***
Каждый сантиметр его дрянного тела выл и расплылся в щемящей дрожи, распространяя болезненные мурашки повсюду, вплоть до ногтей и мочек ушей. День и ночь смешивались в его голове, становясь серыми и бессмысленными. Он не плакал. Он лишь изредка щурился, тупо глядя в пространство перед собой и морща лоб. Чтобы ни происходило вокруг, он не мог признать свою боль и выпустить ее наружу. Тьма, распространявшаяся вокруг него, каким-то образом начала просачиваться в его душу. И не только в душу, Джим чувствовал, как гниющая чернота выворачивает его наизнанку и вязнет в ребрах. Подавляемые годами эмоции прорвались сквозь толщу безразличия, засевшего в его голове, и пульсирующей разноцветной массой и медленно стекали в горло и грудь. Его резали по живому, сдирали кожу, обнажали нервы. Нельзя. Я не могу, не могу, не могу. Если сейчас его самообладание рухнет, он никогда себе этого не простит. Щелкнули шестеренки зажигалки. В полумраке и холодном воздухе почти пустого дома пламя тускло светится, отбрасывая теплый оранжевый отблеск на молочную кожу лица и ладоней мужсины. Джим не обратил на это внимания, доставая из кармана помятых брюк смятую пачку сигарет и вытаскивая одну. Если бы он курил на голодный желудок, то первая же затяжка неизменно поставила бы его на ноги. Дым стекает по горлу и попадает в легкие, вызывая жгучие, болезненные спазмы. Кашлять не хочется, но посиневшие от холода губы непроизвольно сжимаются. Джеймс с особым мазохизмом смакует вкус табака с вишневым ароматом и перекатывает языком остатки дыма во рту. Выдохнув, деладелает очередную затяжку, прикусывая губу и чувствуя, как в носоглотке образуется приборная пленка. С каждой затяжкой приятная дымка в голове становится все гуще и гуще, и, докурив третью сигарету, мужчина наконец отпускает ее. Он снова прикладывает окурок к запястью и морщится от резкой боли. Кожа на запястье тонкая и чувствительная, и тонкий шрам уже почти перекрывает тонкие полоски голубых вен. Но его это не волнует. Ему нужно было отвлечься, успокоиться и сжать себя еще крепче. Тогда сжатая, невысказанная, подавленная гниль не вырвется наружу в виде гниющего почерневшего цветка. Эта плесень не запятнает все, чем он до сих пор дорожил. Настенные часы пробили полночь. Сигарета куплена только вчера, а он выкурил уже около десяти штук. В его пальто, как меч, готовый к бою, лежит новенький пистолет, купленный совсем недавно. Джеймс переживет эту ночь. И сигарета не спасет его от того, что случится завтра.***
Эмма нашла его на террасе. Он часто так делал, ждал, пока она уснет, брал сигареты и уходил на террасу. Она подошла к нему со спины, окуратно забрала у него из рук почти закончившуюся пачку сигарет и положила ее на столик. –Джим... – только и успела произнести девушка. –Да, я помню что обещал. Прости Эмми... – прервал ее консультант. Девушка, не говоря ни слова, со спины примкнула к нему всем своим телом. Обнимая настолько крепко, насколько это возможно, она хотела поддержать его, хотя и не знала причины его беспокойства даже не догадываясь, что причина была в ней. Джеймс оборачивается и притягивает девушку к себе, даря ей невесомый поцелуй в губы и нос, а после с улыбкой прижимается с объятиями. Он изо всех сил старается не подавать виду, что что-то не так, ведь если Эмма поймет причину его беспокойства, он к чертовой матери отменит все планы. А этого ему допустить нельзя. –Я люблю тебя. – еле слышно прошептал Джим. –Похоже завтра случится апокалипсис– усмехнулась я, обрадованная что он наконец сказал это– я тоже тебя люблю. Джим накрыл ее губы своими. Эмма вскрикнула от удивления и попыталась вырваться из хватки преступногогения, но безуспешно. Посмотрев в глаза Джима, она поняла, что он не собирается останавливаться на достигнутом. Теплые, мягкие руки прошлись по ее спине, вызывая мурашки и поглаживая волосы. Его левая рука сжимала ее чудесную попку, а правая обхватила ее голову. Ухмыляясь сквозь поцелуй, он надавил на одно из ее слабых мест, заставляя тихонько застонать. Сильные руки легли на утонченную талию, сжимая кожу. Юркий язык оставил мокрую дорожку от ее ключиц до мочки уха и прикусил его, получив в награду стон наслаждения. Мориарти не может удержаться от желания оставить несколько едва заметных меток на шее своей любимой. Он еле ощутимо касается губами нежной кожи, всасывая и покусывая ее, с нескрываемым возбуждением наблюдая, как на шее Эммы растекаются пятна багрового оттенка. –М-м-м... Джим, ты чертов собственник! – наигранно возмущаясь стонет девушка. –Чтобы все знали, что ты принадлежишь мне!