Мне нужен партнёр

-Чонгукки-и, - Тэхён открыл глаза, улыбаясь широко, и сдержал довольное шипение, увидев у себя под боком своего законного омегу. Сосредоточенно спящего, сжавшего свои губки-бантики до смешного жалобно, то и дело сводящего красиво очерченные брови на переносице, и затаил дыхание, боясь прикоснуться к своему хрупкому счастью. Совершенно истощённый, худощавый, бледный: вот, каким на самом деле выглядел Чон Чонгук, когда проснулся его альфа, под боком у которого он мирно сопел. Но для своего истинного, он всё равно останется самым главным из чудес света. Окинув взглядом его тело, оказавшееся обнажённым, и прикрытым одеялом начиная с узких плеч, Тэхён тактично отвернулся, чувствуя потребность в том, чтобы его омега сам захотел и попросил его, когда будет готов. Тэхён скучал. Тэхён безумно скучал. Но он не животное какое-нибудь, чтобы вот так вот просто взять,и пожирать глазами невинное существо, которое доверчиво прижалось к его рёбрам своими сжатыми кулачками. Чонгук крохотный. Беззащитный и очаровательный. С опаской глянув на его макушку, Тэхён поджал губы, сглотнув тяжело: ни намёка на его любимые ушки, о которых он грезил ночами, которые не давали ему покоя. Ни намёка на пушистый, лоснящийся нежностью пух, в который он бы охотно вплетал ленты и цветы. Ни одного намёка. Одни только кудрявые волосы, смешными и непослушными локонами взвинченные над головой омеги, чей феромон слабой ноткой осел в комнате, оповещая о том, что Чон Чонгук выжил в этом неравном бою, отвоевав себе счастье рядом с истинным неведомой силой. Увидев, что Чонгук завозился на постели, Тэхён осторожно вылез из неё, наскоро накинув на себя свои вещи и скрипнув тихо шкафом. Тут же обернувшись, он обнаружил, что Чонгук открыл глаза, уставившись на него молча. -Прости, маленький, я разбудил тебя, - Тэхён вытаскивает из шкафа заранее купленную для Чона вещь с забавными зайчатами, и садится бесшумно на постель, подтянув одеяло повыше. Проводит пальцами по худой скуле парня, который сжался в комок, изучая его, и улыбнулся мягко, немного пригнувшись, - Это я, родной. Это я, мой сильный партнёр. Как ты себя чувствуешь, моё черничное печенье? Воркующий голос мужчины заставил Чонгука забегать глазами по комнате, изучая её: большой комод около кровати, с широким зеркалом. Окно, впускающее в комнату солнечный свет, и уютная кушетка у подоконника. Огромный шкаф в другом углу, около двери, и постель. Постель, огромная постель. Не койка со скрипящим каркасом, а мягкая, комфортная, такая, что в ней утонуть хочется, постель. Чонгук открыл рот, попытавшись хоть что-то выговорить,и тут же его закрыл: разучился. Не может. Сжав губы жалобно, и нахмурившись, омега потянулся к его лицу пальцами, изучая шрам и невидящий глаз, и опустил уголки губ, сочувственно оглаживая шрам на виске. -Нет. Не думай об этом, - Тэхён положил свою ладонь поверх его, ласково огладив её, и опустив к своим губам. Поцеловав нежно ладошку Чонгука, альфа улыбнулся квадратно, шмыгнув носом, - Ты дома, Чонгукки. Ты дома, мой светлый зайчик. Это самое важное. Дома. А что это означает, дома? Чонгук помнит всё. Помнит, благодаря метке. Помнит боль, помнит жестокость, Со Хи помнит, доктора Пака помнит, который ему жизнь спас, и печеньем накормил. Помнит Тэхёна, который появился, словно из ниоткуда, который писал что-то на своей груди вместе с ним, обувь ему свою давал. Последние моменты Чонгук помнит из рук вон плохо: состояние было настолько слабым, что его сознание, похоже, решило исключить воспоминания. Дома. Что означает это слово? Теперь он будет жить в этой комнате? Или ему можно будет передвигаться по дому? Может, он будет постоянно ходить за Тэхёном, раз он его спаситель? Подавшись вперёд, он