***
Это не школа — это пиздец. Как только мы с Саидом перешагнули порог, — и я протер вмиг запотевшие очки — мне пришлось ловить второклашку, который споткнулся о дырку в линолеуме и чуть не шандарахнулся носом в пол. Гиреев похвалил меня за быструю реакцию, на что я только тихо фыркнул, и накинул капюшон толстовки от гуччи на голову. Нахуй внимательность, лучше я врежусь в стену, чем ещё хоть раз взгляну на кого-нибудь или что-нибудь. Достаточно и того, что на потолке штукатурка сыплется прямо на голову, застревая в волосах мелкой крошкой. — Ну… Твоя характеристика оставляет желать лучшего… — сказал директор, когда наконец перестал смеяться, заливаясь слезами. Развеселила его строчка о том, что я «неоднократно воровал булочки из столовой». И чё смешного? — Вещи брендовые, а купить себе сосиску в тесте не можешь? — Так я не себе, — ответил я, и самодовольно усмехнулся, поправляя очки от Chrome Hearts — да, выебываюсь — за дужку. Этот Павел Алексеевич мне определенно нравится: он весёлый — над моей характеристикой достаточно искренне посмеялся, а на моменте «организовал массовую драку из-за своих взглядов на нетрадиционную сексуальную ориентацию» посочувствовал мне, сказав что-то вроде «Ох уж эта гомофобия». Короче, мой человек. — Я мелким еду воровал, а они позировали мне для фотосессий. — директор вновь загоготал словно раненый гусь, даже голову запрокинув, и отложил папку на стол. — Ну, ты мне уже нравишься, — Воля проскользил взглядом по моему телу, и остановил взор на серьге в правом ухе. — Хотя я бы попросил тебя заменить серёжку с… Что это? Изумруд? — я кивнул, отводя взгляд и рассматривая фотографию дяди Вовы за спиной Павла Алексеевича. Неожиданно, но он старее, чем кажется. Без очков и не скажешь, что ему за семьдесят. От мыслей о президенте меня отвлёк развеселенный голос директора, который произнес: — Короче, гвоздик обычный купи. У нас тут большие украшения на лице и в ушах запрещены. Не из вредности, просто воруют часто. — мужчина улыбнулся, а я брезгливо поморщился, показательно пересчитывая кольца на руках, будто притворяясь, что у меня их уже могли украсть. — Антон, — одернул меня Саид, и я тихо фыркнул, опять складывая руки на груди. А почему нет? Если здесь есть воры, то я попрошу папу нанять мне охрану. Он, конечно, агрессивный, но за своего единственного сыночка, пусть и гея, порвет любого. — Так что, примите его? — с надеждой спросил Гиреев, а я запрокинул голову, демонстрируя всем рядом находящимся тату на шее и то, как он они меня все заебали. К слову, татуировка эта достаточно большая: надпись «Rien à foutre» объятая пламенем. Потому что меня действительно не ебёт. — Приму, нам такие экспонаты нужны. Вон какой красавец! — Павел Алексеевич махнул на меня рукой, будто демонстрируя майору мою красоту и привлекательность. Я хмыкнул в ответ, и тут дверь позади нас распахнулась, впуская в кабинет мои будущие бессонные ночи, тахикардию и забитую память на ноутбуке. Я обернулся, и тут же от увиденного у меня перехватило дыхание. В кабинет вальяжно вошёл какой-то очень красивый мужчина: у него прекрасные черные волосы, не менее прекрасные небесно голубые глаза, которые я сразу же заметил, даже из-под тени черных длинных ресниц и линз очков. Бледные пальцы как у пианиста сжимали в руках лист А-четыре, а на лице была непроницаемая ледяная маска. Я резко отвернулся, вжимаясь в стул, и сглотнул, сжимая челюсти. Попытка притвориться, что все в порядке не увенчалась успехом, поэтому я глянул на Гирева в поисках поддержки. — Сергей Саидыч, я нормально выгляжу?.. — пробормотал я, во все глаза смотря на майора. Он поправил на себе китель, неловко