house of memories

— Снято! Вся съёмочная площадка наполняется звуком беготни и громких голосов: это последний кадры перед большим перерывом и все облегчённо выдыхают, ведь ноги затекли, глаза начинает жечь от слишком яркого света и хочется только упасть на стул и выпить пару литров кофе. Джи Сон многие годы варится в сфере кино, но даже ему нужна небольшая передышка. Ладонь всё ещё ощущает тёплую кожу, которой недавно касалась и мужчина трясёт рукой, стараясь сбросить фантомное ощущение. С Джинёном они сработались достаточно быстро, перешли грань просто коллег и в перерывах между съёмками могли просто сидеть в гримёрке и разговаривать. Парень был смышлёным, схватывал всё на лету и даже расплывчатые советы старшего коллеги понимал с полуслова, впитывая, как губка. До знакомства с парнем, как актёром, мужчина не вникал в его вокальную карьеру, но сейчас частенько мог включить один из треков, пока ехал домой, признаваясь себе не сразу, что просто хотел продлить таким странным способом ощущение присутствие молодого, начинающего актёра. Возможно, из-за своей карьеры айдола тот был настолько неприхотлив: внимательно слушал, не жаловался на недостаток сна и большие нагрузки, но старший уважением проникся сразу, одобрительно хлопал по плечу в моменты тяжёлых сцен, подбадривал и хвалил. Младший был ещё слишком восприимчив, переживал каждую роль, слишком глубоко в неё погружаясь и частенько после усаживался где-то в углы большого павильона, втыкал наушники в уши и упирался взглядом в стену напротив. Его не трогали, давали время и только сам Джи Сон кидал на парня короткие взгляды, стараясь не пропустить момент, когда младший уйдёт в себя слишком глубоко. Тот мог сколько угодно делать вид, что просто задумался, но мужчина понимал всё. Не потому что мальчишке не хватало опыта или данных, просто мужчина и сам через это проходил, от чего хотел уберечь подсознательно. Джинён не мог не нравится. Вечно крутился где-то рядом, смеялся, превращаясь в ребёнка и смотрел так преданно и открыто, что мужчине хотелось иногда оглянуться через плечо, до конца не веря, что именно ему обращен этот взгляд. От мягкого "хён" Джи Сон иногда впадал в ступор, неотрывно смотря на улыбку, захватившую пухлые губы, что на щеках появлялись забавные милые ямочки, а глаза превращались в небольшие полумесяцы. Это всё превратилось в бесконечную вереницу: "Хён, я принёс Вам обед, дальше у нас сложная сцена" или "Эй, хён, не хотите кофе? Я сбегаю". Единственное, за чём мужчина хотел, чтобы парень сбегал, так это за дефибрилляторами, потому что сердце правда будто норовило остановиться. Иногда приходилось скрытно прижимать кончики пальцев к собственному запястью, чтобы убедиться, что пульс не подскочил настолько сильно, способный разорвать сплетение вен под кожей. Это грёбанное помешательство, по другому он назвать это не может, потому что если изначально Джинён вызывал чувства ответственности и уважения, то вскоре всё переросло в симпатию и желание не уходить домой, оставшись будто придавленным к дивану в гримёрке, пока младший весело щебечет и сидит непозволительно близко, что-то показывая в своём телефоне. Резко пришедшая в голову мысль заставляет замереть прямо посреди коридора, смотря на свою ладонь, что всё ещё печёт от фантомных касаний. Кожа до сих пор пульсирует от ощущения чужого пульса, бьющегося загнанно на шее и мужчина разворачивается на каблуках, меняя направление. Из приоткрытой двери гримёрки горит свет и тихо закрыв за собой, Джи Сон замечает парнишку, что сидит напротив стола с зеркалом, опираясь локтями о столешницу, уперев подбородок в ладони, сложенные подобием лодочки. От позы его щеки и губы ещё больше надуваются и мужчина правда борется с желанием ущипнуть слегка за мягкую кожу. Джинён выглядит