на перемотке

В общей сложности после указанной временной петли было проведено тридцать два боя. Десять из них завершилось аналогично нулевой временной отметке, три — аналогично, но со взрывом датенсеки и замка. Пять завершилось досрочно, семь — во время боя с «Камунаби». Четыре были закончены тем, что убийства были совершены бывшем агентом «Камунаби» и нынешнем хранителем Рокухиро: сломанная шея, переломанный хребет, телепортация на высоту свыше пятидесяти метров, разбитая голова. В двух случаях были замешаны «Хисяку». Один — после допроса. В общей сложности одна петля занимает две недели, и все петли вместе складываются в ## лет. Хорошо. Хорошо… Нет, не хорошо. Это уже какая отмотка по счету? Кажется… Бля, он сбивается со счета после пятой. На десятой начинает нервничать. Дальше уже точно не считает. И каждый раз все одно и то же: он открывает глаза, рядом — девочка из Новой Йошивары, между ними разговор, только с каждым разом он все короче и агрессивней, после чего его тошнит в раковину желчью. И все заново: вызов от боссов, потом меч, потом — все как обычно, побег малявки, встреча с Рокухиро, и так далее, так далее… Нет, конечно, иногда какие-то детали меняются (сам Содзе меняет), но в целом все следует истории… Наверное, он просто боится отходить от сценария? Как это назвать? Нахера он тратит кучу времени на одно и то же, раз за разом просто следует одним и тем же действиям, хотя в этом нет никакого долбанного смысла! Сколько он тратит на это?! Годы?! Больше!.. Истинное безумие. Все могло быть иначе, если бы в первом бою он просто убил Рокухиро. Но не получается. Содзе просто смотрит в его горящий взгляд, и его словно током бьет (шутка не задумана). Одно дело знать, что где-то там три года назад умер его идол, Рокухиро Кунисигэ, а совсем другое — смотреть в глаза его сыну… Бля, есть что-то в нем такое звериное, пугающее, но вместе с тем притягательное. Содзе давно торгует оружием на подпольном рынке, и он знает ценность вещей — а сын Рокухиро самое ценное его творение. Без шуток. Убить его — все равно что потратить все усилия мастера в пустую, просто в лицо ему плюнуть. Но надо попробовать. Лучше убить его, чем жить в этом кошмаре, да? Ну умрет он… Обидно будет, но… Да… Было бы интересно… В этой перемотке никакого желания встать нет, и после прощания с девочкой из Новой Йошивары Содзе просто лежит в постели, тупо смотря в окно отсутствующим взглядом. В пизду, все в пизду. Нахер меч, нахер все дела, никакого желания заниматься чем-либо у него нет, и потому Содзе просто бездарно тратит несколько часов на то, что занимается сущим ничем, он даже позы не меняет, просто лежит лицом в подушку и думает о том, где же он так проебался, что жизнь его так покарала. Хотя… Нет, на самом деле, тупой вопрос, проебов столько, что можно составить целый справочник. С чего бы ему сомневаться? Черт. Это все из-за слов Рокухиро. Так взбесил его своей брехней, что он пополз к сраному датенсеки. А ведь могло все быть иначе, можно было помереть на лестнице! Просто от кровопотери! Но нет же, додумался! Сам себя наказал! Содзе даже не реагирует, когда к нему в комнату без всякого стука врывается один из близнецов; тот сначала мешкает, будто бы не уверенный, стоит ли отвлекать босса, но потом приближается к нему и паническим шепотом шипит: — Бля! Я понимаю, веселая ночка была, но там этот хуй из «Хисяку»! Хорош прохлаждаться! — Да поебать мне, — замечает Содзе, даже не поворачиваясь. — В смысле?! — близнец аж давится воздухом, после чего хватает его за плечо. — Слушай, не знаю, баба ли тебя отшила, или хуй не встал, но если ты сейчас не выйдешь к гостям, то всем нам… — Можешь не беспокоиться об этом. Этот голос Содзе хорошо помнит, за последние несколько десятков возвращений хорошенько его запоминает; помпезный хуй с косичкой из «Хисяку», как близнец и грозит. Наконец-то он поднимает голову с подушки и смотрит на того, стоящего в дверном проходе с такой широкой говноедской ухмылкой, что блевануть хочется. В руках у мужчины кейс, в котором, как Содзе знает, находится та самая драгоценность, за какую раньше он бы отдал руку на отсечение, а теперь же… Понятно, вот так и теряют хобби. Жестом он отсылает близнеца прочь, и тот, сбивчиво извиняясь и кланяясь, исчезает, оставляя Содзе наедине с гостем. Тот же неторопливо проходит вперед и садится в кресло прямо напротив, выжидающе смотря на хозяина комнаты, после чего вдруг растягивает губы в широкой лукавой улыбке. — Что-то не так? — Я не в настроении. — Поразительная смена поведения, — хмыкает тот. — Еще недавно ты вел себя куда более смиренно. Откуда взялась спесь? — Откуда!.. Бля! — Содзе вдруг взвывает и хватает себя за волосы, отчего гость удивляется. — Это просто пиздец! Я схожу с ума, слышишь?! Мне поебать на то, че у нас там за отношения до этого были, глубоко насрать! У меня крыша едет, я скоро свихнусь! А все из-за вашего ебаного датенсеки, все из-за сраного «Пронзающего Облака»!.. При упоминании меча что-то во взгляде гостя меняется. — Если бы не эта хуйня, то все было бы в порядке, но нет!.. — Ты упомянул магический меч. Его так резко прерывают, что Содзе вдруг замолкает и удивленно смотрит на гостя, а тот в ответ — пристально. Сначала он не понимает, в чем причина такого странного вопроса, но потом в голове что-то щелкает: ну конечно, до сегодняшнего дня он понятия не имел ничего о клинке, только сегодня ему должны были торжественно вручить его и доверить. Получается, для этого помпезного хера Содзе только что сболтнул крайне секретную информацию, которую не должен был знать. Ой, бля. Вот это точно отклонение от всех норм. Ну… Терять ему сейчас все равно нечего… — Я знаю, что в твоем кейсе, — ухмыляется Содзе. — И знаю, что ты предложишь его мне. Взгляд гостя надменен, и когда Содзе хочет позлить его еще, ну, потому что терять ему теперь точно нечего, он не успевает и рта раскрыть, как в глотке словно что-то застревает, а потом начинает разрастаться жуткой адской болью, будто он одновременно глотает миллион иголок. Ах, точно, думается, эта гнида устанавливает в нем «страховку», чтобы в случае чего Содзе чего лишнего не сболтнул, только сейчас он решил использовать ее немного по иному назначению. Ох, это умно. Жаль, только, Содзе приходится испытывать это самому. Из глотки начинает течь кровь, все сильнее и сильнее, пока иголки не пронзают кожу шеи. Белые простыни окрашиваются в красный, и Содзе хватается за собственную шею, понимая, что не может даже вдохнуть. Сраный хуй с косичкой! Он пытается вытянуть руку, тянет ее к кейсу, чувствуя, как по пальцам словно бежит молния, словно «Пронзающее Облако» откликается на его зов, но в эту секунду в глазах вдруг темнеет, а вместе с этим слышен треск кожи и мяса. — Жаль, — доносятся до него последние слова человека из «Хисяку». — А так хорошо подходил для клинка… Придется искать новый вариант. Кажется, потом отваливается голова.