глянув на зашедшего, но ничего не успел мне ответить, так как в этот неподходящий момент у него, блять, зашумела рация! — Саид, прием, — позвал слегка искаженный голос Саши, и я испуганно глянул на мужчину за моей спиной, который с неподдельным интересом разглядывал мое тело из-под стекол дорогих — не помню точный бренд — очков. Я же нервно кашлянул, отворачиваясь и стараясь даже не смотреть в его сторону. Но аромат этих духов… Сука, он кружит мне голову, заставляя сходить с ума. — Прошу прощения, — Гиреев поднялся с места, и отошёл в сторону двери под мой гневный шепот, требующий от него немедленно вернуться. Твою мать, Саид, не бросай меня с ними одного! Я же сейчас сдохну тут прямо, ты чего?! — Да, Грек? — я посмотрел на майора с надеждой, буквально сгорая от этого пристального взгляда ледяных глаз в спину. Сука, да я даже готов рассказать, что я гей, только бы он меня не бросал. — Саид, срочно езжай на вызов, пожар в жилом доме на Ленина. — быстро затараторил Грек в рацию, а после закашлялся. — Быстрее, только, у нас тут людей не хватает. Андреева уже в реанимацию увезли, поэтому наших все меньше! — Саша вновь громко закашлял. Я нахмурился, поднимаясь со своего места и делая робкий шаг к двери. Честно — ничего не хочу сейчас так же сильно, как уехать подальше от этого запаха и его обладателя. Я даже на пожар готов попасть, пусть и боюсь огня до дрожи, только бы не здесь. — Принял, еду. — Саид отпустил рацию, и посмотрел на нервно хрустящего пальцами меня. Он осмотрел мои дрожащие руки, а потом с подозрением посмотрел мне за спину, на того человека, и усмехнулся. Понял, сучонок, в чем дело, а теперь будет издеваться. — Значит так, — Сергей сунул руки в карманы штанов, расправил плечи, и стальным тоном, не терпящим возражений, приказал: — Ты оставайся пока здесь, когда закончите с бумагами, вызови такси. Папка денег-то хоть оставил? Или ты порастерял все свои связи? — я нервно оглянулся, осматривая заинтересованных мужчин беглым взглядом, помотал головой, и тихо попросил: — Можно с вами?.. — Гиреев резко махнул рукой, обрубая мои надежды на спасение от этого человека с глазами-океанами. Его взгляд с напряжённого изменился на агрессивный, и я испуганно вздрогнул, чувствуя приближающийся пиздец. — Отставить, Антон! — майор рявкнул так громко, что я аж отшатнулся, чуть не налетев на красивого мужчину, вскружившего мне голову. Благо, тот успел меня поймать, и подтолкнул ближе к Гирееву, от которого я, вообще-то, предпочел бы спрятаться. Видимо не я один боюсь этого придурковатого спасателя. — Это тебе не Москва, и за папулю-министра ты тут не спрячешься! — послышался тихий фырк за спиной, и я сразу понял, что он раздается со стороны моей голубоглазой модели. — Твой командир здесь я, так что отставить разговорчики, ты остаешься здесь! — Есть отставить разговорчики… — по привычке выдохнул я, ошарашенный таким выпадом, и Саид, самодовольно хмыкнув, вышел из кабинета директора, громко хлопая дверью. Ещё несколько секунд я стоял, тупо пялясь на темную дубовую дверь. — Конченый, — пробурчал я, а после развернулся и с опаской осмотрел высокого брюнета с головы до ног. — Добро пожаловать в нашу школу, Антон. — усмехнулся тот, передавая бумагу довольному от такого унизительного шоу директору. Он шагнул ко мне ближе, обволакивая сознание своим прекрасным ароматом, и протянул руку в знак приветствия. — Арсений Сергеевич, учитель по алгебре и геометрии. — выражение его лица было непроницаемым, словно керамическая маска, тогда как взгляд голубых глаз — пристальным. Я пожал его руку, чуть сжимая теплые шершавые пальцы своими, — всегда холодными, между прочим — и неловко улыбнулся. Теперь я никогда не буду мыть эту руку. Добро пожаловать в мое сердце и под прицел моей фотокамеры, красивый учитель алгебры и геометрии.***
