о волосах и потерянных резинках

— Мих, бля. заебали твои волосы. это уже стало привычным. ну а что поделать? Мише нравятся длинные волосы, это делает его похожим на лесную чмырню или викинга. вот сейчас (ну ладно, год назад, и что) например, вышел альбом «бунт на корабле», нужно соответствовать образу мужественного викинга и строго носить косички. конечно, образ самим Михой и выдуман, но что ж.. да бля, он даже голову стабильно раз в пару дней моет. че Андрюхе-то не нравится? — че такое, Дюх? ладно, с одной стороны Горшенёв понимает что не так. например то, что эти волосы никогда не завязаны в хвост и Князеву, любящему посидеть или полежать рядом с Михой, они откровенно мешают тем, что лезут в нос и рот. пусть длина не настолько и большая, но пушистость делает своё дело. Миша бы честно их завязывал, вот только проблема в том, что… он потерял все резинки для волос. это вечная проблема. сколько бы их не покупалось, через пару недель или, в лучшем случае, месяц резинок нет. с каждым разом всё мучительнее отыскать ещё одну резинку. — ну как че, Мих? в глаза мне лезут! и в нос. Андрей театрально фыркает, отмахиваясь от пушистого локона. длинные волосы Мишке, ну вот если говорить прям по правде, идут. даже очень. он будто бы моложе становится, более.. красивым? нет, не так. более мягким. красивый он любым, это не так говорится. в общем, идут Мише волосы. и было бы всё шикарно, если бы не то, что они лезут куда угодно, не хотят слушаться и ложиться так, как надо. Князев любимое место у Горшка на правой сиське отдавать не хочет, поэтому каждый раз отмахивается от локонов и ворчит. — ну так а я че сделаю? резинки-то нет… Горшенёв фыркает в ответ, слегка поводив плечом, на котором уютно расположился Князь, пригретый солнышком. конечно, его можно понять, но отступать уже поздно. нужно отстаивать своё право ходить без резинки. да и если честно, они так стягивают волосы, что аж голова болит. а когда голова болит, не то что музыкой не хочется заниматься, даже курить желание отпадает. так что выбор Мишкин падает всё же на длинные волосы. — так мы ж недавно покупали? Андрей вопросительно выгибает бровь, точно припоминая новую пачку ярких резинок. неужели опять все растерял..? и ведь даже злиться на него не получится, это Андрей знает точно. ну а как, если Миша, словно котяра восьмимесячный, растяпа такой? с глазами своими огромными, мягкими щеками. — ну… нет их уже, ёмаё. Горшенёв снова фыркает, щетинится, да колючки свои напоказ выставляет. сейчас Андрей опять начнёт причитать что резинки быстро теряет, что нужно быть более осознанным и другой моральный бред, которым Миху пичкают с детства. но этого не происходит. хотя Миша ждёт, поглядывает на Князева украдкой. — ладно, Мих, новые купим. Князев довольно потягивается, разминая конечности. первые пару раз, когда Миха просрал все резинки, он, может, и ругался. а сейчас это уже как-то… по-родному что ли. на Миху нельзя злиться, и это факт. вот Князь и не злится. наоборот, тянется, да в кончик носа его клюёт осторожно, довольно растягивая улыбку. как его такого мягкого не целовать, не обнимать? не говорить какой он хороший... это невозможно. — и что, ты даже, это-самое, ворчать не будешь что опять потерял всё? Горшенёв лупает глазами непонятливо так, будто его из гнезда мамы-наседки только что выпнули и заставили лететь. прядь за ухо убирает, теребит, глаза свои таращит вороньи. Андрей это на задней стенке мозга зарисовывает, впечатывается в эту картину и лишь головой машет отрицательно, не спуская с губ трогательной улыбки. ну какой же Миша всё-таки…

свой.

— ну я ж не дед, Миха! я не ворчу никогда. поднимайся давай, нам за твоими резинками надо и… че у нас там ещё закончилось? — хлеб и. всё вообще — ну, значит, за едой и пивом. пошли! и всё у них двоих хорошо. никакие локоны не смогут помешать чистой любви.