По приказу

Оглушающий вой бойни — нечто, к чему невозможно привыкнуть. Взрывы, выстрелы, крики. Вокруг трупы, но солдаты продолжают наступление. Они прячутся за заборами и преградами, отстреливая противников — террористов на территории Америки — на другой стороне поля, которые скрываются за деревьями. В дыму, в пыли целиться сложно. Сложнее — избегать пули самому. Вот, рядовой, с которым только сегодня познакомился на вертушке, падает, мёртвый, бездыханный. Его глаза открыты, он, словно не осознающий, смотрит в небо, хотя дыра во лбу явно даёт понять, что осознавать ему больше нечего. Глубокая дыра в глазнице пульсирует багряной массой, темнея. Сухая земля напитывается кровью, вместо дождя. Пули продолжают зловещий свист. Мир останавливается в моменте, кажется, жизнь должна проноситься перед глазами, но на самом деле в голове — пустота. Нет мыслей, нет страха, мозг перестаёт воспринимать звуки. Громыхание, треск деревьев выводит из транса — и не сулит ничего хорошего. Солдаты видят появляющиеся из завесы пыли БТР, прикрывающий группу противников. На крыше — пулемёт, чёрт возьми. Выцепить стреляющего не выходит: шквал огня не позволяет даже высунуться из-за укрытия. Да даже этой несчастной преграды уже скоро не будет, пули намереваются догнать спину через кирпич. — Браво 0-7 — Хранителю-1, требуется поддержка с воздуха, повторяю, требуется… Солдаты слышат в наушниках слабые помехи и запрос лейтенанта, резко прерываемый женским голосом: — Клык 3-1 — Браво 0-7, ожидайте поддержку через 17 секунд. Советую найти укрытие, как поняли? — Она, казалось, наслаждалась своим положением. С явной ухмылкой в британской манере произнесла предупреждение, предвкушая сама, какой кавардак начнёт своим появлением. — Принято, Клык 3-1. Ожидаем. Отбой. С высоты полёта самолёта солдаты — муравьи, замешкавшиеся, ищущие укрытия получше. Большая часть из них уже знает, кто летит. Отряд Клык — часть эскадрильи, состоящая из 3 самолётов A10/C «Thunderbolt II», вылетающий для краткосрочной помощи пехоте. Однако сегодня, на скорости 600 км/ч, лишь 2 чёрных самолёта с разрисованными мордами — жуткое зрелище в небе — быстро добираются до места действия. Солдаты видят — и даже ощущают вибрации — шквал огня из пасти этой летающей твари. Жуткий воющий звук, подобный рёву зверя, настигает с опозданием — самолёт уже разворачивается, отслеживая новую приближающуюся технику: БТР у противников был не один. Ракета, сброшенная с крыла, приземляется аккурат на группу противников, подрывая их и ближайший транспортёр. Земля трескается, рвётся на части, поддаётся взрывам. Воронки и дыры, трупы, кровь — вот новый пейзаж этой местности. Чего пилоты не заметили — сидящего на крыше здания неподалёку солдата с РПГ. И обладатель русского оружия умело воспользовался сосредоточенностью лётчиц на наземной технике: он целится в самолёт, но пилот реагирует достаточно быстро на загоревшуюся вспышку почти прямо по курсу — сбивает ракету пушкой, не рассчитав взрывную силу. Стёкла разбиваются с громким звуком. Прибывшая поддержка с воздуха сильно подпортила планы террористов, но сдаваться они точно не собирались. Мужчина уже начал перезарядку гранатомёта, в надежде снять и вторую цель. Однако геройский поступок стрелявшего на крыше воспринимают угрозой внизу — Гоуст быстро снимает его выстрелом в грудь. Солдаты оценивают ситуацию: самолёт не собирается падать, но сейчас он явно больше не помощник. Необходимо дождаться приказа об отступлении. Проблема была не столько в разбитом стекле, сколько в осколках, попавших в плечо женщине. — Клык 3-3, запрашиваю разрешение вернуться на базу, я подбита, как слышно? — Высокий женский голос не мог ассоциироваться со смертоносной летающей машиной, и лишь чёткость, с которой она проговорила сообщение, выдавала в ней солдата. — Тень-8, разрешаю. Отбой. Лишившись