— Почему мы любим именно этого человека, а не другого?
— Каждому предназначен свой мучитель. Ф. Рейчел. Пустое окно
ЧАСТЬ I
Кто бы сумел подумать, что в декабре будет идти такой сильный ливень уже как два дня подряд? Капли громко стучали по крыше и окнам, словно кто-то быстро играл деревянными палочками по натянутой ткани барабана. На дорогах образовались большие лужи, непроглядные тучи плотным строем огородили Скарс от солнца. Горожане ходили в жёлтых дождевиках, надетых поверх пальто или куртки, ведь капли спускались таким объёмом, что ткань в миг становилась мокрой, а это сулило им заболеть под леденящей душу тенью города. Яркие пятна дождевиков из окон выглядели как последняя надежда на что-то светлое, или попытки призвать солнце хотя бы на день. Мрак окутывал, говоря, что небесная кара сошла на людей. Сырость заставляла размокнуть всю радость, словно сахарную вату, вода смывала с людей въевшиеся в кожу образы, маски с их лица. Серость будней начала утомлять ещё больше, каждый день становился точно таким же, что и предыдущий. Декабрь ознаменовался не только первым зимним месяцем, но обещал для Скарса перемены, которые не всегда бывают в лучшую сторону. Ванесса лежала на диване, укрытая поверх толстым одеялом. Рядом горел свет торшера, который должен был помочь не пугаться теней и отражений в окне позади. За стеклом, там, в сгущающейся непроглядной энигме ночи — виднелись паутинки дождя, тянувшиеся откуда высоко-высоко с неба. Маленький островок, на котором лежала Ванесса, немного успокаивал, словно поглаживания материнской рукой по волосам. Снаружи происходило что-то необратимое: погода ещё никогда не была такой, как в этом году. Но дом — родной и уютный, погружённый в сладкий сон, — облегчал и помогал справляться с трудностями, подкатившими комом к горлу. Лампа торшера замигала, Ванесса испугано натянула одеяло ещё выше, чтобы укрыться в нём с головой, но свет вновь нормализовался, продолжая освещать кусочек белого маленького диванчика. Она не могла сомкнуть глаза уже четыре часа, иногда начиная злиться, психовать и чуть ли не плакать от собственной безысходности. Затем снова успокаивалась и вцеплялась холодными пальцами в пуховое одеяло. — Да сколько же это будет продолжаться? — Она перевернулась на другой бок, тяжело вздыхая. — Le désordre… Ванесса с детской внимательностью рассматривала комнату, глядя из одного угла в другой. Бессонница впервые её побеспокоила, давая понять, почему люди именно страдают ею и впоследствии ходят злыми и раздражёнными. Ещё никогда сладкая нега сна не была такой желанной, как в тот миг. Она посмотрела на аккуратные чёрные часы, привезённые отцом из Англии, которые показывали полтретьего ночи. Вспомнился разговор с Нелли, которая позвонила в районе восьми утра домой на городской телефон, обеспокоенная, с дрожащим голосом. Столько паники Ванесса ещё никогда не слышала от неё, но стоило на другом конце провода убедиться, что подруга в порядке после вечеринки, как Нелли успокоилась, сказав, что Ванесса обязана рассказать ей о случившемся позже, когда придёт в норму. Тревожность начала отступать, Ванесса молча вздохнула, прикрывая глаза. В комнате и голове стало совсем тихо, словно шумный симфонический оркестр в голове затих, и теперь играла лишь тонкая скрипочка или полупустым звуком звучала флейта. Тонкая мембрана купола окружила комнату, словно мигающие датчики внутри вновь пришли в норму. Она откинула с ещё небольшой опаской одеяло и аккуратно зашагала на кухню, где сразу же включила свет. Неизвестность в комнате с выключенным освещением пугала не на шутку. Она прошла до каменной столешницы, закрыла жалюзи, в которых отразилась полусонная девушка, и облокотилась оголившимися бёдрами на боковой выступ фасада. На втором этаже жалобно скрипнула доска лестницы, через несколько секунд спустилась мама, с тревогой взглянув на дочь и кутаясь в шёлковый халат. — Ванесса, что случилось? Кошмары? — Женщина сонно потёрла лицо, пытаясь хоть немного пробудиться. По ногам побежали мурашки: Ванесса села на столешницу, а женщина постаралась сильнее укутаться в тонкую ткань. — Не могу заснуть. Пустяки. Прости, что разбудила, — Ванесса стыдливо опустила глаза, жалея, что всем приходится нянчиться с ней, словно с маленьким ребёнком. Мама понимающе кивнула, подходя ближе и обнимая Ванессу. Внутри стало сразу тепло: мамины руки, кольцом сомкнувшиеся на плечах, — успокаивали, были тем большим пуховым одеялом, под которым она пряталась, пугаясь пляшущих теней. В скором времени мама ушла наверх в спальню, а Ванесса осталась попить воды. Прохладная жидкость попала на руки, тогда она сложила ладони лодочкой, несколько раз ополоснув лицо. — Нужно успокоиться, всё позади, — Ванесса обняла себя за плечи и пошла обратно в гостиную, желая сегодняшнюю ночь спать именно здесь, а не в своей комнате. Тишина — осязаемая, словно первый снег на ресницах и ладонях — вынуждала Ванессу лечь и хоть немного отдохнуть перед предстоящими занятиями в лицее. На улице раздался какой-то шум, а после — звук сильного стука по железной ножке уличного фонаря. Он содрогнулся и рябь волнами пошла по ветру. Ванесса замерла, казалось, даже не дышала, обострив слух. Дождь за окном почти сошёл, мелкие капли спадали дорожками по стеклу, ветер выл ночным волком на большую белоснежную луну. Доносили мужские голоса. Ванесса понимала, что нужно выглянуть, но страх, сковавший проволокой все кости, — нельзя было отогнать или перекусить плоскогубцами. Тяжело сглотнув, медленно и вкрадчиво она подошла к окошку и выглянула. На пустующей дороге стояла группа людей, одетых по форме. Один из них — высокий, с очень широкой грудью — напрямую смотрел в окно на Ванессу. Затем сделал жест рукой, чтобы она вышла, а после — приложил палец к губам, предупреждая, чтобы делала это тихо. Ванесса отошла на несколько шагов назад и замерла. Что им надо и зачем они пришли к ней в такой поздний час по непогоде? «Вдруг что-то случилось с Ником?» — немного подумав, Ванесса накинула поверх белой пижамы зимнее пальто и тихо вышла через дверь, ведущую на задний двор, а оттуда — за забор к дороге. Большая компания мирно дожидалась, перекидываясь шутками вполголоса, иногда ударяя по животу за чрезмерно острые как иголки фразы. Они вели себя сдержанно, но это была лишь конфиденциальность: определённые жесты, свой взгляд, которым мужчины обменялись, стоило Ванессе аккуратно ступить за территорию дома и прикрыть за собой калитку, придерживая рукой мокрое дерево, чтобы оно не стукнуло от резких порывов ветра и не разбудило родителей. Главный из компании стоял поодаль ото остальных, ближе к самому дому. Ткань его военной формы намокла, но, казалось, что его совершенно не заботила сырость. Несмотря на почти полное отсутствие освещения, за исключением уличного фонаря с его неярким полосчатым светом, Ванесса смогла рассмотреть главное: нашивки были сняты, опознавательные знаки — в том числе. Но одна из них была прикреплена у всех на груди с правой стороны: эмблема жёлтого солнца, в середине которого располагалась закручивающаяся красная спираль. Лучи, отходившие во всё стороны, были не прямыми, а в виде английской буквы «S», повёрнутой набок. Рядом с солнцем виднелось маленькое серое облако. Блондин стоял напротив Ванессы, но она сделала шаг назад, ощущая, как внутри разрастается паника. Не сложно было догадаться, кто эти люди. Он убрал прилипшие ко лбу светлые пряди, внимательно смотря на Ванессу. Затем медленно, но чётко произнёс: — У нас нет задачи тебя напугать. Успокойся, Ванесса. Нам нужно просто узнать у тебя кое-что, — он сделал жест назад и к нему быстро подошёл ещё один из участников. Он откинул с головы капюшон бушлата и поддался вперёд. — Ванесса… — одновременно с беспокойством и облегчением произнёс парень, и она узнала в нём Тейллера. — Ник! — Вскрикнула Ванесса, обнимая его и