усталым, прикрывая глаза и что-то тихо напевал себе под нос. От мягкого касания тёплых ладоней к плечам тот вздрагивает, выпрямляется резко и распахивает в испуге глаза, но замечая мужчину, стоящего за своей спиной, тут же растягивает губы в улыбке. — Это Вы, хён. Уже пора идти? И снова от этого "хён" старший прикрывает глаза и старается дышать глубоко и ровно. — Нет, ещё есть время. Устал? — пальцы на плечах начинают сжиматься, разминая явно затёкшие мышцы, от чего младший хрипло выдыхает и жмурится довольно. — Нет, всё хорошо, совсем не устал. — парнишка нагло врёт, а Джи Сон склоняет голову набок, приподняв бровь. — Ты хороший актёр, Нён, но опыта у меня явно побольше. Пальцы перемещаются на шейные позвонки, то оглаживая слегка открытую кожу, то снова опускаются на плечи, надавливая, вызывая у младшего тихий болезненный стон, что оглушает сейчас обоих. — Вы же не устаёте, почему я должен? Джинён будто весь растекается под чужими руками, сонно моргает и еле держит глаза открытыми, чтобы посмотреть на замершего мужчину за своей спиной. — Кто тебе такое сказал? Руки исчезают с плеч и Джинён будто подсознательно тянется за ушедшим теплом, подбирается на стуле, но тут же боязливо одёргивает себя. Он не хочет показаться неуважительным и надоедливым, и так переходя порой все границы дозволенного. Его распирало от эмоций, которые некуда было выплеснуть и часто нужна была передышка, что даже приходилось заламывать собственные руки, чтобы не каснуться снова. С этим мужчиной он и так еле держал себя в руках, вечно то хватая его за запястья, чтобы что-то показать, то поправляя выбившиеся прядки волосы с уложенной причёски. Хотелось ударить себя по рукам указкой, но он только прикусывал кончик большого пальца зубами, надеясь, что когда-нибудь Джи Сон всё-таки не выскажет ему за его поведение. — Мне так казалось. Иногда я думаю, что Вы и не спите даже. — Всё возможно. Пак только закатывает глаза, подхватывая из вазочки на столе конфету, лишь бы чем-то заняться, — Вот никогда Вы не отвечаете на вопросы прямо. Мужчина только смеётся тихо, опираясь локтями на спинку стула, смотря на парнишку через зеркало. И что это за привычка всё тянуть в рот? Это мог быть палец, одноразовая палочка от кофе, конфета или чаще всего — чупа-чупс, который тот катал во рту, а после ещё и грыз пластмассовую палочку, пока старший прикрывал глаза и старался не отпечатывать эту картину у себя под веками. — А на какой вопросы ты хочешь честный ответ? Рассмотрение собственных ладоней, мирно лежащих на коленях, кажется куда заманчивее, чем ответ на вопрос, который крутится в голове уже не первый день, а вишнёвый привкус во рту хоть немного успокаивает, но если Джинён только смущается и прячет глаза, то Джи Сон старается дышать. Считает в своей голове до десяти, сглатывает скопившуюся во рту слюну и старается абстрагироваться, только во все комнате даже звук пропадает и единственное, что слышит мужчина — это хриплое дыхание младшего и звук карамельки, что постукивает от зубы. Парень перекатывает сладость на языке, убирает за щеку, а старший только и может, что смотреть, как натягивается кожа, как кончик розового языка скользит по влажным губам и тихо умирать внутри. — Хорошо, я готов прямо и честно ответить на любой твой вопрос, но сначала, — стул, на котором сидит Джинён, поворачивается на колёсиках и взгляд упирается на уровне кожаного ремня, — Скажи, сегодня, на съёмках, ты испугался? Глаза Пака округляются ещё больше, он часто моргает, хмурит брови и пытается вообще осознать смысл данного вопроса, но потом просто отрицательно машет головой. Джи Сон не знает, какой ответ хотел бы получить больше, ведь чувствовал большим пальцем, пока просто сжимал шею младшего перед камерой, как пульс ускоренно начинает биться