ударь. чего она стоит?
ты обещала так не делать. лиза не может. лиза обещала. она отступает на шаг и потирает переносицу. молча выходит из комнаты. молча выходит из квартиры. её там больше ничто не держит. она там больше никто. глупо, там не было ни одной её вещи. её там изначально ничто не держало. она сама придумала себе эту любовь. сама накинула себе на шею верёвку. предала сашу. горе не помнит, как дошла до своей холодной квартирки. разреветься она разрешает себе только в съёмной однушке. / горе вновь оглаживает свои руки, от плеч к кистям, безумно холодные. она в огромной футболке посреди июньского вечера одна в своём омуте уродливых мыслей и чувств. в голове, словно на репите колюще-режущая фраза. мы расстаёмся. она сказала абсолютно тоже самое саше. будто позавчера — настолько сильно въелось всё это в голову. хотя прошло около полугода. к горлу подступает очередной ком, лизе до скрежета в рёбрах больно. она больше не может вывозить эту тишину и холод окружающих её четырёх стен. горе сама отказалась от саши. сама попросила, оттолкнула, бросила человека, что любит её. по-настоящему. саша любит молча. никому об этом не кричит и не просит абсолютно ничего от того, кого любит. саша не бросает слова на ветер. взгляды устремляет трепетные и нежные, обнимает, даря необъятное тепло. с сашей было спокойно. лиза не стремилась вытаскивать из недр лучшую версию себя, саша принимала её абсолютно любой. она любила полностью и без остатка, отдавала всю себя, а горе ответила ей холодом и колющим расставанием. рядом с сашей она чувствовала себя нежной и уязвимой, именно она впервые подарила подобные ощущения, но лиза ненавидела быть такой, не любила открываться людям и показывать им свои слабости. а саше смогла, что болезненно цепляло. по-началу всё было хорошо. но как-то лизу переклинило, она отвечала холодом на любовь саши, ненавидела саму себя за слабости и эти щемящие чувства. удивлялась настырности саши. та звонила, приезжала, продолжала дарить нежность и продолжала любить. а горе орала, отталкивала и просила любить её дальше. она была ходячим противоречием во многих аспектах. и в самый пик их недолюбви оттолкнула сашу. взяла и сказала: мы расстаёмся. лиза подняла свою тушу и направилась на балкон. хотелось курить. открыв дверь, её с головы до ног окатило холодным воздухом. ядовитый свёрточек лёг в руку, словно влитой, лиза выдала кривую лыбу. она поднесла огонёк к сигарете, подожгла и затянулась. а саша бы сейчас обняла со спины, прижала бы к себе и вытащила бы сигарету из рта. выкинула бы с высоты десятого этажа на землю и нежно прошептала на ухо: курить вредно. лиза будто почувствовала на шее обжигающий шепот и сморщилась. она достаёт из кармана телефон и оледенелыми пальцами вбивает выученный до дыр номер. ей страшно и стыдно, но иначе она не может. гудки душат. каждый из них, словно нож в сердце. по щеке одиноко катится слеза. она ответит. она должна ответить. — лиз… что-то случилось? — лиза судорожно выдыхает. родной и до боли знакомый голос плавит, заставляет на мгновенье согреться, почувствовать тепло. — саш… приедь, пожалуйста. — лиза сама свой голос не узнаёт. едва слышимый. на фоне слышен шум. — хорошо… — виснет удушающее молчание на несколько секунд. — ты там же живёшь? — обеспокоенно говорит саша. — да. — я скоро буду. жди. — саша сбрасывает. и им больше не нужно слов.***
