Кузя

1 января, 1993 год. Москва. «Парадиз коктейле».       Он обнимает меня за талию, и я чувствую прилив желания. Вот он. Его одеколон дурманит обоняние, и я целую его щёку. Когда мечты увянут, когда сердца устанут Искать причины бесконечных бед Тебя я встречу снова, ты скажешь мне три слова И я поверю даже через столько лет       Мы поём, и я вдруг ловлю себя на мысли, попадаю ли я под фонограмму? Володя так затмевает мой рассудок, что я почти забываю, где нахожусь. Он улыбается мне, словно кокетничает, и я мечтаю, когда мы окажемся одни.       После того как он приехал с Америки, я натянута, словно струна, как на его электрогитаре. Даже забываю о Серёже, который, к слову, даже не ревнует меня к Кузьмину. Ха! Наверное, Серёженька даже не предполагает, что было между мной и этим молодым человеком. Хотя, Володя уже и не такой молодой. Да и мне 43. Две звезды — две светлых повести, В своей любви, как в невесомости. Два голоса среди молчания, В небесном храме звезд венчание.       Слыша знакомую мелодию легендарной песни, я вспоминаю, как мы тогда были влюблены. Казалось, я видела только Володю, а всех остальных для меня не существовало. Хотя, на тот момент, я всё ещё была с Женей, как муж и жена. Не только формально. Это блядство, наверное, не уйдёт из моей жизни. И куда оно может уйти, когда рядом со мной такие мужчины? Ох, и грешная вы, Алла Борисовна!       Его рука сжимает мою талию, и я смущённо улыбаюсь. Он тоже хочет. В голове всплывают самые жаркие ночи с ним, и я чувствую волну возбуждения. Скрываясь со сцены, я сажусь возле Саши.       — Новое — хорошо забытое старое? — мой друг усмехается, а я лишь строю из себя недотрогу:       — Ты о чём?       Буйнов смеётся, всё понимая. Сашка всегда меня понимает. Её картины просто блеск, Она богиня среди поэтесс, Играет в теннис и баскетбол, Слушает Баха и рок-н-ролл.       Он смотрит на меня, приглашая танцевать, а я делаю вид, что говорю с Сашей. Мне нравится видеть, как Володя изнывает от желания. Я вижу, как он скучал. Его взгляды под песню «Нет, я не верю», дали мне понять, что он, до сих пор, влюблён в меня. Ну, или я ему просто нравлюсь, как женщина, как бывшая любовница. А я? А я влюблена?       — Может, поехали ко мне? — он улыбается, пока я курю на балконе здания. Володя, наверное, увидел, как я ушла от туда, и мой план сработал. Он не безразличен.       — Зачем? — я играю, и вижу, что ему нравится. Раньше, ещё когда мы были вместе, он любил эти игры в кошки-мышки.       — Покурим, — Кузя пожимает плечами, и я тушу сигарету.       — Ну, пошли, покурим, — я сдаюсь на милость победителя, и иду за ним по длинному коридору.       Володя прижимает меня к стене своего номера, и я издаю стон, чувствуя его близость. Через столько лет, он, наконец, рядом. Только, получится из этого что-то?       Он целует страстно, спускается к шее, и мои глаза закатываются от удовольствия. Господи, как же я его хочу.       Мы в темпе раздеваемся, чтобы быстрее начать то, чего мы так ждали с момента его приезда. Никаких нежностей. Только похоть и страсть. Он подталкивает меня к кровати, оборачивает спиной, и я встаю на четвереньки, выгнув спину.       — Возьми меня, Володя. Я так скучала.       Он глухо стонет, когда его руки ложатся на мою талию. Я чувствую его горячий взгляд на себе, выгибаясь, словно кошка. Его член твёрд, горяч, и он проводит им вдоль моей плоти, и я ахаю. Он входит в меня, и комната наполняется обоюдным стоном. Мы всегда хороши в дуэтах. Даже в таких интимных.       