под тонкой светлой кожей, звуча так отчётливо, что мужчина на секунду чуть не выпал из роли, останавливая себя от того, чтобы резко отдёрнуть руку. Он не хотел напугать ещё юного паренька, с которым у него разница в возрасте в целое поколение, но сейчас ситуация набирает другие обороты и теперь уже Джи Сону страшно ошибиться в своих выводах, которые настолько сладкие, что приторные. Он опирается одной рукой на спинку стула, второй — на подлокотник и Паку приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть в глаза, но взгляд тут же туманится, когда он чувствует на шее чужое дыхание. Горячее, вызывающее стайки мурашек на загривке. На секунду кажется, что он уснул или просто переработал до галлюцинаций, но губы, слегка сухие и тёплые, смыкаются прямо на пульсирующей жилке. Пульс ощущается так отчётливо, сбивчиво, что желание укусить побороть становится совершенно и окончательно невозможно. Зубы прикусывают и чуть оттягивают кожу, не давя слишком сильно, хотя хочется — больше. Хочется прикусить бьющуюся венку до отпечатка, до яркого багрового следа, но подставлять мальчишку перед группой визажистов всё же не стоит. Те будут пыхтеть, зло втирая светлый тон в отметины, пока Джинён точно начнёт краснеть и дёргаться от каждого слова. Мужчина знает этого мальчишку уже слишком хорошо, но всё ещё так мало. Тело Пака выгибается дугой, пальцы хватаются за крепкие плечи, а голова норовит запрокинуться, но Джи Сон запускает ладонь в волосы на чужом затылке и просто смотрит. Пытается увидеть хоть грамм страха на лице, но видит только порозовевшие щеки, приоткрытые и покусанные губы и глаза, обычно тепло-карие, сейчас полностью перекрытые чернотой зрачка. Он хочет остановиться, дать прийти в себя, но так сложно отказаться от того, чего желал так долго, в итоге оказавшееся прямо у тебя в руках. То, что смотрит помутневшим взглядом, впивается ноготками в плечи и не перестаёт облизывать губы. Губы Джинёна — отдельный вид искусства и Джи Сон готов спорить со всеми мировыми критиками, кто считает иначе. Он даёт право отстраниться, уйти от прикосновений, медленно приближаясь к чужому лицу, но парень только прикрывает глаза и размыкает губы, принимая и наслаждаясь всем, что ему дают. Они соприкасаются мягко, едва ощутимо, но тихий стон, вырывающийся из груди младшего, хлёстко ударяет мужчину по сердцу и он напирает, проникает в чужой рот языком: оглаживает кромку зубов, скользит по языку и оттягивает нижнюю губу слегка зубами. Этого всего так мало и много одновременно, что хочется притянуть ближе, но и оттолкнуть от себя, чтобы окончательно не упасть в обморок от переизбытка ощущений, молниями расходящимися по телу. Пальцы дрожат, ерошат волосы мужчины, пока тот не разрывает поцелуй, давая сделать глубокий судорожный вдох. Пак только заторможено хлопает глазами, смотря на довольную ухмылку старшего, будто целовал сейчас его не Джи Сон, а Кан Ё Хан, делая из его тела мягкое сливочное масло, растекающееся по пальцам. Губы опухают, но ухмылка не пропадает, пока Джи Сон демонстративно перекатывает на языке нагло сворованную карамельку у Джинёна, что краснеет ещё больше и отводит взгляд. Парень не знает, что сейчас произошло и как вести себя дальше, ведь если это был какой-то изощрённый способ довести его до ручки, то он тут же откажется от роли, заплатит неустойку и укатит в свою квартиру скулить побитым щенком. — Я... Страх на лице кажется таким явным, смывает всю краску с лица и Джи Сон просто перехватывает дрожащие до сих пор пальцы, поднося их к своему лицу и касаясь костяшек губами. — Если я приглашу тебя сегодня на ужин, ты согласишься? — Соглашусь. Оставляя парня одного, Джи Сон правда обдумывает в какой ресторан его отвезти или сразу забрать его к себе в квартиру и, кажется, сердце.