саша скучающе смотрит на ночной город с высоты двенадцатого этажа. ей едва ли интересно находиться здесь, но всё же она тут. только ради алины, с которой они видятся раз в пару месяцев. из-за фирмы, в которой саша руководит, времени абсолютно ни на что нет. вечные встречи, переговоры, кипы бумаг, чужие холодные взгляды, нервы, удушающий галстук на шее и своя же квартира, в которой она была гостем. прийти, чего-нибудь перехватить и завалиться спать. когда саша хотела дом, она думала совсем не об этом. дома должны встречать и любить. дома не должно быть вечной кромешной и безвкусной тишины. дома должно быть лучше, чем где-либо ещё. дом должен быть таким, чтобы хотеть в него из любой точки света, а не засиживаться в офисе до двух ночи, а потом едва-едва перебраться в машину и уехать туда, где пусто. а дома саша отрубалась быстро. под едва слышимое гудение холодильника и храп соседа снизу. просыпалась от пылесоса соседки сверху или от разрезающего пустоту будильника. саша теряла счёт во времени. теряла недели своей жизни без возможности их восполнить вновь. это чувство перекрывало доступ к воздуху и заставляло задыхаться в любых местах и при любых обстоятельствах. самое главное — просто подумать о тишине дома, дальше процесс неумолимо пойдёт вперёд, к горлу подойдёт ком, а глаза вновь не выразят ни одного чувства. саша разучилась чувствовать в январе. / — саш, нам нужно поговорить. — как нож в сердце. это было у саши дома, в гостинной. — хорошо, говори. что-то случилось? ты понимай, если тебе надо в красноярск, то едь, я абсолютно не против… — нет, саш, не в этом дело… — лиза заламывает пальцы и тупит взгляд в пол. она сидит на краю дивана и очень сильно волнуется, что ощущается сквозь воздух. сашу передёрнуло внутри. что-то здесь не так. — а в чём дело? — саша придвигается ближе и перехватывает руки лизы. девушка пытается встать, но её строго осекают. — нет, на балкон ты курить не пойдёшь. договаривай. — н-нам нужно расстаться. — сашу прошибает током, она усмехается. поднимается в с места и встаёт перед лизой, отрезая любые попытки убежать. она говорила также и месяц назад, и два, а наутро прижималась ближе и шептала о том, что любит. — не верю, ты врёшь. — не вру. — лиза обезоружено поднимает взгляд и по-щенячьи смотрит саше в глаза. — скажи это мне в глаза. с чувством, с толком, с расстановкой. тогда поверю. лиза тяжело сглатывает.она так не может, даже причины на это нет.
поднимает на сашу холодный взгляд. и уверенно говорит: — нам нужно расстаться на время, потому что я… лиза говорит что-то ещё, но саша уже не слышит. в голове тонны вопросов, перерастающих в яркий непрерывный гул. почему? что случилось? перед глазами проходит вспышка, саша сглатывает ком. — хорошо, я тебя поняла. — нет, саш, подожди. мы обрываем все связи. абсолютно. ты мне не звонишь, не пишешь, я тоже тебе не звоню, не пишу. и не видеться. — по рёбрам больно проходятся чем-то острым, заставляя неприятно зажмуриться. — а насколько долго? — в мгновенье в груди стало безумно пусто. саше даже показалось, что ей впервые стало настолько без разницы на лизу. — я не знаю. даже не представляю, насколько долго так можно… — я тебя поняла. а дальше нагая тишина. лиза молча уходит покурить, саша включает телевизор, пытаясь заполнить тишину, давящую на мозги, на время перекрыть поток мыслей. слыша шорох в коридоре, она выползла из комнаты, где уже одевалась лиза. — а вещи? — саша опёрлась о дверной косяк, наблюдая за действиями девушки. — я все уже забрала. ты не заметила? — она скакала на одной ноге, пытаясь залезть ногой в ботинок. — я думала, ты в красноярск собираешься. повисла нелепая пауза, разбавляемая шуршанием лизы и разговорами из телевизора. — и лучше нам удалить из книжки номера друг друга. ну, как минимум тебе. ты же мне звонишь в любое время дня и ночи. — лиза усмехнулась. саша подошла к девушке и потуже затянула шарф. лиза улыбнулась широко и развернулась к двери. — я буду ждать. — почти шепотом сказала саша, на что получила ответ в виде ступора лизы. та неопределённо кивнула и вышла, не хлопнув дверью. саша вернулась на диван и залезла в телефон. в последний раз глянула на цифры, скрываемые обычным «лиза» и удалила номер. в голове, словно на репите крутились десять цифр.нет, она не сможет забыть её.