позволил одеялу соскользнуть с плеч, оголяя худощавый торс, на что Тэхён лишь заботливо покачал головой, улыбаясь сдержанно, и протягивая лёгкий свитер: -Давай, зайка, тебе надо одеться. Так не пойдёт. Не белое. Чонгук прикусил губу, едва заметно улыбнувшись, и тут же вытянул руки, позволив альфе одеть себя. Не белое. Как давно он не видел на себе цветного? Пять лет? Восемь? Десять. Да, десять. Икнув, Чонгук нахмурился, положив ладонь на живот: тот лишь заурчал голодно, но никакого намёка на боль или тошноту. Словно рукой сняло. Будто считывая его мысли, Тэхён улыбнулся горделиво, приблизившись к нему, и заключил в тёплое объятие, целуя неустанно в висок и плечо, немного покачиваясь с ним на месте: -Вот так, родной. У тебя больше ничего не будет болеть, Чонгукки. Я обещаю тебе, что не будет. Добро пожаловать домой, мой маленький, моё счастье, - Поцелуи из размеренных превратились в хаотичные, стоило Тэхёну втянуть его феромон носом, поцеловав около своей метки. Хаотичные, однако, всё такие же нежные и полные заботы, они вызвали в животе Чонгука какое-то странное чувство, которое он бы, даже если бы и мог говорить, не смог бы описать в полной мере, - Мой единственный, мой самый нежный, самый невинный мой... Ему хотелось бы сказать что-нибудь. Открыть рот, и позволить словам вылететь из него, как за окном пролетела какая-то птичка только что. Прикусив губу от нетерпения, Чонгук подался вперёд, за ней, желая ощутить реальность мира за окном, желая убедить себя в том, что это не сон, и его не разбудят жестоко на самом счастливом моменте. Чонгук боится снова закрывать глаза: жадно осматривает всё по сторонам, увидев в углу комнаты кучу обувных коробок, стоящих друг на друге практически до потолка. Три ряда обувных коробок до потолка- не перебор ли? Может, Ким Тэхён обувь продаёт, а не врач? Или может, врачам так мало платят, что они ищут вторую работу? Мысли перебивают друг друга, и Чонгук чувствует, как голова от них то ли пустой становится, то ли совершенно переполненной и не готовой к такому количеству информации за раз. Тэхён, почувствовав ритм сердца истинного, бархатно усмехнулся, направив взгляд в том же направлении: -Я обещал подарить тебе новые кеды, зайка. Я обещал, что у тебя будут новые кеды, мой мальчик. Они все твои. ВСЕ ЕГО? Чонгук округлил глаза, глянув на истинного, который кивнул довольно, оглаживая его щеку. Это же сколько там...Больше тридцати пар? Больше сорока? У Чонгука, по правде говоря, нет сил считать. Он знает одно: их много. Синий Гонщик из его снов оказался не сном, а самой настоящей реальностью, и Чон Чонгук сглатывает, оборачиваясь к нему лицом вновь, и прожигая своими обсидиановыми глазами, словно спрашивая старшего: ты вообще точно реальный? -Тебе надо поесть, чтобы пойти на поправку, мой маленький хвостик, - Ким клюнул его в нос любовно, отстранившись и встав на ноги: крепко сложенный, но до ужаса изящный мужчина с бронзовым отливом кожи. Чонгуку стало немного неловко за то, что Тэхён увидел его костлявый торс, но того, судя по всему, ничего не смутило. Голоса внизу вывели его из транса, и Чонгук сощурился, распознав среди них басистое: -Иди нахуй, я сказал! Я не хочу никого сейчас видеть! Рэпмон?! Увидев, как загорелись глаза у младшего, Тэхён расплылся в улыбке, почувствовав горечь в феромоне близнеца: о, да. Сокджинни успел. Пунктуальный Сокджинни успел, как он мог сомневаться? -Хочешь на улицу, малыш? Немножко походить, хочешь? Чонгук закивал яростно, прикусив в предвкушении пухлую губу, и Ким согласно кивнул, дав ему чистое бельё и домашние льняные штаны приглушённого коричневого цвета: -Оденься, родной. Хочешь, помогу тебе? - Не дождавшись его реакции, Тэхён тактично запустил руки под одеяло, помогая