— Ну, Антон Шастун, думаю, что у меня нет причин тебя не брать. — пожал плечами директор, и протянул мне вазочку с конфетами, до этого спокойно стоящую у него на столе. — Угощайся. — Нет, спасибо, мне нельзя. — я поднял усталый взгляд на потолок, сразу же замечая на нем черное пятно, похожее на… Копоть? Или что это? Точно не плесень. Я видел уже такие пятна, мне они знакомы. — У вас тут пожар был? — тихо спросил я, и сглотнул от ужаса, получив положительный ответ. — Лет пятнадцать назад, — махнул рукой Павел Алексеевич, и тоже посмотрел на потолок. У меня перед глазами запрыгали болезненные воспоминания, наполненные страхом, огнем и людьми в форме спасателей. Резко мотнув головой, я перевел свое внимание на Арсения Сергеевича, который тут же отвел взгляд. Странный, но сука, такой красивый… — А ты огня боишься что-ли? — спросил директор, и справа от меня послышался тихий хмык. Мой взгляд приобрел холодные нотки, и я посмотрел на Павла Алексеевича, чуть задрав подбородок. — Только дураки ничего не бояться, а я уж точно не дурак. — Арсений Сергеевич закинул ногу на ногу, и с усмешкой уточнил: — Разве твои родители не спасатели? — я разочарованно вздохнул, мысленно поправляя его на «отец» и кивнул. — Увы, это чистая правда. — согласился я, и тут же раздраженно фыркнул, откидываясь на спинку стула. — Если бы батя как козёл не вел себя, то наверняка я сидел бы дома, а не в… — я не стал договаривать, вместо этого многозначительно взмахнув рукой. — Противный человек, не советую с ним общаться. — Министры все противные, — согласился директор, и я нервно глянул на Арсения Сергеевича, который пристально разглядывал мое тату, и этим очень сильно мешал мне думать. — Я могу ехать? А-то по городу погулять хочу, — «плюсы в сложившейся ситуации поискать» с разочарованием мысленно добавил я, и сложил месте ладони, с мольбой глядя на директора. Мужчины зацыкали, но через пару минут согласились, забрав документы и отправили меня восвояси. Я быстро попрощался и, покинув кабинет, пробежался по коридору, на ходу набирая номер Егора. Мне срочно нужно было поговорить с ним и обсудить эту голубоглазую проблему, которая все время нашего диалога сидела рядом. Я понятия не имею, что ему от меня нужно было, но смотрел он так пристально, будто я — это самое интересное зрелище за всю его жизнь. — Крид, блять! — рявкнул я, врываясь в туалет и распугивая нескольких пятиклашек. Дети испуганно сжались в углу, непонимающе глядя на топающего своими громоздкими ботинками Prada Monolitе — от чего эхо разносилось по всему коридору — меня. — Ты прикинь, я сейчас документы подавал в их местную шарагу, а ту, сука, препод такой! — Красивый? — понимающе спросил друг, и я, чуть не подпрыгнув, заорал: — Да, блять! — резко проведя ладонью по лицу, я снял очки, глянул на ошарашенных и подслушивающих детей. Нахмурившись, я чересчур громко рявкнул: — Че смотрите? — ребятня тут же замахали руками, мол: «Ничего», и по одному начала выскакивать из туалета, постоянно оборачиваясь. — Егорик, ты прикинь, он такой пиздатый, я прямо там чуть не кончил. — вновь нацепив очки, произнес я, едва не скуля как раненый пёс. — Представляю, — судя по звукам на фоне, и по тому, что отвечал он шепотом — Крид сидел на уроке. Как мило, что мой Егорка ради меня готов даже игнорировать учителя. Хотя на него это, конечно, очень не похоже. С его-то синдромом отличника… — Шаст, я тебе перезвоню, — произнес шепотом Егор, и так же тихо попросил: — Потом не забудь мне его фото скинуть, договорились? — Договорились, Егор, пока… — я осел на корточки, сползая по побитой кафельной стенке, и в ответ Крид ласково отозвался привычным: — Пока, коть.***