прижимаясь к груди, в которой бешено колотилось сердце. Он обнял в ответ, сжав хрупкую фигуру в коконе своих рук, и погладил по волосам. Ванесса обернулась на дом, проверяя, не разбудила ли своими криками родителей, но на втором этаже по-прежнему был выключен свет и задëрнуты шторы. Тейллер не отпускал, с опаской поглядывая на блондина, но тот дал им пару минут на радость встречи. Но уже скоро произнёс: — Ванесса, — дождавшись, пока она вновь вернёт своё внимание к нему, продолжил: — Нужно отойти от твоего дома, чтобы не навести шум. Пойдём, — он развернулся, по-военному резко, и пошёл. Следом отправились все члены объединения, Тейллер двинулся за ними, кивая Ванессе и придерживая её за плечи. Дождь закончился и холод опустился на город, словно Снежная королева из любимой детской сказки Ванессы прилетела на своих санях и окутала Скарс в леденящие оковы. Длинными рядами тянулись на улицах дома: одноэтажные милые домики, двухэтажные фасадные здания, с резными перилами и балконами, и несколько трёхэтажных-четырёхэтажных особняков, с красивыми пилястрами и большими окнами в пол. Но сейчас ночную колыбель города, искрящегося в мелких каплях, беспокоили шаги десяти человек, стучащие по тротуару и узкой дороге. — Куда мы идём? — Наклонившись, совсем тихо спросила Ванесса, но Ник лишь покачал головой, плотно сомкнув губы. Она замолчала, но вскоре почувствовала, что мужская рука сместилась с плеча на ладонь и сжала её. Гулко завыл ветер, щëки и нос покраснели, а пальцы покалывало. Они все молча шли вдоль пустой и насквозь мокрой улицы, Ник и Ванесса дрожали не только от низкой температуры, но и от воспоминаний всего того ужаса, что им пришлось пережить. Вскоре ночные стражи и ученики лицея дошли до какого-то здания, те, кто шли впереди, сумели быстро юркнуть во внутрь, а отставшая вместе с Ником Ванесса — только осмотрела вход, но совсем не понимала, как именно можно попасть по другую сторону. Холодное железо двери своим скрипом словно подмигивало, как подозрительный мужчина с прищуренным глазом, притаившийся в тёмном переулке. Но она не бренчала, не приоткрывалась, лишь маленькая щель виднелась сбоку. Тейллер опустился на корточки, пока Ванесса вцепилась в его куртку мёртвой хваткой, испуганно прикусывая нижнюю губу до небольшого покраснения. Ник подцепил снизу кусок тяжёлой железной двери, а затем выпрямился во весь рост и с размаху ударил носком ботинка по выступу, чтобы образовался проём, который можно было раздвинуть шире. Дверь издала истошный жалобный вой, Ник боком пролез во внутрь, протягивая Ванессе руку и помогая зайти. Внутри оказалось очень светло и просторно: при входе по правую сторону была обустроена маленькая кухня, на которой стояло несколько дубовых шкафов, холодильник и полка с идеально начищенными стаканами под алкоголь. Напротив был большой угловатый диван в кроваво-красном цвете и два соединённых столика. Чуть дальше стоял бильярдный стол, игра «Дартс», доска которой была полностью усеяна отверстиями от дротиков и одной большой дыркой от пули пистолета. В углу спряталась лестница, ведущая на второй этаж. — Выпить что-нибудь желаешь? — Блондин взялся из ниоткуда, словно вылез из неведомого портала. Он небрежно махнул рукой с большими часами, повёрнутыми циферблатом к груди, на шкафы, доставая из одного бутылку светлого рома. — Ник? — Мужчина повернулся к Тейллеру, спрашивая, но рука уже тянулась за вторым бокалом, не дождавшись ответа. Тот в свою очередь отрицательно покачал головой. — Я пью вино, — Ник вскинул кисть вверх и также быстро опустил, блондин повторил его действие и лицеист удалился, присаживаясь на диван. Ванесса же не понимала их жестов, поэтому была вынуждена быстро сообщить: — А я пью кофе. Мне тоже не надо наливать. — Ответ значительно повеселил всех в комнате, блондин ухмыльнулся и покачал головой, наливая себе рома. Искренность Ванессы была её пороком и достоинством одновременно. Она скрестила руки на груди и сжала локти, оборачиваясь по сторонам. Ей следовало уйти как можно скорее, вернуться домой в тёплую постель и не разочаровать маму, ведь если та увидит, что её нет дома — сложно будет объяснить с кем и где она пропадала поздней ночью. — Присаживайся, — Ник похлопал рядом с собой, но Ванесса лишь отрывисто сказала: — Нет, я постою. — Неизвестный мужчина подошёл к ней, впервые прикасаясь, повёл за плечи к дивану, в другой руке держа бокал, из которого отпил большой глоток. Ванесса решила не снимать с себя верхнюю одежду, оставаясь в одной пижаме, что было несколько неприлично и некомфортно, если учесть, что нижнее бельё верх пижамы не предусматривал. — Пойдём, Ванесса, — он закивал головой и направил лицеистку, чтобы она села. — Разговор будет не таким быстрым, каким ты его себе представляешь. — Он взял деревянный стул, лежавший на спинке за диваном, принёс, сдул пыль и опустился прямо напротив Ванессы. Частички пыли поднялись в воздух, кружась и плавно опускаясь, будто хлопья снега. Карамельная жидкость, отдававшая то в гранатовый, то в жёлтый оттенки в бокале завораживала. Алкогольный аромат слегка отдавал в нос, щекоча рецепторы, резкие звуки ударов кием по бильярдному шару — отрезвляли, будто выстрел. Мягкость дивана и контраст тёмной отделки большой комнаты стали объектом для долгого рассматривания, окна в доме отсутствовали, по крайней мере, на первом этаже. — Расскажи мне всё то, что ты говорила вчера в полицейском участке. — Неизвестный выдерживал с ней долгий зрительный контакт, пока она не повернулась к задумчивому Тейллеру, что уставился в точку перед собой. Ванесса хотела было спросить, что это за выходки, почему она должна отчитываться перед кем-то, но, глядя на то, каким подавленным был сейчас Ник — ей самой стало тошно и все буквы во рту превратились в какую-то вязкую кашицу. Жизель приходилась ей всего лишь одноклассницей, когда Нику она была другом. Он встал с дивана, подошёл к холодильнику и достал оттуда стеклянную бутылку пива. Затем, резким движением открыл её об столешницу: на пол упало несколько капель пены, но Тейллер лишь отпил из горлышка и пошёл к другим участникам отделения, собравшимся возле бильярдного стола. Мужчина, сидевший на стуле, лишь понимающе кивнул, даже не оборачиваясь назад, продолжая выжидающе смотреть на Ванессу. А ей в свою очередь хотелось уйти от этих проницательных глаз, отдохнуть дома, оказаться в любом другом месте, но не здесь. — Если тебе будет проще, я могу перефразировать вопрос: что происходило в тот день? — Он выпил ещё немного алкоголя, и Ванесса начала значительно переживать, что осталась один на один с человеком, который через определённое время станет пьяным, а людей с таким состоянием она боялась ужасно. — Участники вашего объединения тоже были на празднике, — начала она с нападения, — почему вы не можете узнать у них? — Я спишу всё на твоё состояние и возраст, но, Ванесса, — он выдержал многозначительную паузу после её имени. — Не забывай, с кем ты разговариваешь. — Его тон ни на децибел не изменился, только взгляд стал ещё более глубокий, а голова склонилась набок. Этот мужчина внушал уверенность в собственных словах. — Я узнал всё и у них — можешь не переживать. Теперь меня интересует твоя версия того дня. — Зачем вам это? Вы расследуете дело? — Не успокаивалась Ванесса, пытаясь понять истинную причину её прибывания здесь. Она наклонилась вперёд, с таким же напором смотря на мужчину. Тот и глазом не повёл, отпивая ром, а затем поставил стакан и сказал: — Мне нужно видеть полную картину. Я защищаю этот город, — он тут же поправил себя, чуть откидываясь на деревянную спинку: — Мы все защищаем этот город, поэтому должны как можно скорее разобраться во всём. — Допустим… — немного по-детски сжала губы Ванесса, отступая и обнимая себя за плечи. — Я очень устала, понимаете, не воспринимайте мои слова как грубость, — она прикрыла