преимущества, мужчины, чьи лица обмотаны грязными зелёными тряпками, начали отступать, продолжая прикрываться огнём. Воодушевлённые солдаты ЧВК на пару с несколькими людьми из спецназа SAS, начали наступление в ответ, преследуя убегающих. На пути стояло ещё несколько двухэтажных зданий-коробок, одно из которых являлось целью этой операции. ФБР получили информацию о скорой передаче большого количества взрывчатки через границу с Мексикой, если верить разведданным, покупатель — Аль-Катала. Допустить подобное было нельзя, поэтому ЧВК «Шэдоу Компани» и отряду ОТГ-141 британского SAS было поручено перехватить товар. Важно было сохранить его в целости, как важную улику. Чего солдаты и ФБР не ожидали — а дело было, скорее, в некачественной разведке, — что в зданиях найдётся огромное количество оружия, начиная от пулемёта и заканчивая гранатомётом. Эти здания позиционировались как жилые, наличие там дополнительного стационарного оружия — необъяснимо. На открытом поле американские и британские солдаты — беспомощные мишени, и даже положение лёжа не помогает скрыться из вида врага. Едва поросшая трава не сильно-то и скрывает массивные тела мужчин и женщин в камуфляже. Решение надо принимать быстро, иначе прямо здесь можно организовывать братскую могилу — даже яму рыть не придётся. — Хранитель-1, запрашиваю разрешение снести здание «Альфа», повторяю, запрашиваю разрешение снести здание «Альфа», — её чуть хриплый голос казался стальным, звенящим от напряжения. Чёрт возьми, каждая новая очередь пулемёта проходится совсем рядом с линией скрывшихся солдат, потерь всё больше. — Хранитель-1, времени мало! — Ожидайте решения, Клык 3-1, там может оказаться взрывчатка, — раздался строгий женский голос с американским акцентом в ответ. Лётчица чертыхается. Да к чёрту их решение! У Америки так много запасных солдат? Навести прицел перед зданием и выпустить наводящуюся ракету по статичной цели — несложно, зато может спасти достаточно жизней. Ей важно не задеть другие объекты Крики внизу не слышны, заглушаемые двигателями самолёта, но само осознание! Дом рушится ударной волной ракеты, стены складываются, как домино. Стена пыли накрыла поле. Даже если она добила не всех, то теперь хотя бы дала шанс пехоте что-то сделать — они резво отстреливают выживших из снайперских винтовок, не прерываемые гранатами или пулемётными очередями. — Клык 3-1, что это было? Разрешения не было! Вам повезло, что объект был чист, — мужской голос раздался в передатчике. Ласвелл не комментирует решения женщины, наверное, радуясь тому, что, тыкнув наугад, она не подорвала цель. — Тень-8, это было необходимо для успешного продолжения операции, — голос не теряет своей жёсткости. Оправдываться во время выполнения миссии — затея глупая, женщина уже знает, что её ожидает по прибытии на базу. — Клык 3-1, вы напишете об этом в своём отчёте, — жёстко отрезал мужчина. — Конец связи. Лётчица обращает внимание на панель перед глазами — топливо скоро закончится. Внизу, кажется, стало тише: пехота осматривает оставшиеся объекты, ликвидируя последних выживших террористов. Недовольство застряло где-то в горле. Стоило бы поблагодарить её за то, что спасла жизни солдат Америки. — Клык 3-1, это Хранитель-1, сворачивайтесь. Для вас операция закончена, отбой. Этого стоило ожидать: топлива было немного с самого начала, чтобы компенсировать вес переносимых ракет, и теперь, когда его осталось так мало — необходимо добраться до базы в скором времени. Оповестив отряд Браво, над которым она всё ещё летала, лётчица разворачивает машину, направляя её выше. Путь до базы недолог, около 12 минут полёта. Возможность насладиться плывущими мимо облаками — самый большой плюс быть пилотом. Она продолжает слышать переговоры солдат, завершающих операцию. Судя по их сообщениям, миссия продвигается успешно.