/ на балкон зашла подруга алины. саша переминулась с ней взглядом. девушка молча протянула пачку сигарет, предлагая взять свёрточек, на что саша помотала головой. — что ты тут сидишь? — сквозь зубы сказала девушка, поджигая сигарету. — не хочу туда. — негромко сказала саша. — ты же саша, да? это тебя там алина добрым словом поминает? — девушка открыла окно, выдыхая в него. — да. а что она там говорит? — саша взяла с подоконника бокал с виноградным соком, отпивая из него. — говорит, мол, и так с тобой видится она раз в полгода, а ты вот так берёшь и пропадаешь. — она отворачивается и глядит на ночной город. — а она вообще знает, что я нахожусь на балконе этой квартиры? — да. — значит, могла бы прийти ко мне, раз увидеть хочет. — саша удручённо выдыхает и опускает взгляд на свои руки. — она обиделась? — возможно. они молчат ещё пару минут. саша успевает забраться в телефон и понять, что завтра суббота, значит завтра у неё выходной, в который люди либо спят, либо проводят время в близкими. может, всё же будет лучше, если она приедет завтра к родителям или к сестре. как минимум, там будет не так тихо и пусто. — ты, этот, сходи к алине, а то обиделась же. — сказала девушка, туша сигарету в пепельницу. — ага. — саша на мгновенье подняла голову вверх и проводила взглядом эту незнакомку. саша подходит к подоконнику, где тянет сигаретами. она облокачивается на раму окна, вытаскивая руки вперёд и улыбаясь ночному городу. её всё равно никто не увидит, всё равно никто не поймёт. но неприятность в душе оседает чёрным комом, который саша хочет выплюнуть вместе с лёгкими. хочется быть человеком, ощущать себя нужной, важной, смотреть на кого-то и понимать: он тот, кто тебя любит, принимает любым и прибежит к тебе с любого места на планете. хочется стать тем самым домом для кого-то. саша не виновата в том, что у неё абсолютно другое понятие любви, отличающееся от «стандартов» других. она не умеет любить «по-обычному», как все. абсолютно не понимает других. она скучает по лизе. колюще-режуще проходятся в её голове мысли о ней. но она будет ждать столько, сколько нужно. настоящая любовь будет длиться вечно. она будет терпеть столько, сколько нужно. даже эти чёртовы полгода. даже год. и даже два. саше до пизды на всё, но узнать её мнение о себе очень хочется, поэтому она пытается собраться с мыслями и выйти с балкона, чего делать абсолютно не хочется. там пьяненькие люди и полное отсутствие рассудка. здесь — шум города и мысли, заставляющие болезненно ёжиться. саша выбирает лучшую из двух зол: дойти до алины, соврать про завтрашний рабочий день и уехать домой. этот вариант кажется лучшим при любых обстановках. она вдыхает прохладный июньский воздух и чувствует вибрацию в кармане. звонит телефон. она в моменте думает о спаме, доставая из кармана телефон, но тут же кажется, что она, возможно, словила галлюцинации. перед ней десять цифр, знакомых до дрожи в теле. она едва ли не роняет телефон, отвечая на вызов. — лиз… что-то случилось? — руки трясутся, а к горлу подкатывает ком. — саш… приедь, пожалуйста. — саша закрывает окно на балконе и ощущает тяжелое дыхание в трубку. — хорошо… — саша несколько секунд собирается с мыслями. — ты там же живёшь? — спрашивает, дойдя до раздевалки. — да. — я скоро буду. жди. саше уже похуй на алину и её мнение. похуй на всех и всё, кто находился здесь и сейчас в этой квартирке. — о, и куда ты собралась? — алина явилась из комнаты, облокотившись о дверной проём. — домой. — саше не хочется ни о чём думать. — да ты охуела, саш? я чуть ли не силком вытаскиваю тебя из твоих, как ты выразилась, «кругов ада», — алина очерчивает в воздухе кавычки. — а ты, даже не отойдя, вновь лезешь обратно. что я, блять, не так делаю? почему я иду тебе навстречу, а ты даже не пытаешься делать вид, что моя помощь тебе интересна? кстати, а тебе вообще нужна помощь? если ты… — ты не поняла. я еду не к себе в квартиру, а домой: туда, где меня ждут. — саша накинула на себя кожанку и уже развернулась к двери. — лиза твоя что ли? — насмешливо пискнула алина, — да она бросила тебя, как делают самые последние твари. и ты после этого бежишь к ней, как собачка. нахуя тебе нужна эта шл… — не смей так о ней говорить. — саша резко развернулась, схватила подругу за ворот кофты и, ещё ближе притянув к себе, сказала, будто харкнув в лицо: — не смей. ничего. о ней. говорить. также резко отпустив алину, саша побежала вниз по