We gonna make it We gonna take it Easy Once we feel the sea breeze ━━━━━━━━━━━━━━━━━━
Перед глазами раскинулось бескрайнее море. Мелкие волны медленно и лениво поднимались, изредка заползая на бледный песок. Сегодня была удивительно спокойная и безветренная погода. На далеком горизонте простилался слой воздушного пространства цвета грейпфрута, прикрытый сверху облаками, а само небо темнело на закате, переливаясь бледно-фиолетовыми тонами. Он встречал подобный закат уже пару десятков раз в компании. Но сегодня море казалось абсолютно другим. Возможно потому, что они были наконец вдвоем. Только он и Касуга. Касуга сделал Кирю небольшой сюрприз в честь выписки из больницы. В последнее время мужчина чувствовал себя намного лучше, лечение рака ко всеобщей радости оказалось успешным. Оно было успешным словно вопреки всем жутким прогнозам того, что его невозможно вылечить. Кирю и сам был абсолютно уверен в том, что для него нет спасения. Однако слова Ичибана в Йокогаме на крыше крепости бездомных под черным ночным небом с яркими белыми звездами, которые отражались в его больших карих глазах, проломили так тщательно возведенный внутри головы Кирю настрой на то, что он вскоре умрет, и что он должен закончить свою жизнь на хорошем. В тот момент он мог лишь озадаченно и немного смущенно смотреть в ответ на человека, произнесшего довольно простые слова, которые тронули его до глубины души. Ведь взгляд мужчины напротив в этот момент был настолько чистым и открытым, что почти ослеплял. «Кирю-сан, поживи ещё. По-настоящему, для себя. Не торопись ты так умирать. Я тебе этого не позволю». Ради этих слов стоило попробовать. За время лечения Кирю вновь потерял вес, его мышцы уже не излучали одним своим внешним видом прежнюю легендарную силу, и сам он уже не был так могуч и велик как каких-то три года назад в Йокогаме, когда Дракон впервые схлестнулся с Героем. Иногда воспоминания о той первой встрече вспыхивали жаром в его груди. Произнесенные им слова про «стража-дракона, которого нужно одолеть, чтобы пройти дальше» казались немного глупыми и дурашливыми, особенно в той серьезной ситуации. Но все-таки это было их первым близким знакомством, которое так привычно зачиналось для Кирю через кулаки — мощные удары Дракона против таких же мощных ударов Героя. Если же отбросить ностальгию и взглянуть в настоящее время, Касуга заметно изменился по сравнению с тем незнакомцем, который находился в застилавшем его здравый смысл гневе, и из которого пришлось выбивать этот самый гнев крепкими ударами именно Кирю. Касуга окреп от физических нагрузок, превосходя по крепости мышц самого Кирю в его лучшие годы, прошел множество испытаний. Вместе с тем словно даже морально повзрослел. Он мог с легкостью свернуть очередные горы и пронести на своих плечах новую ношу, которая могла быть хоть в несколько раз больше той, что он может осилить. Кирю улыбался от мысли о том, что он смог увидеть хотя бы часть пути морального роста человека, которого считает себе равным. Но самому Кирю до последнего хотелось верить, что он хотя бы остался прежним. Реальность часто напоминала о себе, когда он ощущал ставшую нормой тяжесть в голове или слабых мышцах. Нет, он ничуть не изменился. Просто его тело устало сражаться с происходящим вокруг него. Сюрпризом же послужили два билета на ближайший рейс до Гонолулу. А также, пожалуй, самый сладкий поцелуй в губы при первой за долгое время встрече вне ставших уже привычными больничных стен. Кирю не мог сдержать скромную улыбку, когда замечал искренне влюбленный взгляд глаза в глаза, буквально умоляющий его согласиться на все, что только может предложить Касуга в этот момент. И, в подтверждение своих добрых намерений, необычайно горячая рука настойчиво схватила его ладонь лишь для того, чтобы держать ее и не отпускать до самой поздней ночи. Касуга скучал. Кирю скучал не меньше. В какой именно момент их взаимоуважение, подкрепленное равной дружбой, перешло границу, погружая их отношения во взаимную симпатию, а позже и любовь, никто сказать не мог. В неопределенный момент поцелуи, уже не считающиеся чисто дружескими, стали для них привычным делом. Объятия значили близость, а не привязанность. В темноте ночи скрывалось нечто большее, что не позволяют друг другу даже самые лучшие друзья. Никому из них и не хотелось задумываться о том, что это были за отношения. Но оба знали, что они важны друг другу, и это, пожалуй, было единственным важным фактом их крепких взаимоотношений. На следующий день после выписки Кирю из больницы они уже прибыли на Гавайи. Как Касуга и обещал, они были здесь только вдвоем, в так называемом отпуске. Харуке было очень тяжело расставаться с только-только выздоровевшим Кирю, хоть они и виделись по несколько раз на неделе. Но Касуга был слишком убедителен, чтобы она даже подумала отказать ему. В конце концов, он был почти что единственной причиной того, что они вновь смогли увидеться и поговорить в спокойной обстановке, в которой мужчина не будет чувствовать, что создает проблемы для девушки, ее сына, или других детей из приюта. И Харука правда верила, что именно с ним Кирю сможет вернуться домой целым и невредимым. Морская вода казалась почти черной. Касуга завел их вдвоем в воду по колено, прикрывая глаза Кирю своей рукой от самого берега. Несложно