стекло об стекло

В тёмной-тёмной комнате, где треск дров из камина вырывается наружу, а угли тлеют под жарким пламенем в угнетающей тишине, расплывающейся по всему дому, ты ставишь бокал на стеклянный журнальный столик, и стекло бьётся об стекло. - Ты бы сильно расстроилась, если бы я умер? - неожиданно интересуется он, вынуждая тебя поперхнуться и не давая возможности как следует посмаковать вкус вина во рту. - Что за идиотские вопросы? - недовольно спрашиваешь ты, смиряя его таким же недовольным взглядом. - Ну, это же однажды произойдёт, - констатирует он, видимо, желая пофилософствовать, - А мужчины по статистике живут меньше женщин... - Ну, не настолько же, чтоб обсуждать это сейчас, - парируешь ты. - А жизнь вообще непредсказуемая, - настаивает он, тоже отставляя бокал и облокачиваясь рукой о спинку дивана. - Дим... - шумно вздыхаешь ты, понимая, что он не шутит. - Просто представь, что меня больше нет, - говорит он, серьёзно глядя тебе в глаза, - Вообще нет... Ты бы порезалась... трясущимися руками копаясь в домашней аптечке, с трудом отыскивая упаковку нужных таблеток, и от слёз, застилающих глаза, выуживая первое, что попадётся под руку, вскрывая коробку... новопассит? стрессовит? валерьянка?... ты бы порезалась об блистерную пластинку из плёнки и фольгированного слоя. А феназепам больше не продают без рецепта. - Да не хочу я это представлять, - возражаешь ты, потому что от одной только мысли в груди нарастает паника. Весь интернет кишил бы его некрологами, чёрно-белыми снимками, нетленными хитами, постами коллег, друзей, знакомых, а ты бы замолчала, надолго замолчала. Возможно, навсегда. Сердце расщепилось бы на атомы от боли и части его клеток стали бы медленно отмирать. Умирать. Вместе с ним. - Только не приноси розы, - продолжает он, - Особенно красные... Это такая пошлость... - Дима! - возмущённо шипишь ты, - Пожалуйста, перестань! - И гвоздики тоже не приноси, - задумчиво глядя куда-то в потолок, он развивает мысль, - Ну, если я, конечно, не 9го Мая склею ласты. - Подсолнухи подойдут? - громко цокнув, ты закатываешь глаза. - Да, подсолнухи отлично, - соглашается он, переводя взгляд на тебя и улыбаясь тому, что ты наконец-то сдалась, - А вообще, лучше кремация... И развеять прах на моей Родине! - Боже, ну, избавь меня от этого разговора, - страдальчески хнычешь ты, - Если дальше ты предложишь выбрать тебе гроб, то я ухожу. Ты бы подняла на уши весь город, чтоб раздобыть эти долбанные подсолнухи, какое бы время года ни было на тот момент. Ты бы выглядела нелепо на фоне красных роз, но принесла бы свои цветы, не раздумывая. Потому что сейчас вы условно договорились. Это прозвучало. - Поль, ты веришь в жизнь после смерти? - наконец, сменив свои ухмылки на максимально серьёзный вид, спрашивает он. - Верю, - неохотно киваешь ты, очень надеясь, что дальше он не станет заманивать тебя в какую-нибудь секту. - Если там и правда что-то есть, значит, смерть – это не конец? - наивно уточняет он, словно ты в курсе. - Думаю, Вселенная бесконечна, и мы все рано или поздно вернёмся туда, откуда пришли, - рассуждаешь ты, потихоньку привыкая к мысли о вечном. Ты бы успела сказать ему всё самое важное, чтоб не жалеть об упущенном времени всю оставшуюся жизнь? Чтоб не ставить свечи за упокой с содроганием и не думать о том, как тупо всё получилось... А успел бы он? Жёлтые искры, как бенгальские огни, трещат в камине и до ужаса боятся прервать ваш разговор, к которому ты абсолютно не была готова. Точно так же, как не была готова столкнуться с мыслью о том, что кто-то из вас уйдёт раньше другого. Вы не про «долго и счастливо и умерли в один день». Вы не про «пока смерть не разлучит нас». Вы даже не про «в горе и в радости». Вы про подсолнухи и про то, что чёрное стройнит. Вы про неродившихся общих детей. Вы про разорванные плавники – временем или смертью. - Где бы мы ни оказались в итоге, мы всё равно встретимся, - заявляет он, накрывая твою руку своей. - А что, если я умру раньше? - и ты делаешь ход конём, с вызовом глядя на него, - Ты сильно расстроишься? Это всё игра в теорию вероятности, хотя сам по себе вопрос «Ты сильно расстроишься?» звучит просто чудовищно и нелепо. Но теперь его очередь...

