seven. reckless

sam tinnesz — play with fire

Минги неловко переступает с ноги на ногу, стоя перед дверью студии Хонджуна. Он не то чтобы уверен в том, что делает, но интерес съедает его возбуждённый навязчивыми мыслями мозг с завидным рвением. В начале недели Сонхва попросил у Минги посильной помощи в разборе гардеробной и таскании тяжёлых коробок, в одной из которых Минги и заметил то, что потревожило его безмятежную душу. Он не думал об этом нарочно, но его мысли так или иначе возвращались туда, в тот момент, когда Минги увидел запечатанную пачку колготок в сетку. Видеть подобные вещи в арсенале Сонхва не было чем-то удивительным, особенно с учётом того, сколько времени он проводил с обожающим подобные штуки Хонджуном, но впервые это привлекло внимание Минги. До такой степени, что он забрал пачку себе, даже не спросив Сонхва. Хонджун отличался особой, трепетной любовью к мини-юбкам, чулкам и женскому белью на своих парнях, но правда была простой и ясной — Минги был… несколько большим для гольфов, топов и рюшей, и как бы он ни старался убедить себя в обратном, ему не нравилось, как всё это выглядело на нём. Ну вот вообще. Минги был в восторге от Ёсана, Хонджуна и Уёна, чьи размеры можно было легко втиснуть в женские шмотки и в полной мере наслаждаться этим великолепным зрелищем, но сам Минги был абсолютно несуразен в подобном. По крайней мере, ему так казалось. Юнхо, хоть и был выше, был худым и тонким, как тростинка, поэтому те редкие разы, когда он позволял капитану использовать себя в качестве модели для созерцания нового бра или трусиков танга, всё равно оставались запоминающимися. И Минги хотел, чтобы хоть раз Хонджун посмотрел него, будучи опьянённым не только любовью к самому Минги, но и своим собственным пристрастием. Поэтому пачка с чужой вещью была варварски порвана и распечатана, а сами колготки натянуты на длинные ноги Минги и его мощные бёдра. Он не знает, как вообще такое носить, резинка давит на живот, а сетка впивается во все нежные и не очень места, и пока это приносит только дискомфорт. Минги задумывается о том, что девчонкам приходится носить такое постоянно, и в его сердце возникает жалость. Или облегчение от того, что он не девчонка. Джинсы вжимают колготки в кожу, ощущение на заднице от сидения не проходят даже несмотря на то, что Минги уже давно не сидит. Но на самом деле всё это настолько поверхностно и незначительно, что Минги забывает о своей проблеме, стоит ему оказаться перед заветной дверью чужой студии. Он еще никогда не делал ничего подобного ни для кого. И он хочет отдать эту возможность их капитану по праву. Минги дёргает за ручку, но дверь оказывается запертой. Что ж, оно, наверное, даже к лучшему, потому что у Минги будет время немного собраться с мыслями. Хонджун точно здесь, скорее всего, отошёл за ужином или кофе, потому что Сонхва сказал, что он не планировал возвращаться рано, но у Минги есть запасной ключ. Он подождёт Хонджуна, в красках представляя, что капитан может с ним сделать в момент опьяняющего возбуждения. Но Минги открывает дверь и сразу же видит объект своего странного, навязчивого желания. Хонджун сидит на столе, спиной к двери, опершись на одну руку. Он оборачивается, когда Минги тихо закрывает дверь за собой, и по его внешнему виду становится понятно, что он занят. — Минги-я? — хриплым голосом спрашивает он, а у Минги начинают пульсировать все натёртые колготками места. Желудок сдавливает ещё сильнее. — Хён, я хотел… Его прерывает громкий, сдавленный стон с другой стороны стола, но так как обзор полностью перекрыт, Минги остаётся только гадать, кто прямо сейчас отсасывает Хонджуну, сидя на полу его студии. — У тебя что-то важное? — Хонджун жмурится и откидывает голову. Его вторая рука движется вверх и вниз, вторя, вероятно, движениям чужой головы. Минги делает буквально несколько шагов ближе к центру комнаты, чтобы увидеть то и дело мелькающую макушку, за которую Хонджун держится, как за спасательный круг. — Мы, м-м-м, — он тихо стонет, — почти собирались домой. Хочешь присоединиться? Я соскучился по тебе. От этих слов Минги чувствует растекающееся по внутренностям и щекам тепло. Ему хочется спросить, не помешает ли он, или, может, ему стоит просто прийти позже, но блестящий, полный похоти и желания взгляд Хонджуна не оставляет возможности сбежать. Минги хочет. Он смотрит вниз, туда, где всё ещё находится кто-то из парней, чтобы сердце привычно словило нужный темп и ритм — под кого подстраиваться, кого вспоминать, кого целовать и нежить сегодня придётся. И когда Хонджун тянет с силой за волосы вверх, тело реагирует мгновенно и без колебаний. Член, зажатый тесной сеткой колготок, дёргается, как только Минги видит раскрасневшееся, мокрое от слюны и абсолютно нуждающееся лицо Юнхо. Они встречаются взглядами, но, кажется, Юнхо вообще не соображает, кто перед ним находится. Его взор мутный, туманный и рассеянный. — Подойди ко мне, Минки, — Хонджун подзывает его жестом к себе, и Минги послушно преодолевает расстояние между ними. — Ты что-то хотел, милый? — мягко спрашивает он, одновременно