Володя двигается быстро, входя глубоко своим большим членом. Я неосознанно сравниваю его с Челобановым, и Сергей Васильевич проигрывает в длине. Но, главное уметь пользоваться, в чём Серёжа тоже не промах.       Время замирает, и я чувствую, как приближается моё удовольствие. Я чувствую скорую разрядку, но не чувствую ничего в душе. Неужели, это просто желание? Я ничего не ощущаю?       Кузя шлёпает меня, и я вздрагиваю от такого, с удовольствием двигаясь ему на встречу. Он делает последние резкие толчки, и я начинаю стонать от кайфа, чувствуя, как он кончает вместе со мной.       — А ты всё так же хороша, — хрипло говорит он. — Я скучал по тебе.       Мне приятно, но внутри абсолютно пусто. Что происходит?       Он выходит из меня, и снимает презерватив, выкидывая в мусорник возле стола. Я поднимаю своё платье, нижнее бельё, и сажусь на кровать.       — Останешься? — спрашивает Володя, пока я надеваю на себя нижнее бельё.       — Стоит ли? — мне противно от того, что это просто был секс. Я ничего не чувствовала. Как я могла?! Господи, я чувствую себя блядью!       Он молчит, а я вспоминаю, как так же спрашивала, останется ли он у меня. И Володя оставался, но, всё же, чаще уходил. А теперь ухожу я. Как же мы быстро поменялись ролями.       — Не стоило этого делать, — мне даже жаль, что всё так происходит. Володя хороший, красивый. Нам было бы вновь хорошо вместе. Но, я не люблю.       — Ты всё ещё злишься, что я уехал тогда? — он натягивает брюки, закуривая.       Мне было тогда очень больно. Он уехал, а я любила. Он даже не звонил! Мне пришлось резать по живому, чтобы начать жить дальше. И, тогда, конечно, я злилась. Не спала ночами, думая, как он там. А сейчас…       — Я давно тебя простила, Вов, — я поворачиваюсь к нему, когда была уже в полностью одета. — Ты сделал всё правильно. Мы бы, всё равно, когда-нибудь, расстались. Годом раньше, годом позже. Подумаешь…       Я чувствую себя противно, что терзаю его душу. Он смотрит влюблёнными глазами, но моё сердце не ёкает. Я одеваю сапоги, и беру в руки сумку, и уже готовлюсь идти в коридор.       — Ты ничего не чувствуешь? — Кузя будто читает меня, и я киваю. Его кадык дёргается, и он тушит сигарету. — Мы больше никто?       Он подходит ко мне, и касается моей щеки. Я вспоминаю, как раньше он делал этот милый жест, но моё сердце лишь бьётся чёткими ударами, без намёка на трепет.       — Мы друзья. Знакомые. Коллеги, — я перечисляю наши статусы, глядя на него. — Прости меня. Если бы я знала, что так всё…       — Не говори ничего, пожалуйста.       Мы стоим, смотрим друг на друга, и я вспоминаю, каким задорным Володя был, когда мы впервые встретились. Я вспоминаю это с улыбкой, но без ностальгии.       — Поцелуемся на прощание, перед тем, как ты уйдёшь? — спрашивает он, наклоняя кудрявую голову.       Я тянусь к нему, и, вопреки его ожиданиям, целую в щёку.       — Дружеский поцелуй, — шепчу я, держа его за плечи. — Прости.       Я ухожу, даже не оборачиваясь. С каких пор я так просто расстаюсь с прошлым? Наверное, старею, и мудрость приходит. Оно и к лучшему. Скоро и с Женей надо будет проститься. Потому что наше с ним прошлое затянулось слишком надолго.       Я иду улицами Москвы к своему дому. Благо, это не так далеко, и я вдыхаю зимний воздух. Новый тысячу девятьсот девяносто третий год. И что ты принесёшь мне, новый год?