спокойного сна

Тихиро сейчас касаться страшно, не то, что вести куда-то. — Осторожно, осторожно… Шаль, не убегай. Проходит… минут пять, наверное, с момента, как позади них гремит взрыв. Лаборатории, как и заброшенного замка, больше нет, история с «Пронзающим Облаком» наконец-то завершается, и даже на хорошей ноте, если так можно сказать о том, в каком состоянии Сиба вытаскивает оттуда Тихиро. Адреналин еще не выветрился, потому тот вроде как даже способен на внятную речь, но силы уже начинают его подводить, потому идет он крайне медленно, опираясь в основном на Сибу. Шаль бегает вокруг, взбудораженная, она то убегает, то возвращается обратно… Телепортация требует огромной нагрузки на организм (не его; того, с кем Сиба прыгает в пространстве), потому он опасается скакать туда-сюда слишком часто с Тихиро, который едва жив, хотя, по-хорошему, нужно, ведь сейчас они все равно направятся к старому приятелю Сибы, военному медику, занявшемуся подпольными услугами после войны. Но так далеко прыгнуть… Если в Шаль Сиба не сомневается, то выдержка Тихиро сейчас — вопрос довольно любопытный, даже скорее сказать с нюансом. Тот молодец, правда! Но это будет уже слишком. К счастью, машину они прячут не особо далеко, потому первый и единственный прыжок выходит коротким; но после него ноги у Тихиро все равно подгибаются, и несколько секунд он просто стоит на месте, зажмурившись. Сибе хочется предложить ему, мол, давай на руках потащу, тут такие обстоятельства — нет смысла стесняться, но Тихиро так упрямо делает шаг вперед, что сразу ясно — не стоит. Кровь из обрубка руки хлещет не так активно, как можно себе представить, и Сиба думает, что, скорее всего, это последствия попытки Шаль вернуть конечность обратно. Какое полезное умение… Хорошо, что они встречают эту девочку. Да, плохо так говорить, жестоко даже, но Сиба умеет разделять личное и обязанности, и сейчас способность Шаль — это несомненно огромная помощь в их с Тихиро путешествии до конца света, полезный инструмент. Если она научится лечению лучше, то можно будет немного расслабиться, потому что Сиба всегда на нервах, когда Тихиро получает пусть даже самую маленькую рану. У него все тело в шрамах. В восемнадцать-то лет… Новая тачка одолжена им у Азами; к счастью, тот сидит на правительственной зарплате, потому не обидится, если Сиба ее одолжит (то есть, конечно же, он ее крадет). Он помогает Тихиро забраться на заднее сиденье, стаскивает с него испорченный плащ и толстовку, а потом лезет за аптечкой. К счастью, умения оказания первой помощи у него имеются, уж жгут наложить он в состоянии. Все это время Тихиро сидит молча, лишь изредка вздрагивая при прикосновениях, хотя Сиба видит, как его немного покачивает. Он бледен, а кожа на ощупь будто раскаленная. Все это время Шаль беспокойно крутится под ногами, но Сиба даже злиться на нее не может. Да, он говорит, мол, инструмент… Но Шаль — просто ребенок с такой же несчастной судьбой. Хорошо, что они ее находят. Не только из-за умений. Просто рядом с ней Тихиро наконец вспоминает, каково это — быть человеком. Наконец, рана обработана. Сиба устало смотрит на Тихиро. Тот держит покалеченную руку на весу, будто бы вообще боясь ее касаться. — Как ты? — Сказать честно? — хрипло отзывается тот, и Сиба фыркает. — Раз ерничаешь, значит, еще живой. Это хорошо. Погоди-ка. Он складывает плащ и толстовку, пытаясь кое-как сделать из них подушку, потом лезет в багажник, откуда достает плед. Признаться, он боялся, что придется использовать его для Шаль, мало ли, на каком этапе «разделки» они ее найдут, но выходит, что тот пригождается не