Извинение означает обещание

Экран, неподвижный последние пятнадцать минут, засветился, выйдя из режима ожидания. Во всплывшем уведомлении стандартный текст, который Натан без раздумий пропускает, и долгожданный файл. На первой странице пестрят несколько фотографий, в остальном досье ничем не выделяется – антропометрические данные, номер, предыдущие клички... Он листает до самого важного, а именно – характера. Взгляд цепляется за «раздражительный» и «лёгко входит в раж» обещающие сделать первый опыт незабываемым. Натан качнулся на стуле назад до скрипа, потянулся после длительного сидения. Затёкшая спина расслабляется после волны покалывающего удовольствия и гибкая спинка возвращает его к прежней позе. Не слишком хорошее начало сподвигает всё-таки обратить внимание на то, что писали о 1321-А предыдущие напарники. Приписка гласит, что всего их было двенадцать, однако рекомендаций хранится только четыре, значит – Натан размышляет – остальные погибли. Содержание каждой оставляет желать лучшего, добрых слов там не нашлось. Все сходятся во мнении, что 1321-А не социален и должен отправиться в утиль. Это и произойдёт, подсказывают цифры: через три года он будет подпадать под закон об умерщвлении непригодных экземпляров. Если бы выращивать их было не так сложно, ждать не стали бы, а пока остаётся надеяться, что терапия седативными после нападения на человека даст предполагаемый результат. Лекарства – роскошь для искусственного вида, слишком большое количество требуется для их громадного организма. Тем не менее на затраты пошли и этому должна быть причина. Натаниэль знает, как понять, пролистывает до очередной выделенной красным строчки. Количество вылазок само по себе не отражает способности, но сопоставив число с датой выхода на службу уже можно понять – в данном случае – насколько маленькими были интервалы и соответственно какой регенерацией обладает его будущий напарник. Частично этот факт успокаивает, семьдесят семь процентов по результатам анализа тоже придают уверенности, да и не то чтобы у Натана есть выбор. Как бы кураторы не твердили о возможности отказа, любой солдат осознаёт ничтожность шансов на выживание у тех, кому приходится сражаться без поддержки симбиота. Кто-то ждёт годами и в конечном итоге должен раз за разом получать уведомления об отсутствии минимального уровня совместимости или нехватке молодняка. Спустя три года и Натаниэль готов принять любое предложение, хотя, может, большее желание обзавестись напарником вызывает у него не страх перед смертью, как у других, а мечта познать ожившую картинку из учебников. Конечно, в отряде всегда по несколько симбиотов в первых рядах, но наблюдать издалека совсем не то. О чём они думают? Правда ли читают по людским глазам чувства, пусть даже самые сокровенные? Как? Институт исследований интересуется далеко не такими философскими вопросами, вступать в него юному романтику чревато. По крайней мере эта мысль бальзам на душу Натану с тех пор, как ему не достало жалкой десятки баллов для научной специальности... Палец без раздумий нажимает на кнопку подтверждения, уведомление скрывается с экрана. Ещё после пары бюрократических деталей путь назад был закрыт, последний шаг – инициация. Иллюстрации из литературы всплывают в голове Натана хаотичным потоком и несмотря на то, сколько раз он перечитывал абзацы с описанием надлежащих действий, легче в ключевой момент не стало. Шлюз открылся – солдат затаил дыхание, выровнялся – и внутрь отведённой им комнаты вошёл аспидо-чёрный симбиот. Его гибкий, гладкий хвост, словно змея, непрерывно извивается. Идущие от крыльеподобного плавника на его кончике зубцы сглажены с одной стороны, маленькие серпы. Две пары ушей настороженно торчат к верху: меньшие вибрируют, а те, что крупнее, – стоят неподвижно. Колеблющие их волны на самом деле рокот, заметно, как подрагивает массивная шея симбиота, откуда тот расходится волнами. Белок глаз усеян множеством капилляров, радужка сияет тёмно-синим, округлый зрачок же так мал, что теряется где-то в океанических глубинах. — Моё имя – Натаниэль, — наконец, проглотив вязкий ком, солдат подаёт голос. — Давай, — отрепетированное приветствие в реальности кажется странным, — постараемся сработаться. По полу стучат когти. Ноздри симбиота раздуваются, он приближается, почти утыкаясь в грудь