лестнице, поняв, что точно не дождётся лифта. ещё пару минут и она уже завела машину, выворачивая со двора дома. саша гнала как угорелая, не останавливаясь на красный свет и похуй, что потом ей придут десятки штрафов, она в состоянии оплатить каждый из них. саша спешила домой. даже если сдохнет, то пусть сегодня. на это будет веская причина. саша приедет на этот адрес из любой точки города, она до дыр знает каждый поворот в том микрорайоне. саша не врала. с ней никогда не будет как со всеми. / — саш, а почему ты мне никогда не говоришь, что любишь меня? — вопрос родился абсолютно спонтанно, после пару недель наблюдений лиза выдаёт именно эту формулировку. — потому что точно не могу сказать, люблю ли я тебя. — не отрывая глаз от ноутбука, ответила саша. лиза села на столешницу рядом с ней. — как это? мы же уже встречаемся, так? — так. — но… — встречи же и нужны для того, чтобы влюбляться, нет? — саша на мгновение глянула в сторону лизы. — но ведь… — и я не могу сказать, любовь ли это. может, всего-навсего привязанность? мы ж не знаем. м? — но мы же уже состоим в отношениях, значит, любим? — лиза задаёт вопрос с надеждой, она не хочет понимать, что всё это время они зря провели вместе. — я же говорю, — саша закрывает ноутбук. — может, это всё — привязанность, и ни о какой любви в этом случае, речи быть не может. — завидя, что горе вновь хочет возразить, саша подняла указательный палец вверх. — подожди. да, со стороны это глупо, но так будет правильнее и… — саша подошла к столу и встала между ног девушки, проводя носом по шее, добавила: — с каждым днём я всё больше и больше влюбляюсь тебя. если тебе так важно, то скоро ты услышишь от меня всё, что хочешь слышать. пойми, я не хочу кидать слова на ветер — я хочу, чтобы всё сказанное соответствовало реалиям. — странная ты, — саша отлипла от шеи, заглядывая в янтари. — люди говорят о том, что любят, абсолютно ничего не чувствуя, а ты… — что в этом странного? я добиваюсь полного согласия между сердцем и мозгом. — саша берёт девушку за руки и переплетает их пальцы. — ну, я в том плане, что не как у всех… — лиз, — саша потянула её на себя — со мной никогда не будет как у всех, запомни это. на чужих губах она оставляет кроткий поцелуй и прижимается носом к ключице, вновь вдыхая аромат тёплого тела.***
— то есть вместо того, чтобы единственный свой выходной на неделе провалять со мной, смотря фильмы, ты привезла меня на речку. мало того что на речку, дак ещё и в какие-то ебеня! саша привезла лизу на живописное место, в которое сама когда-то безумно любила ходить с родителями. здесь было тепло, кричали чайки, слышны голоса людей из близлежащей деревни. саша любила такие места и решила, что лиза подобное оценит с должным энтузиазмом. как бы не так. — да, я разбудила тебя в семь часов и три часа мы пиликали в эти «ебеня», чтобы посмотреть на эту речку. да, я ебанутая, можешь не напоминать. — но са-а-а-аш, — лиза прижалась к девушке сзади, обняв за талию, — зачем нужно было сюда? могли бы сейчас валяться дома, смотреть сериальчик и есть пиццу… — да, могли. я думаю, что это можно сделать когда и где угодно, но сейчас мы тут. — но мы могли бы погулять по набережной, там же тоже река. — лиза выглянула из-за плеча, и ткнула сашу носом в щёку. — но там люди. очень много людей. а я хочу, чтобы были только мы одни… — но не так же далеко ехать! — нет, далеко, — саша развернулась в руках девушки и переплела их пальцы на одной руке. — потому что именно здесь можно ощутить свободу. — и как же, позвольте спросить? — вот так, — саша вырвалась из рук лизы и рванула в сторону оврага. сначала лиза ничего не поняла, но, когда саша скинула на землю толстовку, та рванула за ней. — саш, не прыгай! са-а-аш! — за пару метров до края саша резко затормозила и, не успев обернуться, была сшиблена лизой и упала на землю. — и чего ты прыгнула на меня? — саша улыбаясь, прижимала ближе к себе девушку за талию. — ты же прыгнуть хотела… — я бы не прыгнула. — а с парашюта ты… — это был парашют, а не речка. саша подмяла лизу под себя и нависла сверху. они смотрели друг другу в глаза, каждая ощущала что-то своё. лиза — тепло родного человека, запах мяты, щемящую в груди нежность и радость. саша — дом, запах кофе с ореховым сиропом, счастье и удовлетворённость. саша прижалась лбом к лбу лизы и прошептала это единственно-верное впервые: — я тебя люблю.тогда они не понимали, во что может обернуться их любовь.
