А-Мин

Се Лянь брёл по переполненному рынку и тяжело думал. При всём человеколюбии ему до смерти надоело быть с изрядной частотой битым и убитым различными разбойниками и прочими личностями, что давно потеряли всякое воспоминание о порядочности. С Жое особо не повоюешь, малышка была резкой и стремительной, она плохо контролировала себя, как и положено недавно рождённому демону, а потому могла и вовсе свернуть шеи незадачливым негодяям. А руками-ногами, контролируя силу и сдерживая себя, тоже не отобьёшься. Может быть Се Ляня до сих пробирало дрожь о любом воспоминании, когда его пронзала холодная сталь, но здравый смысл перевешивал. Ему нужен был меч. Он накопил достаточно монет на покупку какого-нибудь захудалого клинка. Почему-то так до конца и не издохший в нём принц возмущённо скривил ещё не знающее беды мордашку. Может быть Се Лянь и не был избалован подобно другим принцам, но у него всегда было самое лучшее. Он мог привык обходиться плохой едой и худыми одеяниями, но оружие... Любовь к оружию была в нём неубиваема. И противно пользоваться ржавой рухлядью. - Чего встал? - недружелюбно буркнул ему заскучавший продавец. - Я... Сколько стоит меч? Скептическое хмыканье. - Тебе, попрошайка, он всё равно ни к чему. В лицо ударила краска. - Это честно заработанные деньги, - ответил принц голосом Се Ляня. - Если не продаёшь товар, то не трать моё время. Продавец как-то даже весь встряхнулся и выпрямился. - Ну выбирай...те. Цена тут у всего разная. Се Лянь целенаправленно закопался в сваленных в кучу самых непригодных мечах. Рухлядь, брак, обломки. Ничего стоящего. Возможно за что-то хоть немного рабочее ему придётся вытряхнуть все свои скудные запасы. Но тут в руку ткнулась будто сама собой рукоять, и Се Лянь вытащил на свет изящный серебристый клинок. - Сколько стоит этот? - принц внутри него восторженно притоптывал от нетерпения. - Этот? Тебе не по карману, - продавец потёр подбородок. И назвал до того заоблачную цену, что не только Се Лянь, но, кажется, даже сабля поперхнулась. Больше он никак не мог обозначить то, что случилось дальше. На рукояти, ближе к гарде распахнулся яркий алый взгляд и с нескрываемой яростью уставился на продавца. - Так бери! Мне проклятые клинки ни к чему! Се Лянь попытался было возмутиться, потому что за такое чудо в любом случае стоило заплатить, но его за шкирку вытолкали из магазинчика и захлопнули дверь. - И не возвращайся, даже если умрёшь! - раздалось испуганно-приглушённое. Се Лянь и сабля переглянулись, и на улице раздался весёлый звонкий смех. - Ну что, кажется, мы теперь вместе, малышка. Алый глаз сощурился в улыбке, но на конце предложения возмущённо распахнулся, с негодованием смотря прямо на Се Ляня. Удивительное оружие. У кого же хватило умения создать такое чудо? - Не малышка? - ещё один хмурый щур, и Се Лянь рассмеялся. Как давно он не слышал собственного смеха. - О, прости, так ты мальчик? Сабля задрожала в его руках, аж лезвие волнами. - Понятно, - они уже выходили из рынка по направлению к просёлочной дороге. - Жое, ну-ка познакомься с братиком. Откуда столько ребячества? Лента любопытно высунулась из-под рукава и плоской змеёй взвилась вокруг сабли. Умный алый взгляд следил за ней и щурился в улыбке. - Надо тебе имя придумать, - размышлял вслух Се Лянь, поглаживая дрожащее лезвие, совсем не колющее пальцы. - В тебе столько души и жизни, что грех оставаться безымянным. Он знал, что не обладает должным навыком в придумывании имён, но Жое была вполне себе довольна. Не то чтобы духовно-демоническое-оружие как-то могло опротестовать. Хм... Память кольнуло болью, какое-то смутное, спрятанное в глубине воспоминание. - А-Мин. Сабля замерла, а затем заморгала и затряслась в восторге. - Нравится? - погладил по рукояти. Честное слово, будто не кленок, а ласковый щенок. Ни одно духовное оружие ещё так не было ему радо и не выражало столько эмоций. *** - Спасибо, что защитил меня, А-Мин, - Се Лянь тяжело дышал, привалившись к дереву. Призраки налетели на него, учуяв оттенок божественности, руки отсохли отбиваться и уже не поспевали отражать удары. Тогда А-Мин, вырвавшись из хватки, с яростью и силой налетел на демонов, кромсая и убивая врагов. А-Мин завис в воздухе, смотря прямо в лицо богу. Он выглядел гордым и