человека огромной продолговатой мордой. Вблизи на идеальной поверхности его толстой кожи виднеются крохотные борозды, неповторимый узор. Ни шрама или морщины, блестящее полотно. — Сейчас, — Натан ныряет рукой под застёжку верхнего слоя униформы и вытаскивает из кармана пузырёк со своей кровью. Отщелкнув защитную пломбу, он ждёт пока существо раскроет пасть и выливает содержимое на светло-розовый язык. Глотка содрогается, её дрожь на миг прекращается и тот будто смакует – облизывается, водит желваками. Процесс инициации успешно завершён. — Сработаемся, — подтверждает утробный голос в сознании. Натан, который ещё не отошёл от близости руки к острым клыкам, ощутил табун мурашек, опробовав ментальный способ общения симбиотов. Они ещё не раз посетили его спину во время разговоров, как бы часто те не происходили. Казалось, привыкнуть к подобному невозможно. Патруль за патрулём проходили без происшествий, впрочем на чужаков новоиспеченные напарники тоже не натыкались. Когда это случилось впервые, юный солдат увидел на яву, что имелось в виду в досье 1321-А. Почуяв вражеский запах, симбиот оскалился и исходил слюной. Слова до него не доходили, здравый смысл перекрыли инстинкты. Из потёмков развалин вынырнула фигура и два существа сплелись в поединке. На камни тотчас брызнула кровь, чья – в хаосе не разобрать. На фоне грозного шипения архаса отчётливо выделялось рычание, и хоть Натан услышал его в полной мере впервые, владелец очевиден. 1321-А встал на задние лапы, навис непроглядной тенью над заблудшим существом, и ударил передними, навалив на них вес. Выдохшийся архас кое-как увернулся, удар не задел его лёгких, зато протаранил брюхо. Земля содрогнулась, Натаниэль опёрся о дерево ладонью. Он решил постоять в стороне, сражение сумбурное и стрельбой был высок шанс попасть не в того. Симбиот ухватился за шею обречённого у дыхательных каналов и кусал до победного хруста позвонков, не обращая внимания на то, что тело под ним перестало подавать признаки жизни. Когда тот оторвал голову и целиком её проглотил, Натан опешил. Дело не в ярости, 1321-А голодал и, судя по регенерации, ему нужно больше пищи, чтобы восполнить затраченные на неё силы. На базе их не кормят, люди и себе-то не способны вырастить вдоволь еды. Несмотря на то, что эта потребность симбиоту второстепенна, он был жаден. Сильные челюсти рвали архаса, как сочный плод. Плоть расходилась под давлением, с виду, необычайно легко, связки недолго сопротивлялись и лопали, хруст костей заглушало чвяканье. Почва так пропиталась, что больше не впускала кровь и та собиралась в лужи, в которых плескался симбиот. Под конец на поле боя осталась груда кишок и мелкие ошмётки. Когда солдат подошёл ближе, 1321-А резко развернулся, как если бы был готов напасть на следующего противника. Испугавшийся Натаниэль незамедлительно потянулся к пульту под сердцем, готовый запустить в действие шок через встроенный в его позвоночник передатчик. Он и раньше был свидетелем такого обеда, только тогда увлёкшееся трапезой существо было проблемой других людей. В тот момент между ними не оказалось неприступного ограждения или сослуживцев, как и необходимого уровня понимания. Окровавленная морда застыла с неизменным выражением, но парень готов поклясться, что в глазах напротив тогда бушевали удивление и печаль. После той миссии Натан долго не находил себе места. Свет погас, в коридорах горит ночное освещение. Перед входом в отсек симбиотов он ещё раз прокручивает в голове план, перед тем как решительно ступить на решётчатый мостик. Шаг за шагом чувства обостряются, Натаниэль не слышит плеска, лишь догадывается, что хищники давно заметили постороннего. В люках по три круглых отверстия для шлангов и попадания воздуха, откуда те могут бесшумно наблюдать. Крепкие стены уходят под землю, вольфрам у единственного пути наружу под напряжением, и всё же в душе парня плещется животный, ничем не подкреплённый, страх встретиться со следящими за ним глазницами в злополучных дырах. Среди номернов над баками ищет тот самый, отскакивающий от зубов без подсказок, упорно игнорируя движения теней в боковом зрении. Наконец, 1321-А. Натан прислоняет запястье к сенсорному экрану и люк поднимается вверх. Из бака вырывается специфический запах химикатов. Водная гладь в нём неподвижна. Хоть парень и пришёл к ночи, когда