***
Чонгук крутил в руках кубок с красным вином, привезенным на пятую годовщину с виноградников Галии. Откинувшись в удобном широком кресле, обтянутом кожей, он рассматривал одну-единственную картину в своем кабинете. Никому из прислуги за пять лет так и не удалось заглянуть сюда и увидеть воочию этот портрет. Только в такие дождливые дни с ноткой грусти Чонгук сам себе позволял любоваться этой картиной. Даже членам семьи было запрещено заходить в кабинет, все в поместье знали, что вход равносилен гневу хозяина дома. Портрет был нарисован карандашом и уже успел выцвести за много лет. Картину часто перевозили, но основные очертания даже со временем не были утеряны. Черты лица навсегда запечатлелись в памяти в тот день, когда Чонгук в первый раз понял, что беспросветно влюбился. Тогда он не знал, что больше никогда никого не полюбит. Только тот юноша в шелках лилового цвета останется первой и единственной любовью навечно.***
Чонгук приехал в Константинополь по приказу отца для реализации шелков их производства. Дорога длиною в десять дней была утомительна, и единственное, чего хотелось парню, это завалиться на пару часов спать. Но для Чонгука всегда на первом месте стояли сначала дела, а только потом отдых. По этой причине глава семейства отправил именно его в далекую чужую страну для продажи своего товара. Младший сын в семье из трех детей, Чон Чонгук был одним из самых завидных женихов Республики Корея: стройный подтянутый парень со спускающимися до плеч черно-угольными волосами в тон его глаз. Чонгук выделялся на фоне местных торговцев, все они были облачены в повседневную для этих мест одежду, он же с дороги все еще пребывал в национальном ханбоке. В эту поездку Чону придется задержаться в городе на долгие два месяца. Отец в надежде, что сын не привезет нежеланную невесту, для плотских утех предложил посетить один из местных Борделей. Слава этого заведения распространялась на многие километры за пределы Византии, попасть сюда было не так уж просто. Вход в самый знаменитый Бордель страны был доступен исключительно по знакомству и с соответствующим статусом в обществе. Остальные дешевые проститутки могли только мечтать о работе в таком месте. Заручившись рекомендацией отца и внеся достаточно внушительный депозит, в один из вечеров Чонгук отправился в прославленное заведение. Проходя по узким каменным улочкам Константинополя, парень ничего не ожидал, как максимум увидеть стандартный дом терпимости. Но каково было его удивление, когда пред ним предстал огромный ухоженный замок с вымощенным камнем мостом. В самом помещении было светло и чисто, высокие расписные витражные окна украшали просторную парадную. Чонгуку уже доводилось бывать в замках, но он не ожидал увидеть, что такое место служит одним из самых знаменитых Борделей в стране. — Добрый день, господин Чон, – низкорослый толстячок с проплешиной в волосах и в накидке из желтого шелка обратился к парню. — Добрый вечер, – Чонгук вежливо поклонился незнакомому мужчине. — Я Себастьян, управляющий этим заведением. Мы рады, что еще один член уважаемой семьи Республики Корея удостоил нас своим присутствием. Это очень ценно для нас, – пока мужчина щебетал слова почтения семье Чон и отвлекал от главной цели прихода в Бордель, Чонгук заметил за его спиной парня. Юноша стоял вполуоборот к мужчинам, так, что было видно только часть лица. Острые впалые скулы на бледной коже, тонкая длинная шея и благородная осанка придавали аристократичный вид. Парень был одет в черный костюм типичный для местных дворян, сверху плотная темно-лиловая накидка, такая же, как у управляющего. Но самым выделяющимся, на что сразу обратил внимание Чонгук, были волосы пепельного оттенка с бликами синевы. Они были неестественного цвета, что подчеркивало их состояние, испорченное неизвестными химическими манипуляциями, выдавая при ярком свете ломкость. Еще большим удивлением для Чона стало, когда неизвестный повернулся и направился к ним. Это был кореец. Первый раз Чонгук встречает в Византии корейца не из своего сопровождения. — Кто это? – не ответив ни на один из заданных вопросов, спросил он, неотрывно смотря на парня. — Ох, это Ви. Ви проводит вас в ваши покои на ближайшую ночь. Так вы не ответили, какую даму предпочитаете, или нам показать всех свободных на сегодняшний вечер? – не