— Сердце бьется все чаще с расцветом любви, а наши тусклые мечты вместе запылают ярким пламенем.
Омега полу-задушенно всхлипывает и задыхается от горячих слез, обжигающих поверхность его бархатной кожи. Очередной звонкий удар по лицу рукой, который по боли стоит на ровне с плетью. — Хватит ныть! — мужчина замахнулся, давая новую пощечину. — Глупая омега! Страшно? Да. Ожидал ли Сокджин, что его тоже настигнет такая учесть? Нет. Гангстеры всегда существовали в Корее, но впервые стали более организованными и узнаваемыми во времена японской оккупации, а так же одновременно с тем, как постепенно начали принижать права всех омег без разбора. Их главным отличием было то, что все банды гангстеров имели в своей команде не больше восьми человек и то, что они никогда не использовали оружие. Это был период 1910-1945 годов. Они могли унижать. Долго и безбожно измываться над хрупкими омегами, после того как крали их в свой плен. Некоторые, обученные боксу, борьбе или боевым искусствам применяли физическую силу для особых случаев, но чаще воздействовали психологически, доводя своих жертв до разрушения ментального состояния навсегда. Обычно, от них редко кто выбирался живым. Шли годы, борьба с данным видом преступности ожесточалась с каждым разом все сильнее. За все то время они успели уничтожить тысячи таких банд, а так же их руководителей. Око за око, кровь за кровь. Чтобы повысить значимость своих прав с этим начали бороться омеги, тем самым доказав, что они не пустое место. У них есть чувства, желания потребности. Они в первую очередь — личности. К современному времени все такие банды были полностью истреблены. Кроме одной. Которая по нынешним меркам звалась "Мафией". Элитная мафия "Черный Дракон" во главе с Хван Гвануком двигалась тихо, гладко, но жестоко и допуская пролитую кровь по холодному бетону. Мафия, которая питала ненависть к Дракону из Тэгу. Искупление у них одно — кровью. Здесь и сейчас. — Йен, завяжи ему глаза, — басит грубый голос, заставляя Сокджина вздрогнуть. Грубая хватка на шее почти душит. Из-за слез все плывет, но единственное, что омега успевает заметить, после того как проморгался — огромная территория какого-то склада. Холод щипает кожу, на которой вскоре останутся гемотомы. Голова резко тянется назад, лишая возможности видеть. Черная повязка давит на глазницы, впитывая слезы, которые тут же текут новым потоком. Омега прикусывает губы, готовясь испытать на себе самую страшную учесть. Яркая вспышка света. Белые пятна перед глазами и оглушительный крик. Он мало что помнит, почти ничего, когда в ушах звенит жестокая перестрелка. Грубые кнуты веревки режут руки, когда омега падает на пол и интуитивно ползет в сторону, пытаясь хоть как-то себя защитить. Он испускает тихий всхлип, наконец развязав веревку. С запястий течет кровь, пачкая белую рубашку. Все это неважно. Совсем неважно. Сердце колотится в груди как ненормальное. Его тошнит, чуть ли не выворачивает от холода и страха. Омега тянется дрожащими руками к повязке, понимая, что все крики стихли. Пахнет кровью. Он судорожно снимает ткань, оглядывается по сторонам. Это будет его последним воспоминанием той страшной ночи. Он почти задыхается, пока истерика медленно подступает к горлу. Сильные руки на его талии, размытое лицо спасителя, который что-то томно шепчет на ухо, стараясь успокоить. Сокджин не слушает. До плеча дотрагивается кончик иглы. Холод, дрожь, слезы и кровь исчезают. Исчезает склад, помутненный образ рядом и вменяемое сознание. Снотворное медленно хлещет по венам, вынуждая на какое-то время прикрыть веки. Он больше не кричит, не плачет. На это больше нет сил. Узкие, словно кошачьи темные глаза, наблюдающие за тем, как омега теряет сознание — предпоследнее воспоминание той страшной ночи. Голова падает на подставленную ладонь. Тело расслабляется. Дыхание выравнивается. — Ты будешь в безопасности, моя луна. Это было последнее воспоминание той страшной ночи.🥢