симбиоты чаще бодрствуют, не исключено, что напарник отдыхает. Он на пробу опускает руку в воду, дна которой не разглядеть, и болтает. Ледяная, кожа краснеет. Вдруг спустя пятиминутное затишье с глубин поднимается тёмное пятно. Не успевает солдат выдернуть конечность, как за неё хватается когтистая лапа. Поверхность прорезает половина морды симбиота, нижняя челюсть остаётся в воде. Вторая пара тонких век рефлекторно очищает глаза от остатков жидкости и после он фокусируется на названном госте. — Э... Не против поболтать? — начинает издалека Натаниэль. В ответ спустя мучительную минуту ничего не последовало, поэтому ему приходится просто продолжить: — Насчёт вчерашнего. Извини, ты сделал всю работу, а я чуть не погорячился. — Рано или поздно ты нажмёшь на кнопку, не имеет значения – когда. Не проси, извинение означает обещание, — с укором перебивает 1321-А. — Да, — нечем возразить, — и всё же... — парень пожимает плечами, потеряв мысль. — Как раны? — Затянулись, — симбиот сохраняет непрерывный зрительный контакт, что является характерной им особенностью коммуникации. — Я читал о вас довольно много, ну, как и все сдавшие экзамен, но я о том, что искренне интересовался. Мне ты не противен, наоборот, я восхищаюсь, просто моих знаний недостаточно, иногда очень сложно понять, — с каждой фразой ощущалось всё больше неловкости и Натан в конце концов умолк. 1321-А отпускает его руку и ныряет вниз. Напоследок звучит: — Можешь войти. Упускать шанс побывать в загадочном жилище парень не собирается, о плохом как-то не задумывается, кажется, тот хочет избежать лишних ушей, только и всего. Натянув оставшиеся части гидрокостюма – перчатки и плавники – Натан опускается в бак. Чёрная фигура хорошо прослеживается, и он следует за ней. Когда приближается к плоскому искусственному возвышению, служащему опочивальней, 1321-А выныривает прямо перед ним. И рефлекторно заглянув в глаза, отворачивается, чтобы запрыгнуть на своеобразное ложе. Не слыша предупредительных звуков, вроде рычания, Натаниэль садится на край следом и выжимает жидкость из своего небольшого хвостика на затылке. В потолке встроены лампы, больше элементов интерьера нет. В ширь здесь симбиоту развернуться удастся с трудом, а вот глубина вызывает странную тревогу. Ровные стены обрывает внизу непроглядная тьма. — Знаешь, твоё досье не образец для подражания, — чувствуя некую близость, оказавшись в таком сокровенном месте, парень улыбается. Посещать баки могут в случае необходимости вылова симбиота и во время ежемесячной чистки, не более. — Но пока ты производишь более хорошее впечатление, чем напарники моих знакомых. — Ты тоже не так плох. Пока, — акцентировав тон на последнем слове парирует 1321-А. — Разве? У меня ни одной плохой рекомендации, но за последнюю неделю я сделал столько ошибок, что давно бы погиб без чужой помощи, — Натан нервно вздыхает. — Потому что боишься, — взяв за пример недавний случай, отвечает симбиот. — Ничего, для доверия нужно время. — А ты думаешь, у нас оно будет? — Кто знает. — Я, допустим, боюсь, что ты набросишься на меня, но чего может бояться совершенный организм? Передатчик сработает лишь раз до перезарядки, — искренне недоумевает. — Я не говорил, что боюсь чего-то, — 1321-А делает шаг ближе и прислоняет, не создавая давления, переднюю лапу к человеческой груди, почти полностью её заслоняя. — Хотя, кажется, начинаю. Люди слишком хрупкие. Лучше бы тебе оказаться негодяем, чтобы мне не пришлось переживать о твоей кончине. Натаниэль прыснул. Застывший в горле смешок рассеивается, по грудине к животу и горлу даже сквозь защитную одежду разливается тепло от соприкосновения, придавая моменту некой интимности. Стоило допустить об этом мысль, взгляд парня пускается блуждать от вздымающейся диафрагмы существа ниже – к виднеющейся между задних лап щёлочке, едва заметной на однотонной шкуре. Запоздало вспомнив о том, кто перед ним, он поднимает глаза обратно и сталкивается с синими радужками, в которых плывёт крупный зрачок. Симбиот точно знает, куда тот смотрит. Натан краснеет, отводит взгляд куда-то в сторону и по-детски глупо надеется на то, что недоразумение разрешится само собой. — Знаю, вам говорят проверять, возбуждён ли симбиот, чтобы избежать некоторых проблем, — 1321-А облизывается. — Такая глупость. В отличие от людей мы не склонны