ему кое-как влезть в бельё, и улыбнулся мягко, увидев, как Чонгук стыдливо отвернул голову в сторону окна. - Не бойся. Я тебя не стану трогать, пока ты не будешь готов ко мне. Просто дай мне за тобой ухаживать, ладно? Я хочу за тобой ухаживать, - Ким удивлённо распахнул глаза, когда почувствовал, как его окольцевали худые руки: так по родному, так по домашнему, что альфа не выдержал, прижимая его к себе и чувствуя, как колотится сердце Чонгука: он верит ему, он верит, и не знает, как это сказать. Не может сказать. Поцеловав в висок истинного, Тэхён проворковал тихо, - Это ничего, Чонгукки, правда. Это ничего. Я тебя любым люблю. Я тебя любым люблю, а говорить...Да ну, со временем наладится. Верь мне. Верь своему альфе, зайчик, ладно? Закивав заполошно, и вжав свой нос в грудь истинного, Чонгук осознал в полной мере, что именно это он сейчас и делает. Как Со Хи в тот день...Парнишка заёрзал за месте, избавляясь от воспоминаний, и потёрся щекой о его грудь, ища ещё немного ласки: он так много давно не получал. Словно он действительно дома. Только дом его- человек. -Сможешь встать? Чонгук посмотрел вниз, на пол с пушистым ковром, Чонгук замешкался. Сложно сказать. Он, если честно, не особо-то и понимает, что он сейчас может, а что-нет. По большей части ему кажется, будто он может сейчас, разве что, проснуться. Да, это он точно может. Вцепившись в предплечье мужчины, Чонгук помотал головой, понимая, что ему хочется контакта. Хочется почувствовать, каково это, когда о тебе заботятся, не скрывая свою заботу в бачке унитаза, каково это, когда о тебе заботятся открыто, не скрывая, что проливают препараты мимо, чтобы не навредить. Чонгуку хочется этого. Всего хочется, когда он смотрит на ласково смотрящего на него Синего Гонщика. -Давай ко мне на ручки. Ким понятливо встал, обойдя постель, и помог омеге взобраться на себя, тут же прижимая его за спину к себе. Всё в этом мужчине сквозит неизведанной Чонгуком ранее заботой: заботой, которая тебя окутает, прижмёт к себе, укачает, скроет от всего на свете. Чонгуку хорошо сейчас. Он инстинктивно жмётся ближе, уткнувшись носом ему в шею, и прикрыв глаза: слабость берёт своё, как ни крути. Сладость печенья идеально сочетается с тёплым чайным феромоном, и Чонгук сглатывает, чувствуя, как сильно пересохло в горле. Вот бы сейч... -Сейчас попьёшь чаю со всякими вкусностями, и с любым сахарным печеньем, которое выберешь, м? С любым. Сахарным. Печеньем. Чонгук захлопал ресницами, уставившись с молчаливым обожанием на альфу, который вышел из комнаты с ним на руках, и спустился с лестницы, внося его в кухню, словно он ничего и не весит. Звон битой тарелки оглушает омегу, и он инстинктивно пытается спрятаться от шума, вжавшись лицом в грудь Тэхёна и поджав пальцы на ногах. Сокджин, наплевав на любимый сервиз, машет хвостом бесконтрольно, подбегая к брату со слезами на глазах, и обнимает их, шумно вдыхая феромон зажатого между ними омеги: -Чонгукки...Тэтэ...Живой...Живые...Живой, мой зайка, мой родной, мой хороший, - Омега благоговейно обхватывает его худое лицо руками, повернув к себе, и осыпает щёки Чонгука поцелуями, абсолютно игнорируя шок и страх парнишки, который увидел хвост и уши. Чон переводит взгляд, полный ужаса, на Синего Гонщика, который воркует, говоря что-то о том, что Сокджин- его близнец, но это уже...Это уже другая история, потому что Чон Чонгук, ошарашенный вконец, когда в комнату грациозной походкой входит миниатюрный гибрид каракала, сверкнув глазками в его сторону, теряет сознание. -Джинни, он пока слишком слаб для...