bound to you

Маленькая комнатка сейчас особенно кажется уютной и комфортной. После сегодняшнего фанмитинга, он так вымотан, что сил совершенно никаких не осталось. Тяжесть придавила тело к упругому матрацу, и шевелиться совершенно не хочется, но он счастлив. После душа и всех необходимых процедур, Хенджин лежит в постели с закрытыми глазами и нежно улыбается, вспоминая прошедший день. Он скучал по стэй, по возможности увидеть их счастливые лица, яркие лайтстики, искрящиеся глаза и широкие улыбки. День пролетел в мимолетных мгновениях, что навсегда останутся счастливыми воспоминаниями. И не смотря на усталость, понимает, что оно того стоило. Последние дни были не менее тяжелыми и нагруженными, а потому сейчас, находясь в кровати любимого, он счастлив вдвойне. Минхо ощущается теплом под боком, и Хенджин не сдерживается, улыбаясь шире и прижимаясь к телу ближе. Глубоко вдыхает свежий запах после душа, который побуждает что-то тёплое внутри груди зашевелиться. Чувствует так много, что вмиг теряется в этих ощущениях. Но понимает одно — он очень соскучился по Минхо. Он слепым котёнком жмется ещё ближе и бодается носиком в грудь, пальцами сжимая чужую футболку, что кажется сейчас лишней. И чувствует спиной горячие ладони, что медленно поглаживают, ласкают, дают понять, что он не один. Минхо — рядом. Где-то в сознании Хёни ловит отголоски фраз немного взволнованного родного голоса, но говорить сейчас абсолютно не хочется. Хочется поддаться чувствам. Провалится в глубину эмоций. Нырнуть на дно, зная, что тебя спасут эти же горячие и сильные руки, что держат так трепетно. Он не замечает, как дыхание становится глубоким, сбивчивым, тяжёлым. Воздуха совсем не хватает, словно он внезапно кончился. Джини приоткрывает сухие губы, быстро смачивая их юрким языком, и дышит ртом, шепча еле слышимое «Минхо». Собственные руки кажутся такими непослушными, неподъемными, будто и не свои вовсе. Пальцы цепляются за чужую футболку, нервно поднимая ее выше, забираясь под. Наконец, прикасаясь к горячей коже, пылающей, ещё чуть влажной. И не сдерживает судорожного вздоха. Мало. Как же мало. Хочется кожа к коже. Ближе. Ни миллиметра между. Он с головой ныряет под футболку, щекоча своим сбивчивым дыханием и хаотичными поглаживанием кончиками пальцев. Глаза все ещё закрыты. Он полагается лишь на ощущения. Как нервные окончания на его подушечках пальцев считывают мягкость и упругость чужого тела. Как сильные мышцы перекатываются, напрягаются. Слюна быстро скапливается во рту — хочется укусить, попробовать на вкус эту кожу, прочувствовать зубами крепкие мышцы. Следуя своим звериным инстинктам, он кусает за грудь. Не сильно, но этого достаточно чтобы услышать сверху болезненное шипение. Зубы тут же размыкаются, а язык спешит зализать место укуса, извиняясь. Минхо понимает немногим позже, что с его парнем, и не торопит его привести в сознание, позволяя погрузиться на дно, прочувствовать всё. Лишь помогает, снимая с себя футболку. А Хенджин трется щекой, мурча, наконец получив доступ к открытой коже. Покрывает тело мелкими поцелуями, лаская языком соски. Хочет снять с себя пижамную рубашку, но не может оторваться. На помощь приходят родные руки, что быстро справляются с пуговицами и отбрасывают ее куда-то за пределы кровати. Минхо прижимает любимого к себе — тело к телу — подтягивая выше, так, что их губы интимно соприкасаются. Не требуется много времени, чтобы тут же накрыть их своими, почувствовать их податливость, мягкость, покорность и жажду. Хенджин плавится в крепких объятьях и в таком необходимом сейчас поцелуе, словно если они остановятся, он тут же задохнется. И с отчаянностью утопающего целует, вылизывает, держа ладонями щеки напротив, и глубже вторгается языком, сплетаясь с чужим. Он забирает влагу Минхо себе, посасывает язык, но отвлекшись на чувственные ласки по телу, теряет контроль, и Хо тут же рьяно вторгается в его пространство, глубоко лаская, так, словно это последние мгновения их жизни. Джини скулит и стонет в поцелуй. Руки обнимают за шею любимого. А тело струной прижимается к телу напротив. Он извивается и мечется, желая большего. Это похоже на сумасшествие. Хенджин забрал Минхо с собой на самое дно, откуда им дорога вдвоем только наверх. Как в горячке, они не помнят, как освободились от всей одежды. И теперь ощущая друг друга полностью, Хенджин задыхается от переполняющих его эмоций. Его тело стало таким чувствительным, таким откликающимся на чужие ласки. Схватив ногу под коленом, Минхо закидывает ее себе на ягодицу, вжимая Хвана в себя. Чувствует, как чужой влажный