к подобного рода насилию. — Я слышал... — парень колеблется. — Иногда не всё в документах – правда, не так ли? — Тогда они сами... и... По холодной из-за недавнего плаванья щеке проходится длинный, мягкий язык, обдавая её жаром. Вернув его в рот, симбиот сглатывает, пробует, и вновь тянется им вперёд. Сперва опешивший солдат поддаётся назад. Всё произошло как-то быстро и разум переваривает услышанное мучительно медленно. — Ещё люди не любят признаваться в своих желаниях, — 1321-А не настаивает, сохраняет расстояние. — Иногда проще заявить о насилии, нежели объяснять в медблоке, откуда на самом деле следы у ягодиц и на шее. На лице Натана читается неверие, с другой стороны здравый смысл подсказывает, что реши подобное существо надругаться над кем-то, вряд ли можно было бы уйти живым. Чётко прослеживаются очертания мышц, те ходят под кожей толстыми канатами. Широкая шея с выступающими нитями-сосудами... — А ты, Натаниэль? — полное имя выбивает его из транса. — Ты не смельчак. — Я бы не стал так... — парень вдруг осознаёт, а по какой причине, собственно, оправдываться? Его шальные глаза опять на секунду юркают вниз, отвечая на немой вопрос. Лишь больше краснея, он плутает между мыслями, кричащими прекратить это всё, и теми, от которых низ живота скручивается в тугой узел. Симбиот тем временем предательски молчит в ожидании окончательного решения. По морде мыслей не понять – не дразнит ли? Или изнывает в нетерпении? Спусковым рычагом становится нерешительно протянутая навстречу рука, огладившая его рядом с парой менее крупных ушей. Те завибрировали, ожили. Словно гонщик на зелёной свет, 1321-А молниеносно подминает человека под себя, и это было не грубо, Натан ощутил, как голова упала на предусмотрительно подставленную лапу. Демонстрационно сверкающие клыки наталкивают на мысль, что таким темпами ему придется возвращаться назад голышом. — Постой, — не в силах объясняться словами, парень спешно поддевает край верхней части гидрокостюма и снимает через голову. Пока его руки ещё путаются в рукавах, напарник принимается за вылизывания: от стоящих по струнке сосков до резинки штанов. Слегка шершавый язык ощущается странно, раздражает кожу и на ней остаётся фантомное прикосновение. Но он тщательно подбирает траекторию, не проходится часто по одному и тому же месту. Прохладный воздух ласкает влажные участки. Высвободившись, Натан разом стягивает и перчатки, и сразу опускает ладони по бокам морды, копошащейся внизу с последним элементом одежды. Не пытается удержать, ему скорее понадобилась опора. Он до боли сводит колени, испытывая дискомфорт пока только от смущения, что, впрочем, не мешает 1321-А завершить начатое. Штаны отправляются куда-то в сторону, бельё под чрезмерно узкую ткань не надевают, потому условной защиты более нет. Когда синие глаза поднимаются к лицу, Натан прикрывает его во внутренней стороне локтя и бурчит под нос: — И кто решил написать в досье, что ты не коммун... коммунаб... — Красивый. Зачем прикрываешься? — не зная, что вызывает ментальным обращением дрожь, сейчас странно приятную, говорит симбиот. — Когда не могу видеть, мне сложно понимать, — и утыкается кончиком морды в просвет. — Не хочу сделать то, что испугает. Поддавшись на откровенности, раскрасневшийся парень убирает руку и с трудом заставляет взаимно взглянуть ему в глаза. Стыд рождается не из-за своего тела, оно умеренно стройное, сильное, выносливое за годы тяжёлой службы. Дело в том, что в сравнении с совершенным существом ему, думалось, нечего предложить. Чего стоят те же шрамы: кривые полосы на ключице от осколков, старый продолговатый внизу живота, округлый след выстрела у лодыжки. И всё же в синих глубинах таится страстное желание, пожалуй, даже отдающее опасностью. Натаниэлю удаётся различать особо яркие эмоции, как – сам не знает, нутром чует. — Ну, если подумать, меня многое в этом пугает, — Натан дёрнул плечами. — Ты ведь, — проглатывает вязкую слюну, — большой. Длинный язык скользит по его губам, те раскрываются и они сплетаются в необычном поцелуе. Когда юркий змей насытился, вдоволь измучил нёбо, чужой язык, выдавил побольше секрета в желёзах под ним, то освобождает рот и парень проглатывает смесь слюны. На удивление, отвращение, как и раньше, не наступает. Привкуса нет, во рту лёгкое онемение. На Натаниэля давит ноющее