Королевами (не становятся)

      Хару хорошо помнит тот момент, когда за нее впервые отдали жизнь.       Хару помнит детство и яркие улыбки, которые сменили слезы и отчаяние. Помнит, как ее идеальная сказка была разрушена жестокой реальностью. Помнит, как ее семья и юность были отняты у нее слишком рано и чуть ли не худшим из способов.       Потому что жизнь королевы это отнюдь не розовая мечта.

— Заткнитесь! Заткнитесь! Я не королева! Я не могу ей быть!

(Кого ты обманываешь, Ичиносе?)

      Хару бьется в истерике. Ей эта проклятая сила даром не сдалась. Хару просто больше не хочет никого терять — но они сами продолжают умирать за нее.       За королеву.       Хару помнит каждого, кто умер вместо нее. Помнит папу, братьев, всех-всех. Помнит маму, и как та прикрыла ее собой. Помнит, как она умирала у нее на глазах, а Хару была слишком шокированна, слишком слаба даже для того, что бы просто попрощаться. Сказать последние слова маме, когда та даже перед смертью волновалась о ней больше, чем о себе. Больше, чем о ком либо еще.       (Иногда Хару думает, что это могло быть лишь из-за прайда, из-за ее королевских феромонов, и так неожиданно и непривычно даже для самой себя ненавидит.)       Хару всего лишь одна из многих детей из побочной ветви побочной семьи клана. Будучи слишком далекой родственницей она не должна была наследовать эту силу, эту анафему — но сука судьба распорядилась по другому. Хару избранна, Хару — наследница проклятой крови.       Хару — пчелиная кролева, и все остальные, привлеченные ее во истину колдовскими феромонами, добровольно ступают в капканы и кладут свои головы на гильотины. Ослепленные нежными речами и яркими улыбками сами лезут в небесные петли и даже искренне рады играть для нее роль мясного щита. Все ради Хару, все ради королевы.       Несчастные дураки, уверенные, словно это их решения.       Хару плачет. Хару стыдно. Хару ненавидит себя и еще больше — прайд. Несчастная сила, несчастный клан, несчастные пчелы. Для Хару это в новинку, ненавидеть что-то так сильно и ярко. С другой стороны, сложно не ненавидеть то, что только и делает, что забирает и забирает все, что тебе дорого.       Мама говорила, что любит ее улыбку, так что Хару старается улыбаться. Старается идти дальше и даже любить этот мир, что не приносил ей ничего, кроме боли.       Слишком много людей отдали свои жизни для того, чтобы она могла продолжать жить, так что Хару не смеет оступиться. Она продолжит идти вперед не смотря ни на что.       И даже если эта дорога залита чужой кровью и идет Хару по ней совершенно одна, если позади нее остаются лишь трупы — убитые не ею, но из-за нее — то, что же, пусть будет так.

Быть королевой — значит быть одинокой.

