаной дорожке, под музыкальное сопровождение щебечущих птиц. — Куда мы так торопимся? Ты же только что говорил как хорошо в этих деревьях. — С одышкой возмущался Вальтер. — Да, на обратном пути, потом деревья, сейчас поляна, речка, давай быстрее. За всё время, Шелленберг научился понимать этот иногда абсолютно не связаный поток слов, вырывающийся изо рта приятеля. — Я сейчас запнусь за что-нибудь. — Не унимался Шелленберг, но на это предположение, ответа не последовало. — Ещё и комары покусают! — Да какие комары? — Не выдержал Фридрих повысив голос и резко остановился. Он положил теплые ладони на плечи ami, заглядывая ему в глаза. Шнайдер мягко улыбнулся, не отводя заботливого взгляда. Прямо сейчас, он располагал всем доверием Вальтера и мог сказать любую глупость в которую Шелленберг непременно бы поверил. Таким наивным Вальтер был только с ним — его приятелем, другом, однокурсником, ami, товарищем, любое существительное выражающее дружеские отношение, но не романтические. Странно, почему так? — Обещаю вернуть тебя домой в целости и сохранности, никто кроме меня тебя не покусает. — Дурак. — Язвил Шелленберг, саркастично улыбаясь. — Обещаю! Я всегда держу обещания. Ну как Вальтер мог обижаться или злиться, а уж тем более не довериться этой завсегда позитивной мордашке. Шелленберг потянулся чтобы чмокнуть товарища в кончик носа. Но Фридрих отстранился назад и бросая вызов, громкой фразой: — Догонишь? Засверкал пятками, удаляясь в сторону реки. Шнайдер буквально распылял на всех свой оптимизм и хорошее настроение так, что не заразиться этим было невозможно. Вальтер не стал более сопротивляться приливу энергии, он набрал в лёгкие дурманящего лесного воздуха и устремился за своим ami. Товарищи выбежали на просторный берег широкой реки, и летний приятный бриз лелеял их юные лица, нежно обволакивал волосы и проникал под одежду, создавая особый вид наслаждения. Всё вокруг было таким ярким и живым, начиная с сочной зелёной травы, которая ещё не успела выгореть под палящим солнцем и заканчивая бабочками, только начинающими свою короткую, но насыщенную жизнь. — Как же хорошо! Мне так не хватало этого! — Кричал Фридрих остановившись недалеко от Шелленберга. — Да, действительно хорошо. Вальтер подошёл к другу прижимаясь в плотную. Он смотрел не просто в изумрудные глаза, он смотрел прямо в душу. И в мире, где наши души имеют свой особый аромат, душа Фридриха непременно бы пахла орошённой травой, речной прохладой, мокрой листвой и древесиной, чем-то очень свежим и бодрящим, придающим жизненных сил, заряжающим невероятной энергией. Шелленберг вновь попытался чмокнуть чужой нос, и на этот раз у него не просто получилось, но и в ответ последовал такой-же смазанный и беглый поцелуй. Сначала нос, а потом и тёплые щёки; выраженные скулы; вискИ; лбы, на которых ещё не появились морщины усталости и переживаний; губы, требовательные и вечно жаждущие прикосновений — всё было зацелованно и запечатлено в памяти. Фридрих опустился вниз, падая спиной в высокую траву и потянул за собой Вальтера. Именно сейчас, когда облака разных причудливых форм плыли на Восток; когда пение птиц так завораживало, и где-то в далеке едва слышался лай собаки; солнце было теплым и согревающим, а не обжигало своими лучами; воздух свежий и лёгкий, а не душный и парной. Именно сейчас, именно в этот день и в этот час, двое студентов однокурсников чувствовали себя счастливыми, беззаботными и свободными от рамок и стандартов в которых из загоняло общество.