было заметить, что закатанные джинсовые штанины вымокли до нитки, однако мужчину это, судя по всему, ничуть не волновало, ведь он смотрел только на человека перед собой все таким же искренне влюбленным взглядом. Касуга старался запечатлеть каждый миг, проведенный рядом с Кирю, который снова оказался в состоянии жить и идти вперед с гордо поднятой головой, как раньше, ничуть не задумываясь о приближающейся скоропостижной смерти от болезни. Теперь он был вновь здоров, хоть ему ещё нужно будет немного времени и ухода до полного возвращения в форму. Возникло даже неподдельное ощущение того, что данный отпуск был первой ступенью его выздоровления. Ранее он хотел побывать на Гавайях и отдохнуть от всех проблем, которые обрушивались на его плечи годами. Тепло солнца согревало двух мужчин, лаская их своими закатными лучами, словно заставляя их расслабиться ещё больше и забыть о всех пройденных вместе невзгодах. Касуга огладил большим пальцем руку Кирю, которую он все также продолжал крепко держать в своей, улыбаясь с каждым мигом все шире. Кирю чуть затуманенными глазами смотрел вдаль, на приглушенные за завесами пышных и плотных облаков лучи солнца, на низкие волны, решившие подчиниться ситуации и лишь изредко нешумно покачивающиеся. Момент казался бесконечным. — Очень красиво, Касуга. Спасибо тебе… За всё. Ичибан медленно покачал головой в знак согласия, смаргивая налипший тонким слоем морской бриз со своих пышных ресниц. — «В нашей ситуации стоит стиснуть зубы и идти вперед, чего бы это не стоило». Он процитировал в точности до слова то, что сказал ему Кирю по видеосвязи, когда дела обстояли, казалось, хуже некуда. Для Касуги в тот момент эти слова показались почти что откровением, скрытым за чужим желанием поддержать павший моральный дух. Ведь эти слова были именно тем, что стоило бы услышать самому Кирю со стороны. — Мне кажется, ты и сам бы справился, если бы хоть на секунду прислушался к своему внутреннему голосу. Второй свободной рукой Касуга вяло махнул куда-то вдаль, словно в подтверждение своим словам, теперь также полностью увлеченный закатом. Он словно собирался с духом, когда выдыхал воздух из полной груди через полуприкрытый рот. Возможно, он немного устал, и Кирю стоит позаботиться и о нем тоже позднее этим длинным вечером. Касуга очень хотел что-то сказать, но вместо этого безмолвно открывал рот и продолжал держать свою мысль на кончике языка. Соленый морской воздух, казалось, мешал ему говорить. Выглядело смешно. Наконец вместо слов Касуга вытащил из кармана два одинаковых простых кольца — золотое и серебряное. Кирю удивленно посмотрел в ответ, рассматривая предметы на чужой ладони. В какой-то момент их прошлого совместного путешествия Ичибан принес эти кольца и как-то странно взглянул на Кирю. Позже он сказал, что это особое снаряжение, которое связывает два сердца в вечной драке за свою жизнь. «Они словно созданы для нас. Что скажешь?» Кирю в тот момент подумал о том, что Ичибан, кажется, неправильно понял продавца, и что это определенно больше похоже на два самых обычных обручальных кольца. Они носили их все то время, что провели вместе на Гавайях. Кажется, это даже помогало им обрести какую-то особенную связь, отчего кулаки становились в два раза тяжелее в моменты драк плечом к плечу. Когда Кирю стало хуже, и ему пришлось улететь обратно в Японию, он оставил свое кольцо Касуге на хранение. И вот, они снова здесь. Касуга и Кирю вновь стоят вдвоем. Касуга готов свернуть горы ради человека перед собой. Кирю не понимает, что ему и думать. И два кольца на ладони, формирующие собой знак бесконечности. — Помнишь, я говорил, что они словно созданы для нас? Кирю мельком взглянул на Касугу и неожиданно осознал, что тот все прекрасно понял, когда покупал эти кольца. Его большие карие глаза излучали неописуемую нежность и уверенное желание быть вместе с Кирю до конца. Признания в любви казались излишними, ведь этот союз значил нечто большее, чем то, что получится вложить в слова «Я тебя люблю»: два человека, нашедшие друг друга в самый странный момент жизни; общий взгляд на жизнь и положение вещей в мире, которые хочется разделить на двоих, ничуть не задумываясь о том, что они не поймут друг друга; сложности, через которые они вместе прошли, которые сделали их самыми близкими друг другу людьми. Было и нечто большее во всех крепких объятиях, поцелуях в губы, ночах, которые они разделили на двоих за последнее время. В этом всем абсолютно точно были слова «Я тебя люблю», немые, но одновременно с этим громко произнесенные. Было ли это предложением, от которого невозможно отказаться? Кирю вновь надел серебряное кольцо на свой безымянный палец, как носил его раньше, а Касуга надел своё золотое кольцо. Ощущение единения, разделенное в этот момент на двоих, быстро распространилось приятным теплом в груди, заставляя уголки их губ непроизвольно приподняться в мягких улыбках. Глаза Кирю блеснули в ответ влагой, которая робко собралась на нижнем веке. Ничуть не задумываясь, Касуга приблизился к Кирю, чтобы поцеловать его в губы, а также утереть еще не начавшие течь слезы. Их общий тихий смех оказался приглушён шумом волн.━━━━━━━━━━━━━━━━━━ My lover, my maker, my breaker Take me by the hand We could go walking for miles Once we reach the sand, the sand