.       В детстве, когда все так легко и просто, даже мир вокруг кажется таинственным и волшебным.       Лес вокруг полон чудесных открытий, маленький домик представляется прекрасным замком, а сама Мари почти может поверить в то, что является принцессой. В то, что рано или поздно к ней придет принц и вызволит ее из этого заточения, из этих бесконечно скучных и однотипных дней, проведенных в полном одиночестве.       Но Мари знает правду.       Мари — не принцесса. Она чудовище, не так ли?       И глядя в зеркало на свои тошнотворно малиновые глаза Мари может лишь по детски зареветь от обжигающего чувства горечи и несправедливости.       Мари не была принцессой.       Мечтам о принце и «долго и счастливо» было суждено оставаться лишь мечтами. Взгляд ее мамы может обращать людей в камень — а у Мари точно такие же проклятые глаза. Она точно такое же чудовище, как и ее бабушка.       (Но Сето все равно приходит к ней. Словно принц из сказок. Значит ли это, что у Мари все же есть шанс?..)       Многим позже, когда Ясный змей называет ее «королевой», Мари думает, что не о таком она мечтала.       (Он украл тело Конохи, у Него был пистолет, Кано был застрелен, Сето застрелили, и Кидо тоже, умерла, обнимая уже бездыханное тело, Энэ раздавили, Шинтаро пытался защитить Момо, а сама Момо собой прикрывала Мари — глупая, совсем не знала, что Он все равно не собирался убивать Мари. Ему не нужна была «королева» — не сейчас уж точно. Ему нужны были ее друзья, ее семья, единственный рычаг давления и способ заставить королеву пробудиться, заставить ее отмотать время на самое начало.)       Ей требуется непозволительно много времени и перезепусков, чтобы понять, в чем отличие принцессы от королевы. Еще больше, чтобы принять свою роль.       (В другом пути первой умирает Кидо — ее зарезали в переулке. Потом Хибию толкают под машину, а Момо — с крыши. Кано пытается выиграть им время и задержать змея, и они все полагаются на Мари, но Мари опять подвела их, опять, опять, опять-)       Принцессы добрые и милые. Принцессы улыбаются искренне и этой улыбкой словно способны осветить весь мир. Принцессам — самые нежные поцелуи, ядовитые до последнено вздоха, и роскошные цветы на могилку.       Принцессы, по сути своей, создания прекрасные, но немощные и бесполезные. Какая принцесса может сделать хоть что-то сама, а не трусливо положиться на принца?       Мари больше не хочет быть бесполезной. Не хочет прятаться за спинами друзей. Мари хочет жить со всеми и быть счастливой, она хочет, чтобы это проклятое пятнадцатое августа, эта знойная летняя жара наконец закончилась.       И Мари приложит для этого все усилия.       Вот уж повезло, что противник сам намерен сделать ее сильнее.       (Наивно полагать, что ты сможешь пробудить королеву и это ничем тебе не аукнится.)       У Мари в венах течет проклятая кровь, а вместо сердца бьется сила, подаренная бабушкой Адзами. Сила «королевы», что до последнего дремала в своей хозяйке. И пусть Мари и неполноценная горгона, но она может с этим справиться.       У Мари глаза — яркое пламя и насыщенный рубин. Больше нет той розоватости, нет места слабости. В глазах, похожих на битое алое небо, видны осколки стекла и узкий, змеиный зрачок.       Мари королева, и сдаваться не намерена. Через сколько бы боли ей не пришлось пройти. Сколько бы десятков и сотен миров-однодневок несущих в себе лишь кровавую трагедию не пришлось прожить.       Все ее друзья один за другим вновь падут мертвыми у ее ног, но Мари не сдастся. Она продолжит переигрывать эту трагедию до тех пор, пока не найдет для них счастливый конец.       И все же, какая она никчемная королева.

Быть королевой — значит страдать.

.       В первый раз умирать было больно.       Рика уже не помнит всех подробностей, не помнит как это было и из-за кого вообще, но точно знает, что было больно и страшно. Ей было едва двенадцать, и она еще не знала, что смерть для любимой богами юной королевы — отнюдь не приговор.       Сейчас же, прожив более сотни неудачных петель, более сотни раз потеряв все, что дорого и более сотни раз испытав холодные объятия смерти, Рика думает, что почти привыкла.       Почти привыкла ко вкусу собственной крови, привыкла к тому, что ее друзья продолжают сходить с ума и убивать друг друга вновь и вновь, что бы она не делала.       В конце-концов, усилия Рики совершенно бесполезны. В конце-концов, Рика снова умрет, все умрут, и она ничего не может с этим сделать.       Совершенно       Н и ч е г о       Рика даже впредь не участница этой трагедии — лишь безучастный наблюлатель, не более. Все же, Рика совершенно ничего не может поменять.       Кто-то сойдет с ума. Кто-то начнет убивать. И в итоге Рика опять умрет и все снова начнется с начала.       Рика ничего не может. Она бессильна против жестокой, кровавой судьбы.       Действительно, и какая вообще из нее королева? Уж скорее король. Такая же совершенно слабая и бесполезная. От нее зависят жизни всех в Хинамедзаве, от нее зависят ее друзья — но Рика вновь и вновь проигрывает. Вновь и вновь всех подводит.       Словно угодившая в капкан кошка, она вообще ни на что не способна. Ни выбраться отсюда самой, ни тем более спасти других. Но если не она, то кто? Кто сможет разорвать эту бесконечную цепь жестокости, положить конец этим адским летним дням?       Кто сумеет открыть кошачью коробку?       Рика единственная, у кого есть такая возможность. Она единственная, кто помнит, кто продолжает вновь и вновь возвращаться в самое начало этой летней трагедии. Что бы спасти Хинамедзаву, своих друзей, и, в конце-концов, саму себя.       Рике едва двенадцать уже больше сотни лет, и ей надоело это детское тело. Она хочет выжить. Хочет повзрослеть. Хочет узнать, что ждет ее и остальных после этого бесконечного июня.       Поэтому Рика пробует снова.       И снова.       И снова.       И снова.       Все для того, что бы в конце вновь оказаться на полу храма божества, что не способно защитить свою одну-единственную жрицу. Все для того, чтобы в конце этой истории вновь стать жертвой на алтаре для чьего-то желания.       Как ни глянь, а из «королев» выходят самые лучшие жертвенные агнецы.

Быть королевой — значит умирать.