***

— Твою мать, Элизабет! — шатенка обращает внимание на рослого мужчину в чёрной форме, направляющегося к ней. — Какого чёрта сегодня было? Его голос неприятно бил по ушам, только что освободившимся от наушников и шлема. Бет чувствовала себя утомлённой после задания, однако она не позволила себе расслабляться при уоррент-офицере. — Здравия желаю, уоррент-офицер Крейг, — приставила ногу по стойке смирно с характерным стуком, как учили в академии, и поднесла пальцы ко лбу. — Я выполняла свою прямую обязанность прикрывать солдат с воздуха. Взрывчатка подорвана не была, задание выполнено успешно, сэр. В чём моя ошибка, сэр? — Ошибка, Гиббс, в том, что ты действовала без приказа! — прикрикнул брюнет, сводя густые брови на переносице. — Ты думаешь, у меня, блять, есть желание за тебя и твои ошибки ответственность брать? Тебя объяснительная начальству ждёт, почему выстрелила раньше времени. Элизабет смиренно принимает гнев начальника. В её голове всё было как нельзя просто — террористы не стали бы оставлять взрывчатку в самом опасном месте, которое может подорваться от случайной пули, а потому в месте, где располагался пулемёт, ничего лишнего быть не могло. Что было более важно — на открытом поле укрытия не было, и любое промедление могло подорвать исполнение операции. Лиз, в свою очередь, не могла позволить солдатам погибать вот так, по причине долгого обдумывания. Это же неправильно, несправедливо! Бет хмурится. Приходится идти в канцелярский отдел, чтобы слёзно выпрашивать несчастный листок бумаги — пачку в комнате Бет расхватал кто только мог за эти два месяца, а для покупки новой не хватило времени. Там, естественно, цокают языком, закатывают глаза, но по старой дружбе одалживают даже два листка! Но как только женщина прикрывает дверь, слышит из кабинета «Должна будешь пачку!». Вздыхает. Не могло быть так всё просто, конечно же. Шагает в сторону комнаты досуга по полупустым коридорам — на удивление, сегодня здесь никого нет, кроме парочки солдат, отвечающих за уборку, — но замечает ярко выделяющуюся фигуру. Она в целом примерно знала в лицо всех находящихся в этом крыле, и этот мужчина — явно не отсюда. Как минимум, выделял его забавный ирокез, который Бет точно бы запомнила. — Эй, Квин! Мне сказали, я найду тебя здесь, — выраженный шотландский акцент ярким пятном выделялся на фоне американской базы. Надо полагать, понял он, кто перед ним по волнистым тёмным волосам, завязанным в тугой хвост, как ему могли описать Бет. — Начальство разрешило устроить пьянку в честь окончания миссии, пойдём с нами! — Э-э, — заминается шатенка. — Пойдём..? — Соуп, — обворожительно улыбается он, явно понимая намёк. — Мы собираемся в комнате досуга через полчаса, ребята уже подтягиваются. Так что не зевай и подружку свою позови. Он быстрым шагом удаляется, явно уверенный, что Бет не откажется. Сама же женщина невольно улыбается. Ей как-то не хватает таких лёгких улыбок в обычной рутине, на удивление, улыбается обычно здесь только начальник — Грейвз. И это была не та улыбка, от которой забываешь все проблемы, накопившиеся за день. Скорее, наоборот, эта улыбка могла быть ещё одной проблемой. Элизабет не столько боялась своего командира, с которым работала ещё со времён службы в регулярной армии США, будучи морлётом истребителя-бомбардировщика F/A-18F, сколько осознавала его двуликость. Он мог улыбаться в лицо человеку, зная, что отправляет его на верную гибель, и Бет, честно сказать, ненавидела его эту черту. Филипп как будто бы пытался поддерживать дружественные отношения со своими подчинёнными, прекрасно осознавая, что никто и никогда не перейдёт черту в отношении него, все его уважают, многие его боятся, хоть и позволяют себе общаться слегка фривольно с ним. Бет такой не была. Женщина благодарила Бога за то, что отчитываться ей надо не у него на ковре, а всего лишь передать бумажку через мастера-сержанта. Бет, на самом деле, видела пару раз, как Грейвз ходатайства просматривает, и это воспоминание отзывается лёгкостью на душе: он не