В ад только перед тобой, в рай только после тебя

***

      Тени ползут по обшарпанным обоям, закрадываясь лапами под тонкую футболку, садясь великим грузом на плечи и берут на удушающий. Воздух в комнате словно стал разрежённей, он лезвием снимает слои с легких и оставляет гнить их где-то внутри, где то там, рядом с сердцем, что размером с кулак хозяина тела, что отбивает свой отточенный ритм в разы быстрее обычного. Язык непроизвольно проходится по губам в сотый, а может и десятый раз. Жадные глотки кислорода, которого стало в разы меньше. Где-то за головой, не поворачиваясь можно слышать, умиротворяющее спокойствие сна, беспокойного, но всё же сна. Аккуратными движениями происходит разворот, на выдохе встречается протез, мешающий дышать парню, что только недавно перешёл на новую фазу сна. Лапы теней безжалостно тянуться к ремешкам, а зубы вгрызаются в губу. Нельзя. Единственное что может исполнить лучший друг, так это просто охранять сон.       Яркие волосы переливаются под светом луны, далёкие звезды остаются на прядях сияющими кристалликами.       Хочется простого человеческого — прикоснуться. Но точку в начале предложения ставит одно. Нельзя. Тени прозрачными силуэтами стараются заправить пряди за ухо, с замечательными серёжками — таблетками. Он их не снимал с пятнадцатого дня рождения, когда они лишь только познакомились и не было времени много узнать друг о друге. Тогда Джонсон впервые увидел ярко пылающие глаза, словно фонари что освещают путь, они указали на верный из всех представленных. Никогда он не требовал лишнего и не просил большего, не заставлял и не принижал чувства Фишера.       Он ведь обычный человек, просто скрывающий свою жизнь за двумя масками, одной из них являлся протез, а другой эмоции. Каждодневно скрываемые и почти неуловимые. Ларри научился тянуть за нужные нити, приучил к своей поддержке и заботе, начиная являться лучшим другом. И только сейчас, смотря на то как спит его друг, он осознает, что для него гордость, когда из губ Салли вырывается «лучший друг»       Помещение словно удлиняется и вновь приходит в форму, где рядом прошена доска для скейтбординга, висит несколько вариантов протезов, пустые банки от таблеток, баллончики краски, гитара, полароид.       Ларри смотрит и поражается этому человеку, настолько разносторонний парень встал на полосу его жизни. Желание никогда не расставаться, горит зелёной лампочкой. Ноги медленно распрямляются, придавая телу вертикальное положение, бесшумно передвигаясь хочется запомнить каждую мелочь в этой комнате. Но даже так, он слышит шорох, значащий лишь то, что Фишер скоро встанет или ему снова снится что-то эмоциональное. Не поворачиваясь на парня, взгляд продолжает пристально следить за ним через отражение в зеркале.       Глаза прикрываются от усталости, как в это время сзади что-то щёлкает. «Блять, блять, блять, я нарушаю его личное пространство, надо уйти» в голове длинноволосого паника крошила мозги на куски.        — Не уходи, пожалуйста… я не дам тебе гарантий что без тебя рядом, не натворю глупостей. Я чертовски перед тобой виноват чувак… — последнее слово он протянул, продолжая смотреть в спину лучшему другу. Губы поджимаются непроизвольно, ладони потеют сильнее, а корпус даже на толику не сдвинулся с места. Хочется прохрипеть, взвизгнуть, да хоть простонать «я не нарушу твоих границ в этот момент».        Где-то позади слышится шорох, приближаясь, окутывая звуком и пробегаясь мурашками по смуглой коже. Холодная рука с узловатыми пальцами хватается за запястье. Она холодная, но в то же время такая согревающая. — Прошу, посмотри на меня! Блять! Да это может мой последний шанс довериться тебе до откровения. Ларри… я… — всхлипы и скрипы, рыдания и пронизывающая моральная боль вылилась прям на злосчастный ковралин, растекаясь к плинтусам. Поворот ничего не стоил, как лишь одно движение веками. Просто закрыв глаза, упасть где-то рядом, прижать до хруста костей, согреть и уберечь. Всё что так сильно хотелось. — Сал, я люблю тебя чувак, ты мой самый лучший друг, я не потерплю твоего издевательства над собой, я потерплю лишь твою самую главную тайну. Нет, чел… — настала пауза, подбирающая слова, громящая школьную библиотеку и сжигающая сотню синонимов на своём пути. — Я не отвернусь от тебя, но выбери более подходящий момент. — снова тишина, пальцы вжимаются в исхудавшие лопатки, нежно массируя их, говоря этим движением лишь одно «Не брошу». Трепетно и так безудержно нежно, втаптывая всю ненависть что дарили прохожие, что убивали в нём самое главное — искренность. Часы на тумбочке, надоели тиканьем, вгрызающимся в уши, пришлось продолжить: — Я видел ту справку, и знаешь я очень рад, ты ведь реально не представляешь, что это может значить, но для меня одно. Я нашёл того, кого буду защищать, сколько бы мы не ссорились, сколько бы мы не хлопали дверьми и не показывали друг другу фак, я буду рядом чел, даже если ты не подозреваешь! — футболка в области плеча, давно прилипла к телу из-за влажности, одна рука беспрепятственно блуждала по лазурным волосам, накручивая их на палец и массируя кожу. Только сейчас, хотелось простого человеческого поцеловать, куда угодно, но только не в губы, ведь это за гранью братства. Глаза открылись непроизвольно, поцелуй остался на виске фантомным ощущением, а руки так и лежали на спине.