с этим притягивая голову Юнхо за волосы обратно к своему паху. Тот покорно опускается горлом на член, продолжая сосать. Когда Минги подходит вплотную и видит так близко их обоих — разгорячённых и возбуждённых, его рот наполняется слюной. Его парни такие вкусные, манящие, разные, обоих хочется до рези под рёбрами. Он кладёт руку поверх ладони Хонджуна — такой крошечной и узкой — на голову Юнхо, а сам немного наклоняется, чтобы урвать себе поцелуй. Хонджун на вкус, как лимонный чай с имбирём. В его рту тесно и горячо, Минги жадно мажет языком по губам, слизывая остаточный вкус Юнхо, и жмётся отчаянно, чтобы глубже и ярче. Пальцы зарываются в волосы, скручивая их в кулак, Юнхо жалобно стонет от этой выходки. — Я хотел тебя, хён, — отзывается, наконец, Минги, отрываясь от губ Хонджуна. — Но если я не вовремя, я подожду. — Нет-нет-нет, — Хонджун сбито дышит. Его грудная клетка движется быстро и неровно, потому что Минги подталкивает рукой Юнхо и не даёт уменьшить темп. — Я сейчас… Он утыкается носом Минги в шею, начиная тихо поскуливать. Это так не похоже на Хонджуна — всегда сдержанного, уверенного, собранного, и так разнится с тем, что открыто для всех остальных. Минги ещё больше хочется, чтобы он увидел то, зачем Минги вообще пришёл. Он уверен — капитану понравится. Он перекладывает его руку себе на талию, засовывает прямо под майку, прижимая ладонь крепко к коже, и ждёт. Ждёт, пока разморенный возбуждением мозг Хонджуна сложит паззлы. Минги целует снова, возвращая руку в волосы Юнхо, и давит на его голову с силой. Тот мычит и хлюпает слюной, и всё вместе складывается в прекрасную, восхитительную картину. Минги чувствует, как маленькие, юркие пальчики стягивают резинку колготок до боли, и всхлипывает в поцелуй. Язык Хонджуна замирает во рту Минги, когда он начинает изливаться в глотку Юнхо — все трое распадаются на мгновение, а затем собираются воедино, следуя за чувствами друг друга. Юнхо тяжело дышит. Минги смотрит, как во взгляде Хонджуна взрываются тысячи и тысячи галактик, и мягко целует его в шею. Ими хочется насытиться вдоволь. Ими хочется напиться и насладиться сполна, но сколько Минги не пытается, у него ничего не выходит. Наверное, потому, что ему всегда мало. — Привет, — тихо говорит он, помогая Юнхо встать и чмокая его в опухшие губы. — Хорошо выглядишь. Юнхо наваливается на него, и Минги обнимает его поперёк талии, прижимая к себе. Он выглядит разбитым и уставшим, он всё ещё заторможен и потерян, поэтому Минги гладит его по спине и лицу, давая немного передышки. В бедро упирается его стояк. — Я не помешаю? — спрашивает у обоих, но больше у Юнхо, потому что Хонджун своё желание уже высказал. — М-м-м, я рад тебя видеть, — Юнхо прочищает горло и целует Минги в ответ. — Надо ехать домой, яйца зудят. Хонджун тихо смеётся. — А кто до дома не дотерпел? — преувеличенно возмущается он. — Давайте, двигайтесь от меня. Он, мельтешащий между телами Минги и Юнхо, расталкивает их в стороны. Звук, с которой он застёгивает ширинку, немного отрезвляет, и Минги, продолжающий поддерживать виснущего на нём Юнхо, делает шаг назад. — Надо вызвать машину. Пока Хонджун копается и собирает вещи, Юнхо, кажется, немного приходит в себя. Становится чуть подвижнее и начинает ластиться более явно, вероятно, не получив того, за чем пришёл. — Минки, Минки, — Юнхо обнимает Минги за шею и целует на этот раз глубже, с языком. Горечь, оседающая во рту, растекается по глотке и ввинчивается в мозг прочно. — Хочешь чего-то конкретного? — жарко шепчет он в губы. — Вообще я хотел, чтобы он меня трахнул, — как самую большую тайну выдаёт Минги тихо-тихо, и Юнхо хихикает, вжимаясь в него сильнее. — Тогда, как думаешь, наш кэп расщедрится на нас обоих? — спрашивает Юнхо почти беззвучно, а потом кладёт ладонь Минги себе на член и сдавливает через брюки. — Или, может, у тебя для этого тоже место найдётся, м? Минги сглатывает слюну, ставшую вязкой из-за взгляда, которым смотрит на него Юнхо — поглощающим и жадным. Он сжимает пальцы и двигает рукой вверх-вниз, ощущая, какой Юнхо твёрдый. — Одновременно? Юнхо перестаёт смеяться. Его улыбка становится кривой, а брови складываются домиком, когда Минги надавливает на основание члена. — Не груби, Минки, это небезопасно. — Но ты бы хотел? — Минги пододвигается совсем тесно, утыкается носом в ухо. — Тебе бы снесло башку от этого контраста. Юнхо дёргается в его руках и стонет приглушённо, потому что Минги продолжает двигать рукой. Он тоже представляет это слишком ярко — его разнеженное, растянутое тело, принимающее в себя Юнхо и Хонджуна. Почти так же хорошо, как фантазии о том, чтобы оказаться внутри кого-то одновременно с Юнхо. Нереально и невыносимо, но фантазии есть фантазии. — Хватит миловаться там, машина подъехала, — Хонджун ждёт их в дверях. Минги снова переключает своё внимание на него. Юнхо — это хорошо, что Минги всё ещё хочет Хонджуна, хочет его маленькие ладошки на своём члене, на своих ногах, животе, шее, плечах, щиколотках. Везде, куда этот крошечный проныра сможет добраться. Хочется пошутить про то, что у него вряд ли