not alone

— Инпу, присмотри за ним. Анубис с удивлением глянул на Сета. — Амон потратил куда больше сил, чем хочет показать, — пояснил Сет. — Он сделал слишком много, когда не светит солнце. Присмотри за ним. Анубис кивнул и пошёл вслед за Амоном.

***

Анубиса потряхивало. Два часа назад он испытал дьявольскую радость за собственную победу в споре, вытаскивая бьющееся сердце из груди Тескатлипоки. Спустя непродолжительное время адреналин в его жилах значительно спал, чтобы на место эйфории пришло чувство горечи за совершённое. Фантомное ощущение горячей вязкой плоти в руке не прошло до сих пор. Он тупо смотрел на свою ладонь, сидя на большой мягкой кровати. — Ты как? — тихо интересуется Амон, подмечая подавленное состояние друга. Он сам выглядит не менее уставшим чем Анубис; растрёпанный, с потухшими глазами. Накинув одеяло на себя, вяло смотрит на Анубиса. Амон в любой момент готов провалиться в сон, но не может. Не тогда, когда его друг едва сдерживает дрожь. — Плохо, — честно, не колеблясь с ответом, говорит Анубис, сжав кулаки. — Я устал от собственной ничтожности, Амон, очень устал. Его голова невольно падает на чужое плечо. От Амона пахнет абрикосовым шампунем, и это напоминает Анубису о былых днях в Древнем Египте, где так любили выращивать различные фрукты. Больше всего ему тогда нравились мушмула и инжир. В современном Лондоне их тоже можно отыскать на прилавках продуктовых магазинов, но это не те плоды, которые выращивали среди бесконечных песков и поливали водами Нила. Изумлённый Амон не двигался. Никогда прежде ему не приходилось видеть Анубиса таким уязвимым. Конечно, как проводник смерти, бессмертное существо, мог признать, что у него могут быть слабости. Слишком стыдно. — Я боюсь, Амон. Боюсь подвести вас. Тебя. Боюсь не совладать с собственной силой и потерять всех. Амон слушал, не перебивал, а когда в комнате воцарилась тишина, бережно обнял друга и прошептал: — Всё хорошо, Инпу. Ты сильный, ты справишься. Мы справимся. Анубис не понял, кого имел ввиду Амон, когда сказал «мы». Возможно, только их двоих, а, возможно, всех близких ему богов. Но это было не важно. Он не был один и никогда не останется — это главное. — Давай спать, Инпу. Тебе нужно отдохнуть. Тот лишь устало кивает и говорит, что отойдет на пару минут за ещё одним одеялом. Позже Анубису станет неловко. Он будет обдумывать этот разговор и сожалеть, что позволил своим чувствам выйти наружу, раскаиваться, что разрешил себе проявить слабость. Но не сейчас, когда рядом мирно посапывал Амон, чья едва уловимая солнечная сила приятно окутывала теплом его беспокойный разум.