веки, вдыхая пропитанный едва различимым дымом воздух в комнате, исходивший от табачной продукции, которую курили ребята помладше из объединения. — Мы все сейчас немного не в порядке… — Чтобы это предотвратить — мне нужно знать все детали, тогда процесс раскрытия дела пойдёт быстрее, — мужчина успокаивающе протянул раскрытую ладонь, прокручивая бокал в свободной руке против часовой стрелки. — Расскажешь? — Да, — Ванесса замолчала и постаралась сконцентрироваться на всех деталях, которые происходили третьего декабря. Когда взгляд её стал полный задумчивости, она тихо начала, иногда проверяя Ника, что стоял в компании других парней. — Когда я пришла и постучала в дверь, мне открыла хорошо выпившая Жизель… — начала Ванесса, когда мужчина её остановил, покачав головой из стороны в сторону. Голоса на фоне уже начинали смешиваться в единую мелодию, а запах сигарет оставлял в памяти прожоги. — Мне нужно всё, начиная с самого утра, со всех происшествий в лицеи, если таковые были, — пояснил неизвестный, доставая маленький блокнот из внутреннего кармана бушлата с крохотным огрызком карандаша. — Продолжай. — Напутственно дёрнулся грифель по бумаге, выводя на жёлтом листе «Vanessa» и ставя двоеточие. — Утро в лицее началось как обычно: сдача пальто в душном и полном людей гардеробе, затем первые пресные занятия. Ничего такого не происходило… Ванесса вновь почему-то вспомнила в тот момент Нелли — свою горячо любимую подругу, с которой они были неразлучны. Многое связывало их: моральные принципы, отношение к жизни и к друг другу. Нелли всегда создавала ассоциативный ряд чего-то яркого: излюбленный красный свитер, который она носила с длинной джинсовой юбкой. Маленькие клубничные конфетки «Монпансье», что хранились в железной баночке с изображением Эйфелевой башни — ими она часто старалась перебить запах никотина. Малиновые туфли «Мэри Джейн» с ремешком и на платформе, модной в то время, или пачка сигарет «Marlboro», мелькавшая в её сумке. — Я поссорилась с Нелли, — Ванесса пожала плечами. — Такое бывает в дружбе. — Горечь осела кофейным осадком в душе от этого воспоминания. Ванессе следовало извиниться, она знала, что они обязательно помирятся, поговорят за горячими напитками и будут бережнее относиться друг другу, как это бывало в их дружбе — настоящей и одухотворённой, словно история Нелли и Ванессы — это маленький дневничок на замочке, в котором хранится большое количество увлекательных историй и секретов, поведанных друг другу. — На какой именно почве возник конфликт? — Учтиво поинтересовался мужчина, поднимая на мгновение глаза от блокнота, в котором вёл записи. — Пустяки, — отмахнулась она, не зная, как именно объяснить причину. — Из-за этого могло погибнуть разве что моё хорошее настроение, а не человек, — Ванесса понизила голос до шёпота на последнем слове, но мужчину такой ответ не устроил. — Она сказала, что Ник мне неровня, не советовала идти на его вечеринку… — Ванесса стыдливо опустила глаза, начиная отбивать пальцами незамысловатый ритм по коленке. — Почему она не советовала идти на вечеринку? — Продолжал наводящие вопросы неизвестный, имя которого Ванесса всё хотела, но не могла спросить. — Так, стоп, — она вскинула руки вперёд, нервно рассмеявшись. — Нелли тут совершенно ни при чëм. А то сейчас из-за моего воспалённого от недосыпа мозга вы начнёте подозревать прекрасную подругу… — Я подозреваю всех — иначе мы не найдём преступника, — ответил мужчина, но в его глазах сверкнуло нечто такое, что вынудило Ванессу в миг стать серьёзной и замереть. В голове мелькнула быстрая, но настолько яркая мысль, что они знают, кто убийца. И сейчас просто пытаются выяснить его мотивы. — Продолжай. Может, было что-то ещё в лицее? — Мужчина отложил блокнот, сцепляя руки в замок и возродил зрительный контакт. — Мне нужно подумать, — она резко замолчала. Её несколько выбила мысль, что убийца до сих пор на свободе, что он был с ней под одной крышей. Ник вернулся обратно, обходя диван, и положил руки на плечи. Ванесса задрожала и он это почувствовал, поэтому наклонился и спросил: — Ты в порядке? — В нос ударил его запах цитрусового одеколона и зимней свежести от мокрой формы. — Да, — она прикрыла глаза, обнимая себя за предплечья. Ник задержался ещё на несколько мгновений, нерешительно протянув ладонь к её ладони, но тут же произнёс «Хорошо» и удалился обратно к объединению. — Мне больше нечего добавить… — Ванесса встала с дивана, уперев ладони в стол. Она уже собралась идти к выходу, когда неожиданно вернулась, присаживаясь на своё прежнее место. — Единственное… — Последовала пауза: она старалась вспомнить всё точно, взвешивала «за» и «против», гадая, важная ли это деталь. — Меня сбил с ног Майкл. Майкл Хоул, из военного отделения, мне казалось, что я его видела на вечеринке, — попыталась вспомнить Ванесса, но в голове было туманно, поэтому она лишь пожала плечами. — Не помню точно, но мне кажется, что я его видела. Майкл не извинился, не обернулся, не предпринял вообще никаких действий. Когда одноклассник поднял меня, то сказал, что он целый день такой странный: на занятия ходит, внешне ведёт себя как обычно, но ни с кем не говорит. Мужчина напротив всё это время записывал, глубоко погрузившись в бумагу. Ванесса почувствовала внутреннее облегчение от того, что теперь её совесть чиста — она вспомнила всё и рассказала об этом, помогая раскрыть преступление, пусть этим и занималось военное объединение. Мужчина напряжённо молчит, его губы сомкнулись в одну линию, а скулы стали ещё острее, будто о них можно было пораниться. Мысли похожи на пляшущих чëртиков или тень от дрожащего пламени на стене. Ванесса не представляла, что их ждёт и как теперь жить в Скарсе, где одни знают преступника и охотятся на него, а другие вынуждены бороться за свою безопасность сами. Это откидывает общество на несколько десятков назад, к кровопролитной войне, которую пережить уже вряд ли кто-то пожелает. — Что было дальше? — Громко спросил мужчина, чем привлёк внимание Ника. Он сразу же обернулся и кивнул Ванессе, уточняя, всё ли хорошо. Она повернулась к говорившему, не ответив Тейллеру. Ей хотелось как можно скорее закончить ещё один допрос и вернуться домой — эти факторы вынуждали не отвлекаться ни на что. — Дальше торжество прошло обычно, ничего не предвещало беды: я сыграла на гитаре, затем Ник отвёл меня в комнату на втором этаже, где мы разговаривали. После, услышали крик, спустились, а там… — Ванесса замолчала, вспоминая безжизненные глаза Жизель и её истерзанное тело, и почувствовала, как мурашки побежала по рукам и ногам, заставляя содрогнуться. — Началась паника, но сразу же почти приехала полиция. Дверь дома была почему-то раскрыта нараспашку, я услышала полицейскую машину ещё вдали. Больше мне добавить нечего… — Ванесса замолчала, надеясь, что теперь её отпустят домой. Мужчина встал, и в доме повисла тишина. Парни переглянулись между собой, замолкая, часть из них подошла к блондину, остальные остались стоять на месте. Их цепкие глаза и совершенно безразличное выражение лица, с полной готовностью подчиняться законам, известным только им, правилам игры, созданной ими — пугала. «Что эти люди знают на самом деле?» — думала Ванесса, желая предостеречь саму себя от потенциальной опасности, исходившей от этих людей. Их тайна не притягивала, лишь наоборот отгоняла, ведь каждый понимал, что они — главное объединение города, они ночные снайперы, стражи и те, кто рядом с вами, даже если вы этого не чувствуете. Участники стояли плечом к плечу, внешне одинаковые, сливаются почти в единую картину, благодаря форме, но такие разные внутри. Каждый богат на свою личную историю: почему и как он пришёл в Красное Солнце. Спасло ли его это участие или стало лишь тяжёлым бременем? Есть ли те, кто однажды ушёл или кого изгнали из объединения? Ванесса не знала, и была не так уверена, что