получится, даже если он подпрыгнет, но правда в том, что Минги знает. Хонджун сможет. И никто не сможет так, как он. Минги сам не понимает, как оказывается зажатым между ними. Почему вообще они оказались втроём на заднем сидении, тогда как пассажирское спереди пустует. Но как только автомобиль трогается, все вопросы сразу отпадают — он чувствует на себе четыре руки с двух сторон. Его колени насильно разводят, Хонджун приподнимает майку и царапает живот, цепляется ногтями за нити колготок. Большая ладонь Юнхо сдавливает внутреннюю часть бедра близко к паху, проминая почти до связок, и Минги стискивает зубы, чтобы не застонать. Он ощущает себя победителем. — Ты так хотел похвастаться этим, что не смог подождать, пока я вернусь домой, милый? — вкрадчиво спрашивает Хонджун и щёлкает резинкой по животу. — Не мог, — Минги поворачивается к нему лицом. В темноте видно только чёрные, искрящиеся глаза. — Хотел показать тебе, хён, как можно быстрее. — Я уже предвкушаю, — Хонджун подгибает под себя колено, чтобы быть чуть выше. — Ты наверняка очень красив в этой никчёмной тряпке. — Не знаю. Я не уверен. Не думаю, что мне идёт. — Тебе всё идёт, милый, — проникая пальцами под пояс джинсов, Хонджун сталкивается с рукой Юнхо. Теперь они трогают вместе один и тот же участок кожи, награждая Минги комфортом и любовью. — Я порву их зубами. Можно? — выдыхает он в шею, и Минги откидывает голову ему на плечо, позволяя Хонджуну притиснуться ближе. — Можно, — Минги кивает. — Я пришёл, чтобы ты взял меня прямо в них. Это будет хорошо? Минги сам свой голос не узнаёт. Такой жалкий, хриплый, практически отчаянный. Он ждёт ответа, пока Хонджун улыбается своей широкой, белозубой улыбкой и выглядит до бесконечности довольным. — Это будет очень хорошо, — вдруг говорит Юнхо и оттягивает эластичные нити от талии Минги. — Можно мне посмотреть? Пожалуйста. Они трогают Минги между ног, давят и трут, вырывая из груди Минги сдавленное, тяжёлое дыхание. Его тело обмякает от таких горячих ласк и в то же время натягивается, как тетива. — Что скажешь, милый, дадим ему посмотреть? Совсем немного, м? А потом, хочешь, он наполнит тебя, как ты любишь? — Хонджун шепчет жарко, вызывая в мыслях сочные, живые образы, от которых внутренности перекручивает. Минги хочется, чтобы он оказался дома, подальше от людей, чтобы он получил то, что ему так сладко обещают. Ему хочется давиться стонами и чувствовать член внутри себя так — так — сильно. Юнхо рядом с ним ёрзает. Ему, кажется, светит какая-то сомнительная перспектива, но Минги, полностью поглощённый своим маленьким, дерзким капитаном, становится уже всё равно, что с ними сделают. — Да, хён, — коротко всхлипывает Минги. — Но ты будешь первым. Я надел их специально для тебя. — Знаю, милый мой, я знаю, — Хонджун водит носом по сухожилиями шеи. Трётся о нижнюю челюсть и дышит рвано. — Ты в белье? Минги трясёт головой, сглатывая судорожный стон. — Нет. С обеих сторон доносятся два резких выдоха. Минги чувствует себя так хорошо сейчас, так цельно и полно, так спокойно, хотя его тело словно в лихорадке. От жара чужих ладоней на своих бёдрах и животе его подбрасывает, от ощущения губ, мажущих по его шее и щекам, его сердце бьётся всё чаще и чаще. Но ему мало — так невыносимо мало, потому что он знает, сколько на самом деле прячется демонов в двух людях рядом с ним. — Наверняка эта долбанная сетка не справляется с твоим большим членом, да? — Хонджун влажно облизывает его ухо, и от силы, с которой Минги кусает себя за уголок губы, она вдруг начинает кровить. — Я бы раздел тебя прямо тут, чтобы удостовериться в этом. Какие-то жалкие колготки не смогут спрятать такое сокровище. Минги размазывает по сиденью. Он не знает, справится ли сетка колготок с его тяжёлым, возбуждённым членом, но он может представить, как это выглядит. Он видел, как это выглядит на Юнхо, и хоть член Минги больше, он уверен, что это не будет сильно отличаться. — Ты так долго этому сопротивлялся, Минги-я. Специально, чтобы подразнить меня? — Нет, хён, ты же знаешь, — как-то беспомощно шепчет Минги в тесное пространство между ними. Он хочет поцеловать Хонджуна, хочет вылизать его узкий, влажный рот, но тот не даётся, отстраняясь каждый раз, когда Минги тянется вперёд. — Я слишком громоздкий для всего этого. — Тем слаще, — Хонджун немного поддаётся, позволяя дотронуться кончиком носа до подбородка. — У меня для тебя давно лежит одна вещица. Кроме тебя она никому не подойдёт. Машина резко останавливается, и неожиданно тепло тел вокруг Минги пропадает. Исчезает в ночи, когда двери автомобиля открываются с двух сторон, и Минги на мгновение ощущает себя брошенным. Ровно до тех пор, пока его не выволакивают в прохладный, вечерний воздух и не тащат в общежитие Юнхо и Ёсана. Его ноги ватные, и ширинка, кажется, расстёгнута, судя по тому, как свободно сидят на нём джинсы. Он спотыкается, когда Юнхо тянет его за руку, и они переступают порог тёмной, тихой квартиры. Они не утруждают себя тем, чтобы добраться до чьей-нибудь комнаты, Минги начинают раздевать прямо на ходу до гостиной. Он чувствует себя