***
— что хочешь на день рождения? — за неделю до него самого задалась вопросом саша. — не знаю… — лёжа на диване ответила горе, смотря на спину девушки, которая готовила блинчики, — чтобы ты никуда не уезжала… — мы поговорили об этом. — отрезала саша, обернувшись на сто восемьдесят. — я тебе двести раз сказала, что не смогу, без меня там никак. лиза театрально похныкала, включая телефон и заходя в мессенджер. — тогда продли, пожалуйста, лето. — на улыбке ответила горе. — ну… — задумчиво потянула саша, снимая со сковородки блин, — это не в моих возможностях. учиться не хочешь? — не хочу. они помолчали пару минут. саша включила какую-то успокаивающую музыку, а лиза размышляла над подарком. в голову пришла дурацкая и смешная идея. — сто и одну розу? — усмехнулась горе, отвечая на чьё-то сообщение. — пф, банальщина. получше идей нет? — ты можешь подарить сто и одну розу? — смогу, если хочешь. для тебя я смогу всё. или ты пошутила? — саша выключила газ на конфорках и повернулась к лизе корпусом, резко заявив: — уезжай в красноярск. — зачем? я там в июне была. — а на дворе середина августа. мама, сестра по тебе соскучились, друзья… ты по ним тоже. — я сейчас не могу… у меня всё распланировано уже: мастер-классы, тренировки, я не могу сейчас. — точно, ты же говорила… — саша устало потёрла переносицу, — прости, я опять всё забыла. — ничего страшного, все что-то да забывают. а ещё: вот ты на две недели уедешь, как я буду без тебя? — горе положила телефон на край стола и положила руку на лоб, изображая страдания. — пятнадцать дней без тебя! представь мои страдания! — не будешь ты страдать, — саша задумчиво стала разглядывать свои ногти. — наоборот, будешь радоваться: наконец-то уехала!.. — ну-ка не говори так. — лиза села, движением руки заправив волосы назад. — не буду я радоваться. я буду скучать. горе всерьёз подумала о том, что уже заебала сашу, раз она так решила. в воздухе повисло лёгкое напряжение. спокойная музыка на фоне не успокаивала. — не грусти, я шучу. дак ты пошутила насчёт тысячи и одной розы? — саша достала из шкафчика тарелки. — но мне эта идея кажется идиотской… — не тысяча и одна, а всего лишь сто. и, да, я пошутила. не хочу розы. — а что хочешь? — опять вернулись к началу. саша шикает, ставя на стол тарелку с блинами и включая чайник. — слушай, я тебе не просто так предлагаю. — саша замолкла, а горе не стала возражать, ожидая продолжения речи. но саша не продолжила. — а зачем тогда? — наши с тобой вкусы различаются. не побоюсь сказать, что очень даже слишком различаются. поэтому, что-то тебе может и не понравиться. — сказала, заливая чай кипятком. — из твоих рук мне понравится абсолютно всё. — горе улыбнулась, — точно? — точно. — ну, потом тогда не жалуйся. — саша широко улыбнулась, ставя на стол две кружки. в день рождения утром в квартиру лизы пришёл мужчина, который до этого звонил минут десять, пытаясь достучаться до сонной девушки. он с самой обворожительной улыбкой всунул ей в руки огромный букет, поздравил и пожелал хорошего дня. первые минут пятнадцать горе пыталась осознать, где она вообще находилась. положив на кухне букет и глядя в лепестки цветов, пыталась понять: кто же мог ей подарить такой букет? букет из полевых цветов, с обычной ленточкой, связывающей множество маленьких нежно голубых, розовых, жёлтых цветочков. одуванчики, клевер, ромашки, маленькие подсолнухи, колоски пшеницы — они гармонично смотрелись на фоне скатерти на столе. спустя час сна в сидячем положении, до лизы дошло, от кого же она могла получить букет без красных роз, она начала трезвонить на номер саши, игнорируя все остальные поздравления. спустя несколько неудачных попыток, она дозвонилась. — саш, это от тебя букет? — какой букет? — с недоумеванием в голосе спросила та. — блять, ну огромный и из полевых цветов, я не знаю как его ещё описать. — а-а-а, — потянула саша, а лиза почувствовала в её голосе улыбку. — ну, раз уж ты проснулась уже, то с днём рождения. — спасибо. — смущённо, но уверенно ответила лиза, включив громкую связь, и положила телефон на стол. — ну как тебе? ни