совсем по задуманному назначению. Тихиро намек понимает быстро, он с трудом залезает с ногами на заднее сиденье и ложится, лишь немного дергаясь, когда Сиба невольно задевает покалеченную руку. Под пледом он выглядит маленьким, лишний раз напоминая о том, что ему совсем недавно исполняется восемнадцать — еще ребенок, по сути. — Сейчас поедем к старому знакомому. Помнишь ворчащего пенька, который штопал тебя в прошлый раз? — Он будет сильно орать, — слабо замечает Тихиро, и Сиба хмыкает. О, крика будет много. Из-за руки, из-за состояния, в котором Тихиро полез в бой (два дня назад только очнулся, а уже вступил в смертельную схватку!). Но этому человеку верить можно, он, во всяком случае, своих клиентов ценит и информацию о них никуда не сливает. — Ну ничего. Ты, если что, сваливай все на меня. — На такое вообще никто не купится. Даже Азами. — «Даже»!.. Азами первый, кто прочует наш с тобой пиздеж! — потом Сиба спохватывается, что рядом Шаль. Ой, бля. То есть, просто ой. — Ладно, отдыхай. Если будет плохо, сразу же сообщи. Шаль! — он окликает ее, и она запрыгивает на заднее сиденье тоже. — У меня к тебе супер важное задание. — Важное?! — та округляет глаза. — Последи за Тихиро, а? А то он ж будет молчат до посинения, что ему херово. — Не буду, — ворчит тот, и Шаль с готовностью кивает. — Буду следить зорче вороны! Орла, наверное?.. Боже, если они оставят девочку с собой, то это будет задача Сибы — учить ее грамоте. Он теперь что, двойная нянька?! Тихиро… Тихиро, срочно выздоравливай, у тебя получалось заботиться о других намного лучше! Но Сиба вслух этого не произносит; он просто треплет Шаль по волосам, потом прыгает за руль и давит на газ. Они гонят прочь из Тибы, обратно в каменные джунгли Токио, где Сиба знает все, как свои пять пальцев, и где Тихиро помогут. Он слышит позади тихие разговоры, и понимает, что Шаль пытается вынудить того говорить, наверное, чтобы он не уснул. Хорошая тактика. Умная девочка… Нет, право слово, как же хорошо, что они ее встретили… Он струшивает сигаретный пепел в окно, когда они несутся по автостраде. Отвлекается от размышлений в тот момент, когда Шаль вдруг окликает его, ее голос звучит беспокойно: — Тихиро не отвечает… Может, он просто спит? Надежда теплится, когда они тормозят у обочины, но когда Сиба осматривает Тихиро, то это непохоже на обычный сон: его кожа пылает, дыхание хриплое, на попытку разбудить он не реагирует. Из носа течет тонкая струйка крови, и Шаль все пытается остановить ее с помощью пледа, отчего тот весь в крови, но та все не прекращается и не прекращается. Все, кончился запал. Не особо-то и надолго его хватило, хотя, может, хорошо. Сменив повязки, Сиба спешно возвращается за руль и давит по газам. До Токио остается не так уж и далеко, совсем чуть-чуть, совсем… У подпольной клиники он буквально выскакивает с Тихиро на руках, Шаль следует за ним по пятам. Сердце бешено колотится. Они вваливаются в полутемное тесное помещение, где на ресепшене сидит сухая строгая женщина; в зубах у нее тонкая ментоловая сигарета, и на его внешний вид, в залитой кровью рубашке, она вообще не реагирует, лишь поднимает телефонную трубку и хриплым от курения голосом произносит: — Срочный клиент ожидает принятия. Сиба знает Хирурга (это его кличка еще со службы) довольно давно; вместе служили, потом немного работали. Сиба был у него регулярным клиентом в пору своей одиночной работы, потому что не особо беспокоился о себе и часто выходил из бойни побитым; потом (иногда) начал таскать к нему и Тихиро, когда сам перестал получат ранения, ведь хоть кто-то должен был соображать в их