так, словно он изначально должен был быть с ними двумя, а не только с Хонджуном. То, как жадно Юнхо прижимается к нему со спины, как стягивает сначала толстовку, затем приспускает джинсы, стискивает за талию крепко-крепко, вминая резинку колготок в кожу, и то, как голодно смотрит на него Хонджун, ожидающий увидеть небольшую, но взрывающую мозг деталь. Он останавливает Юнхо, намеревающегося сорвать с Минги футболку, и отталкивает его на диван. Юнхо сжимается покорно и соскальзывает на ковёр, усаживаясь на колени. — Хороший, — Хонджун треплет его по волосам ладонью и трогает за мочку уха. — Потерпишь немного, детка? Юнхо кивает. Минги даже находит в себе остатки разума, чтобы опять удивиться этой способности Юнхо — становиться тихим, кротким и ласковым за считанные секунды. Чувствовать своих партнёров и улавливать их настроение невербально, но именно таким был его любимый парень. Чертовски удобным. — Я скажу, когда можно снять, ладно? — Хонджун завязывает Юнхо глаза своим тонким, шёлковым шарфом, и дожидается, пока тот снова кивнёт. — Хороший мой. Он быстро целует Юнхо в губы, но тот, лишённый зрения, не успевает среагировать и просто дёргается на прикосновение. Он складывает руки на коленях, когда понимает, что поцелуя не повторится. — А теперь ты. Теперь, когда никто, кроме него, не видит, Хонджун снимает с Минги футболку. Его острый, пронзительный взгляд задерживается на резинке, но руками он уже спускает джинсы Минги до середины бёдер. Минги видит, как его зрачки расширяются. Видит, как крылья носа трепещут, когда он втягивает воздух глубоко в лёгкие. Он был совершенно прав — слабые переплетения эластичных ниток совсем не удерживают набухшую эрекцию Минги. Сетка оттягивается под весом члена, и Минги хочется прикрыться, но он стоит, не шевелясь, потому что его маленький, крохотный, почти что кукольный хён очарован. — Сними до конца, милый, — просит Хонджун, и от его тона Юнхо вскидывает голову. Переминается на месте, но продолжает держать ладони на коленях, как примерный ученик. — Ах, Юнхо-я, он такой прекрасный. Восторг делает его голос высоким и лёгким. Минги краснеет, сняв с себя джинсы и оставаясь стоять в одних лишь чёрных колготках в сетку посреди чужой гостиной. Хонджун обходит его по кругу. Трогает кончиками пальцев по оставшимся после Сонхва следам, словно не веря, что происходящее перед ним — реально, и несмотря на то, что Минги ощущает себя не совсем комфортно, ему всё равно до невозможности приятно. Он добился того, чего хотел. Он привыкнет и к колготкам, и к юбкам, и к топам, если Хонджун будет и дальше награждать его таким необъятным вниманием. Этим нескрываемым обожанием. — Ты всегда красив, Минги-я, но это как красная ленточка на подарок. И без неё подарок — это подарок, но с ней прямо-таки идеально. Душа радуется, понимаешь? — Да, хён, — Минги чуть покачивается оттого, что Хонджун мягко хлопает его по ягодицам. — Идём ко мне, милый, — Хонджун берёт его за руку и подводит к креслу. — Давай. Он подталкивает его вперёд, и Минги забирается на кресло с ногами, сразу оттопыривая задницу. Лёгкие сжимаются, когда Хонджун пропадает из поля зрения, но Минги всё равно продолжает слышать его и ощущать — как его ладони скользят по бёдрам, как сминают ягодицы, как нажимают на мягкие, разогретые мышцы. — Ох, ты ехал ко мне таким готовым? Минги оборачивается через плечо, потому что слышит Хонджуна куда ниже, чем до этого. Его взгляд как раз успевает запечатлеть, как Хонджун оттягивает зубами колготки по шву между ягодицами и с жалобным треском рвёт их. Голова Минги, кажется, идёт кругом. Боковым зрением он видит, как реагирует Юнхо на этот звук, поворачиваясь к ним корпусом, как он кусает нижнюю губу и стискивает пальцы до белых костяшек. Он вот-вот начнёт скулить, но Минги отвлекается. Хонджун облизывает два пальца — два своих крошечных, коротких пальчика — и мягко вдавливает их в Минги до самого основания. Минги, привыкший к куда большим размерам мемберов, принимает их без проблем. После редких встреч с Юнхо в роли актива, но куда более частых встреч со своими любимыми соседями, Минги сразу ловит вспышки наслаждения, прокатывающиеся по его возбуждённому телу. Он тихо стонет, когда умелые пальцы Хонджуна начинают двигаться в нём, разминая стенки и растягивая. — Я правда так скучал по тебе, Минги-я. — Минги ощущает поцелуй между лопаток. — Мой милый. Только не кончай, ладно? — Хонджун еле слышно усмехается. — Нам надо вознаградить детку за ожидание. Мне нравится мысль, что у Юнхо сегодня на ужин наша сперма, милый. Юнхо всхлипывает. Громко и влажно. Минги — тоже. Хонджун прекрасно знает, на какие кнопки нужно нажимать. Как и любой из мемберов, он знает, как удовлетворять всех своих парней. Минги, у которого по какой-то причине развилась тяга к играм со спермой, становится жарко. Этот яркий момент осознания и откровенности — именно он бьёт под дых и заставляет хотеть больше. Он отталкивается руками от спинки кресла совсем чуть-чуть, чтобы углубить проникновение. — Не торопись, — Хонджун снова целует в спину. — Я понимаю, после остальных со