одной розы, как и просила. — блять. — лиза шикнула, заливаясь краской. — честно? это лучший букет, который я когда-либо видела. даже в инете я подобных не нашла бы. он охуенный, саш. — лиза облокотилась рукой о стол и положила голову на подбородок. — спасибо. — на несколько секунд повисла тишина. — кстати, он со смыслом. — и с каким же? — улыбнулась лиза. — ну… ромашки значат искренность, клевер — счастье, подсолнухи — радость… это, конечно, не всё, а только то что я помню и это, конечно, не всё, что я чувствую рядом с тобой… лиза не сдерживала широченной улыбки. она не понимала, за что ей досталась саша. она идеальна. — подумала лиза, потирая глаза. — …и любовь — слишком малое слово, чтобы описать всё, что я чувствую к тебе… — горе почувствовала, будто в груди распустились бутоны цветов. ромашек, одуванчиков и клевера. фраза зацепила девушку. — а кто его ко мне привёз? — кстати да. это тоже очень интересная история: мой друг специально в пять утра поехал в поле, чтобы нарвать этих цветов. он их привёз в город, красиво обложил и приехал к тебе. представляешь? — он сам так красиво сделал букет? — да, он флорист и у него есть свои цветочные лавочки в городе. — а-а-а, понятно. //…и любовь — слишком малое слово, чтобы описать всё, что я чувствую к тебе…// — ты бы видела, как много цветов он нарвал. когда он мне фотографию прислал, я офигела. — мечтательно сказала саша. — ещё он мне буквально час назад позвонил и сказал: пока до тебя дозванивался, несколько раз успел подумать, что не туда звонит, встретил недовольную бабку и чуть не сломал звонок… а ты вышла — как сонное чудище. ну, конечно, он подумал, что попал не туда, но всё же отдал букет. — и всё это ради меня? — и это всё ради тебя. только не подумай, что мне всё это составило огромного труда, я просто хотела, чтобы у тебя на день рождения был нормальный букет. тот, который ты хочешь… //…и любовь — слишком малое слово, чтобы описать всё, что я чувствую к тебе… // наверное, горе впервые почувствовала столько телпа за какие-то пару минут общения. понимание того, что саша даже за тысячи километров заботилась о ней и подарке, заставляло чувствовать себя в спокойствии. будто здесь и сейчас она была рядом с сашей. чувство дома. — саш, я сейчас расплачусь, спасибо огромное. — э-э-эй, в своё день рождения нельзя плакать! ну-ка не плачь! — саша обеспокоенно начала говорить, а горе улыбнулась ещё шире. //…и любовь — слишком малое слово, чтобы описать всё, что я чувствую к тебе…// — даже из-за счастья нельзя? — нежелательно. лиза, я желаю тебе всего… блять, — саша тяжело выдохнула. — мне пора. не скучай, вечером перезвоню. я люблю тебя, пока-пока. — я тоже люблю тебя! — последнее, что успела сказать горе, прежде чем услышала гудок. а в голове, словно на репите://…и любовь — слишком малое слово, чтобы описать всё, что я чувствую к тебе…//
/***
лиза не знала, какую по счёту докуривала сигарету. по правде, это было не так важно. будто что-то сейчас имело значение. в голове были мысли о саше, о них, о том, какой разговор они составят, когда увидятся. но ни одна мысль не выходила на финишную прямую: они переплетались с воспоминаниями, заставляли вновь затягивать на шее верёвку, перекрывая кислород, к горлу подступал ком. сейчас ничего не было важно. всё отошло на второй план. голову хотелось освободить от навязчивого холода, дать надежду на что-то хорошее. дать надежду на них с сашей. но горе поступила по-блядски. по-другому тут не сказать: она предала того, кто любил её полностью и без остатка. страх того, что саша бросит, не отпускал, хотя саша обещала, что будет ждать. хотя, так-то она и не изменяла. ту блядь она даже и не любила, просто пыталась замять чувства. хорошо, что не получилось. стены давили, гул машин напрягал. хотелось человеческого тепла. среди десятков машин на парковке горе не узнает сашину. просто не узнает. не услышит ни её голоса, не почувствует её приближение. просто не поймёт абсолютно ничего. лиза зарывает себя в эту яму, не давая ни шанса на свободу и счастье впоследствии. она не спасёт себя сама. это не в её власти, она может только сжирать себя изнутри. давать этой огромной дыре больше пространства для прорастания. она ни о чём не хочет думать, но сгнить в этой пучине — значит опустить руки. горе не такая, она будет бороться до последнего. даже сама с собой, даже когда не останется сил, даже если останется одна… но она не может остаться одна. её любят. один человек, он будет любить вечно… горе ощущает, как со спины кто-то подходит и на её живот кладёт руки. спасение. горе ощущает чужой подбородок на своём плече, прижимается ближе и накрывает чужие руки своими. ей тепло. впервые за полгода тепло.***