вчитывался так внимательно в бумажки от своих подчинённых, но, если предстоял серьёзный разговор тет-а-тет… лучше не думать об этом. Бет ещё далеко до появления на ковре у командира. Она заходит в комнату досуга, когда видит уже снующих мужчин с коробками пива, какой-то колбасой, видать, на закуску, и другой ерундой для празднования. Грейвз, видимо, хочет поддерживать хорошие отношения с британцами, раз позволил им так открыто распивать алкоголь прямо здесь. В то же время, Гиббс стоило бы поторопиться: через минут десять здесь будет невозможно что-либо написать из-за шума и обилия бутылок на всех поверхностях. Стоит сказать, помещение было обустроено для этого как нельзя хорошо. И телевизором обеспечили, и 7 диванчиками, хоть и не самыми удобными, и даже для пары кресел нашлось место. Это не такие комнаты, как в регулярной армии, где ты снова ощущаешь себя в школе за партой. Она усаживается на жёсткий синий диван, нависая над низким журнальным столиком. Достаёт из внутреннего кармана парки ручку, быстро набрасывая шапку документа. Бет, в общем-то, не впервой ходатайствовать о своём нарушении, и чётко объяснить причинно-следственную связь своих размышлений ей труда не составляет. Она старалась писать медленно, чтобы не пришлось портить второй лист бумаги. Постоянно озиралась вокруг, чтобы не дай Бог её кто-то задел, и рука соскользнула, марая лист. В таком месте в такое время писать важный документ — плохая затея, но надо было торопиться. Мысль о небольшом праздновании так или иначе согревала душу, это позволяло отвлекаться от постоянной ответственности не только за себя, но и за подчинённых рядовых. Рейчел, которая сегодня получила ранение, тоже стоило бы отдохнуть. Бет оставляет подпись справа внизу листа, сверяясь с сегодняшней датой, а затем встаёт в надежде быстро найти мастера-сержанта. Прямые коридоры ведут женщину к штабу эскадрильи, где чаще всего можно найти нужного ей человека. Она глазами ищет русую макушку среди сидящих за столами, цепляясь за мужчину, сидящего у стены. Широким шагом направляется к нему, стараясь не обращать на себя внимания остальных сидящих. Мужчина просматривает какие-то документы, краем глаза замечая высокую фигуру рядом с собой. — Здравия желаю, мастер-сержант Дэвис, — Элизабет ожидает, пока Айден позволит ей говорить дальше, но он медлит, не отрывается от бумаг. Лиз, впрочем, продолжает стоять, вытянувшись струной, хотя и бегая глазами по стене — ей некомфортно здесь находиться. — Твоя подопечная сегодня была ранена, — бурчит себе под нос низким прокуренным голосом Айден. — Самолёт придётся в ремонт отдавать, отчёты писать… Чего тебе? — наконец поднимает на неё глаза мутного зелёного цвета. — Ходатайство, сэр, — кратко поясняет она, протягивая ему только что подписанный документ, всё ещё стараясь не встречаться с ним взглядами. — Опять? Блять, тебе самой не надоело? — у мастера-сержанта были редкие брови и жёсткие морщины на лбу не по возрасту, он был старше Бет всего на 3 года. — Как тебя ещё не отстранили, безмозглую… Свободна. — Есть, сэр, — выдаёт шатенка, разворачивается. Ей, по-хорошему, не привыкать к такому отношению в армии. Где бы она не была: в регулярной армии или в ЧВК — почти все вышестоящие не чурались открыто высказывать своё пренебрежение к подчинённым, открыто насмехаться и выжимать все возможные соки. Однако смириться с этим с каждым разом всё сложнее, несправедливое отношение било по достоинству любого человека. Осталось последнее дело — найти Рейчел. Скорее всего, её уже отпустили из лазарета, поскольку ранение было несерьёзным, поэтому Бет направляется в кубрик, который делит с рядовой. Это было скорее исключение из правил, рядовые обычно спали в бараках человек по 30, мест было не так уж и много, женщин в ЧВК и того меньше. Поэтому Бет предложила поместить подчинённую рядовую к себе в кубрик. Начальству, в целом, особого дела не было до таких мелочей, а потому они согласились. В женском крыле комнат было меньше, чем в мужском, просто потому что невыездных