мной можно расслабиться, но мне тоже следует быть осторожным, что скажешь? — он достаёт пальцы целиком и, проведя пару раз по кругу, вводит обратно. Минги дышит через раз, потому что упирается носом в спинку. — Мне тут одна птичка напела, какими громкими вы были пару дней назад. Довели нашего бедного Ёсан-и, м? — Минги чувствует на своей коже рассыпающийся смех Хонджуна. — Ты был таким плохим, Юнхо-я, что заставил нашего малыша трахаться прямо в коридоре. Минги, глаза которого плотно закрыты, может только представить, какое несчастное выражение лица должно быть у Юнхо. Он, так невыносимо нуждающийся во внимании и похвале, совсем не переносит, когда кто-то называет его плохим мальчиком. Худший приговор. Воспоминания наполняют голову яркими, обжигающими искрами — как у Минги сводит ноги от того, что он сидит на лице Юнхо непозволительно долго, как Сонхва нашёптывает Минги, что он — самый потрясающий, а Юнхо полностью игнорирует. Эти слёзы в светло-карих глазах, когда Минги целует его в самом конце в благодарность, и Юнхо всё-таки разваливается на куски от силы своего наказания и подарка. Да, тогда Сонхва действительно заставил Юнхо поволноваться. Минги хочется поцеловать Юнхо снова, чтобы показать — это всё глупости, и лучше него никого нет, и что он его давным-давно простил, но прямо сейчас ему нельзя. Прямо сейчас Минги хочет Хонджуна. Хонджуна, чьи руки мнут его ягодицы, ласкают бёдра, толкаются в жаркое нутро всё быстрее и быстрее, от чего дыхание напрочь сбивается. Минги стонет, когда Хонджун надавливает ему на поясницу, вынуждая опуститься, и, оставив пальцы внутри, медленно втискивает член. По позвоночнику к голове перетекает жар — Минги почти что наяву может себе это представить. Словно насыщенно алая жидкость бултыхается в колбе. — Такой отзывчивый, мой милый, — приговаривает Хонджун, когда Минги опускается ещё ниже навстречу его бёдрам. — Очень красивый. — Хонджун-ним, — голос Юнхо дрожит. — Можно мне посмотреть, пожалуйста? Хонджун даже останавливается от такого обращения, а Минги оборачивается через плечо, чтобы увидеть, как Юнхо переступает коленями по ковру, слепо двигаясь в их сторону. Его волосы полностью растрёпаны ещё после студии, наглухо застёгнутая рубашка натягивается на вздымающейся от неровных вздохов груди. Шарф слегка съехал, а нижняя губа поджата до такой степени, что трясётся. — Х-хонджун-ним. — Что скажешь, милый? — Хонджун так неожиданно возобновляет толчки, что Минги не удерживается и ударяется щекой о спинку кресла. Всхлипывает от неприятного ощущения, но снова чувствует тесноту и жар в своём животе, от которых покалывает кончики пальцев. — Разрешим ему посмотреть, какой ты восхитительный? Юнхо, кажется, весь оборачивается в слух. Его сложенные лодочкой ладони зажаты меж бёдер, пока он весь трепещет в ожидании ответа Минги. Его тело, напряжённое, как ледяной металлический жгут, кажется, вот-вот раскрошится. — Да, хён. Вместе с Минги выдыхает и Юнхо. Впрочем, снимать импровизированную повязку с глаз он всё равно не спешит — ждёт разрешения от Хонджуна, опять увлёкшегося Минги и видом на обтянутые сеткой бёдра. — Можно. Юнхо просто сдёргивает шарф, оставляя его болтаться на шее, и моргает несколько раз, фокусируясь. Он сидит ровно сбоку от кресла, пусть и поодаль, поэтому его взгляд быстро находит то, что оставалось от него закрытым ещё мгновение назад. Минги, покачивающийся от размеренных толчков Хонджуна, смотрит ему прямо в глаза, отмечая в них восхищение и необъятное, неописуемое нечто. Как всегда. По внутренней стороне бедра проходит дрожь, когда Хонджун начинает двигаться резче. — Разденься. Кроме как к Юнхо обращаться не к кому. Поэтому тот расстёгивает рубашку трясущимися руками, игнорируя чужой шарф, еле-еле достаёт пуговички из манжет и пояса брюк, и буквально в несколько движений оголяется полностью, оставаясь лишь в нижнем белье. Его худощавое, подтянутое, но мягкое тело выглядит вкусно в жёлтом свете торшера. Его плавные изгибы, лишённые сухости и выраженных мышц, только подтверждают, какой Юнхо на самом деле. Плавкий. Послушный. Податливый. — Ты остановился на самом главном, детка. Пальцы Юнхо сначала замирают на резинке трусов, а потом всё же незамедлительно стягивают их до щиколоток. Юнхо переступает через них и опять садится на колени, частично пряча своё явное, тяжёлое возбуждение. Шарф остаётся висеть чёрной удавкой на шее. — Тебе нравится? — ласково спрашивает Хонджун, натягивая Минги на себя. Если бы не подлокотники, ноги бы уже давно разъехались. — Да, хён-ним, — Юнхо кивает, не отрывая своего голодного, обжигающего взгляда от места, где толчок за толчком исчезает в Минги член Хонджуна. — Очень красиво. — Тебе придётся сменить меня, потому что Минки был жадным и заставил меня кончить тебе в рот. Хочешь? Минги стонет громко, как только до него доносится речь Хонджуна. Это становится тяжело контролировать. Он не может ничего сделать с тем, что в его голове возникают соблазнительные, горячие картинки, полные постыдных откровений. — Хочу. Юнхо поднимается и встаёт позади Хонджуна, и больше Минги не