тандеме, да и какие раны, если сам он почти не сражался — все оставлял мальцу. После возни с Содзе было не до него, там сновали «Камунаби», а раскрывать свои связи в подполье Азами не хотелось. Но теперь не было выбора — слишком опасно тащить Тихиро в нормальную больницу. Сиба знает, что «Камунаби» так просто этого не оставят. Содзе мертв, верно. Но они забрали «Пронзающее Облако», то, что сейчас валяется в багажнике. А с учетом провала отряда Хагивары… Ой, нехорошо все это закончится. С хлопком открывается дверь позади, и из ослепительно белого помещения выползает Хирург — сгорбленный костлявый мужчина, старик в шкуре юнца, как и многие, кто вернулся с войны. Волосы у него всколоченные, отчего Сибе всегда кажется, будто бы его ударило током, но, пожалуй, хватит сегодня шуток про электричество, спасибо. Придирчиво Сибу осматривают с головы до пят, потом — стоящую рядом Шаль, Хирург цокает и машет рукой. — Ну конечно. Ты его убил. Я так и знал. — Ну-ка завали ебало и помоги. — Я сдеру с тебя сумму больше. Сибе ну очень хочется повозмущаться, но у него на руках умирает единственный сын сгинувшего друга, так что времени нет. Он просто пожимает плечами, и атмосфера шутливости спадает; молча они оба проходят в операционную, где Сиба кладет свою драгоценную ношу на стол. Хирург же осматривает своего нового (старого) клиента критично, прежде всего обращает внимание на отрезанную руку, но и по другим ранам пробегается, потому что, шутка ли, у Тихиро их полно — он так и не оправляется после первой схватки с Содзе, а сразу же лезет во вторую. И пусть отряд Хагивары не справился, но своей жертвой они спасли жизнь Тихиро. За это он вечно будет им благодарен. — Что с кожей? Будто поджарило… Боже, так я не шутил, ты реально пытался его убить? — У противника была способность управлять электричеством, — кратко говорит Сиба, понимая, о чем говорит Хирург. На бледной коже ярко выделяется розовый шрам в виде молнии. Всего неделя прошла… — Сильное истощение, как физическое, так и духовное, ожоги по всему телу вместе с синяками и мелкими ранами, пара сломанных ребер, и это не говоря про потерю конечности. Интересными вы там делами занимаетесь! Смешно, только с левой рукой и порядок. Помнится, с ней всегда были проблемы… Спасибо Шаль, думает про себя Сиба. Боже, что бы они делали без нее. Тогда даже ослабленного Содзе Тихиро бы не одолел… — Ты вообще меня слушаешь? — А? — он вздрагивает. Хирург смотрит на него взглядом, будто с дураком советуется, и возразить даже нечем. — Говорю, не внимаешь ты моим советам. Я вижу следы операции, сколько с последней прошло? — Неделя ровно. — Неделя!.. — владелец клиники всплескивает руками и начинает ходить кругами. — И ты дал ему спустя неделю броситься в бой? — Не было выбора. — Что-то я не вижу, чтобы ты особо пострадал. Сиба закусывает губу. Это верно. Он молчит некоторое время, потом мотает головой, кивая на Тихиро. — Прав ты, дружище. Но такова воля клиента. Что уж я тут могу сделать? Он молча дает тому пройти ближе к Тихиро, приподнять голову, и то, как Хирург осматривает столь драгоценного Сибе человека — как кусок мяса — ему не нравится, но для того это лишь работа. Он начинает приготовления к операции, а потом делает жест ручкой, прогоняя Сибу прочь. Тот делает шаг назад и едва не спотыкается, потому что в штанину крепко вцепляется Шаль, все еще смотрящая на Тихиро во все глаза. Вестимо, ей страшно. Болезненное воспоминание о пережитых кошмарах. В попытке успокоить ее, он треплет девочку по волосам. На операционном столе Тихиро выглядит совсем беззащитно. — Все. Вали. Это мое рабочее