Юнги пугается, отходя ото сна, когда тело рядом с ним с громким криком подскакивает с мягкой подушки. Он слышит тихие всхлипы и мгновенно прогоняет сонливость. Сокджин поворачивается к нему и вцепляется в руку альфы. Юнги заглядывает в мокрые глаза омеги и тут же целует дрожащие губы. — Снова этот сон? — тихо спрашивает он, прижимая к себе Сокджина. Чувствует, как тот вспотел от пережитого стресса и поглаживает по спине. — Мне так страшно, Юнги, — произносит между всхлипами омега, сильнее прижимаясь к мужу. — Прошло уже три года, но воспоминания до сих пор слишком четкие. Юнги усаживает его к себе на колени, пока Сокджин обвивает его талию как коала и жмется ближе. Его альфа, его успокоение, надежное плечо и самый любимый муж. Поток слез немного уменьшается, а дыхание выравнивается. — Я с тобой. Больше никто и никогда тебя не тронет, ясно? — Юнги берет его щечки, покрытые красными пятнами в свои ладони и заглядывает в влажные глаза. Они сияют даже под покровом ночи. — Спасибо, Юнги, — шепчет Сокджин, оставляя невесомые поцелуи на чужой щеке. — Спасибо, что спас меня. Я так сильно тебя люблю, ты даже не представляешь, — омега еще раз крепко сжимает своего мужа в объятиях. Спокойствие. Сколько бы ужасных кошмаров ему не приснилось, Юнги всегда будет рядом. Он утешит, погладит так нежно, что все плохое сразу забудется. Он всегда заберет всю боль себе и расслабит каждую частичку его напряженного тела. Смахнет слезы и заботливо поцелует в носик. По другому никак. — Может, хочешь в источник? — предлагает Мин, аккуратно отстраняя от себя Сокджина и переплетает их пальцы. Золотой блеск от кольца на безымянном пальце красиво переливается под светом луны, проникающий в комнату. Альфа подносит тонкие пальцы супруга к губам и поочередно целует каждую костяшку, смотря при этом в глаза. — Только если ты пойдешь со мной, — притворно надувается омега и получает в ответ широкую улыбку. — Конечно. Уехать на горячие источники в глубь Японии на несколько дней было хорошей идеей. Здесь они могут забыть про все невзгоды и бесконечно долго наслаждаться друг другом, запоминать каждый изгиб тела, томный вздох и взгляд. Просто вдвоем. Просто друг для друга. Юнги идет следом за Сокджином, пока тот не останавливается перед водой, из которой поднимался горячий белый пар в холодный зимний воздух. Омега обхватывает себя руками, ежась от резкой смены температуры и склоняет шею, наблюдая за спокойной водой. Вокруг тишина. Лишь огромное звездное небо над головой и любовь всей его жизни сзади. Юнги осторожно подходит в плотную к супругу со спины и лишь кончиками пальцев касается его розового шелкового халата. Целует его в шею, постепенно заставляя выйти из оков холода. Мокрые поцелуи на шеи спускаются ниже на оголенные плечи, когда альфа начинает медленно стягивать шелк. Сокджин в его руках такой маленький, беззащитный и нежный. Омега вздрагивает вместе с тем как ткань падает на деревянный пол, оставаясь полностью обнаженным. Горячие остатки прикосновений пальцев Дракона жгут нежную кожу, но становится до одури приятно. — Давай, дорогой. Залазь, — говорит Мин, обвивая тонкую талию сзади. Его черный халат тоже летит к чужому розовому, образуя красивое сочетание двух цветов. Розовый и черный. Нежный и глубокой. Открытый и потаенный. Сокджин пахнет нежной сакурой и вишней, а от Юнги исходит аромат грубого табака и благовоний. Альфа и омега. Мин внимательно наблюдает за Джином, пока тот неторопливо опускает ноги в горячую воду. Контраст остывшего ночного воздуха мешается с душным, вызывая мурашки по коже. Он вдыхает, следуя за супругом. Сокджин мягко улыбается, когда Юнги устраивается рядом и нащупывает руку омеги под водой. Горячая вода томно расслабляет каждую мышцу тела, позволяя с головой окунуться в наслаждение. — Все хорошо? — обеспокоено интересуется альфа, заглядывая в оленьи глаза мужа. Тот в ответ крепко сжимает его руку и укладывает голову на плечо. — С тобой всегда хорошо, — шепчет омега, не спуская с пухлых губ улыбку. — Даже когда плохо. Юнги тихо смеется и свободной рукой касается подбородка Джина, поворачивая его лицо на себя. Он ловит родные губы в свой плен, забирая поцелуем окончательно весь страх. Он целует медленно, под водой отлаживая бедро омеги, но удивляется, когда Сокджин самостоятельно почти наваливается на него, ускоряя темп поцелуя. Они вдыхают холодный воздух, а выдыхают горячий. Джин касается шеи Мина мокрыми пальцами, пробирая путь до ушей и массирует мягкие пустые мочки. Юнги на секунду отстраняется, заглядывая в глаза омеги. Он видит в них отражение звезд, они блестят. Альфе до сих пор кажется, что Сокджин яркий, неземной, сверкающий и словно его здесь и нет, но стоит докоснуться до него пальцами, то поверишь, что это все не сон. Юнги охает, когда омега перекидывает свою ногу через него и седлает чужие