в состоянии ясно видеть. Он может только представлять, опираясь на свои собственные воспоминания. Что Юнхо стоит, тесно прижавшись к спине Хонджуна. Что возвышается над ним на добрых пятнадцать сантиметров. Что он, даже будучи таким высоким, всё равно смотрит на Хонджуна будто бы снизу вверх. С благоговейным трепетом и обожанием. Минги чувствует его большие ладони, его длинные пальцы, соседствующие с аккуратными и миниатюрными ладошками Хонджуна, на своих ягодицах. Чувствует их острый взгляд, нацеленный на самое интимное. Руки Юнхо дотягиваются намного дальше рук Хонджуна — гладят по лопаткам и шее, слегка царапают плечи, крепко сдавливают талию поверх резинки колготок. Минги горячо от таких простых, но нежных ласк. Внизу живота становится тепло и тесно. Хонджун отстраняется от него, когда жар начинает набирать обороты. — Хочу посмотреть на вас, — он появляется в поле зрения Минги, усаживаясь на подлокотник кресла, и подтягивает его на себя, чтобы поцеловать. Минги, разнеженный, легко припадает к его губам, но в лёгких вдруг не остаётся воздуха. Минги задыхается в поцелуй, потому что Хонджун держит крепко под челюстью, а Юнхо входит быстро и резко. Дождавшись очереди в перемалывающую кости узость, он не сдерживает себя. Он ощущается по-другому. Полно, твёрдо и очень-очень плотно. Он давит сразу на все точки одновременно, отчего Минги переполняется чувствами мгновенно. — Ты помнишь, что я сказал тебе, милый? — Хонджун, оторвавшись от губ Минги, смотрит на него ясными, но чёрными глазами. Он тянется вперёд и сдавливает основание члена Минги прямо через колготки. — Терпи. Минги хнычет от прикосновения к члену. Он грузно свисает между ног, ударяясь о живот всякий раз, когда Юнхо входит глубже. — Он не протянет долго, — шепчет Хонджун на ухо и целует под челюстью. — Он хочет кончить ещё с тех пор, как мы были в студии. Он почти сделал это, но я заставил его одеться и отсосать мне, — теперь уже громко говорит он, а Юнхо вдруг срывается. Пряча лицо в сгибе шеи Хонджуна, Минги громко и протяжно стонет, ощущая, как слюна начинает скапливаться во рту и мазаться по чужой коже. Поэтому Юнхо был таким заторможенным там, с студии Хонджуна. Потому что тот почти довёл его? — Кончи для нашего Минки, мой хороший. Приторно, тягуче, напрямую к мозгу. Юнхо, получивший разрешение, как бомба замедленного механизма — медленно, по нарастающей, от шестерёнки к шестерёнке, собирая себя по клеточкам, готовится в взрыву. И Минги чувствует каждую его клеточку на себе, около себя, в себе, когда Юнхо входит до упора, вдавливая Минги в Хонджуна, и кончает глубоко-глубоко внутрь. Они стонут вдвоём, перебивая друг друга — Юнхо так много, что Минги, кажется, ощущает его не только в животе, но и в голове, и в лёгких, и в сердце, хотя с последним сомнений никогда не было. Минги тоже хочет разрядку, но он знает, что ему не позволено. Хонджун тоже хочет их обоих, и сейчас он делает всё, чтобы получить по максимуму. — Вы мои чудесные, — шепчет он на ухо Минги, у которого от пяток до макушки прокатываются отголоски чужого оргазма. — Ложись, Юнхо-я, — произносит он чуть громче, и Юнхо снова послушно выполняет просьбу. Ложится прямо на ковёр и сгибает ноги в коленях. Его глаза прикрыты, на груди — красные пятна, контрастирующие с чёрным шарфом. Волосы взмокшие, и он дышит тяжело-тяжело, но всё равно выглядит самым-самым красивым. Минги на дрожащих ногах опускается рядом с ним, чувствуя влажной спиной жёсткий, грубый ворс ковра. Горящие мышцы и тяжесть в животе дарят ощущение удовлетворения. Опираясь на локоть, Минги целует Юнхо в губы — лениво и не торопясь, потому что ему хочется поделиться накопившейся в нём нежностью. Юнхо отвечает так же неторопливо, скользит языком по дёснам и губам, всасывает нижнюю до боли в уздечке. Есть в этом моменте что-то особенное и неповторимое. Минги не может сказать, что именно, и откуда это чувство берёт начало, но та бесконечная нежность, которая просыпается в нём, она наполняет его душу снова и снова до самой верхушки. Юнхо тихо мычит в поцелуй и сжимает руку Минги. Тот распахивает глаза, когда действие повторяется, чтобы увидеть, как Хонджун, севший рядом, начинает растягивать и Юнхо тоже. Чтобы увидеть, как его крохотные пальчики обхватывают чуть опавший, но всё ещё возбуждённый член Юнхо и помогают погрузить в рот Хонджуна примерно на половину. Юнхо выгибается в спине и стонет, крепко смежив веки. Его пальцы беспорядочно цепляются за длинный ворс ковра и за руку Минги, поэтому тот возобновляет поцелуй. Чтобы залюбить, занежить, залелеять изо всех сил, которые только у Минги имеются. Свободной рукой он гладит Юнхо по груди, перекатывает соски в пальцах, целует в шею, в ключицы и в ухо, облизывает и кусает несильно, просто чтобы обозначить своё присутствие. Юнхо хнычет и трясётся, будучи чувствительным после яркого оргазма. — Хороший, хороший, — приговаривает Хонджун, и Минги видит, как глубоко он проникает пальцами. Внутри него продолжает копиться желание — уже совсем плохо контролируемое. — Иди ко мне, детка. Юнхо приподнимает бёдра, упираясь