— В школу завтра его подбрось, ладно? — спросил Гиреев, отхлебнув чай из кружки, глянув сначала на меня, а потом на Петрова. Тот лишь кивнул, пожимая плечами, и вновь приступил к еде. — Ты как доехал, кстати, мажорик? Нормально? — Да, такси заказал. — я поправил очки, и продолжил пытаться написать Егору сообщение, но сеть все еще не ловила ни на одном из моих устройств, и это меня разочаровывало все сильнее и сильнее. Я поднял руку повыше, надеясь найти спасительный интернет хотя бы там. Но нет: все еще ни единой полосочки. — Чертова сеть! — я швырнул телефон на стол, закрывая глаза ладонью, из-за чего очки поднялись на лоб. — На, не мучайся. — на стол передо мной упал огромный телефон-кирпич. Старик равнодушно осмотрел мой айфон последней модели, и потрепал сидящего рядом со мной Джека по голове. Саид цыкнул, видимо желая ещё немного понаблюдать за моими мучениями без вай фая, но отбирать спасительную хероборину не стал. — Он на спутниковой связи, можешь хоть четыре часа со своими друзьями базарить. — Владимир Александрович, вы мой герой! — проорал я, и вылетел в коридор, подхватив только куртку с пачкой сигарет в кармане, а вслед за мной побежали обе собаки. Я не стал отвечать на Колино «Девушке звонить побежал?», и по памяти — она у меня очень даже не плохая — набрал номер Крида. Ответил он не скоро, а только с третьего раза, и, стоило мне услышать его голос, как я сразу воскликнул: — Егор, это пиздец! — И тебе привет, дружище. — вздохнул Крид, и я услышал, как на заднем плане у него кто-то спросил: «Егорик, кто это?». — Друг, Леш, я сейчас поговорю с ним и вернусь. — я заглушил резкий прилив ревности, поселившийся в душе и вместо этого подумал об Арсении Сергеевиче. Таком красивом, таком фотогеничном, таком… — Егор, солнце, зайчик, дружок ты мой, — начал я, перебивая собственные мысли, выходя на улицу, и чуть не налетая на Грека, только что приехавшего с операции. Пробурчав себе под нос извинения, я направился в сторону заднего дворика, где стояла вторая служебная машина и валялась большая часть оборудования. Джек и Пузырь игрались в ближайших засохших кустах, прыгая туда-сюда как идиоты. Завидую им, хоть не надо решать такие проблемы как у меня. — Забери меня отсюда, я домой хочу, пожалуйста. — И что я должен сделать? — сонным голосом спросил Егор, и на фоне у него зашумела вода. Интересно, чем это они таким с тем парнем занимались до моего звонка? — Ты, блять, прикинь, я звоню с огромного телефона, который больше похож на рацию! Здесь нет ни интернета, ни связи! — Крид фыркнул, и я готов поклясться: он надо мной угорает. — Тебе смешно?! — находясь на грани истерики заорал я, вытаскивая дрожащими руками пачку из кармана и прикуривая одну сигарету. — Конечно мне смешно, Антон. — ответил друг, а после глубоко вздохнул, наверняка собирая мысли в кучу. — Ты мажор, и тебе нужно познать такую жизнь, понимаешь это? — Нет, не понимаю! Я скоро себе вены вскрою, лишь бы не быть тут! — заорал я, глубоко затягиваясь и тут же громко кашляя. Егор тихо выматерился, и на фоне у него что-то упало, наверное, испугался моего крика. — Если что, у меня есть номер твоего папы, а у него номер Гиреева, так что даже не рыпайся. — я тихо цыкнул, и сел на деревянную скамейку, упираясь локтями в колени. — Все будет нормально, я в такой жизни пятнадцать лет прожил, и ты полгода протянешь. — Но я не привык к такому, Егор… — тихо ответил я севшим от разочарования голосом. — Ничего, Антош, переживешь.