унимался Себастьян. — Любую. Мне не важно, какая будет, – с трудом оторвавшись от юноши, Чонгук перевёл взгляд на управляющего. — Прекрасно. Тогда мы предложим вам Лилит. Ви, проводи господина, – тот не вымолвил ни слова, лишь коротко поклонился и, не взглянув на Чона, легким движением руки показал следовать за ним. — Хорошей ночи, господин Чон. Если вам что-то будет нужно, вы сможете сказать Ви, и он все организует. — До свидания, – спешно попрощавшись, Чонгук направился за юношей. Парень шел достаточно быстро, на все попытки Чона поравняться шагом, он все равно забегал чуть дальше. Как только мужчины поднялись на второй этаж в длинный полутемный коридор, Чонгук начал разговор первым на корейском языке, дабы подтвердить свою догадку. — Ты же кореец? Так ведь? – мужчина попытался дотронуться до плеча парня, но тот лишь нервно дернул ими, смахивая руку Чонгука, — Прости, тебя, наверное, нельзя касаться. Как ты здесь оказался? И что с твоими волосами, у корейцев не бывает такого природного цвета. Они что-то делали с ними? – пока Чон сыпал вопросами на парня, они прошли дальше до деревянной двери. — Ваши покои на сегодняшнюю ночь, господин Чон, – впервые за все время произнес Ви. Чонгук замер. Его низкий бархатный голос звучал в пустом коридоре замка так обволакивающе приятно, — Вас ждут внутри, – юноша ответил уже на корейском и, все еще не глядя на мужчину, покинул его. Чонгуку оставалось только смотреть вслед уходящей хрупкой фигуре.***
Все последующие две недели Чон посещал Бордель каждый день. Только не для плотских утех, а чтобы снова увидеть загадочного Ви. Парень встречал его при входе изо дня в день, но ответы на свои вопросы Чонгук так и не получил. Ви ограничивался только лишь дежурными фразами, выученными будто наизусть. Мужчина не раз пытался узнать что-то у девушек, но те в ответ лишь молчали, склонив головы. Чонгук потерял сон, ему постоянно снился юноша, который каждый раз просил помощи. Но только в реальности парень так ни разу и не заговорил. В один солнечный день Чонгук решил прогуляться на местный рынок прикупить себе масляных красок, которых здесь было в изобилии. Чон на родине любил рисовать разными техниками, привезенными из Китая или Японии. С детства маленькому Чонгуку приходилось путешествовать с отцом, из разных стран он привозил разные находки для своего творчества. Так, остановившись возле мужчины, который рисовал в неизвестной ему технике, он даже не заметил вдали знакомую фигуру. Только знакомый голос на родном языке со словами ругательств вернул его в реальность. Устремив взгляд на шум, он узнал бранящегося, им был уже знакомый загадочный Ви. Только сегодняшний образ отличался от того, что он видел в Борделе. Парень был в накидке горчичного цвета, что придавало серости и усталости лицу. Было заметно, что на юноше просто нет косметики, которую, скорее всего, наносят перед приходом гостей. И не было того румянца, что встречает каждый вечер Чонгука в Борделе. — Господи, ну и идиот же ты! – в очередной раз на родном языке выкрикивал Ви одному из торговцев. — Нарисуйте того юношу, – пальцем указал Чонгук на взъершенного парня у прилавка. Художник вопросительно взглянул на Чона, — Я заплачу, и очень много, – в подтверждение мужчина достал мешочек с монетами. Художник поменял холст и принялся срисовывать детали, — Я вернусь завтра, – не прощаясь, Чонгук отправился вслед за юношей, не спеша удалявшимся с рынка. Только подходя ближе к замку, Чон решил нагнать объект его бессонницы.***
— Ты даже ругаешься красиво на родном языке, – от внезапно раздавшегося за спиной голоса парень выронил корзину с фруктами, — Прости, я напугал тебя. Нельзя было подкрадываться, – Чонгук сел на корточки и стал собирать апельсины, рассыпавшиеся по мощеной камнем дороге. — Зачем? Зачем ты за мной пошел? – Ви присел и тоже стал собирать упавшие яства вместе с Чоном. — Хотел с тобой поговорить. Я думал, в Борделе тебе нельзя говорить, а после случайной встречи на рынке, решил, что это судьба, – Чонгук коротко усмехнулся. — Нет, нам можно говорить с посетителями. Я просто не хочу этого делать. Не о чем мне с вами говорить, господин Чон. — Ты все-таки запомнил, как меня зовут. Это уже хорошо. Можешь звать меня просто Чонгук, – мужчина улыбнулся и протянул руку юноше. Ви неуверенно протянул руку в ответ. Чон крепко перехватил его, притягивая ближе к себе, — А как твое настоящее имя? Которое было дано при рождении? — Тэхен, – юноша попытался высвободиться, на что Чон сжал ее крепче и приложил к своей груди. — Красивое имя. Тэхен, – мужчина улыбался, как маленький мальчик, обнажая свою кроличью улыбку. — Я должен идти. Меня и так долго нет. Простите, – Тэхен все-таки выдернул руку, на что Чон разочарованно вздохнул. Подобрав полы своей мантии, он спешно покинул место неожиданной встречи. — Я приду за тобой, – выкрикнул в след уходящему парню Чонгук, — Тэхен, – добавив почти шепотом.***