хочет узнать эту тайну — всё потому, что Красным Солнцем запугивали, они играли роль главных антагонистов и героев, наводили сумрак, и боязно становилось тем горожанам, что начинали копать под объединение. Ник встал рядом с Ванессой, положив руку на девичье плечо и сжав его. Не сильное касание приводило в чувство, она поднялась и спокойно констатировала: — Мне пора идти. — Конечно, — мужчина махнул рукой. — Тейллер тебя проводит. Спасибо за сотрудничество, Ванесса. — Пожалуйста, — тихо ответила она, что больше походило на раздражение, но блондин пропустил это. — Как я могу впредь к вам обращаться? — Ванесса прошла к выходу, оборачиваясь уже возле двери. Ник пожал руку блондину и остальным, прощаясь, и встал возле неё. — Джон, — он хотел добавить что-то ещё — вероятно фамилию, — но затем сжал губы, замолкая. Ванесса кивнула в знак знакомства и прощания. — Ник, выпусти меня на улицу… — Открыв тяжёлую железную махину, они наткнулись на человека, который курил возле входа, и вот-вот собирался войти в дом. На улице стало совсем тихо и темно, лишь яркие точки сверкали драгоценными камнями на тёмном фоне неба. Зимой всегда созвездия становились ярче, а маленькие вселенские бриллианты так близки, словно, протяни руку — сможешь потрогать настоящую звезду. Человек курил, выпуская клубы пара и дыма в пространство перед собой. Его заметно покусал мороз за щëки и нос, поэтому он переминался с ноги на ногу в попытке согреться. Когда Ванесса столкнулась с ним взглядами, то сразу замерла, чувствуя слабый импульс внутри. Незнакомец обаятельно улыбнулся, бросая окурок и пряча ладони в нагрудные карманы. — Уже убегаешь? Пришёл бы раньше — угостил «Пина коладой», я отлично готовлю коктейли из имеющегося у нас рома, — он подмигнул, а Тейллер встал у Ванессы за спиной. — Простите, мне пора. — Расстроено ответила она, выходя из укромного переулка на длинную улицу, покрытую льдом и сверкающую со всех сторон. Идти приходилось очень аккуратно, чтобы не подскользнуться и не упасть. Ник нагнал её в два шага, подставляя локоть, за который Ванесса взялась, дабы не упасть. Она чувствовала ужасную усталость, прилипшую к ногам и туловищу. Под тонкую ткань пижамных штанов пробирался мороз, играя и пуская рой мурашек по оголённым ногам. Было не до обаятельного кудрявого мужчины, хотя она узнала в нём того незнакомца, которого видела уже дважды, что значительно пододвигало его статус с «Неизвестного» до «Человека, имя которого следует узнать». — Холодно на улице, — выдохнул пар Ник. Он опустил голову, рассматривая свежие корки льда, которые только начинали чуть стягиваться. — Ты как? — Не надо, Ник, я прошу… — Ванесса упорно шагала вперёд к дому, желая как можно скорее оказаться в семейном окружении — её ничто так не успокаивало, как родной дом с близкими людьми внутри. Шоколадные пряди волос слегка посеребрились, нос щекотал упавший до минуса воздух. — Я знаю, как тебе трудно, но ничего не могу сделать, — она остановилась посреди дороги, поворачиваясь к нему. Хотелось сказать очень много слов поддержки, но они, как на зло, все не подходили. Поэтому Ванесса молча обняла Ника, прижимаясь к нему настолько крепко, как только позволяла одежда. Часто крепкие объятия могут стать самыми важными словами, помочь человеку справиться и найти какую-то опору. Соприкасаясь сердце к сердцу, происходит на невербальном уровне главное — успокоение. Ник прижался к ней, утыкаясь в макушку, а в глазах больно защипали слëзы, изнутри вырвалась боль, которую Тейллер умело отодвинул на какое-то время. Он действительно потерял Жизель, её больше нет, она осталась лишь воспоминанием в его голове. Ванесса чувствовала подавленность Ника, поэтому не отстранялась первая, давая ему возможность прийти в себя. Она тактично молчала, не поднимая головы, а Тейллер прижимал так крепко, чтобы не позволить увидеть непрошенную боль. Сердце упало, гулко разлетаясь на острые осколки, что врезались в душу. Человеку сложно осознать первую потерю: когда кто-то родной умирает — ты не понимаешь этого до конца, отрицаешь, тебя душит сама необратимость ситуации. Но когда осознание приходит — это бьёт куда больнее. Они простояли так несколько минут, пока Ник, наконец, не отстранился, заглядывая в голубые зеркала души с отражением декабрьской ночи. «Спасибо» — говорил его мягкий взгляд, направленный на Ванессу. «Я рядом» — отвечала она таким же взором, когда сами они молчали, стоя на пустой дороге. Затем двинулись вдоль по улице, не проронив ни слова до самого дома. Ванесса сразу же уснула, только оказавшись в плену мягкого одеяла и перьевой подушки. Провалившись в сон, она видела звёздное небо, объятия Ника, долгий разговор — всё то, что пришлось пережить за насыщенные часы её бунтарства — ночной прогулки. Буйство красок отразилось в её мозгу, заставляя всё сильнее и сильнее погружаться в глубокий сон. Рассветные лучи красными стрелами пробили небо, часы стукнули семь утра, а по-прежнему нагретая простынь не отпускала. Небо переливалось, словно написанное перламутровыми красками в нежно-розовый, лиловый и апельсиновый оттенки. Город просыпался и радовался тому, что солнце вернулось хоть на минуту, но в месте с ним и декабрьский холод. В доме пахло карамелью и вафлями, которые приготовила мама. В вафельнице дымилось и зажаривалось тесто, в сотейнике уваривался сахарный сироп с крахмальной патокой. Ванесса с трудом открыла глаза, повинуясь вкусному запаху. Раннее солнце оставило мазок на лице, заставляя отклониться на подушку. Поспать удалось всего три часа, поэтому организм отчаянно просил ещё несколько мгновений полежать. Ванесса потёрла лицо, пытаясь проснуться, но помогло это мало. Она сдвинула одеяло, наступая босыми ступнями на пол и поёжилась, всеми силами воспротивилась желанию вернуться обратно. Каждый шаг был тяжёлый и медленный, спать хотелось ужасно, но ароматный запах завтрака действительно радовал. — Ты проснулась! — Удивлённо воскликнула мама, почти столкнувшись с ней лбами в проходе, и вновь упорхнула на кухню. Как ей удавалось так рано выглядит просто великолепно, быть уже в блузке с изображением лиан, длинной тёмно-зелёной юбке и на каблуках — удивлялась каждый раз Ванесса, надеясь, что сама во взрослом возрасте будет ценить сон и комфорт, выглядеть в соответствии с настроением, а не так, как положено. Она лениво поднялась наверх по п-образной дубовой лестнице, придерживаясь за перила. Отец уже ушёл на работу, поэтому запах его мужского древесного одеколона ещё присутствовал на втором этаже. Дверь в его кабинет была открыта, вероятно, забыл закрыть в спешке. Ванесса уже потянулась за золотой ручкой, чтобы захлопнуть, но интереса оказалось куда больше, поэтому она юркнула во внутрь. Большое панорамное окно было открыто и наливало в комнату красных лучей. По обе стороны от него стояли зелёные растения в больших керамических горшках. Хрустальная заря завораживала, заставляя Ванессу прислониться к дверному проёму, скрещивая руки на груди. Спокойствие настигло Ванессу, она замерла и просто наслаждалась видом — чудесным видом, пейзаж задевал каждую струну души! Было легко, как-то так по-весеннему, впервые казалось, что все проблемы исчезли, новый день начался записываться с чистого листа. То, что человек запишет на этот лист в течение дня, то он и вложил к остальным листам в своей книге Судьбы. Рядом с входом стоял небольшой столик на высокой ножке, на который отец часто ложил все те вещи, которые ему требовались перед выходом. На нём также стояла маленькая музыкальная шкатулка — подарок от дорогого ему человека — мамы Ванессы, которая погибла при тяжёлых родах. Её Ванесса не знала и уже никогда не узнает, от неё остались лишь несколько фотографий и эта музыкальная шкатулка. Отец женился во второй раз, когда Ванессе исполнилось три года. Её звали Элизабет, в прошлом она балерина, а сейчас мама Ванессы. У