Выжил

Дофламинго долго не мог понять Коразона. Ни мотивацию его поступков, ни его поведение. В какой-то момент он даже сомневался, действительно ли это его брат. Но шрам на тыльной стороне руки не оставлял сомнений — Доффи отлично помнил, как Роси его получил, зацепившись в детстве за колючую проволоку и разодрав пол руки в мясо. Крови и слез тогда было одинаково много. А вот сейчас из-за неуклюжести, почти полностью отсутствующей эмоциональности и исполнительности создавалось впечатление, что он страдает неким аутистическим расстройством. Он постоянно смотрел на Доффи своим каким-то особым тоскливым взглядом и в такие моменты никогда ничего не говорил. В первое время это раздражало и подспудно тревожило Дофламинго. Роси был жестким со всеми, а детей так вообще на дух не переносил. Смотрел на членов семьи с безразличным презрением, но с Доффи был молчалив и покладист. Все это никак не выстраивалось в единую картину. В его истории хоть на первый взгляд и сходились концы с концами, но было что-то неправильное. Все эти шрамы заставляли задуматься, как он вообще выживал до этого. Хотелось докопаться до сути, понять, что с ним не так. Дофламинго всегда мнил себя неплохо разбирающимся в людях. Но в Роси было столько всего противоречивого, что это сбивало с толку, заставляло постоянно возвращаться к мыслям о нем. Будоражило и возбуждало. И когда после очередной бутылки Доффи снова поймал на себе этот тоскливый взгляд, бешенство и непонимание достигли своего предела. Он вздернул брата и прижал к стене, намереваясь все выяснить. Тот не выглядел испуганным или даже особо удивленным — карие незнакомые глаза смотрели выжидающе. Смиренно ожидая своей участи. От такой овечьей покорности захотелось сделать что-то грубое и жестокое, чтобы унылая податливость разлетелась кровавыми брызгами. И тогда Доффи поцеловал его. А вот от этого Роси задергался, пытаясь отстраниться и ударить. В наказание Доффи укусил его за губу, сильно, до крови, продолжая терзать чужой рот. Когда тот наконец смог нормально его оттолкнуть, в глазах уже не было ни покорности, ни спокойствия — там был настоящий шок. И что-то еще, за что Доффи зацепился и в дальнейшем уже никогда не смог отпустить. У Роси до него явно не было никого из мужчин. Ну, по крайней мере, в плане постели точно. В первый раз он сопротивлялся, говорил, что Доффи ебнутый извращенец. Но по-настоящему даже не отбивался. Дофламинго знал, что если бы Роси хотел, он мог бы в этот момент его убить. Но он не хотел. Брат был просто восхитителен в своей неумелости, а потом и покорности. Было какое-то божественное откровение в том, чтобы трахать родную кровь. Смотреть в лицо, так похожее на свое, и видеть на нем то, что никогда не увидишь в зеркале. Возможно, это было так потому, что они не виделись столько лет и были совершенно разными. Роси даже в постели был молчалив. Как бы сильно Доффи не вбивался в него, тот только хрипел, дышал загнанно и все сильнее сжимался на его члене. И смотрел на него из-под прикрытых век этим своим чертовым взглядом. А еще Доффи никогда не отказывал себе в удовольствии кончить в его восхитительную тугую задницу и выслушивать как он в очередной раз ругается на это. Вид стекающей по бледным бедрам белесой жидкости вызывал в нем безумное животное удовлетворение. Весь такой неправильный, он был его и только его. Ни одна женщина даже близко не могла сравниться с ним. Спустя время Роси стал чем-то вроде личного наркотика. Как только появлялась возможность, Доффи ловил и раскладывал его на любой доступной поверхности. Тот всегда отбивался, но быстро покорялся и принимал его с полной отдачей. Доффи очень удивляло, что взрослый Роси совершенно не боялся боли, позволял делать с собой все, что угодно, кончал от этого без рук и при этом в ответ был неизменно нежен. Эта нежность бесила и будоражила, в ответ на нее хотелось сделать только больнее, и при этом у самого внутри все сжималось и вызывало чуть ли не настоящую агонию. Каждый раз с Роси был словно путешествие из рая в ад и обратно. Восхитительно до экстаза и так же мучительно больно. Что было с ним, блядь, не так? А еще у него было просто фантастическое стремление к смерти. При всей его неуклюжести, на миссиях он мог быть очень ловким и опасным. Казалось, он ничего не боялся, совершенно не замечал полученных ран, пер напролом и иногда шел на такие безумства, что никто не верил, что такое вообще возможно провернуть. И при этом в повседневной жизни был настолько неловким, что можно было складывать анекдоты. Тем не менее, ни он, ни попривыкшие члены семьи уже не обращали внимания ни на разбитые чашки, ни на уроненное снаряжение. Восхитительно противоречивая личность — его младший брат. Один раз, когда они обсуждали планы следующей сделки, Роси спизданул какую-то херню, а потом еще и, проходя мимо рабочего стола, опрокинул пачку документов. Листы разлетелись по всему кабинету, и Дофламинго понял, он его сейчас либо убьет, либо трахнет. Выбор был очевиден. Он усадил его на стол, на остатки выживших документов, раздвинул ноги и впился в его губы. Роси, как всегда, напрягся, но через мгновение расслабился и ответил. Когда Дофламинго стягивал с него рубашку, заметил движение краем глаза. За спиной Роси, за едва приоткрытой дверью кабинета стоял Ло и нечитаемые взглядом пялился на открывшуюся картину. Поганец был многообещающим и очень нравился Доффи, из него мог выйти толк. И именно на это он и рассчитывал, принимая мелкого в семью. Но в последнее время он заметил, что тот таскается за Роси, периодически прячась по углам. Он за