лиза молча смотрит на маячащую по кухне сашу. та шарит по шкафам и что-то ищет. наверное, хочет заварить чай. — думает в моменте, когда девушка залезает в самый крайний шкаф и достаёт оттуда коробку с чайными пакетиками. она так делала всегда, когда собиралась поговорить о чём-то важном. горе казалось, что во время этого ритуала саша собиралась с мыслями, потому что нельзя с настолько серьёзным лицом просто заваривать чай. на балконе они даже не поговорили. помолчали пару минут и саша удалилась на кухню. горе покорно пошла за ней и заняла нейтральную позицию в углу кухни. горе сидела на на видавшем виды стуле, согнув и поставив ноги на седушку, опираясь о колени подбородком. комната была едва освещена лампой, из окна падал лунный свет, а часы на стене показывали час ночи. на кухне пахло сигаретами, какими-то едва различимыми травами и сашиными духами, точнее, сашиным присутствием. от саши пахло чем-то до боли родным и приятным, её не хотелось выпускать из этой квартирки уже никуда. раньше хотелось сделать также, но саша всегда ускользала, а теперь она точно-точно не должна никуда деться. — у тебя до сих пор остался тот чай с бергамотом? — сказала саша, пару секунд глядя в самые янтари. — нет, — она с усилиями приподняла голову, продолжая сверлить в чужой спине две дыры, — я его недавно купила. — ты же его ненавидишь, или уже нет? — саша включила чайник и обернулась к горе лицом, облокотившись поясницей о столешницу. — ненавижу, просто по привычке купила… — саша в удивлении поднимает одну бровь. — ну, когда покупала… — лиза буквально задыхается фразой, понимая что в ней много странностей, — короче, долгая история… саша смотрит на неё нежно и трепетно, залезая под самую кожу к сердцу, заставляя его биться чаще. но горе не нужно это всё: ей нужна лишь уверенность в завтрашнем дне. она собирается с мыслями и старается выдать свой вопрос как можно проще, но едва ли это выходит. голос ломается и хрипит, а на глаза наворачиваются слёзы. но не здесь же и не сейчас. — думает она, когда обнимает свои ноги ещё крепче и вглядывается в голубые глаза, едва различимые в полутьме. — саш… — звучит на грани срыва, но горе всё же держит себя в руках. пока что. — да? — вновь глаза в глаза, пронзая в самую душу да, наверное, и сквозь неё тоже. — саш… будешь любить меня ещё…? — горе судорожно выдыхает, отводя взгляд. липкий страх залез прямо в сердце, в плевру, не давая шанса на нормальный вдох. — ну, точнее, любить меня дальше и… — горе ты моё луковое, — саша стала медленно сокращать расстояние между ними. наверное, здесь и сейчас застыло время, потому что саша ощущалась как-то иначе, нежели полгода назад. она подошла вплотную и положила свои руки на щёки лизы, негромко сказав: — я тебе когда-нибудь давала повод для мысли о том, что тебя не люблю? — она наклонилась ближе к уху и продолжила шепотом, обжигая нежную кожу шеи: — я тебя всегда любила, люблю и буду любить. даже, когда ты ушла. даже, если весь мир от тебя отвернётся, я буду тебя любить дальше, ты слышишь меня? не смей думать ни о чём плохом, я теперь рядом с тобой и никому не дам в обиду. — саша отдалилась и вновь связалась взглядом с янтарями. слова растворялись в лизе, она не могла не ощущать волны тепла внутри себя. саша её любит. любит и никому никогда не отдаст. по щеке одиноко стекает солёная дорожка, а саша спокойно стирает её большим пальцем, улыбаясь. горе дома. здесь и сейчас. чайник вскипает и выключается. им не нужно больше слов.