них никогда не возникало разногласий, Ванесса всегда воспринимала её как маму, не позволяя ни при каких обстоятельствах упрекнуть в том, что она — не родная. Ванесса взяла шкатулку в руки, открывая и заводя механизм. В комнате раздалась приятная мелодия, которую она знает наизусть, умеет играть сама на пианино и слушает практически каждое утро на протяжении семнадцати лет. Фигурка скрипичного ключа завращалась, и по мере того, как мелодия подходила к завершению, — уменьшала скорость оборотов. Она вздохнула, поставила шкатулку на место и вышла из кабинета, закрывая дверь. Ванесса спустилась к завтраку, уже одетая и готовая к выходу. — Запах очень вкусный, мам, — она села за стол, пододвигая к себе тарелку с вафлями. — Ты же любишь их, как и карамель, — она лучезарно улыбнулась и поставила на стол тарелку со сладким соусом. — Вот, держи, обмакивай сюда. — Женщина села напротив, подпирая подбородок кулачком. Ванесса приступила к трапезе, завидуя белой завистью тому, как же вкусно готовила Элизабет. — Как ты себя чувствуешь, Ванесса? — Всё хорошо, не переживай, — она откусила кусочек, запивая горячим чаем. — Сегодня как и все выхожу на занятия. — Это неправильно, — женщина тяжело вздохнула, опуская глаза. — Вам должны были выделить минимум дня три для отдыха после случившегося. Сегодня же похороны… — Лицей сам решает… — Ванесса отпила большой глоток травяного напитка. Мама резко изменилась в лице, словно что-то вспомнила, и заговорщически спросила: — Ванесса, куда ты уходила ночью? Я слышала, как хлопнула дверь на задний двор. — Её лоб нахмурился, а на лице отразилось недоумение. — Я решила подышать свежим воздухом. Но уже скоро вернулась, — нагло врала Ванесса, чувствуя, что больше кусок в горло не залезет. Маму такой ответ, вероятно, устроил, и она кивнула. Ванесса положила недоеденную вафлю, вставая со своего места. — Я побежала, — она поцеловала Элизабет в щёку и вышла из дома. В проснувшемся городе уже подсвечивались здания и дома. Высокие шпили лицея виднелись вдали, свет горел во множестве окон. Скульптуры и статуи расположились на резных готичных балконах и высоких колоннах. Высокая табличка с названием учебного заведения из зимнего воздуха стала виднеться по мере приближения. Красивые витиеватые буквы строгим рядом возвышались над огромным арочным входом. Ванесса посмотрела на наручные часы, убеждаясь, что она не опаздывает и закинула голову, рассматривая арку: внутри были написаны сюжеты различных картин из эпохи Возрождения. Говорят, что арку расписывали первые выпускники лицея, многие из них ходили на художественные курсы и сейчас стали известными художниками. Ванесса открыла тяжёлые двери с изящными ручками: сделаны они были в виде золотого льва, из пасти которого торчала полукруглая палка, напоминающая серп, только на вершине, вместо лезвия, был большой мраморный шар. Лицей встретил душным коридором и листами партитуры, исписанной чёрной ручной, которые кто-то уронил прямо при входе. Она осмотрелась по сторонам, выискивая среди шумных и толпящихся людей того, кто потерял своё или чужое творение, и заметила парня, который собирал разбросанные листы, наклонившись к полу. Он стоял спиной и Ванесса не смогла понять, кто именно это был, но стала помогать собирать потерянную композицию. Взяв пару листов, она заправила пряди волос, спавшие на лицо, отряхнула полы чёрного пальто и подошла к парню. Он тоже поднялся, становясь в разы выше, и повернулся, едва не споткнувшись о Ванессу. Она протянула руку с зажатыми листами и ахнула, увидев Тейллера. — Привет, Ванесса, — Ник принял партитуру из её рук, складывая их в целую стопку. — Спасибо — Он быстрыми шагами направился в сторону гардероба, по дороге снимая с себя большое зимнее пальто в сером цвете. Ванесса растерянно смотрела в след, когда на его лице была видна лишь сосредоточенность и взгляд, направленный только вперёд. Он не смотрел ни на кого, даже ощущая на себе внимательные взгляды, ответить на которые стоило бы. Ванесса подошла к коричневым диванчикам, на которых сидели её одноклассницы и ребята из других отделений. — Ванесса! — Девушки радостно вскрикнули, здороваясь, одна из них встала со своего места, чтобы она могла раздеться. — Спасибо, — выдохнув, сказала Ванесса устало, совершенно не разделяя общего взбалмошного настроения. Она сняла верхнюю одежду и принялась расчёсывать длинные волосы, слушая параллельно разговоры девушек. — Сегодня похороны Жизель, а из учащихся никого не отпустили! — Я говорила Лине, что это ужасно! Бедный Тейллер, даже не попрощается, — ученица поджала губы, опустив раскрытые ладони на бёдра. — Подождите, что? — Ванесса нахмурилась, почти роняя деревянный гребешок в виде рыбки — её знака зодиака — на пол. Казалось, будто она неправильно поняла, ведь не могла же администрация поступить настолько эгоистично, чтобы не отпустить самых близких друзей на похороны? — Да, Ванесса, Ника не отпустили с занятий. Но он говорил, что уйдёт сам, хотя строго-настрого запретила это делать директор, — Лина наклонила и тише добавила: — Вплоть до исключения из лицея! — Куда его отчислят? — Ванесса с сарказмом ухмыльнулась, беря в руки пальто и присаживаясь на диванчик. — В Скарсе больше негде получить образование… — Ты что? — По-театральному изобразив удивление, сказала Лина, наклоняясь к Ванессе. Ягодные духи ударили в нос, что были подстать принту на её платье. — Его отчисляют и тогда приходится идти в рядовые или солдаты, оставаясь лишь при низком чине в Скарсе. Ни о каком образовании и речи не идёт… — Хорошо, что хоть не расстрел, — Ванесса покачала головой, но девушки скептично переглянулись, говоря, что всё может быть. — Дурость какая-то! — Раздражённо промолвила она, вставая и собираясь отнести пальто в гардероб. Кто-то из девушек спросил, не пойдёт ли Ванесса с ними покурить, но она ответила отрицательно. Компания на диванчиках разошлась по нужным кабинетам, кто-то выбежал покурить, но вынужден был поторопиться, поскольку занятия уже через минуту дожны были начаться. Нелли нагло схватила за руку Ванессу уже на лестнице. Она испуганно шатнулась в сторону, едва не ударившись о камень перил. — Ты с ума сошла? — Ругалась визгом Ванесса, рассматривая подругу, когда держала в термосе кофе, и спокойно выслушивала возмущения. — Ты как обычно прекрасно выглядишь, — со вздохом продолжила она, хватаясь за грудь. — Нет, правда, кофточка супер! — Ванесса ещё раз посмотрела на Нелли, подмигивая и переплетая их пальцы в крепкий замок. Они одновременно шагнули в аудиторию, когда в ту же секунду прозвенел оглушающий звонок, оповещая о начале занятий. Учащиеся сидели каждый за своей партой, занимаясь отстранёнными делами. Сегодняшний день значительно отличался от обычного учебного дня: в классе висела тяжёлая, густая и спëртая тишина, которую каждый понимал и чувствовал. Многие были одеты в траурный цвет, чтобы отдать дань погибшей однокласснице. Преподаватель долго смотрел в окно, стуча кончиком ручки по столу. Его подбородок подпирали сложенные пальцы, а взгляд был словно потерянный, о чём-то крепко задумавшийся. Ванесса сидела, опустив голову, изредка поглядывая на Ника. Он, в свою очередь, зло смотрел на ручку, размеренно отбивавшую ритм, и отсчитывал, в какой момент сорвётся и хлопнет по парте. Ванесса аккуратно наклонилась к Нелли, шепча на ухо: — Ко мне сегодня ночью приходило Красное Солнце… — Подруга удивлённо развернулась, едва успев понизить голос и спросила: — Ты шутишь? — Ванесса шикнула, чтобы та была тише и покачала головой. Преподаватель занёс ручку и остановил в воздухе, резко вставая на ноги и возвращая своё внимание к аудитории выпускников. — Ужасная погода: то дождь, теперь холод. Ещё и тучи к обеду обещают… — Он закрыл окно, что проветривало помещение, и уже хотел объявить тему занятия, когда заметно стушевался, покашлял и вновь посмотрел на