Чонгук этим же вечером вернулся в Бордель. Его как всегда встречал управляющий, а за его спиной Ви. — Добрый вечер, господин Чон. Сегодня снова любая девушка на наш вкус, – ехидно улыбнулся Себастьян, а Тэхен за его спиной склонил голову. — У вас есть мужчины в Борделе? – вводя в ступор двоих работников, уверенно заявил Чон. — Да-а… Да, – заикаясь, начал управляющий, — мы сейчас пригласим тех, кто сегодня свободен. — Нет. Мне нужен определённый. Тот, что стоит за вашей спиной, – уверенно огласил Чон. Единственное, что он успел заметить, как Тэхен поднял на него испуганный взгляд и сразу отвел глаза. — Ви не работает с клиентами, – задрав подборок, проговорил сквозь зубы Себастьян. — Я плачу в три раза больше, чем за ночь с женщиной. Но при условии, что это будет Ви, – не отступал Чон. — Хорошо, – управляющий развернулся уже к Тэхену, — бегом готовиться для гостя. — Но вы же говорили, что не отдадите меня никому, – у парня в глазах застыли слезы вперемешку с испугом. — Заткнись и иди готовься к гостю, – Тэхен взглянул еще раз на Чонгука и покинул парадную замка, где проходил разговор гостей, — Я провожу вас в ваши покои на эту ночь, господин Чон.***
Чонгуку казалось, что прошла вечность, пока он ждал парня. Он ходил из стороны в сторону, меряя комнату шагами. Как только дверь открылась, Чон, вмиг растерявшись, сел на кровать, неестественно выпрямив спину, будто это не он нервничал несколько минут назад. Тэхен бесшумно вошел в комнату и застыл у двери. Он неспешно расстегнул брошь на шелковой мантии, переброшенной через одно плечо. Сегодня цвет мантии был темно-винный, что придавало и без того соблазнительному Тэхену шарма и утончённости. Как только ненужная вещь упала на пол, длинными пальцами парень потянулся к своему камзолу. На последние пуговицы он тяжело вздохнул, но расстегнул, оголяя верх. Под ним ничего не было, и только с плеч спустилась плотная ткань, как Чонгуку открылся вид на шрамы, которыми было изувечено тело. Чон, прежде во все глаза смотревший на Тэхена, вдруг резко отвернулся к стене. — Простите. Если вам не нравится, я могу закутаться в мантию, – опустив вниз глаза, дрожащим голосом сказал Тэхен. — Подойди ко мне. Прошу, – Чонгук, не поворачиваясь, рукой похлопал себя по коленке. Юноша медленно подошел, встав между разведенных ног. Чонгук обнял его за талию и притянул к себе, стискивая его в кольце рук. Вздрогнув от неожиданности, Тэхен короткими ноготками впился в плечи мужчины. — Кто это сделал с тобой? – шептал Чонгук, обжигая и одновременно щекоча израненную нежную кожу впалого живота Тэхена, продолжая прижимать его к себе. — Их было несколько, – начал шепотом Ви, — Я не помню их лиц. Меня тогда только продали в рабство. Потом на улице уже почти при смерти меня нашла мадам Валери и привела сюда, дав крышу, кров и работу. — Мадам Валери? — Владелица этого места. Она спасла меня тогда от смерти. Выходила и дала работу. Здесь со мной никто так не обращался. И я никогда не работал с господами. Ты первый, кому меня отдали здесь. В постель, – совсем тихо проговорил Ви. — Я не собираюсь делить с тобой постель. В интимном плане. Сначала мы должны друг друга узнать, побыть чуть больше времени вместе. Тем более, я не был никогда с мужчиной, – Чонгук освободил юношу из захвата и откинулся на постель, утягивая за руку с собой Тэхена. Они легли так, что их лица были друг напротив друга. Чон невесомо провел по волосам парня. – У корейцев не бывает такого цвета волос. Почему они такие? — Мадам Валери не имеет склонность к насилию. Но… Но она хочет, чтобы мы все равно имели отличительные черты от других, чтобы нас не считали дешевыми шлюхами. Согласно одному из древнеримских законов, все девушки легкого поведения обязаны были