сытым. - Ты молодец, - погладил по всей длине. - Что-то я совсем расклеился. Грустно признавать, но моё умение обращаться с любым оружием, кажется, кануло в лету. Надо больше тренироваться. Всё-таки сабля не совсем мой стиль, слишком близкая дистанция. Клинок задрожал и завибрировал, и Се Лянь поспешил его успокить. - О, А-Мин, это не твоя вина, ты совсем не виноват, ты был так смел и так защищал меня! О. Ооооо! На его глазах клинок будто растёкся вниз и вширь, выпрямился, заматерел и, закончив превращение, взглянул жаждущим похвалы взглядом. "Я молодец? Я молодец?" Се Лянь звонко щёлкнул зубами. Меч по мановению его руки идеально скользнул в его ладонь, возбуждённо и радостно подрагивая. - О. Ого! А-Мин, ты настоящее чудо! Как ты это сделал? А-Мин был так очевидно доволен собой и счастлив. Се Лянь рассмеялся. - Ты такой умница, правда. Ты идеален. Но, пожалуйста, скажи мне, что ты сможешь вернуться в свой изначальный вид. Такой ты самый красивый, - недоверчивый хмурь. - Честно-честно. И в любом случае мне не помешает наверстать навыки. Мы будем тренироваться вместе. А-Мин теперь уже без труда сменил форму на привычную, а затем вновь стал идеально-удобным мечом. Се Лянь в восторге от этого маленького защитника. И он даже думать не хочет, что А-Мин напитался демонической ци от мёртвых призраков. *** - Сань Лан? - Что, гэгэ? - Ты ни разу не показывал мне свой меч. - Как и ты, гэгэ, - вернули ему тот же вопрос. Принц внутри Се Ляня, всё чаще и чаще проявляющий себя, надулся. - Я первым спросил! Ну же, Сань Лан! Я так хочу сразиться с тобой! Хуа Чэн, больше всего сейчас похожий на ленивого кота и явно совершенно не собирающийся вставать в ближайшее время, всё-таки сел и достал из рукава длинный белоснежный клинок. Се Лянь почувствовал, как рот наполнился слюной, он едва не вырвал духовное оружие непревзойдённого из его же рук. - Дай! - Как я могу отказать Его Высочеству, - дразнится демон, послушно передавая клинок. Его взгляд тёплый и наполнен любовью. Се Лянь нетерпеливо расчехляет ножны и встаёт, взмахивая саблей. - "Белый клинок, истекающий кровью", - цитирует он то, с каким страхом об этом сокровище отзывались во всех мирах. - Он невероятен, Сань Лан. Сабля действительно прекрасна. Изящно изогнутая невинного светлого до бела цвета, а по середине лезвия идёт яркая, кроваво-алая полоса, перетекающая в багровую гарду и тёмную как застаревшая кровь рукоять. Клинок светится от духовной силы и почти режет глаза, ослепляя. Он тёплый и лёгкий, на гарде искусно выгравированы серебряные очертания цветов. Невероятно. И эту красоту Хуа Чэн в стеснении прятал в ножны, едва закончив бой и не давая Се Ляню рассмотреть. На конце рукояти по старинному обычаю выбито название. Се Лянь ломает глаза, пытаясь прочитать. Бесполезно. - Сань Лан, - оборачивается с улыбкой. - Как его зовут? Хуа Чэн отворачивается резко и зажимает рот рукой. Принц внутри, яркий и звонкий, топчется и пляшет и тянется дёрнуть за прядку волос. - Ну? Неужели мой Сань Лан стесняется? Что же там за имя такое? - ... ся, - бормочет в ладонь, совершенно смущённый. - Чего? Хуа Чэн поворачивается и выглядит совершенно засмущавшимся. - ... я назвал его Дянься. - Пффф, - вырывается прежде, чем Се Лянь успевает себя остановить. - Прости-прости, ХА, я не собирался смеяться. Он не сдерживается и улыбается во весь рот, в то время как его возлюбленный выглядит до обморока смущённым. - Гэгэ, - жалобно зовёт он. Се Лянь расплывается в до того широкой улыбке, что болят щёки. Он обнимает своего невозможного, когда настигает осознание. - О, мой дорогой. Ты думал обо мне, когда создавал его? - Конечно, - шепчут ему в плечо. - Всегда о Моём Высочестве. Сабля чуть дрожит и светится, меняя рисунок на гарде с цветков на бабочек и расплавляется в меч. - Его изначальная форма, - с нежностью поясняет Хуа Чэн, поглаживая мягкое лезвие. - Гэгэ был прав, что этому действительно больше подходит сабля по стилю боя, но я хотел выковать меч, думая о тебе. Позже... позже он подстроился и видоизменился. Он идеально сильный для меня, но так жаль пачкать о всякую грязь. Потому он сражался всем подряд, доставая из пространственных карманов самые разные сабли. И только в самой отчаянной битве являя клинок, заставляющий всех живых