учащихся. — Мы все соболезнуем по Жизель. Это ужасное событие. Но мы также должны оставаться при здравомыслие, и не ломать дров! — Да, именно поэтому даже траур не объявили или стол не поставили для цветов, — Нелли отклонилась назад, вскидывая одну бровь и закатывая карие глаза. — Цирк какой-то. Ванесса не знала, что ответить на это заявление. Раньше она была полностью на стороне лицея, считая, что они действительно делают всё во благо учащихся, но сейчас, когда среди выпускников, и не только, пошли возмущения, саботаж и выступления — она сама оказалась под их влиянием. Какие-то волны общего волнения стали настигать и её. Ванесса откинулась на стул, принимаясь карандашом чертить полосочки и записывать в рандомном порядке слова, которые приходили на ум. Сначала появился кружочек, затем палочка, ещё одна. — Тема нашего занятия: звуковые волны и частоты колебания… — А можно вопрос? — Крикнул Ник, сцепляя пальцы в замок и покорно дожидаясь разрешения на вопрос. В аудитории пошли тихие перешëптывания, преподаватель нервно сглотнул, но со спокойствием на лице сказал: — Конечно, если ваш вопрос по нашей сегодняшней теме, — он тряхнул головой, быстро затараторив слова — всё выдаёт в нём волнение. — Потому что звуковые частоты… — Почему никого не отпустили на похороны Жизель? Как мы с ней сумеем попрощаться? — Тейллер проигнорировал слова, спрашивая то, что интересовало его. Ванесса замерла, слушая собственное дыхание. Грудь тяжело вздымала и опускалась, она не поднимала головы, продолжая смотреть в тетрадь. В кружочках и палочках она различила солнце, а напротив оказалась буква «N». Ромб, напротив которого был знак вопроса и крестик с буквой «D». — Красное Солнце и Ник, — шептала Ванесса под нос, внимательно смотря на листок. — Ромб — это неизвестный мужчина, который обещал из рома приготовить коктейль. А крестик — это Джон… — Я думаю, что администрация даст вам более чёткий ответ. Сам же я могу сказать следующее: лицей не хочет поднимать шуму и паники, поэтому решили попрощаться с девушкой тихо… — ответил педагог, подходя ближе к Тейллеру, ладонью касаясь его парты. — Вы считаете, что не давать огласки и не отпустить с занятий, чтобы попрощаться — это одно и тоже, и это нормально? — Ника явно разозлило такое заявление, но он старался держать себя в руках. — Нелли, — тихо позвала Ванесса, но та не услышала. — Тейллер! — Повысил тон мужчина, начиная нервно подёргивать указательным пальцем. — Вы можете подождать за дверью, после окончания занятия мы вместе сходим к директору и решим этот вопрос. Он хотел сказать что-то ещё, но, вероятно, понял, что это бесполезно. Ник встал, распрямляя плечи и собрал свои вещи, уходя в коридор. Отставшая часть занятия прошла без происшествий, Ванесса старательно записывала конспект, думаю о Тейллере, который сидел на скамейке возле кабинета, дожидаясь педагога. После звонка она подошла к мужчине. — Посмотрите, пожалуйста, это задание к предыдущему уроку нужно было принести. — Давайте, Ванесса, — мужчина прищурил глаза, внимательно вчитываясь в текст. Он долго читал, затем перелистывал также неспеша листы. Скучающей рядом с Ванессой Нелли уже казалось, что вся перемена прошла и ещё четверть урока, прежде чем он, наконец, вернул тетрадь. — Очень хорошая работа! Не хотите её отправить на конкурс? У меня где-то завалялось положение… — педагог потянулся к ящикам, но в бой вступила Нелли, не давай Ванесса и возможности воспротивиться. — Она обязательно поучаствует, — Нелли выхватила тетрадь из рук подруги, положив на учительский стол. — Но сейчас нам нужно бежать на высшую математику, извините! — Нелли потянула её за руку к выходу, закатывая глаза и ругаясь себе под нос. Ванесса же только в проходе успела крикнуть: «Всего доброго! Я зайду позже». — Le désordre…! — Сказала Нелли, отряхивая с рукавов пылинки. — Я успела уже все версии перебрать, почему и при каких условиях ты встречалась с этим проклятым Красным Солнцем… — Уверена, что он просто не хотел вести Ника к администрации, — ответила Ванесса, замечая двух девушек, которые поочерёдно обняли Тейллера. Они что-то говорили ему, иногда касаясь плеча. В одной из них Ванесса узнала Лину, которая взяла Ника за руку. Ванесса отвернулась, широко шагая, едва успевая уворачиваться от толпы учащихся на пути. — Давай сегодня встретимся у тебя, часиков в пять вечера? — Отличная идея, — Нелли обернулась, цепкими карими глазами замечая причину резкого изменения в настроении в виде маленькой худой девушки — Лины — и Ника, стоявшими рука в руку. Она вздохнула, останавливаясь возле лестницы, ведущей на третий этаж. — У меня как раз новый кофе есть. — Merveilleux! — Ванесса подмигнула и девушки разошлись по разным кабинетам.***
Ванесса сидела на сотканном ковре глубокого гранатового цвета, водя по его рисункам пальцем: это были красные ромбики, внутри которых располагались синие цветы, зелëные кружочки, и так, по примеру матрёшек, рисунок был в рисунке. Рванное дыхание выбивалось из груди, нос тихо шмыгал от недавних слëз. Рядом дымилась маленькая кружка свежесваренного кофе, аромат которого приятно отдавал через рецепторы в горло. Грубости в атмосфере придавала пачка шоколадных сигарет «Chapman», лежавшая на небольшом столике. Рядом с керамической тарелкой, для которых в доме был отведён специальный стеллаж со стеклянными дверцами, сигареты выглядели контрастно, но Нелли всё равно их оставляла раз за разом, не всегда успевая убрать перед приходом взрослых. На тарелке лежали яблоки, одно из которых Ванесса взяла в ладонь, откусывая кусочек. Комнату заливал солнечный свет, было тепло и тихо, лишь настенные часы с кукушкой изредка прерывали комнату своим равномерным тиканьем. Картина вокруг напоминала написанный масляный пейзаж художника-живописца. Ванесса отложила надкусанный фрукт, положив его на столик. Он слегка качнулся и замер, наклонившись плодоножкой к шёлковым нитям — волосам Ванессы. Нелли, сидевшая рядом с подругой на полу, молчала, плотно поджав губы. Она отпивала маленькими глотками горячий напиток, когда Ванесса же ни разу не прикоснулась к нему. Нелли вздохнула, посмотрела на поникшую девушку из-под чëрных завитых ресниц, затем перевела взгляд на стену с фотографиями, что занимали почти её треть. На этих пожелтевших от времени листах бумаги была напечатана маленькая девочка и взрослая статная женщина. Родителей у Нелли не было, она выросла вместе с бабушкой. Это была женщина стального характера, но очень любящая в глубине своей бездонной души. Она хоть и ругала внучку, но обиды не могла держать на неё, всегда прощая мелки и не совсем таковые проступки. Такой женщина была только с внучкой — уж слишком любила. В остальном ум и гордость создавали видимость женщины со стержнем внутри, у которой и рука не дрогнет перерезать отношения хоть с кем. Сжечь мосты из дерева, из железа, из камня или бетона. Муж — дедушка Нелли — погиб на войне, будучи при высоком звании. Почему именно у Нелли нет родителей — никто не знал, и лишь раз Ванесса услышала из уст подруги эту историю. Их дружба была крепкой и долгой. Секрет, вероятно, крылся в том, что никто не лез в душу другой, не ковырял раны. Если они хотели поделиться проблемой, то делали это искренне, не чувствуя давления со стороны. С годами их общение всё больше и больше укреплялось, к окончанию лицея они уже и не представляли свою жизнь друг без друга. Нелли рассказала, что родилась в тяжёлое для семьи время: мать и отец оказались в трудных обязательствах после войны. Отец спасал из горящих от снарядов домов людей, а мама работала медсестрой. Во время одного из пожаров отец получил сильную травму, и, спустя три месяца, скончался. Мать была на тот момент беременна Нелли, она с Божией помощью смогла перенести роды. Смерть любимого стала для неё сильным ударом, женщина очень ослабла, была совсем истощена, как и все в