Лондон

Черный двухместный Роллс-Ройс, выпуска 1911 года, припарковался у здания редакции «Двигатель Лондона». Его крыша была поднята, до лета еще далеко - только начало весны. Мисс Артуа пригладила волосы, чтобы их уложить под шляпку, лежащую на сидении рядом. На ней было скромное платье и серое пальто, самое консервативное из всех, совершенно не модное. Ей нужно было продержаться месяц-полтора, пока её план набирает скорость, выставляя себя в благопристойном образе перед редактором Дарлингтоном, который далеко не дурак, судя по его жене - умной и прозорливой, три года назад миссис Дарлингтон была одна из тех немногих, кто внимательно ознакомился с книгой Артуа и написал ей письмо похвалы. Мисс Артуа посмотрела на себя в круглое зеркало заднего вида. Приглушила улыбку иронии на ту, которая должна вызвать в мистере Дарлингтоне мысли о её благоразумности. Серебряная фигурка Элли летела вперед на капоте, вновь перевела взгляд в зеркало - отражение мужчины. Удивленно подняла брови. Монтгомери! Это был точно он! Фигура, лицо, ужасное бесформенное пальто и волосы, как в прошлом торчали вверх обувной щёткой. Монтгомери скрылся в здании редакции. Что он делает здесь, он должен быть в Америке вместе с мисс нефтяные скважины Джонсон-Бобсон-Томпсон или что-то подобное?! Слухи, как всегда врут - пропил все, как и его отец. Мисс Артуа вздохнула, вспоминая то, что было десять лет назад. Третья или чтвёртая помолвка, которую считали выгодной мать и отец. Этот Монтгомери смотрит на неё внимательно, изучающе и ничего не может произнести - ничего на уме, сколько бы она не пробовала. Уложенные волосы через полтора часа превращались в щетку, а сын Монтгомери так же молчал - никаких интересов в археологии, социальных движениях, философии, архитектуре, искусстве и даже никаких интересов к современной технике, знаниями о которой мисс Артуа щедро снабжала увлеченная этим подруга в письмах через океан. Она назвала этому раздувающему щёки парню все марки и все станки, про которые Джоанна говорила в письмах, а этот… Родители были готовы ударить по рукам, несмотря на пропойцу-отца и его жену с лицом праведницы, несмотря на то, что у их сынка был очень скудный запас средств, чтобы обеспечивать свой родовой замок. Где-то между Уэльсом и Нормандией, Монтгомери-старший был уже пьян, когда об этом рассказывал. Три ужасающе скучных ужина и её спас, как всегда дед: - Вы подберете партию, которая заинтересует мою любимую внучку! - заявил он невестке и сыну, с дедом в то время не спорил никто. - Тебя заинтересовал этот скромник? - Нет, - ответила мисс Артуа и ушла в свою комнату. На том помолвка закончилась, а Монтгомери больше никогда не попадался на глаза. Мисс Артуа поправила шляпку, удостоверилась, что выглядит хорошо. Бросила взгляд на две открытки от почитательницы её писательского таланта из Парижа, пришедшие по утру и еще не прочитанные. Обернулась на свою машину - прекрасный экземпляр с летящей Элли на носу - пошла к зданию. Ей следует перед мистером Дарлинтоном изображать хладнокровие, усердие и сказать трогательные слова благодарности. Ведь «Таймс» и «Телеграф» ее решительно выкинули вон, даже не разговаривая. Пожать руку тому парню, которого ей дадут из опытных фотографов, наладить с ним отношения и, возможно, вступить в сговор, чтобы выполнение её плана ускорилось. Мисс Артуа видела в редакции много простых парней, у неё есть к ним подход, ее обаяние выстраивает диалог с любым, ей не претит их происхождение, их семьи и наличие у них любовниц и тот факт, что они надираются после обеда так, что их трудно сдвинуть с места. В конце-концов, она прекрасно управится сама с новой складной клип-камерой Speed Graphic, которую выставляли два месяца назад, как уникальный экземпляр, у неё был курс тренировок сразу на двух купленных после презентации, чтобы быть готовой к тому, что фотограф может её бросить в любой момент и утонуть в пивном баре или не выйти на срочное задание по утру, мучаясь головной болью.