– прорычал Джеймс. Джим подхватывает Эмму под ягодицы и несет в комнату. Целуя девушку, скидывает с неё и с себя одежду и опускается на кровать. Эмма расставляет обе ноги по сторонам от груди Мориарти, а затем грациозно, словно кошка, прогибается в спине и усаживается Джиму на пресс. Тот сдавленно стонет. Она сталкивается с ним лицом к лицу, после чего с ноткой нежности примыкает к его смуглой шее, выводя на ней незамысловатые узоры языком, параллельно сладостно мурлыкая.***
Стоя в весьма откровенной позе, на четвереньках с выпяченной нагой задницей, девушка утыкается лицом в подушку, тяжело дыша в ожидании дальнейших действий своего парня. она больше ничего не видит, но зато чувствует большие и чутка шершавые ладони на собственных ягодицах, отчего щеки начинают буквально гореть непреодолимым жаром страсти. Джим мажет членом по белоснежной коже, позволяя скользнуть внутрь. Он толкается дальше, входит полностью, прижимаясь бедрами к чужим округлым ягодицам. Он начинает смелее двигаться, убирая ладонь с поясницы и полностью наваливаясь на девушку, вжимая её всем своим весом в матрас. Толчки размашистые, быстрые и грубые, отчего вся комната заполняется надрывистыми стонами и беспорядочными звуками.***
Утром Эмма опять проснулась одна. Она уже привыкла что Мориарти постоянно где-то пропадает, может на несколько часов, дней, недель... Эмма привела себя в порядок и спустилась вниз. Включила новости и решила заварить себе кофе. Она вспоминала эту ночь проведенную с Джимом и очнулась только тогда, когда услышала: –А теперь перейдем к главным новостям. Консультирующий детектив Шерлок Холмс совершил самоубийство спрыгнув с крыши госпиталя Св. Варфоломея. Также на крыше был обнаружен труп криминального гения Джеймса Мориарти который также совершил самоубийство выстрелив себе в голову... Дальше Эмма уже не слушала. Она не могла поверить в это. –Нет... Нет, нет... Только не он... Нет... Этого не может быть, нет... – она истерически засмеялась, не веря тому что говорят по новостям. Эмма подскочила к своему телефону и набрала номер Джеймса. Он не взял трубку. И в десятый раз. И в двадцатый. И в тридцатый... Она резко вздрогнула, её зрачки расширились, а руки вмиг оцепенели и налились холодом. прошла всего секунда, как кожа стала мертвенно-бледной, а тело бросило в дрожь. губы пересохли и беззвучно задрожали. она медленно отходила назад, ближе к двери, нашупываю на ней ручку, стараясь не рухнуть вниз от дрожи тела. Эмма осела на пол, "обняла" себя руками и прижалась головой к рукам. резко из её глаз потекли холодные слезы, которые падали на ее майку. –Нет! Нет! Нет! он не мог так прступить!- шёпотом сама себе твердила она, а слезы текли ещё сильнее. Она не верила, что что-то может изменится в её отношениях с Джимом. Он никогда бы так с ней не прступил! Эти мысли заполняли её голову и она начала рыдать. Но тут ей на телефон пришло сообщение: "Когда ты прочитаешь это сообщение, меня уже не будет в живых, знаю, тебе больно, ты плачешь, но смерть неизбежна. Смерть является частью нашей жизни, она порождает новых существ забирая с собой старых. Многие страшатся её, воображая смерть чем-то тёмным и зловещимзловещим. Но я не боюсь её... А наоборот, она меня пленила. Я должен был это сделать, должен был завершить игру. Возможно ты назовешь меня психом, больным придурком... Да так и есть. Но я хочу чтобы ты была счастлива. И я хочу тебе кое-что сказать. Эмилия, Эмма, Эмми, я люблю тебя, люблю больше всего на свете, я не мог тобой рисковать, прости. Он бы нашел тебя не сделай я этого... Прошу прости меня. Твой Джим." Он летел вниз. Куда-то в пустоту, в совершенно незнакомое место. Тяжёлое тело ударилось о неровный каменный пол с мелкими камнями. Но это был уже не сон.