женщин на базе было меньше. Нужный кубрик находится недалеко от лестницы, обозначенный табличкой с фамилиями живущих там. Бет входит без стука, заставая Рейчел за рассматриванием повязки в зеркале. — Сильно болит? — Шатенка закрывает дверь, направляясь ближе к середине комнате. — Нет, — отрезает Рейчел высоким звонким голосом. Она казалась очень уставшей. Растрёпанные светлые короткие волосы выглядели сухими. Кожа, покрытая веснушками, шелушилась и где-то имела красные пятна. — Всё нормально? — Да, конечно. Солдат из SAS предложил отпраздновать сегодня завершённую миссию в комнате отдыха, пойдёшь? — Бет всматривается в зеркало, наблюдая за собственным отражением за плечом более низкой Рейчел. Сама она выглядела может только чуть-чуть лучше: волосы также растрепались из тугого хвоста, кончики секлись, кожа, может, и не была сухой, зато синяки под светло-голубыми глазами на светлой коже легли вместо красивых теней, которыми Бет, впрочем, на гражданке не пользовалась. Особо ярко выделялся белеющий шрам на левой скуле. — Не знала, что ты общаешься с британцами, — Рейчел сама была уроженкой Техаса, и это отлично считывалось по её акценту. — Хотя ты же сама из Британии, нашла общий язык? — Он шотландец, не думаю, что он видит во мне землячку, — пожимает плечами Бет. — Так пойдёшь? Рейчел кивает, надевая первую попавшуюся футболку салатового оттенка, и выходит вперёд. Элизабет лишь снимает парку, оставаясь в чёрной водолазке, и следует за рядовой. В коридоре, подходя к комнате досуга, слышится характерный шум. Открывая дверь, попадают в место, настолько далёкое от сегодняшнего дня: мужчины, освобождённые от формы, весело общаются друг с другом, выпивают, наслаждаясь жизнью. В нос ударил запах алкоголя, духота в помещении как-то приятно обволакивала. Бет подтолкнула в плечо застывшую в дверях Рейчел, и рядовая несмело осматривается в поиске свободного места, куда можно присесть. Ей кажется, что через пару секунд она утонет в вопросах о ракете, сбившей её. И стыд топит её разум, неловкость зажимает всё тело. Она изредка наблюдает за остальными, немного загнанно, и каждый раз встречается глазами с кем-то, будто зная, что они думают о ней: «Вот неумёха, это ж надо было на такую глупую удочку попасться», «И она ещё состоит в эскадрилье? Да с такими пилотами и террористов не надо, сама порушит все самолёты», «Хорошо хоть второй не задела, когда отбивалась от ракеты». Она уже слышала такие фразы, когда училась в академии. Каждый её промах сильно бил по самооценке, и она боялась, что здесь, в ЧВК, ей также будут стучать по голове за каждый подобный просчёт. Рейчел чувствует лёгкий толчок в плечо, обнаруживая Бет, протягивающую стакан с виски. — Спасибо, — принимает она стакан, сразу же делая пару глотков. — Опять пиво? — Ну да, — Бет открывает жестяную банку, присаживаясь рядом. — Почему не идёшь общаться? Элизабет считала правильным заботиться о своих подопечных хотя бы в плане их морального состояния. Рейчел ей казалась чрезмерно закрытой вне их маленького отряда «Клык-3», и, возможно, это не было бы такой масштабной проблемой, если бы рядовая не менялась в лице после таких встреч. Она никогда не рассказывала, о чём думает на самом деле, всегда закрываясь, отворачиваясь, язвила в ответ. Казалось, что ей не столько не нравится общаться с другими людьми, сколько было некомфортно. Бет не ругала Рейчел за фривольное общение, просто потому что считала это актом доверия в её сторону. Может, однажды Рейчел всё-таки расскажет, что её гложет. — Не хочу, — пожимает плечами блондинка и отворачивается, явно давая понять, что не хочет больше это обсуждать. Опять. Бет настаивать не стала, хотя и уходить тоже не решилась. Она обвела взглядом собравшихся людей: их было немало для такой небольшой комнаты, но им это, кажется, не мешало. Они усаживались кто куда: на подоконники, на пол, на подлокотники диванов. Все остальные поверхности были заняты полными и пустыми бутылками и банками. Кто-то, уже совсем пьяный, начал курить одноразовые испарители