разрушенном городе, который только-только начинал отстаиваться. Женщина не могла давать всё нужное ребёнку, поэтому попросила свою маму — бабушку Нелли — забрать дочь. Она словно предчувствовала свою кончину, сразу после того, как ребёнок стал жить с бабушкой — мать ушла вслед за отцом. Именно так она потеряла двух родителей. Нелли перевела взгляд на Ванессу, вспоминая о том, что бабушка скоро придёт домой, и если подруга не будет говорить ещё несколько минут, то потом это сделать не получится. Нелли встала на ноги, забирая запретную пачку со стола и бросая её во внутренний карман кофты, сшитый специально для такого случая. Он уже не раз выручал от очередного скандала, ведь бабушка просто терпеть не могла курение, а в особенности — женское. — Милая, ну прекрати так убиваться! — Она протянула руки и обняла ими Ванессу за плечи, чуть встряхивая и разворачивая к себе лицом. — Главное, что сейчас всё хорошо, ты осталась жива… — она покачала головой. — Я как чуяла сердцем, что не стоит туда идти. — Это так ужасно. Нелли, смерть — это очень страшно… — Ванесса уткнулась в шею подруге, прикрывая глаза. Та молча кивнула, возвращая внимание к фотографиям. Глаза её вскоре сделались стеклянными, но она выдохнула свою боль вместе с воздухом из лёгких, начиная гладить Ванессу по волосам. — Как ты думаешь, они действительно расследуют это дело? Ты же знаешь, я терпеть не могу Красное Солнце: кучка мужчин, которые собрались и теперь следят за всем городом, в окна заглядывают и информацию на каждого складывают! Джон ещё этот… Кстати, у Майкла тоже брат Джон, ты знала? Вдруг это он! — Что ты сказала? — Ванесса вытерла глаза тыльной стороной, садясь по-турецки и удивлённо смотря на подругу. — Это многое объясняет: Джон и Майкл Хоул, поэтому он так оживился при разговоре о брате. Ты видела Майкла в школе? — Нелли отрицательно покачала головой. — Что творится в нашем городе? Ванесса откинула голову на выступ кровати, смотря в потолок. — В комнате Тейллер мне сказал, что я ему не нужна, разбил плеер, — она нервно ухмыльнулась. — Там были записанные мною песни под аккомпанемент гитары. — Идиот! — Нелли! — Возмущённо посмотрела на неё Ванесса, подпирая голову рукой. Хотя в душе понимала, что подруга полностью права. — Я не понимаю, почему меня наградили несчастной любовью. Он не видит всё так, как это вижу и ощущаю я. Он не любит так, как люблю его я! Хотя чëрт знает этого Ника… — Чтобы стать настоящей сильной девушкой — придётся сейчас прожить этот опыт. Больно, не спорю. Чтобы понять настоящую любовь, тебе первую дали… Колючую! — Ванесса тихо рассмеялась, утыкаясь в плечо подруге. — Он хоть и мерзавец, но спасибо за честность — не твой человек этот Тейллер, пойми! — Сказала Нелли — Но я люблю предано, до глубины души. Я бы канула, переступив через себя. И со скалы бросилась. И… — Ванесса попыталась подобрать слова, разводя руками. — Любовь не подразумевает таких изменений. Тебя любят за то, какая ты на самом деле. А если ты переступаешь через себя — это не любовь… — Я тебя поняла, — вздохнув, спокойно ответила Ванесса, поднимая рюкзак с пола и держа его в руках. — Смерть Жизель, Красное Солнце, Ник… Всё навалилось в кучу! — Она опустила глаза вниз, рассматривая чашку с блюдцем кипенного цвета. Сверху, на слегка остывшем кофе, была пенка со множеством пузырьков. Ванесса не удержалась и подцепила воздушный слой пальчиком, поднося к губам и пробуя. — Горько… — констатировала тот час. — Конечно горько, он же без сахара, — Нелли села на кровать, упирая локти в колени и опуская на раскрытые ладони лицо. — И тебе будет горько, потому что хочешь построить пару без любви. Когда ты говоришь «Я тебя поняла» — это значит, что ты меня ни черта не поняла, Ванесса! — Она устало вздохнула и замолчала. — Поступай в своей партитуре, — Нелли показала кавычки на последнем слове. — Бог с тобой. Собеседница хотела запротестовать, но не успела, услышав звук ключа в замочной скважине. Нелли соскочила с кровати, вытягиваясь, словно по команде «Смирно!». Подруга поравнялась с ней, крепче стискивая коричневый ремешок от школьной сумки. Через пару минут на пороге комнаты показалась женщина средних лет в голубом пальто и с чёрным шарфом на груди. Взгляд у неё был глубокий: серые глаза приковывали к себе. Осанка прямая, гордо вскинутая голова и резкий, даже немного грубый для женщины запах оказался в спальне. — Здравствуйте! — Почти одновременно поздоровались лицеистки, и Ванесса нервно сглотнула. — Я пойду, — она повернулась к Нелли. — Спасибо за приём! Я чту твоё гостеприимство, — Ванесса, было, рассмеялась, но вовремя превратила свой смех в улыбку, поворачиваясь к хозяйке дома. — До свидания! — Так быстро уходите, Ванесса? — Женщина начала неспешно расстёгивать пуговицы на верхней одежде, не сводя глаз с гостьи. — Дорогая, ты хоть угостила еë кофе? — она повернулась к внучке, снимая пальто и вешая его на плечики. Ванесса быстро юркнула в коридор, открывая замок на двери. — Да, бабушка, угостила, — Нелли покачала головой, не сводя улыбки, и встала возле подруги. — Я провожу… — Не стоит! — Ванесса чмокнула её в щëку. — Всего доброго! — И выбежала из дома. Шагая от Нелли по вечернему городу, Ванесса чувствовала себя морально истощённой. На нескольких улицах уже успели повесить гирлянды с маленькими лампочки, горящими то жёлтым, то зелёным цветом. Мелкий снег стал сыпаться с неба, вынуждая спрятать руки и сильнее укутаться в ворот верхней одежды. Ванесса шла почти всю дорогу до дома одна, рассматривая украшенные фонари, снежные тучи на небе и время от времени сильнее уворачивала нос от ветра в тёплое пальто. Снежинки падали, таяли, собирались в большое белоснежное покрывало или горку. Ванесса шла по длинной прямой улице и думала о Тейллере. О том, когда он идёт куда-то, серьёзно смотря лишь вперёд — это деталь или особенность она заметила не так давно — мелькают ли у него мысли о ней самой? Интересно ему, чем Ванесса занимается, что думает, какой парфюм на ней сегодня? Ведь в её маленькой девичьей голове крылось столько вопросов и желания узнать его, быть рядом, ближе. Она стала различать его походку ещё издалека: убрав руки в карманы, он шёл слегка раскачивая бёдрами и плечами. Холодное безразличие, в котором отражалось лишь его задумчивость — а что там, в этой голове, как он мыслит? Ванессе хотелось сказать, что он хороший парень, у него глубокие глаза и невероятная энергетика, схожая с её. Ещё ни одного человека она не ощущала так хорошо, как Ника: буквально каждой клеточкой! А на самом деле ответ в этой невероятной харизме, касаниях и желанием быть ближе — простой. Такой наивный, что его понимала Ванесса, но ей очень верилось, что это нечто больше. Это была первая любовь — та самая, которая не забывается, которая на всю жизнь с тобой хранится в памяти. Ванесса влюбилась в Ника, так сильно, что самой становилось смешно и глупо. Она жила с ним буквально бок о бок, а теперь осознала, что любит его? Но любовь — штука очень коварная и скрытная, она проявляется именно тогда, когда считает нужной. Однако, Ванессе казалось, что стрела Купидона пронзила пока лишь её одну, а сам Ник был холоден и замкнут. Они были рядом, но словно в двух разных мирах, оттуда наблюдая друг за другом. Навстречу ей шёл парень, закутавшись почти полностью в бежевый шарф. По пустой вечерней улице Скарса шагали два человека: Ванесса и незнакомец, куда-то определённо торопившийся. Едва не упал, поскользнувшись на свежем льду, но он умело сдержал равновесие. В окнах домов хлопотали люди, большинство магазинов было закрыто. Вещи в витринах покорно ждали начала нового дня, которое подарит им возможность быть купленными хорошим человеком. Ванесса посмотрела на магазин игрушек, где за стеклом стояла красивая куколка-балерина на одной ножке. Рядом высился солдатик, с другой стороны стоял принц во фталево-зелëном