пятками в пол, и Хонджун входит в него одним слитным движением. Минги замирает вместе с Юнхо и отмирает вместе с Хонджуном, продолжая ласкать растекающегося в их руках парня. Юнхо горячий, но Хонджун распаляет его ещё сильнее. И Минги тоже хочет — снова так безнадёжно провалиться в обоих. Он перекидывает через Юнхо ногу, оказываясь задницей к Хонджуну, и ведёт ею из стороны в сторону — зазывно и мощно, зная, как привлекательно это выглядит для последнего. Трогает аккуратно Юнхо за щёки, слегка сдавливая. — Эй, Ю-ю, ты как? — тихо спрашивает Минги, радуясь рукам Хонджуна на своей талии. Тот царапает по линиям, оставшимся после встречи с Сонхва, и с силой шлёпает. — М-м-м, Мин-мин. Хоть Юнхо и открывает глаза, Минги понимает, что Юнхо очень и очень далеко отсюда. Он не просто не может собраться с мыслями, он даже не пытается это сделать, потому что прозвище, которое он использует, подготовлено специально для таких случаев. Минги усмехается и целует его в приоткрытые губы. — Ты сможешь помочь мне? — надавливает под челюстью Юнхо большим и указательным пальцами, приподнимая голову. — Хён хочет, чтобы ты поужинал. — Да, — Юнхо выгибает спину, прижимаясь животом к животу Минги, и хрипло мычит. Его ресницы, слипшиеся между собой от слёз и потемневшие, трепещут. — Только нежно, — он всхлипывает и хватается за руку Минги, которая продолжает давить на шею, и с самим Минги от этой просьбы делается что-то невообразимое. Это как апогей. От Юнхо, сбегающего и просящего быть грубым, к Юнхо, который как никогда нуждается в любви и умоляет быть нежным. Минги, живущий ради таких моментов, чувствует внутри себя трепет и яркое, живое жжение. Он поворачивается к Хонджуну. Тот наблюдает за ними с искренним, неподдельным восторгом, пусть и выглядит уже уставшим. По вискам и лбу скатываются капельки пота. — Я могу взять его? — спрашивает Минги. Смотрит, что Хонджун дышит тяжело и сбито, и пересаживается лицом к нему совсем. Садится на живот Юнхо, упираясь бёдрами в бёдра, и дорывает колготки на паху, потому что от них и от ковра уже всё чешется. Обхватывает одной рукой свой член и член Юнхо поверх ладони Хонджуна, а второй притягивает капитана ближе за талию. Чтобы ближе и мокро-мокро. — Ты устал, хён? — Минги приникает губами к Хонджуну и целует глубоко, отбирая у него крохи свежего воздуха. Его сорванное дыхание оседает в лёгких Минги, на его коже и волосах, а толчки в Юнхо становятся совсем дикими. — Всё-таки наш маленький кэп не справляется с нами двумя одновременно. — Минки, — Хонджун останавливается. Минги улыбается в его губы, кусается и не даёт отстраниться, прижимая к себе крепче. — А Сонхва может. Выдыхает жарко на ухо и вскрикивает вместе с Юнхо, когда Хонджун резко подаётся вперёд и кусает Минги до боли. Бёдрами и ягодицами Минги ощущает, как трясётся под ним Юнхо, слышит, как он скулит позади него, но бешенный, чёрный взгляд Хонджуна — это всё, на чём он может сосредоточиться. Минги нарвался так сильно, что ему придётся терпеть несносный характер капитана ещё как минимум неделю. Он знает, поэтому сделал это нарочно. Потому что сладкий хён — это, конечно, приятно, но властный и наглый Ким Хонджун — это то, чего стоит заслужить. А ещё Минги хочется, чтобы он прямо сейчас был помягче с Юнхо, пусть это и не первостепенно. — Так что, я могу взять его, хён-ним? Хонджун борется сам с собой. Очевидно, что ему хочется проучить Минги. И так же очевидно, что он хочет довести начатое до конца. Ещё несколько секунд он смотрит, как Минги медленно ласкает члены, зажатые их ладонями, а потом всё же кивает. — Можно. Минги, абсолютно довольный собой, опять пересаживается лицом к Юнхо — он целиком и полностью готов к тому, что Хонджун с ним сделает. В животе теплеет от предвкушения, даже если Минги придётся ещё немного подождать. Он встаёт коленями около подмышек Юнхо и опускается на локти. Так красиво и откровенно, Минги теперь кажется, что он в сетке действительно выглядит так хорошо, как говорит об этом Хонджун. Жаль, что тут нет зеркала или хотя бы любой отражающей поверхности — он бы хотел посмотреть. Поэтому Минги наклоняет голову, свешивая её между плеч — смотрит, как Юнхо обхватывает его бёдра слабыми руками, как высовывает язык и берёт член Минги в рот, вызывая стоны у всех присутствующих. Горячее дыхание Юнхо, зажатого животом и ногами Минги, опаляет кожу паха, вызывая мурашки на спине. Минги приподнимается совсем чуть-чуть и опускается, проникая глубже в рот Юнхо, но делает это медленно и аккуратно. Нежно, как и просил Юнхо. Тот помогает себе рукой, ласкает языком под головкой и мнёт пальцами мошонку, и Минги, уже давно готовый к своему сочному удовольствию, только ждёт. Он расслабляется и закрывает глаза, растворяясь в ощущениях, что дарит ему Юнхо, и стонет громко, когда он входит в него двумя пальцами. Так мокро и скользко от его же собственной спермы. Это так нереально и одновременно наяву. — Пообещай, что наденешь такие ещё, милый, — раздаётся голос Хонджуна совсем близко, и Минги даже не замечает, что Юнхо под ним прекращает трястись от толчков — настолько