Ну, - Тэхён оглаживает пушистый хвост, взволнованно дёргающийся из стороны в сторону, и мягко улыбается брату, который прикладывает мокрую тряпку к лицу Чонгука, - Для твоего прекрасного хвостика. -Все они слишком слабые. Вон, - Джин не контролирует от волнения свою жестикуляцию, и машет тряпкой в сторону комнаты Намджуна, - Мой вообще заперся! Говорит, ничего не хочет, хочет только на улицу, и бежать отсюда, потому что я ему- никто. -Чимин знает? -Мм, а то, - Юнги присаживается рядом, кончиком мизинца убирая прядь длинных локонов Чонгука с его мокрого лба, - Получается, мы все эти годы в одном здании тусили? -Прикинь, - Тэхён обнимает его ласково, посмеиваясь от дёрнувшихся ушек каракала, - Обожаю эти твои кисточки, рыська. -Цыц, змеючка, - Мин отмахивается привычно, улыбнувшись широко, и улыбка угасает на лице Тэхёна моментально, когда он видит ровные зубки, спиленные под линейку. Перехватив эту смену эмоций на лице старшего, Юнги поджимает губы, отведя взгляд в сторону и покраснев совсем немного, - Чимин сказал, это ничего. -Это и правда ничего, я просто...Просто не представляю, сколько тебе пришлось всего пережить, рыська, - Слова так и застревают у него в горле, с трудом выбираясь: каждый, в конце концов, получил по заслугам за своё прошлое, и Юнги сидит сейчас на диване, весь такой крохотный, в какой-то балахонистой рубашке, и помахивает ногами в воздухе, не дотягиваясь до пола. Тэхён улыбается слабо, когда в комнату входит Чимин, уставший от уговоров: -С возвращением, - Доходит до островка, выпивая воду залпом из стакана, и подходит ближе, хмыкая в сторону Чонгука, - Что, Джинни и Юни увидел? -Ага, - Мин повёл плечами, и левое ухо его задёргалось, словно отмахиваясь от чего-то. Чимин на это клыкасто улыбнулся, разводя руки в стороны и позволяя облепить себя всеми конечностями, - Что он там? -Ни в какую. Не хочет выходить. Он надеется, что уснёт, а когда проснётся, мы все исчезнем. -Пойду. - Сокджин бросает тряпку в тазик со шлепком, тяжело поднимаясь с колен под всеобщий вопросительный взгляд, - Развею его мечты. -Запасной кл... -Под вазой у тумбы, знаю. Сам его туда прятал, - Омега улыбается вымученно, отмахиваясь, и поднимается вверх по лестнице, оставив семью внизу. -Это не может долго продолжаться. Так нельзя. -Скажи об этом Намджуну, - Юнги фырчит, сев на место Сокджина, и выжав тряпку. Зачесав волосы младшего назад, открывает вид на широкий лоб, улыбаясь сахарно и воркуя, - Он такой малыш...Тэ, он просто... -У него, кажется, никогда не будет ушей. -Да и плевать. - Пак садится рядом с братом, подбадривающе потерев его плечо, - Ты только глянь: мы всех вернули, наш дом снова полон, как мы и мечтали. А ушки...Ну и что? -У меня вон, вообще клычков нет, - Мин шепелявит себе под нос, выпятив нижнюю губу, и Чимин тут же пресекает это: -И ничего. Я всё равно тебя люблю, моя маленькая рыська. Давай, иди ко мне, я соскучился. -Я могу войти? -Ты уже вошёл. -Одна нога- не опунция. -Не королева. -Знаю. Но я не хочу об этих особях, - Сокджин входит, прикрыв дверь за собой, и бесшумно подходит к постели, на которой сидит Намджун, уткнувшись подбородком в колени, - Мы могли бы поговорить, если ты не против? -Если ты опять начнёшь заливать о том, что я какой-то там альфа, я пас. -Намджун. Я хотел бы, чтобы ты посмотрел сюда, - Джин медленно расстёгивает рубашку, и Намджун хмурит брови, прокашливаясь: -Стриптиз от своего же пола меня не инт... -Помолчи. Я хочу кое-что показать. Сняв рубашку с себя, Джин аккуратно положил её на постель, прикусив плюшевую губу: вот он, сидит, полуголый, светит своим мягким и нежным торсом, на который уставился Ким Намджун, скрещивая свой взгляд лишь на широком шраме вдоль грудной клетки: -Проблемы с сердцем? -Врождённый порок. - Джин говорит это шёпотом, поджав губы: он не хочет скрывать от Намджуна то, чего не вычеркнешь из жизни. -Мне жаль. Как это связано с тем, что твой дом ебошит меня током? -Джун, я... - Омега пытается сделать первый шаг, протянув по одеялу между ними ладонь, и , не встретив сопротивления, кладёт её поверх ладони младшего, - Намджун, мне нельзя волноваться так сильно. Я просто хочу, чтобы ты понял, что всё, что ты говоришь, моё сердце воспринимает немного...