член соприкасается с собственным и не может сдержаться, чтобы не толкнуться навстречу. Всхлип, сорвавшийся с пухлых губ, разрезает последние нити, связывающие с реальностью. Он срывается в пучину эмоционального голода, что образовался за последние дни, и не остановится, пока не восполнит все. Хенджин цепляется за чужие широкие плечи. Пальцы вплетаются в чёрные пряди, сжимая их у корней. Минхо рычит, утыкаясь в шею, мокро целует, прикусывает и снова лижет. Они сплелись в одно целое. Лаская. Давая друг другу то, от чего так долго воздерживались. Несдерживаемые стоны срываются, заполняя комнату томными звуками желания. Кажется, температура в комнате поднялась на несколько градусов. Дышать стало ещё труднее. Капельки пота скатываются по изящным изгибам медовой кожи. И Минхо широким мазком языка слизывает соленую дорожку, смакуя. Хенджин отчаянно скулит и потирается возбуждением, безмолвно умоляя о внимании. И Минхо сам уже не может сдерживаться, опуская руку к ягодицам любимого, сминая их в своих ладонях. Пальцы быстро оказываются у сжатой дырочки, что пышет жаром. И ему требуется вся его хваленая выдержка, чтобы как следует подготовить своего малыша для себя. За смазкой идти не хочется, да и Джини не пустит, а потому он аккуратным медленным движением входит в нутро, что приветливо впускает его глубже. Над ухом слышится тихое болезненное шипение, и Минхо торопится отвлечь, целуя уже опухшие губы, и двигает тазом, даря такое необходимое трение. Джини откликается стоном и сам уже глубже насаживается на палец, которого уже мало. Минхо на миг выходит, чтобы пальцы смочить в естественной смазке и входит уже двумя пальцами, разрабатывая дырочку. Хени утыкается лбом в плечо и сам насаживается. Пальцы впиваются в предплечье, оставляя красные вмятины. Тяжелое дыхание прерывается тихими сорвавшимися стонами. Член скользит меж влажных тел, соприкасаясь с чужой головкой. Пальцы так правильно растягивают его, касаясь простаты, что он не выдерживает, скуля «Минхо», что переходит в конце на протяжный стон. «Тише-тише малыш. Сейчас» — шепчет как в бреду Минхо, вынимая пальцы. Хенджина подбрасывают выше, и спустя несколько секунд он чувствует влажную головку у входа. Стоит ему самому начать насаживаться, как Минхо входит одним резким толчком, выбивая весь воздух из лёгких. Джин задыхается, открывая рот как рыба, выброшенная на берег. Прийти в себя не дают ласковые, нежные касания по телу, что гладят и прижимают ещё ближе — хотя ближе уже некуда. С трудом открыв глаза, блуждает по любимым чертам лица, останавливаясь на глубоких темных искрящихся глазах, что сейчас покрыты мутной поволокой похоти и вожделения. И тонет, целуя губы напротив. Первый толчок пускает мурашки по коже, разгоняя удовольствие по телу. Они не прекращают целоваться, даже когда Минхо набирает средний темп, толкаясь уже целенаправленно в простату. Хенджин движется навстречу, закатывая глаза в наслаждении. Крепче. Сильнее. Жестче. Он не хотел громко стонать, но сейчас просто не может сдержаться. Его душат рыдания. Чувства к человеку, который трахает его так правильно. Эмоции топят. Минхо… Минхо… Минхо… Остальные слова забылись. Остался один лишь Минхо, что за талию вжал в себя, сжимая член между потных тел. Толчки стали грубее, глубже, размашистей. Джини срывается, мечется, не зная куда деться. Целуй меня крепче… И Минхо целует. Так, что голова кружится. А опора под телом растворяется, и он парит в облаках, ощущая лишь Минхо. Слезы застилают глаза, срываясь солёными дорожками по щекам. Он рыдает в голос, но поцелуй заглушает его. Пара отрывистых движений и Хенджина выгибает в пояснице как кошку, содрогаясь телом в сладком оргазме, что сильной волной накрыл с головой и выплыть, сразу не получается. Минхо, чувствуя дополнительную стимуляцию сокращающихся мышц, кончает глубоко внутрь следом, утыкаясь в потную шею Джини, что невероятно сладко пахнет его естественным запахом. Он концентрирует свое внимание на нем, дыша глубоко и сбито, постепенно возвращаясь в реальность после сбивающего с ног оргазма. Хенджин все ещё где-то не здесь, судя по подрагивающим ресницам, глубокому дыханию и скулежу. Минхо целует шею, поглаживает по спине, давая прийти в себя. Он так сильно любит его, что глаза щиплет от переполняющих чувств к нему. Губы уже болят, опухшие, но он никогда не устанет целовать его. Спустя несколько минут, Минхо понимает, что вымотавшись, Хенджин уснул, наконец, тихо и спокойно сопя, зарывшись мордочкой в шею. Он поглаживает его по влажным волосам и сам прикрывает глаза, проваливаясь в желанный сон.