он теряется в происходящем. — Тебе так сильно идёт. — Они неудобные, — Минги кривится и охает, когда опять чувствует в себе пальцы обоих. Кто-то давит вниз, а кто-то вверх, но всё вместе — распирающее изнутри наслаждение. — Но мне нравится, как ты на меня смотришь, хён. — Если наденешь то, что я тебе приготовил, — Хонджун наваливается ему на спину и тянет на себя за шею, заставляя Минги выгнуться в пояснице, — я дам тебе то, что ты хочешь. Минги, утопающий в жаре рта Юнхо, всё ещё чувствует в себе его длинные пальцы, когда Хонджун наполняет его снова. В тесном пространстве, полном сперме Юнхо, очень-очень мокро, именно так, как Минги нравится. Затянутый со всех сторон в оглушающую его ласку, он распадается на микроатомы и стонет-стонет-стонет. Он не знает, чем руководствуется, но ему безумно хочется получить то запретное для всех, что Хонджун сейчас разрешает ему. — Обещаю, хён. Юнхо слегка давится, когда Минги неосторожно двигается навстречу Хонджуну, но по правде говоря, Минги уже на грани. Он абсолютно разбит и разнежен так же, как и Юнхо под ним. Всего лишь осознания того, что Хонджун сейчас взбивает в нём сперму Юнхо, тоже готовый кончить, заставляет Минги чуть ли не плакать. На секунду Минги понимает Юнхо и его стремление угодить, лишь бы получить то, чего жаждет его мозг и тело. Юнхо приподнимает голову и всасывает член глубоко, в то же время так же глубоко вдавливая в Минги пальцы. Здесь он тоже достаёт дальше, чем может достать Хонджун — нажимает на жаркие, сладкие точки внутри Минги целенаправленно, чтобы довести до кипения. Минги, зажатый влажными горячими телами, кончает в рот Юнхо, так привычно готового к подобному и сглатывающего всё, что Минги ему даёт. Он сжимается вокруг пальцев Юнхо и члена Хонджуна, ощущая, как последний заканчивает вслед за ним. Сперма смешивается и вытекает белёсыми линиями по крупным, напряжённым бёдрам, смачивая порванную сетку. Юнхо размазывает её широкими жестами по всем ногам и животу, втирая, словно крем. Минги срывает голос от стонов и обессиленно опускается прямо на лицо Юнхо, переживая болезненный и насыщенный эмоциями оргазм. Скатывается с него, как только Хонджун падает рядом с Юнхо, и раскидывает руки в стороны, пытаясь ухватить свежего воздуха. — Какая жесть, — бормочет Юнхо сипло и тихо. — А я ведь просто хотел немного развлечься. — Я вообще только колготки эти сраные показать, — Минги, несмотря на усталость, стягивает это ужасное, отвратительно исчадие ада со своего тела и с наслаждением чешет везде, куда только может дотянуться. — Ну да, поэтому завалился ко мне в студию без трусов и со смазкой в заднице, — Хонджун усмехается и, чуть подтянувшись, хлопает обоих своих парней по животам. — Наелись оба. Юнхо кряхтит, но ничего не отвечает, и Минги тоже предпочитает промолчать. Ему так потрясающе хорошо и приятно, что он готов заснуть прямо здесь, на жутко колючем ковре посреди чужой гостиной. — Ты обещал мне, Минки, — вдруг говорит Хонджун. — Я запомню. Зайдёшь ко мне на днях, ладно? Минги поворачивается к нему лицом, видя подрагивающее и живое предвкушение в глазах своего маленького капитана. — Ладно. Ему крайне интересно, что вызывает в Хонджуне такую реакцию. Какое-то особое бельё или что-то типа?.. — Почему, мать вашу, опять наша общага? — раздаётся сбоку возмущённый голос, и гостиную озаряет яркий свет. — Вы, блять, издеваетесь надо мной? — Ёсан-а, — стонет Юнхо и тянет ему руки навстречу, когда Ёсан подходит ближе и окидывает взглядом всю комнату. — Ладно эти двое, — Ёсан присаживается на корточки около Юнхо и, немного морщась, целует его в губы. — Но ты, хён. — Я, — Хонджун задирает голову в ожидании своего поцелуя, и Ёсан глубоко вздыхает, подходя и к нему тоже. — Мне нельзя? — Трахайтесь у себя, — ворчит Ёсан, добираясь, наконец, и до Минги. — Привет, — чмокает невесомо, но у Минги всё равно внутри что-то переворачивается. — У нас народу больше, — Хонджун чешет живот. Все абсолютно голые, мокрые и испачканные в сперме, но им настолько комфортно, что никто даже не обращает на это внимание. — Тогда зовите на свои блядки почаще, — Ёсан поднимает пальцами перекрученные, свёрнутые в узел остатки колготок, и его рот смешно вытягивается. Он скользит любопытным взглядом по всем парням, развалившимся на полу, а потом заостряет внимание на следах от резинки на талии Минги. — Интересно. — Для тебя у меня такое тоже есть, — Хонджун улыбается широко. — Хочешь? Ёсан расправляет плечи и смотрит Хонджуну в глаза. В конце концов усмехается. — Как вести себя будешь, хён. Он уходит на кухню, забирая колготки с собой, и Хонджун настолько растерянно смотрит ему вслед, что Минги и Юнхо тихо смеются его выражению лица. — Это маленький засранец… — Так ты бы, хён, проводил с ним времени побольше, — Минги закрывает глаза. — Знал бы, что он никого не слушает. — И что, даже Сана? — недоверчиво спрашивает Хонджун. Юнхо хохочет чуть громче. — Даже Чонхо. Хонджун не отвечает, а Минги думает о них всех — своих парнях — снова, и о том, сколько удовольствия он от них получает. Но без колготок, конечно, лучше и больше.