бедра. Он снова наваливается на супруга с поцелуем, начиная почти незаметно тереться промежностью о член альфы. Мин ухмыляется и ловит чужую игривую улыбку, оставляя на шее россыпь из поцелуев, уделяя особое внимания метке. Джин двигает тазом, заставляя член неумолимо быстро начать твердеть. Волны воды от движений омеги становятся чуть сильнее, а возбуждение смешиваться с белым обжигающим паром. Сокджин стонет, начиная насаживаться на уже стоящий член. Юнги чувствует, как его трясет от всех этих чувств и опускает руки на ягодицы мужа, помогая опуститься до упора. Он выводит языком круги по груди, вбирает твердые соски и наслаждается стонами омеги. Пальцы на шее альфы сжимаются до выцветания кожи, когда их бедра соприкасаются. Джин на мгновение застывает на месте, привыкая к растяжению и откидывает голову назад, выдыхая в холодный воздух зимы. Вода снова расплескивается вокруг них, пока он начинает подниматься и опускаться, наращивая темп. Юнги крепко держит, не давая дрожащему телу соскользнуть и любуется лицом супруга, пока тот блаженно вздыхает и прикрывает глаза. Горячая вода кажется ледяной для их возбужденных тел. Мин шипит и впивается пальцами в талию Сокджина, пребывая в предпоследней стадии наслаждения от обволакиваемой его член узости. Киска сжимается, добавляя дополнительной стимуляции и Юнги решает взять все в свои руки, возвращает руки под задницу и почти начинает толкаться в омегу самостоятельно. — Нет, я сам, — мягко обрывает Джин и приподнимается, почти выпуская член из влагалища, но тут же особенно сильно опускается. Вода разбрызгивается на их лица, а темп становится быстрым, заставляя обоих задыхаться. Холодный металл кольца контрастирует на разгоряченной коже. Сокджин завороженно улыбается и стонет, пока с неба начинают падать первые снежинки. Юнги любуется своим мужем: мокрые волосы, прикрытые глаза, красные щеки, такие же по оттенку пухлые губы и то, как он сладко постанывает, пока большой член упирается чуть ли не в матку от этой позы. Альфа целует супруга в нос и щеки, после того как на них растаяли снежинки. — Юнги, — загнанно дышит Сокджин, обвивая шею альфы. — Да, луна моя? — ласково отвечает Мин, впиваясь в кожу на талии. — Я-я.. сейчас кончу, — он начинает двигаться беспорядочнее и дрожать в два раза сильнее. Бедра совершают теперь круговые движения, ни на миллиметр не выпуская член из жадной и узкой киски. Юнги понимает, что его супругу, гоняясь за оргазмом, становится сложнее ровно двигаться, поэтому он все таки хватает его под упругие половинки и начинает вколачиваться в пульсирующую дырочку. — Ты можешь это сделать, дорогой, — шепчет Юнги, целуя шею Сокджина, пока он снова откинул голову назад. На их мокрых волосах оседают снежинки. Впитываются в горящее тело и тут же таят. Омега хватается руками за спину Юнги, чуть царапал на месте татуировки. Его прошибает дрожь, а удовольствие внизу живота мгновенное покидает тело. Юнги чувствует, как его муж брызгает под водой, выталкивая из-за этого член, но он насаживает его обратно и кончает под громкий крик Джина. Тишину зимней ночи мгновенно разбавляет еще один протяжный стон. Сокджин роняет голову на чужие плечи и наслаждается раздувающимся узлом, который приятно растягивает стенки влагалища. Альфа крепко обнимает супруга, чуть съезжая вниз. Они полностью оказываются под водой, оставляя на поверхности лишь голову. Сокджин еще раз выдыхает и удобно укладывает голову на плече Дракона. Они сидят около десяти минут в полнотой тишине и снова наслаждаются спокойствием зимней японской ночи, которая будто создана для них двоих. Юнги снова пугается, когда ощущает тихие всхлипы и дергание плеч омеги. — Любимый? — зовет альфа и гладит изящные плечи. — Что случилось? — Спасибо тебе, Юнги, — благодарит он и снова жмется сильнее. — Меня переполняет счастье, когда я рядом с тобой. Спасибо. Спасибо тебе. Я так сильно тебя люблю, больше жизни. Ты мое все. Юнги сам находится на грани слез, но прижимает к себе омегу и покачивает его в своих руках, как маленького ребенка. — Я бесконечно сильно люблю тебя, моя луна. И это я должен благодарить тебя за то, что ты освещаешь каждый мой день. Превращаешь самые глубокие ночи в мягкие рассветы. Спасибо. Я буду любить тебя вечно, — короткий поцелуй в губы и пальцы на щеках, убирающие влагу. В воздухе витает запах сакуры и пепла. Снег начинает идти сильнее. Моя луна.