от бездействия возбуждение, оно же побуждает чуть расставить ноги, дав место развернуться симбиоту. Без преграды между ними он узрел во всей красе налитый кровью член 1321-А – нежно-розовый, под цвет слизистой, плюхается ему на живот, когда симбиот поддаётся вперёд в освободившееся пространство. С такого ракурса орган достаёт своим слегка заострённым кончиком немного выше пупка, но больше будоражит обхват. Парень визуально сравнивает отросток с собственным запястьем и насчитывает, что тот равен трём в самой широкой части. От этого осознания ягодицы непроизвольно напрягаются, внизу живота потягивает. Сейчас не ясно, точно ли от страха. — Дотронься, — никогда ментальное обращение не звучало так похоже на мольбу. Мечта с их встречи осуществляется, Натаниэль, конечно, позволял себе допустить прикосновения несколько выше, а не к паху. Кто бы знал... Приподнявшись на локтях, он очерчивает пальцами основание полового органа симбиота. Корень уходит в кармашек, который прикрывают две вертикальные складки. Палец пролезет, но парень отказывается от этой идеи, слишком сильный жар исходит изнутри. Медленно Натан идёт выше, по вылитому сталью торсу. От недавних рваных ран ни следа, наверное, и не болит... Мимолётный вопрос, как ощущается гладкая кожа под языком, побуждает повторить манёвр любовника. Тот навис над человеком и принимал всё, что ему дают мозолистые у ладоней руки и слишком нежные в сравнении губы. — Натаниэль, — позвал на фоне урчания, рвущегося из гортани вместе с характерной вибрацией. Его бедра в нетерпении почти незаметно колыхаются назад-вперёд, потирая члены между собой. Эта маленькая шалость застаёт парня врасплох – волна удовольствия как-то слишком резко ухает к паху и он не удерживается от судорожного выдоха, в конце которого прячется тихий полустон. Чувствительные уши всё улавливают, симбиот отстраняется. Прищуренные глаза, Натан уверен, означают у него высшую степень наслаждения. — Повернешься? — не дождавшись, подсказал. Человек слушается, теперь может ухватиться за влажную горку одежды, хотя с другого конца колени больше не спасут от посягательств на промежность. К ней симбиот и припадает мордой, следом удивив резкими вдохами. Обнюхивание сменяется языком, мокрая дорожка доходит до поджатых яичек, затем возвращается к выступающему копчику. По пути специально дольше положенного задевает основание члена, и так вздрагивающего от любого шороха, и не менее напряжённое из-за возбуждения колечко мышц. — Аспид, — наступает черёд парня звать, и за неимением клички на ум приходит ассоциация, так удачно подходящая под единственную букву в номере напарника. Явно будучи не против, симбиот издаёт особо громкий полурык, и надавливает на анус. Гибкий язык скользит внутрь без усилий, Натан же ощутил его сполна и не сказал бы, что тот достаточно мягкий. На первых секундах желудок неприятно скручивает, кажется, тот достанет прямо до него, а то и доберётся до рта. Ошибку 1321-А понял почти сразу по резко поджатым ягодицам и, вынув язык, запускает его вновь медленнее. С лёгким усилием массируя стенки, исследует. Неприятное давление заменяет горячий растущий ком. — Там, — парень выгибается дугой, внутри на долю секунды вспыхивает приятная искорка. — А... Решив, что всё готово – внутренности хорошо смазаны и спереди течёт – симбиот кладёт фаллос на его поясницу. Смакуя соки, несколько раз проходится языком у нёба и нижнего ряда зубов, заодно переводит в норму дыхание. Раскалённый орган Натан сразу узнает, чуть ёрзает. Его вес тоже внушительный. — Он влезет? — спрашивает с опаской, предчувствия самое главное. 1321-А прижимается к нему и покрывает игривыми укусами плечи. С трудом отвлёкся для ответа: — Да... Мягкий, сожмёться, но будет больно. — Сильно? — затея перестаёт быть такой уж радужной, отвлекают щекотливые полуболезненные ласки. — Постарайся, когда я начну входить, потужиться. Станет легче, — ещё укус посильнее, — потом привыкнешь. Массивное тело покачивается, член симбиота касается внутренней стороны его бёдер и без промедления поднимается выше. Парень сжимает одёжку под головой. Острый кончик головки сразу проникает в анус, разливает по краям жар. Часть пошире сталкивается с сопротивлением, пока Натан не вспоминает о наставлении. Стенки смягчаются, орган продвигается вперёд, как они опять неприступно