с нарочитым фруктовым запахом прямо в помещении. Комната заполнилась дымом и была теперь похожа на бар с громкими разговорами и пьяными людьми. Не хватало только музыки и танцев — вероятно, Грейвз попросил сильно не шуметь. Элизабет расплылась в хмельной улыбке, наслаждаясь сменившейся атмосферой, завершающей день. Она глазами заметила того шотландца, Соупа, с тёмным ирокезом в компании очень массивного мужчины в балаклаве и белёсой маске, имитирующей череп. Напряжение резко сковало тело, какой-то испуг проскочил в сознании. Он выглядел неуместным ужасом Хэллоуина в компании мужчин с добродушными пьяными улыбками. Этот человек наблюдал за происходящем как гриф над пустыней, холодным взглядом, создавая ощущение, что он и вовсе не моргает. Он очень быстро реагирует на наблюдение за ним, переводя взгляд на Бет. Всматривается в неё, совсем не меняясь во взгляде — угадать, о чём он думает, было невозможно. Кажется, изредка он что-то отвечал Соупу, не отводя взгляда, пока сам шотландец не обратил внимание на женщину. Видимо, интерес заставил его отвлечься от разговора и подойти к Бет и Рейчел. Соуп быстро пересекает комнату, останавливаясь рядом с сидящими лётчицами. — Эй, вы пришли! — он не не пьян, настолько же весёлый, каким показался Элизабет в коридоре, добродушно улыбается. — Пойдёмте, познакомитесь с Гоустом. Он же вам жизнь спас, сняв того парня с РПГ. Гоуст. Удивительно подходящий позывной для человека с таким взглядом. Бет действительно встаёт, подозревая, что, возможно, он перестанет смотреть на неё таким взглядом, если начнёт разговаривать. Рейчел же, хмурясь, вовсе развернулась и быстро ушла из комнаты, оставив пустой стакан на столе неподалёку. Гиббс побоялась идти за ней, догадавшись, что ей надо передохнуть от такого количества людей в одном помещении. Соуп по-свойски положил руку на плечо Бет, подводя её к пугающему мужчине. И с каждым шагом уверенность в надобности этого знакомства пропадала. — ЭЛТи, это Квин, она была в одном из «Бородавочников» сегодня, — Соуп хлопает женщину по плечу, затем отходя на шаг в сторону. — Лучше Бет, лейтенант, — она переменилась в лице. Пить с вышестоящими она не любила, ей претила идея фривольничать с кем-то, кто может вспомнить любой пьяный поступок в самый неподходящий момент. Да и сами вышестоящие могли много чего вытворить под алкоголем, уверенные в своей безнаказанности. Ей ли не знать? Гоуст молча осмотрел Бет. Несмотря на шумные разговоры окружающих, эта тишина между ними напрягала сильнее. Она чувствовала себя лишней. — Хороший ход с ракетой, — выдаёт он низким хриплым голосом и таким ярким скауз акцентом, едва граничащим с кокни. — Спасибо. Хороший выстрел в стрелка с РПГ, — в ответ выдала она. — Уэльс? — коротко спрашивает он, чем вызывает подозрения, что много разговаривать Гоуст либо не может, либо не хочет. — Бристоль, — также коротко отвечает Бет, явно понимая, что он тоже обратил внимание на акцент. Молчание снова берёт верх, и женщина решает покинуть комнату, предварительно официально распрощавшись с лейтенантом и Соупом, чем вызывает смешок у последнего. Он ничего не поясняет, добродушно смотря Гиббс в след. Бет же выкидывает жестяную банку, которую так и держала в руках всё это время, и выходит из комнаты в направлении своего кубрика. Резко меняет направление, решив покурить перед сном. На улице свежий воздух показался сладким. После той шумной задымлённой комнаты обоняние и слух словно обострились. В вечерней тишине ярко выделялись разговоры где-то вдали, пение редких птиц и шелест листьев деревьев. Она достала из карманов карго белую пачку с синей плашкой, выуживая одну сигарету. Для себя отметила, что осталось всего лишь 3, так что надо как-то доставать новую — она курила слишком много последнее время. Поджигает и наслаждается горчащим вкусом на языке. Шумно вздыхает, освобождая дым через губы. Глаза обращаются к удивительно чистому небу, открывающему тёмное полотно и яркие звёзды. Алкоголь обострил тревожность, плохое предчувствие глодало её душу.