тонко. -И что мне теперь, трахаться с тобой, чтобы оно толще чувствовало? - Ким смотрит на него с неприкрытым отвращением, и омега убирает ладонь с его руки, сжав её в кулачок обиженно. Вдыхает глубоко, медленно говоря: -Намджун, давай не начинать всё это вновь. Всё, что я прошу, это просто понять и принять истинность, но ты даже не пытаешься. -Нет, это ты не пытаешься понять, что я не по фембоям с хвостами. Я по девушкам, по женщинам, если угодно, ясно?! Я люблю, когда грудь большая такая, что в руках моих не помещается, люблю, когда я вхожу в... -Замолчи! - По щекам омеги текут слёзы одна за другой, и он даже не старается остановить их поток, лишь смотрит на него стеклянными глазами, на дне которых осела тёмная обида. Всхлипнув, Сокджин пищит сдавленно, - Замолчи, Намджун. Такого не будет в твоей жизни больше никогда. Ты больше не в том мире, понимаешь? Ты не там, ты никогда не был с женщиной, ты...Ты меня одного любил. Всегда. Ты просто забыл, а я пытаюсь напо... -Тебе напомнить, с какой стороны выход из комнаты? - Ким огрызается, смерив его рассерженным взглядом,и , подцепив рубашку пальцами, толкает в сторону омеги, - Оденься уже. Позорище. Взрослый мужик уже, а пороком своим прикрываешься, чтобы тебя трахнули. -Намджун... -Сделай одолжение, выйди вон. - Отвернувшись к окну, Намджун играет желваками на лице, с горечью осознавая, что, даже если он и захочет выбраться отсюда, порог дома всё равно его ударит током вновь. Нет никакого смысла. Это как жизнь в замкнутом круге: внутри одного дома, который успел осточертеть. -Знаешь, что, Намджун? Будь по твоему сегодня. - Джин шмыгает носом аккуратным, кивая согласно, и дрожащими пальцами подбирает рубашку с постели, встав. Дёргано старается застегнуть её на себе, не попадая в петельки нужные, и поскуливает от обиды, стараясь мысленно отогнать от себя внутреннего омегу, который рвётся наружу, готовый на коленях умолять истинного посмотреть на него вновь, обернувшись. - Ты всегда меня любил, полюбишь и в этот раз. Ты ещё посмотришь на меня иначе. Посмотрим, будет ли слишком поздно, когда ты это осознаешь. Не дожидаясь его ответа, омега выходит из комнаты бесшумно, закрыв за собой дверь, и только после этого Намджун оборачивается, поджав губы: идиотизм. Он живёт в каком-то цирке шапито. Как выбраться отсюда, не оголубившись?! Плюхнувшись лицом на подушку, Ким взвыл приглушённо: -Когда это уже закончится-то?! -Джи... -Обед на плите, ужин в холодильнике. Печенье Чонгука в шкафу у вытяжки слева, рыбий жир для Юнги в выдвижной полке около ножей, если Намджун проголодается, пусть разогреет себе завтрак, от которого отказался. Оставьте меня в покое. - Джин выпаливает это, даже не переводя дыхание, и захлопывает дверь перед носом Чимина, который поджимает губы, увидев застывшие в глазах младшего слёзы. Нетрудно догадаться, кто выступил в роли спонсора. Распахнув резко дверь, Сокджин скулит болезненно, указательным пальцем ткнув в грудь чёрного тигра, - И не смей с ним говорить обо мне, ясно?! -Ясно, маленький. Отдохни, Джинни. Тебе надо отдохнуть, - Чимин кивает согласно, вдохнув поглубже феромон брата: от Джина пахнет не привычным нежным запахом глоксинии, а терпким, практически едким феромоном, и Чимин стискивает кулаки, понимая, что ничем не может помочь. Его брат разберётся сам. Он захотел. Все в доме знают, что если Сокджин захочет чего- то в этой жизни, он это получит. Джин