и мёртвых трепетать. Меч дёрнулся из ладони Се Ляня и влетел к Хуа Чэну уже знакомой саблей. - Он немного подлиза, да? - улыбается. Демон смотрит в ответ чуть робко и горделиво, поглаживая жмущийся в ласке клинок. - Совсем как гэгэ. О, ну как так можно смущать этого старого бога. - Кстати говоря. А вот и мой А-Мин, он не раз спасал мне жизнь. Се Лянь достаёт из рукава так и не обретший ножны меч, с недавних пор отчаянно не собирающийся становиться саблей. Атмосфера мгновенно темнеет, когда Сань Лан и А-Мин смотрят друг на друга. - Гэгэ, - сглатывая, рычит призрак. - Где ты подобрал это отродье? - Он хороший! - аж отходит на шаг Се Лянь, прижимая к себе задрожавший клинок. - Сань Лан, что ты говоришь! Хуа Чэн с явным трудом усмиряет свою воинственную ауру, Дянься в его руках дрожит, готовый к бою. - Гэгэ, я подарю тебе какой угодно меч, только избавься от него. - Почему? Он мой друг, он столько раз выручал и спасал меня! Он не проклят, он самый лучший, и я не собираюсь его ни на что менять! И осекается, когда на него ужасно одинаково - поражённо и неверяще уставляются два взгляда. Глубокий чёрный и алый. - О... О... О, Сань Лан... А-Мин вздрагивает и глаз искривляется в плачущем выражении. Ну конечно. Ну конечно... никто и никогда так не любил и не защищал его как... Как Умин, как Сань Лан, как Хуа Чэн, как безымянный маленький солдат... Как живой клинок с ярким как проклятие глазом. Сколько же раз их сталкивала жизнь... Хуа Чэн с отвращением смотрит на клинок в руках Се Ляня. То же чувство у него проскальзывает временами к самому себе. Се Лянь знает, как нелегко пришлось с таким глазом ребёнку. О, как же больно и плохо тебе было, бедный мой... А-Мина укрывает тёплая божественная ци, в то время как сам Се Лянь тянется обнять любимого. - О, о, мой дорогой, мой любимый. Пожалуйста, не расстраивайся и не ненавидь. Ты не представляешь, какой подарок сделал мне. Благодаря тебе я не был одинок так как мог бы. Ты никогда не переставал меня защищать, ты никогда не оставлял и не покидал меня. Ты всегда оберегал меня. Хуа Чэн и А-Мин смотрят друг на друга с неприязнью, но в конце концов демон примирительно цыкает. - Ещё бы он тебя не защищал. Се Лянь фыркает и целует его в макушку. О, дорогой, чуть побольше принятия себя. - Амин? - Просто Мин, - улыбается Се Лянь, поглаживая поднырнувший под ладонь клинок. - Это я его так ласково называю. Хуа Чэн фыркает. - А как его назвал ты? - ... Тебе не понравится. - Сань Лан. - Эмин. Се Лянь вздыхает и снова обнимает. Он ожидал чего-то такого. - Всё хорошо. - Да, теперь всё хорошо. *** Столетия назад новый Владыка Призраков покинул гору Тунлу. Он был весь покрыт кровью убитых им существ, и этот красный на века отпечатался в его образе, послужив угрозой и предупреждением всем, кто станет на пути. Безымянный демон, измученный борьбой и болью, с отвращением взглянул на вросший в ладони клинок. Сабля смотрела на него живым, проклятым глазом. Она дрожала, будто хныкала. - Заткнись! - рявкнул демон, не в силах больше смотреть на это уродство. Ему нужен был острый меч, чтобы крошить врагов, чтобы выбраться. И он создал самое смертоносное оружие, пожертвовав той отвратительной частью себя, которую больше всего ненавидел. - Заткнись, хватит скулить! Мерзкое орудие, порождённое его отчаянием и гневом, заплакало человеческими слезами. - Такой бесполезный, такой жалкий! Демон размахнулся и со всей силы забросил саблю куда-то вниз. Он больше не хотел и не собирался видеть его. Даже уничтожить нет желания. Пусть сопреет и сгниёт, бесполезный кусок металла. Также как бесполезно умер он сам, кас сопрело и сгнило его тело. Для битвы с богами он создаст себе новый меч, выкует его из своей любви и преданности, из остатков всего хорошего, что было в его жизни. Из того, что подарил Его Высочество. Он наполнит его не отчаянием, но надеждой. И будет беречь и сражаться только ради Его Высочества. Клинок слепил белизной, по гарде распускались те самые маленькие сорняки-цветочки, которые Хун-Эр носил к ограбленной статуе. Хуа Чэн заплакал, заканчивая последний лепесток. - Дянься. Он так скучал, так любил, так надеялся. На конце рукояти его же некрасивым почерком появилось имя меча. Дянься приглушил свечение и ласковой вибрацией кольнул ладонь.