Кинктобер Смутитель

Микаса ахнула, когда особенно сильный удар чуть не сбил вазу — вероятно, бесценную — со стола, над которым Леви наклонил её. Он ненавидел эти мероприятия и то, что его выставляли перед элитой и дипломатами, как ценного домашнего питомца, вдвойне, когда глаза или руки других гостей тянулись к ней. После войны и получения травм Леви иногда казалось, что ему нужно что-то доказывать. Не ей, она знала ему цену, а самому себе. Итак, они были здесь, оскверняя заброшенную боковую комнату во дворце, в то время как он пытался показать ей, сколькими различными способами он может заставить её произнести свое имя. Его рука обвилась вокруг, нетерпеливо отодвигая тёмно-синий атлас её платья и зарываясь ладонью между её бедер, в то время как другая сжимала её плечо, пока он проникал внутрь. Когда её клитор был зажат между его пальцами, каждый толчок его толстой длины посылал по телу Микасы вспышку удовольствия. Она была благодарна за стол под грудью, так как ноги едва удерживали её вес под ошеломляющим натиском. Поднеся кулак к губам, она попыталась приглушить крики, но он оттолкнул ее руку. - Пусть они услышат тебя. Если кто-то из них был настолько глуп, чтобы последовать за мной, дай им знать, что ты моя, - сказал он, наклоняясь вперёд, чтобы запечатлить нежные поцелуи на позвоночнике Микасы, мягкость которых контрастировала со свирепостью его слов. Из-за смещённого угла она танцевала на краю пропасти, сила толчков Леви вытягивала влагу из неё и делала бёдра липкими. У неё было время на мимолётную мысль о том, как, черт возьми, она собирается привести себя в порядок и вернуться на вечеринку, прежде чем оргазм обрушился на неё с впечатляющей силой. Свет расцвел за её закрытыми веками, и непристойный звук его удара эхом отдался в её ушах. Леви трахал её насквозь глубокими, раскатистыми толчками, которые доводили её до состояния изысканной чувствительности. Каждый вдох, который он выдыхал ей в плечо, шевелил её волосы и посылал покалывание по позвоночнику, вызывая мурашки по телу и заставляя её соски болезненно напрягаться, когда они вдавливались в стол. Она задрожала сильнее, перевозбуждённая, когда он продолжал тереться, каждым движением бедер проводя членом по тому месту, от которого у неё перед закрытыми глазами вспыхивали звезды. Микаса вскрикнула от этого ощущения, сдавшись осознанию того, что он был полон решимости добиться от нее ещё одного оргазма. - Ты такая чертовски красивая, Микаса. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь для меня ещё раз, - прохрипел он, касаясь губами её лопатки. Его слова и отчаянный тон его голоса пронзили её до глубины души и привели к такой сильной кульминации, что ему пришлось удерживать её на месте, пока он сам мчался к своему финишу. Его рот накрыл мягкую плоть возле её лопатки, втягивая её в рот и заглушая стоны. Задыхаясь, с поддёргивающимися мышцами, Микаса лежала на столе, ошеломлённая. Она чувствовала жар его семени внутри себя, вытекающего по мере того, как его член размягчался. Осыпав её плечи ещё несколькими поцелуями. Он высвободился. Используя носовой платок, Леви вытер с себя беспорядок, прежде чем заняться ею. Мягкая улыбка скользнула по губам Микасы, когда она услышала его недовольное бормотание о том, что платок пропал без вести. Руки Леви нежно погладили её по спине, прежде чем опустили платье и поманили встать. Схватив его за руку для поддержки, она обрела равновесие и наклонилась, чтобы поцеловать его, проведя по его шраму нежным прикосновением. - Я люблю тебя. Ты знаешь это, верно? - Тихо спросила Микаса. Она знала склонность Леви чувствовать себя недостойным и старалась как можно чаще напоминать ему о его ценности. - Я знаю, и я тоже тебя люблю. Мне просто неприятно видеть, как они смотрят на тебя, - сказал он, целуя её в шею, словно извиняясь. На мгновение прижавшись лбом к его лбу, она впитала мимолетный покой и удовлетворенность. - Давай, - настаивала она. - Нам нужно вернуться на вечеринку, пока о нас не вспомнили. Она посмотрела на своё отражение и поправила волосы и одежду, пока Леви избавлялся от испорченного носового платка. Рука об руку они вернулись в переполненный бальный зал. Шум в комнате был почти невыносимым после их уединённого свидания, и она вздохнула. Леви предложил ей выпить, и она смотрела, как он уходит, восхищаясь силой его фигуры, несмотря на лёгкую хромоту, которая всё ещё мучила его. Микаса обернулась и увидела Хисторию, на лице которой была лукавая усмешка. Смущённый румянец выступил на щёках Микасы, когда она направилась к Хистории, надеясь, что весь бальный зал не слышал их выходок. - Я вижу, ты нашла тихое местечко. Чтобы сделать перерыв, конечно, - поддразнивала Хистория, скривив губы от усилия подавить смех. - Пожалуйста, скажи мне, что никто не подслушивал, - умоляла Микаса шёпотом. Хистория наклонилась и заговорила вполголоса, чтобы её не услышали. - Из-за этого шума? Маловероятно. Но тот гигантский любовный укус, который он оставил у тебя на плече, - довольно яркий знак. Микаса покраснела ещё ярче, когда повернулась и увидела это в отражении окна, яркий фиолетовый отпечаток в том месте, где он закутался, когда кончал. Она закрыла лицо рукой, качая головой. Крошечная блондинка рассмеялась над своей реакцией. - По крайней мере, теперь они оставят тебя в покое. Похоже, он возвращается. Спокойной ночи, Микаса. Постарайся не слишком веселиться, - подразнила она. Микаса обернулась и увидела Леви, идущего к ней с напитками в руках и самодовольным выражением лица. Он никогда не замечал, как взгляды женщин в комнате скользят по его красивым чертам. Микаса поклялась, что оставит несколько своих отметин на его коже, когда вечером приведёт его обратно в их комнаты.