закрывает за собой дверь, заперев её на ключ, словно кто-то войдёт. На самом деле, войти может лишь Юнги: этот котёнок обязательно попытается наследить, войдя в его комнату и уютно устроившись в его постели, обняв со всех сторон: кошачьи умеют забирать боль, а Сокджин не хочет, чтобы Юнги принимал в этом участие. Не в этот раз. Котёнок принял на себя уже слишком много боли. Уткнувшись лицом в подушку, он беззвучно сотрясается всем телом, пропитывая шёлковую ткань наволочки солёными слезами. Хвост понуро дёргает одним лишь концом, похлопывая по постели, и омега скулит болезненно, прижимая ладонь к сердцу и стараясь унять разрывающее ощущение внутри. Это пройдёт. Сокджин знает, что пройдёт. Просто нужно время. -Тшш, тшш, всё-ё в порядке, всё хорошо, зайчик, - Тэхён прижимает к себе Чонгука в ту же секунду, как он открывает глаза, и Чон бегает ими по комнате, стараясь понять, погнал он окончательно, или ему просто показалось. Не показалось. На столе устроился Юнги, сидящий в позе лотоса и раздирающий на кусочки жареное мясо: каракал голоден, как и всегда, а когда дома нет никого, кроме родных, нет смысла прятать свою сущность, которая рвалась всю жизнь наружу. Первые дни на стыке миров работают в угоду животному началу гибридов, подстёгивая их на подобные действия, так что никто его и не подумает остановить: Юнги сам прекратит так себя вести через неделю- другую. Ну а пока, Мин фырчит и тихо причмокивает, разжёвывая хищно кусочки жирного мяса, даже не смотря по сторонам. Чимин улыбается ему широко, прикусив губу, и наблюдает за этим с гордостью, подперев подбородок кулаками. Ну что за маленькая прелесть. -Это Юнги, и он безобидная кошечка, ладно? - Тэхён понимающе воркует, оглаживая его лицо, и Чонгук бледнеет на глазах: какая, к чёрту, кошечка?! - Он гибрид, родной. Это он сейчас так себя ведёт, а так- он такой же, как и мы с тобой. Просто с хвостиком и... - Ким сглотнул, погладив его по макушке, и поцеловав её, - и ушками. Омега прикусил губу, переводя взгляд с истинного на хвост каракала, который от удовольствия похлопывал по столу, и облизнулся, глянув на мясо. -Мой зайчик голоден, м? - Чонгук округлил глаза, глядя так жалобно, что у Тэхёна чуть сердце не остановилось. Трогательный омега вцепился в его предплечье, сглотнув тяжёлый ком в горле, и Тэхён понятливо поднёс стакан воды к его губам, дожидаясь, пока Чонгук выпьет. - Давай-ка кое-что проверим, м? Хочешь, я покажу тебе сад? Чонгук дрогнул губами, облизнув их и всосав нижнюю в рот голодно: а мясо? А накормить? -Тшш, я дам тебе поесть, малыш. Дам, не бойся. Я тебя голодным ни за что не оставлю. Давай пойдём в сад на пять минуточек, а потом я тебе дам всё-всё на свете, что мой зайка пожелает? - Синий Гонщик воркует, уговаривая, и склоняет лицо над ним, потираясь носом о его нос, который дёрнулся забавно от прикосновения, - Мой партнёр пойдёт со мной? Щелчок, и мяса не существует. Чонгук не знает, почему на него так действует это слово. Партнёр. Словно заворожённый, омега кивает, с готовностью цепляясь за истинного. Расплываясь в улыбке, Тэхён встаёт с ним на руках, укачивая его осторожно, и выходит в оранжерею, усадив Чонгука на стул около распустившихся цветов. Сев на колени перед ним, Тэхён берёт его ладони в свои, целуя их по очереди, и совмещая вместе, словно хочет согреть. Смотрит выжидающе, внимательно, считывая каждую эмоцию с лица Чонгука, у которого глаза бегают по оранжерее с восторгом при виде цветов. Аромат стоит невероятный, и Чонгук склоняет голову, уставившись на горшок с азалией, прикусив губу. Тэхён сглатывает, поспешно привлекая покашливанием внимание к себе: -Чонгукки, что ты чувствуешь, можешь описать? Покажи, чего тебе хочется, малыш. Омега сидит с