зажимаются. Из лёгких разом выбивает воздух, парень дышит ртом. По его лбу стекают первые капли испарины. — Не могу, — протяжно, чуть ли не завывая, в попытках не думать, какая махина таранит его сзади. — Можешь, — передаёт симбиот, поддразнивает ухо горячим потоком на выдохе. Он проявляет, по меркам учебников, невозможную выдержку и, стоило стальному плену опасть, неспешно протискивает член глубже. Со стороны Натаниэля слышится вымученный стон, тот с трудом принимает подобное, да и болезненное натяжение пугает. Остановившись на этой длине, ещё не дойдя до наиболее увесистой части, 1321-А приступает к ритмичным толчкам. Распирание убавляется и вместе с тем головка идеально приходится по простате. В голос Натана возвращается удовольствие, более того, через пару минут он изливается, так и притронувшись к себе руками. Судороги оргазма ненадолго останавливают симбиота – он разделяет его, чувствует дрожь внутри. Но после наступает расслабленная нега, позволяющая продолжить продвижение. Партнёр под ним изнывает, раскрыв рот и не переставая издавать сладостные звуки. В продолговатом мычании на особо ярких моментах прорезается тонкое “а”. Обычно не слишком громкое оно раздаётся вскриком, когда симбиот с пошлым хлюпком смог протиснуть утолщение члена. Натан, который не видит происходящего полностью, воображает, будто в нём двигается кулак, не иначе, с выступающими ребристыми мышцами. Его заплаканные глаза опускаются вниз: на поверхности живота прослеживается длинный бугор, ходящий то назад, то вперёд короткими отрезками. Более чувствительный, но всё не в силах повторить оргазм после первого, парень требует большего. Осмелев, поддаётся навстречу и, хоть в итоге нутро обдаёт болью, в нём смешиваются и приятные отголоски. 1321-А выдерживает паузу, хватается передними лапами выше чужих коленей и насаживает до самого основания. Натаниэль вновь вскрикивает, с его головки обильно капает предэкулянт. Стоящий на полусогнутых задних лапах симбиот с лёгкостью совершает поступательные толчки, качаясь, словно маятник. Он ускоряется в попытке, наконец, выжать из своего члена долгожданное облегчение. Уже не вслушивается в стоны, сам разинув пасть, тяжело дышит и старается не сбиться с темпа в моментах, когда в позвоночнике сладостно стреляет. Перед выплеском мускулатура знакомо напрягается почти до болезненной твёрдости. Симбиот замедляется, вкушая оргазм, но не останавливается, выдаивает внутрь до последней капли. Струя оказалась достаточно сильной, чтобы выбить из колеи. Кончивший во второй раз парень чувствует, как колебание жидкости внутри продлевает оставшиеся нотки всплеска наслаждения. Нега отступает неспешно, он замечает, насколько взмок от пота и что подрал колени о твёрдую поверхность. А 1321-А не думал прекращать, его лапы намертво прижимают к себе любовника, пока член вспрыскивает следующую дозу семени. От давления, Натан подумал, останутся синяки. — Как много, — он с удивлением промычал, немного сгорбившись для удобства. В животе приятная наполненность становится хорошим дополнением. Симбиот не вынимает обмякший половой орган и в той же позе заваливается на бок, теперь как бы приобнимая. По спине Натана расходится ритмичная дрожь от урчащей грудины симбиота. Под неё его, лишённого всяких сил, потянуло на сон. О том, сколько вытечет и не понадобится ли помощь длинного языка позже пытается пока не размышлять. Тем временем виновник усталости, наоборот, скорее набрался энергии, активно зализывает ранки-точки по обомлевшему телу. Регенеративные свойства слюны не действуют на людей, симбиот не глуп, этот жест также означает заботу. — Я прошёл испытательный срок? — между делом спрашивает, на что парень лениво улыбается. Чего стоила запретная связь, он узнал на следующей миссии. При обучении не полагалось, что подобное должно случиться, поэтому не звучало предупреждений о том, насколько силён защитный инстинкт в отношении пары. Увидев, как 1321-А встал между ним и другим солдатом, поднявшим на него голос, Натаниэль ощутил смесь гордости и страха. На закоулках сознания зародилась мысль, что стоит с ним чему-то случиться или просто попросить, то древний разумный зверь в силах показать, почему люди были вынуждены отказаться от колонизации их родных островов и выращивать созданный более покладистый подвид для уничтожения сородичей.