место, дурень. И забери своего второго ребенка, честное слово. Я начну операцию. Дорого тебе это обойдется… С ворчанием он закрывает за Сибой дверь, а тот облегченно про себя вздыхает: если уж старый приятель бухтит как не в себя, то, значит, ничего страшного. Тихиро будет жить. Когда он отворачивается, то видит на себе взгляд Шаль, пристальный: она так смотрит в глаза, что ему неудобно становится. Но, раз Тихиро рядом нет, то настает его пора побыть скучным внимательным взрослым. Садясь перед ней на корточки, Сиба с трудом выдавливает из себя улыбку: — Хочешь, займемся чем-нибудь? Операция занимает несколько часов; за это время Сиба с Шаль успевают поговорить обо всем на свете, а потом она, слишком утомленная всем пережитым, наконец засыпает у него на руках. Оттаскивать ее в машину, где она будет одна, Сиба считает слишком опасным, потому он укутывает ее во все тот же плед и устраивает на лавке; секретарша с ресепшена достает откуда-то подушку, явно проникаясь к маленькой девочке сочувствием. Бедный ребенок. Но теперь он хотя бы минимально представляет, что с ней делали в лаборатории. Для своих годов Шаль довольно равнодушно говорит об этом, лишь на упоминании матери грустнеет, но она уже сломана — такой же ребенок, потерявший детство, как и Тихиро, а все из-за сраных магических клинков. Понятно, почему они с Тихиро друг к другу тянутся — две потерянные души, нашедшие друг в друге что-то, что было утрачено. Сам Сиба стоит в коридоре рядом с операционной, выкуривая уже неизвестно какую сигарету. Он не вздрагивает, когда двери открываются, и выходит Хирург, попутно стягивая с себя окровавленные перчатки. Несмотря на строгость внутри его святая святых, иногда он позволяет себе подобные жесты, но Сиба так сильно привыкает ко всем мерзостям войны, что лишь кривит губы. Понятно ведь, чья кровь на перчатках. — Ну, удиви меня, — произносит Сиба, и Хирург хмыкает. — Если я запрошу полный покой на месяц, насколько это будет выполнимо? — Нереально, следующее предложение? — Как очнется — пусть хотя бы недельку в постели поваляется, иначе никогда не оправится, — требовательным жестом Хирург вытягивает руку и хмыкает, получив желаемую сигарету. Они закуривают вдвоем. — Я сделал все, что смог. Потом потихоньку можно начать тренировки, но пусть не кидается в бой сразу… Я все напишу в инструкции. Не следишь ты за ребенком… Вон, весь нервный и тощий. Он у тебя хоть ест нормально, или ты его только по делам гоняешь? — Не знаю… — Сиба вдруг трясет головой. — В смысле, не слежу за этим. — А зря. Что бы сказал Рокухиро Кунисигэ, узнай, что ты делаешь с его сыном? Он бы меня убил, думает Сиба. Хирург затягивается. — Впрочем… Нам уже никогда не узнать. Мертвые не злятся в могилах. Так что у вас там за дело было, что он так искалечился? До этого только всякая мелочь, а тут… Да и срез такой неприятный, будто раскаленной заточкой срезало… Это довольно простой вежливый интерес. Сиба смотрит на Хирурга некоторое время, пристально, потом задумывается… Все равно это в скором времени всплывет, уж слишком крупную шишку подполья они замочили. А этот уж точно никому не расскажет. Потому он просто пожимает плечами и затягивается крепче. — Слыхал про Содзе Гэнити? — Кто ж про него не слыхал? — Вот теперь можешь забыть. Хирург смотрит на него несколько опешивши, и Сиба добавляет: — Наши пути пересеклись. У него было… нечто, что нам нужно. Теперь нет смысла об этом говорить, Содзе уходит в прошлое, а в настоящем у Сибы совершенно другие проблемы: искалеченный ребенок, еще одна сиротка, с которой нужно разбираться, и целый дохлый отряд Азами, из-за