ним следил. А еще смотрел на него как-то непонятно, то с ненавистью, то с подозрением и, кажется, даже с восхищением. Между ними что-то происходило, но Доффи ни разу не видел, чтобы они хотя бы общались, не считая случаев, когда младший брат гонял мелочь, раздавая налево и направо пинки и подзатыльники. Нужно было преподнести наглому пиздюку урок, что подсматривать за старшими членами семьи нехорошо. Не отводя немигающего взгляда от Ло, он запустил пальцы в пушистые волосы брата на затылке и грубо запрокинул его голову назад, открывая беззащитное горло. А потом, проведя языком от плеча до шеи, впился сильным укусом в такую аппетитную трапецию. Роси дернулся и зашипел, но Дофламинго удержал его на месте за все еще зажатые в кулак волосы. Вместе с ним вздрогнул и Ло, даже издалека Доффи видел, как потемнели и расширились глаза пацана. Что, подсмотрел то, чего не хотел? Через пару мгновений, когда Доффи разжал зубы и зализал укус, за дверью уже никого не было. Когда Роси задумал сбежать, прихватив с собой Ло, Дофламинго даже не сразу понял и поверил в то, что происходит. Осознание предательства было столь оглушительным, что Доффи едва мог себя контролировать. А потом загнанный в угол Роси назвал номер своего жетона и тем самым подписал себе смертный приговор. Когда тот вскинул в ответ пистолет, Доффи знал, что он не выстрелит, видел по глазам. В них была все та же ебаная печаль. Чертов слабак. Сын своего отца, сраный гуманист. Палец сам собой нажал на курок, как и тогда, четырнадцать лет назад. За окном орали сирены полиции и нужно было срочно уходить. Дофламинго не нашел в себе сил шагнуть вперед и сделать контрольный в голову. И так помрет, отец-то помер. А вот Роси выжил. И сидя в камере уже после суда Доффи смеялся как сумасшедший от этого. Его младший брат умел преподносить сюрпризы. Потом, долгими ночами вспоминая, что происходило в прошлом, Дофламинго, наконец, начал понимать все эти странности в поведении брата. Он просто был долбанным копом под прикрытием. И самоубийцей. Никто в здравом уме не согласился бы на такую миссию. А ведь Роси не просто хотел засадить его за решетку, для этого не потребовалось бы много времени. Нет, он хотел разрушить все, что Доффи создавал все эти годы. Он хотел, чтобы Дофламинго прекратил распространять оружие и сеять смерть по всей земле. Он хотел его спасти, убедить все бросить. Сейчас Доффи вспоминал эти редкие и странные разговоры про то, что ну его, забей на все, купи виллу в какой-нибудь теплой стране и живи нормально. Денег от легального бизнеса на это хватит, да еще с избытком. Но Роси до последнего не понимал, что пути назад нет. Доффи уже не спасти, и он этого сам не хочет. Все что он хочет — власти и мести. И такому белому и чистому в душе Роси этого не принять. Сейчас становилось смешно от того, что он считал Роси слабаком. Тот сразу знал, что идет на предательство, и знал, чем для него это кончится. И все равно продолжал. Как ни смешно, как и в этих его самоубийственных порывах на миссиях, у него, черт возьми, вышло. Чертов братец оказался не так прост и еще более удачлив, чем можно было вообще вообразить. И сейчас, спустя несколько лет после произошедшего, Доффи был действительно рад тому, что не сделал контрольный выстрел. У него всегда был запасной план и совсем скоро он уже выйдет отсюда. И вот тогда он хотел бы узнать настоящего брата. Не его Корасона, а коммандера* Донкихота Росинанта, которого он видел всего один раз — через три месяца после суда. Тогда им дали всего десять минут. Он сидел напротив за стеклянной перегородкой, бледный и растрепанный, все еще с бандажами на теле. Дофламинго истерически смеялся и открыто радовался тому, что брат все еще жив и что впереди их ждет столько всего интересного! Их пути разошлись еще в детстве и когда он вернулся — он вернулся, чтобы предать. А можно ли считать предателем того, кто никогда не был на твоей стороне? От такой циничности и иронии хотелось смеяться, кажется, в этом раунде его действительно переиграли. Все десять минут их встречи Роси так и просидел, не сказав ни слова. И снова смотрел. Смотрел тем самым долбаным взглядом. От него становилось не по себе, а внизу живота предательски разливалось возбуждение. После этого он больше не приходил, а Доффи оставалось только планировать и фантазировать, что он будет делать, как только выберется из-за решетки. Несуществующее предательство было смыто кровью и пора было начинать новую историю. И в ней точно найдется место для одного мелкого пиздюка, который так легко от него сбежал, прикрытый тенью Роси. В том, что Ло остался с ним, Доффи ни капли не сомневался. Он видел глаза мелкого ублюдка и знал все, что творится в его маленькой головенке. У него происходило нечто подобное, когда он сам был таким же мелким. Вот только у Доффи уже не было никакого Роси или кого-то, кто готов был бы рискнуть за него жизнью во имя светлых идеалов. Беззаветно преданных людей пришлось подбирать и воспитывать самому. Но этому поганцу повезло больше и теперь он будет словно цепной пес всюду следовать за Роси, подавать лапу, стоит тому попросить, и отгрызать головы тем, кто только посмеет косо посмотреть на его спасителя. Дети такие предсказуемые. Жаль, что такой потенциал пропал, ведь Роси в своем гуманизме никогда не сможет понять, какой восхитительный инструмент получил в свои руки. Но рано или поздно они все снова встретятся, и интересно, как тогда будет на него смотреть Роси.

***

По решетке камеры долбанули дубинкой и казенный голос охранника сообщил: «Дофламинго, к тебе посетитель».