—

До этой секунды ваш разговор казался тебе чем-то забавным, мол, смотри, какой я смелый, говорю о том, о чём не принято, а теперь становится несмешно, и ты не видишь в этом абсолютно ничего забавного. Уж кому-кому, а вот ей ты умирать не разрешаешь. Это табу. Ты бы обжёгся... выкуривая четвёртую сигарету подряд, ты бы не выдержал концентрации шока и никотина в крови и затушил бы сигарету об собственную руку, чтобы громко заорать от боли и хотя бы на секунду перебить душевную физической. - Ладно, проехали, - отмахиваешься ты, убирая свою руку с её руки и заметно меняясь в лице. - Нет-нет-нет, - усмехается она, решая идти до конца, - Ты первый начал! - Ну, Поль... - хмуришься ты. - Вот меня больше нет и никогда не будет, - она просто хочет, чтоб ты понял и прочувствовал на себе, как это жутко. Ты бы глубоко вдохнул... дорожку из белого порошка, чтобы заглушить осознание того, что больше никогда не обнимешь её, не услышишь её смех, не возьмёшь за руку и не поцелуешь. Никогда. Всё вокруг напоминало бы о ней, даже там, где сейчас на это нет ни намёка; все мысли, чувства, запахи и звуки сводились бы к тому, что теперь всё точно закончилось. Пока вы оба были живы, был шанс, что однажды... просто был хоть какой-то шанс. А теперь только её альбом в айтюнсе и совместные фотографии. - Я бы тоже умер, - совершенно не думая о правильности формулировок, выдаёшь ты, - Кроме пустоты, я бы уже ничего не чувствовал... - Кстати, против красных роз ничего не имею, - уточняет она, раз уж вы заранее обговариваете детали, - А вот развеивать меня нигде не надо... - Замолчи, пожалуйста, Поль, хватит, - раздражённо говоришь ты, стиснув зубы, - Я не хочу ни секунды находиться в мире, где нет тебя, даже в мыслях. - А я хочу? - закончив с этой наигранной иронией, спрашивает она, - Думаешь, мне нравится представлять, чётный букет подсолнухов, перевязанный чёрной ленточкой? Какая разница, кто из нас первый умрёт? Надо ценить каждую секунду сейчас и делать всё, чтобы потом не жалеть... Ты не выдерживаешь и резко подаёшься вперёд, приникая к её губам и вовлекая в поцелуй, словно она имела ввиду именно это. - В ближайшие лет 30 даже не думай выкинуть что-то подобное, - разрывая поцелуй и отстраняясь от тебя, строго говорит она. Какая это по счёту это весна, когда вы не вместе? Девятая? Получается, следующая юбилейная? А какая это по счёту жизнь, в которой вы никак не отпустите друг друга? Жизнь, в который вы раз за разом покупаете билеты на тот самый самолёт и встречаетесь в нём, знакомясь, как в первый раз. Жизнь, в которой ты готов умереть за её улыбку и серо-зелёные глаза. Жизнь, в которой ей приходится снова и снова выбирать не тебя. Иначе бы всё было слишком просто, иначе бы вы могли больше не встретиться. А вам так не надо. Вы как полароидный снимок, не выцветающий с годами. Вы как не записанная совместная песня. Вы как неразорванные плавники – ни временем, ни прошлыми жизнями. А в тёмной-тёмной комнате, где треск дров из камина уже почти не слышно, угли догорают, а тишина сменяется её вибрирующим телефоном на беззвучном, что надрывается на журнальном столике, вы сквозь рваные поцелуи о чём-то говорите, точно зная, что где бы ни оказались в итоге, обязательно встретитесь. А стекло всё так же бьётся об стекло.