костюме. Так заворожили её эти игрушки, что она не сразу заметила, как они разминулись с парнем. — Ник… — Тихо прошептала Ванесса, оборачиваясь назад на удаляющуюся фигуру. Снег сыпался на плечи и голову, но она продолжала смотреть на парня, который через несколько секунд скрылся среди высоких домов, виляя во дворах. Ванесса повернула голову набок, смотря в последний раз на куклу. В стеклянных глазах балерины словно блестели слëзы, так защемило сердце, что Ванесса пообещала купила игрушку. Она шагнула, спиной вперёд, смотря на витрину, затем развернулась, уходя вдоль по улице домой. Ник шёл по заснеженной дороге, над его головой с громким звуком пролетел военный самолёт, устремляясь ввысь и оставляя после себя белую линию. Тейллер даже не поднял головы, рисуя лишь догадке о маршруте авиационной машины, которые летали над Скарсом для разведки общей территории на наличие или отсутствие каких-либо угроз. Подходя к лицею, он и заметить не успел, как на улице совсем стало темно. Его шаги скрипом звучали по свежему снегу, а внимательный взгляд был брошен на окно на втором этаже. — Горит… — совсем тихо произнёс он в шарф, на минуту останавливаясь, чтобы точно убедиться в своих словах. Рядом проехали две машины, марки «Mercedes-Benz», со звучащей в салоне музыкой. Одна из них посигналила Нику, который поднял ладонь, здороваясь. Авто подъехало и остановилось, плавно опуская окно наполовину. — Тейллер, садись, пока не окоченел от холода, — мужчина похлопал на свободное переднее место. Сзади вылезла голова другого парня, он локтями упёрся на кожаные сидения. — Ты чего в очках? — Ник выгнул бровь, наклоняясь впёред. — Ношу очки, чтобы казаться умным, — мужчина с сарказмом выплюнул слова, поправляя средним пальцем перегородку солнцезащитных очков с полупрозрачными стёклами. — Нужно быть умным, а не казаться, — Тейллер просунул руку в окно, желая взять очки, но мужчина отклонился, ударяя по ладони. — Быть, а не казаться, — кудрявый водитель наигранно приложил руку ко лбу. — Ты в семье Валленбергов родился, умник? — Пассажир сзади рассмеялся, Ник отошёл на шаг назад, ухмыляясь. — Я к твоему брату иду, Сакура, — Тейллер кивнул на горящий свет в окне. — Передать ему привет от тебя? — Ванессе передай, — он закрыл окно, выезжая обратно на дорогу и нажал на педаль газа, удаляясь прочь. — Всё тебе от неё что-то надо… — бубнел себе под нос Ник, перебегая рядом с пешеходным переходом и оказываясь возле лицея. Он сжал руки в кулаки, думая о Сакуре, который уже не раз обращал внимание на Ванессу. Ник продолжил идти ко входу в здание обучающих курсов, думая о их возможном взаимодействии, и его раздражала эта мысль. Отряхнув снег с подошвы, постучав ею о ступеньки, Тейллер шустро зашёл во внутрь. — Здравствуйте, — сказал Ник, кивая охраннику, и сразу начал подниматься на второй этаж, решив не избавляться от верхней одежды. Он уверено зашагал по коридору, по обеим сторонам которого расположились скульптуры и выставочные экземпляры из гончарного дела. На итальянских плитках оставались мокрые следы, за которые Нику попадёт, ведь без сменки не положено заходить в это крыло. Он постучал в дверь музыкального отделения, но внутри так переполняли эмоции, что Ник потянулся к ручке, после одëрнул руку, но за вторым разом резко открыл дверь, заходя в класс. Мистер Шер сидел за своим столом, разбираясь в кипе бумаг. Он поднял глаза на вошедшего Тейллера, поправляя за дужку очки. Удивление отразилось на его лице, он присвистнул и встал, подходя к своему ученику, чтобы пожать руку для приветствия. — Вот уж не ожидал увидеть тебя, Тейллер! Чем могу быть обязан? Ник без лишних слов расстегнул верхнюю одежду, доставая нотные листы, полностью исписанные мелодией, и протянул их мистеру Шеру. — Я написал реквием, хотел, чтобы он прозвучал на похоронах. Уже не успел, — он передёрнул плечами. — Но всё равно хотел бы исполнить эту мелодию для Жизель. Посмотрите, пожалуйста. — Это очень здорово, Ник, — преподаватель с уважением взглянул на него. Тейллер кивнул головой в знак благодарности, вновь заглядывая в собственные ноты. — Такому таланту, как ты, нельзя пропадать. Я ознакомлюсь, завтра специально приду, чтобы передать подправленную композицию. Приходи после обеда. — Буду, — ответил Ник, прощаясь и выходя из кабинета. Он остался стоять за дверью, смотря на пространство перед собой. Его мысли путались, сплетались, а потом и вовсе исчезли, словно по мановению волшебной палочки. Ник спустился на первый этаж, толкнул массивную дверь плечом, выходя в ночной город. — Тихо-то как… — Тейллер замолчал, останавливаясь на крыльце, отдаваясь такому интимному моменту полностью. Среди высоких зданий с башнями, вытянутыми крышами и часовнями — люди выглядели маленькими и уязвимыми. Снег полосками распределился от колёс машин по трассе. На противоположной стороне улицы прошёл мальчик с велосипедом, который вёз рядом с собой. Шапка съехала на лоб, но его это видимо совершенно не заботило. Ник засунул руку в карман, доставая красную пачку сигарет. Отрыв простым движением большого пальца, он зажал сигарету между зубов и поджёг фирменной зажигалкой, которую ему подарил Джон при вступлении в Красное Солнце. Огонь осветил черты его лица и тут же скрыл, потухая. Он сделал затяжку, выпуская длинную струю в небо, задерживая взгляд на мерцающих звёздах. — Ник! — Весело поздоровалась Лина, подходя ближе и требовательно протягивая раскрытую ладонь. Он вложил в неё сигарету, угощая, пока Лина хлопала ресницами, склоняя голову на один бок, затем на другой. — Прогуляемся? — Ночью? Ты откуда здесь? — Насмешливо спросил Тейллер, спускаясь на ступеньку вниз. — Пошли, — он кивнул головой, делая затяжку и взглянул на Лину. Она послушно шла рядом, начиная рассказывать какую-то историю и стараясь держаться ближе к нему. Каждый в городе Скарс в эту ночь занимался своими делами. Город продолжал жить дальше, размеренно шагая по временному отрезку. Ванесса лежала в своей комнате на большой двухспальной кровати. На постельном белье покоились две упакованные пластинки, которые ей сегодня подарил отец, на прикроватной тумбочке покорно высился виниловый проигрыватель. Рядом с ним горела свечка в ажурном высоком подсвечнике с изображением ангела на ножке. Ванесса лежала в тонкой ночной сорочке, которая слегка задралась на бёдрах из-за того, что она закинула ногу на ногу, медленно раскачивая ступнёй. Шоколадные волосы разметались по подушке, она увлечённо читала роман, пока в голове то и дело мелькал образ Ника, при упоминании главного героя, на удивления очень схожего с ним. В доме Красного Солнца, которое было не совсем домом, играла музыка на фоне из радио, пока сами парни раскладывали на бильярдный стол покерные карты. Сакура скинул две карты, с самодовольным выражением откидываясь на стул. В правой руке он держал бокал с ромом и сигару, в другой руке ещё секунду назад ему попались две фортовые карты. Из-под закатанной рубашки виднелось очертание татуировки: небольшой кусочек ветки и один из цветков. Фишки на столе расположились мирным строем, карты раскладывала им сама Удача, которая сегодня была на стороне Сакуры. — Тебе только казино открывать, Сакура. С твоими мозгами… — сказал кто-то из игравших. Мужчина рассмеялась, поправляя кудрявые волосы, и приложил прямую ладонь к голове, громко выдав «Есть!». Сзади кто-то стукнул его по голове, давая подзатыльник — Джон прошёл рядом с ним, беря со стола фишки. — Куда к непокрытой голове? — Выразительно взглянул он и услышал скрип двери. К ним вбежал Рении, запыхавшийся и красный. — Джон, я нашёл его! — Неразборчиво сказал Ренни, задыхаясь от долгого бега. Тот, в свою очередь, полностью изменился в лице. — Пошлите! — Он направился к выходу, по пути натягивая куртку на плечи. — Бегом! — Сакура встал вместе со всеми, быстро собираясь и все участники поочередно вышли на улицу.