минуту, анализируя свои мысли и ощущения. Внутри, его распирает от желания вонзиться зубами в ту очаровательную фиалку, и съесть её, и Чонгук боится этих мыслей. Что, если он точно сошёл с ума? Сначала - люди с хвостами и ушами, теперь- это... Нахмурив брови, он идёт на поводу у своих животных инстинктов, указав пальцем на горшок с фиалками,и Тэхён расплывается в тёплой квадратной улыбке: -Сейчас я её сорву, помою, а ты- амм-м... Ам-м, Чонгукки, повторишь за мной? - Тэхён забавно открывает и закрывает рот, невольно причмокивая полными губами при этом, пытаясь научить его хотя бы примитивному общению, и Чонгук едва заметно улыбается, положив ладонь на его щеку и погладив её подушечкой большого пальца. - Да, родной, это я, твой альфа. Повторишь за мной, мой маленький храбрый партнёр? Ам-м... -А... -Умница, - Ким вспыхивает огнём надежды, когда Чонгук открывает рот, и срывает фиалку, омывая её. Придвинув её к дёрнувшемуся носу с выраженной перегородкой, наблюдает с интересом за сменой эмоций на лице Чонгука, который облизнулся с готовностью, почувствовав сладкий аромат, - Давай, малыш, ам-м, сделай. Давай, не стесняйся. -Мм. -Пра-авильно, родной, - Тэхён с гордостью целует его в нос, и усмехается, прослеживая за оленьими глазками, которые уставились с обидой на цветок, который отодвинули от него для поцелуя. Придвинув руку обратно, Тэхён целует его в висок, сев рядом, и смотрит на него, словно на самое большое волшебство в своей жизни. - Ешь, Чонгукки. Ешь, это всё твоё. -Ам. - Чонгук выдавливает это из себя, нахмурившись, когда слышит собственный голос: приглушённый и нежный, практически жалобный. Отчего-то альфа перед ним шмыгает носом, и на глазах его тут же проступают слёзы. Реакция, которую Чонгук не может понять. Лишь ртом поближе придвигается к цветку, зажатому меж его пальцев, и, тихо повторив "ам", вбирает фиалку в рот, не отрывая глаз от мужчины, сидящего перед ним на коленях. Вкус цветка раскрывается на языке взрывом ощущений: сладковато-травянистый привкус оседает удовольствием, которое слишком быстро заканчивается, и Чонгук стреляет глазами в сторону горшка с кучей цветков фиалки, который так и манит. -Моя гордость, - Не удержавшись, Ким обхватывает его голову руками, и, немного склонив её, целует в макушку Чонгука: его зайчик пойдёт на поправку. Если животные инстинкты сохранились, значит, он обязательно поправится. - Сейчас, родной, сейчас. Чего бы ты хотел, ам, или как Юнги? -Ам. - Даже двух секунд на раздумья не берёт: вид мяса словно вылетает у него из головы, а аппетит, с которым Юнги ел его, слизывая капли жира с запястья, можно сравнить с тем трепетом, с которым Чонгук сейчас смотрит на тонкие пальцы мужчины, срывающие ещё несколько цветков, и бережно омывающие их. Чонгук хочет их все. -Мой зайчик, - Воркует себе под нос, покачивая головой горделиво, - Мой зайчик хочет ам, я ему всё на свете за это дам. А Чонгук, оглядываясь по сторонам, понимает одно: он ничего не хочет знать. Не хочет помнить своего прошлого. Не хочет разбираться в том, почему у кого-то есть хвост и уши, а он вдруг захотел есть цветы. Не хочет разбираться ни в чём. Он просто знает неоспоримый факт: ему так хорошо никогда в жизни не было раньше. Окинув оранжерею восторженным и вдохновлённым взглядом, Чонгук прикусывает губу, потянув с нетерпением Тэхёна за рукав льняной рубашки, на что тот тут же откликается, закрутив кран и обернувшись к нему с цветами в руках. Съев все фиалки, Чонгук стыдливо дёрнул носом, а заодно и губами вслед, походя на самого настоящего крольчонка, и указал указательным пальцем в сторону бутона белой розы, другой рукой дёргая нетерпеливо посмеивающегося Тэхёна за рукав и шепча ему робко, словно в чувствах признаваясь: -Ам.