быть блондинками. Мисс Валери много читала, и ей это запомнилось. Поэтому мы красим волосы пеплом жженых орехов, – Тэхен неотрывно смотрел в глаза Чонгука. — В Корее ты вернешь свой цвет. — Я не вернусь в Корею. Мне не к кому туда возвращаться, – горько усмехнулся Ви и, перевернувшись на спину, стал разглядывать каменный однотонный потолок. — Я не прошу тебя вернуться к кому-то. Я прошу поехать со мной. Стать моим спутником на всю оставшуюся жизнь. — Это глупо, господин Чон. Это сейчас вам хочется окунуться в неизведанное, а потом вам это надоест и вы меня забудете. — Я пытался тебя забыть все эти дни, но ты даже во сне не давал мне покоя, – мужчина навис над Тэхеном и, едва касаясь, провел большим пальцем по нижней губе парня, — Твои медовые глаза, бледная кожа, теплые руки, пухлые губы, твой бархатный голос. Не смогу забыть никогда, и даже если умру, я заберу память о тебе с собой. Доверься мне? – Чонгук наклонился к лицу юноши и невесомо коснулся его губ. Тэхен, помедлив, все-таки приоткрыл свои пухлые губы, впуская в себя Чонгука.***
Чонгук продолжал, испивая вино, вспоминать самый трепетный поцелуй в его жизни. Он как сейчас помнит мягкость тех губ, пусть это был мужчина. Это его первая и единственная любовь. Дверь в кабинет приоткрылась, впуская в нее запах сандалового дерева. Бесшумными шагами к нему приближался ночной гость, только легкий шелест шелка выдавал присутствие в помещении кого-то еще. Короткий поцелуй в щеку, а после движение длинных черных прядей заставило Чона зажмуриться от удовольствия. — Может быть, ты когда-нибудь снимешь портрет этого неизвестного юноши? – обратились к Чону за его спиной. — Не могу. Этот юноша навсегда останется в моем сердце, – улыбнулся своим словам мужчина. — Этому юноше уже двадцать четыре. А от портрета в нем не осталось ничего, – сложив руки и повернувшись к Чону, недовольно проговорил гость. — Тэхен, единственное, что в тебе изменилось, это то, что ты отрастил волосы. — Конечно, ведь именно мои волосы нас держат уже вместе столько лет. — Нет, нас вместе держит шелковый путь. — Причем здесь он? – нахмурив брови, спросил Тэхен. — Именно в путешествии по шелковому пути ты стал по-настоящему моим, – Чонгук не спеша встал с кресла и подошел к Тэхену, обнимая его за талию. — Ах, да. Там ты мне сделал предложение руки и сердца. Хорошо, что из нас двоих у тебя память хорошая, – улыбнулся Тэхен, приобнимая мужчину в ответ. — Если бы я знал, что ты станешь такой язвой, то не выменял бы тебя на шелка у Мисс Валери, – Чонгук нежно поцеловал парня в макушку. — Господин Чон, Мисс Валери вам отдала меня безвозмездно с одним условием: беречь всю жизнь. А шелка ты сам ей на радостях подарил, – Тэхен положил голову на грудь мужчине, прижимаясь к нему сильнее. — Я и буду беречь тебя всю жизнь. — Чонгук, ты остыл после ссоры с отцом? Пора вернуться к гостям, – Тэхен отодвинулся и взглянул на мужчину, — Ты постоянно после ссоры с ним сбегаешь сюда. Не знаю, почему ты решил сделать в своем доме комнату в византийском стиле. — Она напоминает мне о нашей первой встрече, здесь мы храним свои воспоминания. Мне здесь комфортнее, чем во всей Корее. — Но я же рядом. Зачем они тебе? — Я ухожу сюда, когда ты начинаешь пилить меня вместе с отцом, – Чонгук выдохнул и направился к столу за кубком с вином. — Но ты должен жениться, Чонгук. У тебя должен быть наследник. Я не могу быть тебе мужем. Но, я всегда буду рядом. — Нет! – его грубо прервал Чон, — Мы пять лет ведем войну с моим отцом. Я не собираюсь ничего менять в своей жизни. Наследник у нашего рода есть у старшего брата. А делить постель, и тем более быть связанным узами брака с кем-то другим – нет. У меня есть один-единственный спутник в жизни, и это ты, Чон Тэхен. — Ты просто записал свою фамилию в мои новые документы, – уголком губ улыбнулся Тэхен, раскачиваясь на пятках, — Я люблю тебя таким, какой ты есть, упрямый господин Чон. — Пусть у нашей любви не будет продолжения, но умрет она с нами, – Чонгук подошел к своему, пусть не законному, но супругу. Обнял его крепко, проводя кончиками пальцев по изящным изгибам, которые скрывал лишь белый шелк, — Я клятву, данную тебе на шелковом пути, через годы буду должен пронести. Они стояли, нежно обнимаясь и смотря в окно, за которым скрывался алый закат. Это еще один день их пути любви.