которого тот, конечно же, будет горевать, пусть не покажет виду. Целый ворох. До аукциона рукой подать, а он даже не может сказать, восстановится ли к тому времени Тихиро. Хотя, наверное, должен… Почти месяц — большой срок, если особо не напрягаться. Не то, что для Тихиро такая задачка выполнима, черт возьми. Но, наконец, прогресс начался. Он вышли на след «Хисяку». Они добыли первый меч. Если повезет, то они сумеют достать остальные, и тогда… Тогда Тихиро наконец-то заживет спокойной нормальной жизнью, которую у него так жестоко украли. Перед глазами до сих пор иногда стоит образ плачущего подростка со страшной раной на лице. Если бы только Сиба успел раньше… Теперь он последнее, что остается у Тихиро. Сиба затягивается в последний раз, затем выбрасывает сигарету в ближайшее помойное ведро, и Хирург — следом. Он отряхивает руки, а затем косится на спящую на лавочке Шаль. — Смотрю, у тебя теперь новая проблема. Сиба лишь хмыкает. — Решил заделаться отцом-одиночкой. А что, не нравится? В ответ слышно смех. — Тебе не идет. — Бля, если б я еще и выбирал!.. — Но ты все равно молодец. Голос старого знакомого звучит неожиданно глухо. — Многие бы забили, а ты все носишься с мальчишкой, хоть он и не твой ребенок. Прибежал сюда с таким видом, будто конец света настал, вон, до сих пор рубашка в крови, — он кивает на Сибу, а тот замечает на белой ткани алые пятна. — Но ты уж следи за ним получше. Он — не мы, у мальчика еще есть будущее. Хотелось бы в это верить. Ох, дерьмо… Надо бы поменьше ругаться при Шаль, она девочка умная, не дай бог что запомнит — Тихиро его потом придушит. Вдвоем они с Хирургом возвращаются обратно в операционную, чистую, где на столе, укрытый тонкой белой простыней, лежит Тихиро. Сейчас его лицо спокойно, умиротворенно, хотя бледно, словно известняк — ни румянца, ничего, будто труп. Но он хотя бы спокойно дышит, хотя бы не выглядит так, будто умрет в любую секунду. Хирург обходит стол и упирается в него руками. — Руку мне пришлось чуть сократить, очень сильный был ожог. — Спасибо, дружище. Как обычно услужил. Я выпишу чек. Они друг другу кивают; затем Сибе всовывают солидный список медикаментов, которые понадобятся в ближайшем будущем, вместе с инструкцией, что и как делать. Выглядит сложно и непонятно, но выбора нет — придется разбираться. Ох, напоминает первые дни, когда он только забрал Тихиро к себе… Только тогда Сибе приходилось следить за Тихиро не только из-за приема лекарств, но и… Впрочем, неважно. — Ну, я его обмыл и все раны перевязал. Можешь забирать. — Спасибо, спасибо, и еще раз спасибо. Первым делом Сиба относит в машину Шаль, размещая ее впереди; от движения она просыпается, но, узнав, что с Тихиро все хорошо, пробуждается и даже радуется. Затем, вновь завернутого в одеяло, он выносит прочь мальчика, которого когда-нибудь загубит собственными руками. Ах, был бы другой выбор. Но Сиба изначально выбирает неправильную дорожку. Он опускает взгляд на Тихиро у себя на руках, безмятежно спящего, и легонько целует его в лоб. Ничего, они справятся. Смогли же преодолеть возникший сейчас кризис. После аукциона можно будет отдохнуть, Тихиро немного наберется сил… А Шаль ему поможет, потому что она славная девочка. Потому что она именно то, что нужно Тихиро — семья. Он размещает его на заднем сиденье, а потом садится за руль. Рядом уже дожидается Шаль, глаза ее горят энтузиазмом. — И куда теперь?! — У меня есть одно местечко, пока поживем там. Тебе там понравится, — хмыкает Сиба, заводя мотор. Над горизонтом медленно встает солнце. Новый день неожиданно кажется Сибе не столь уж и плохим.