Если бы у меня было сердце

Шелка ханьфу тихим шорохом складок выдавали приближение Хозяина долины призраков. С его стороны это было так мило. Се Ван улыбнулся и чуть ниже наклонился над оловянным тазом с водой, доводя ножом от скулы к челюсти и тут же стирая о тряпицу собравшиеся на лезвии короткие жесткие волоски. — Если бы я уже не знал, что Чжао Цзин прибудет сюда этим вечером, то понял бы по твоему виду. Прихорашиваешься? — Разве это дело Хозяина долины? — Мне скучно, — капризным тоном протянул тот. В зеркале было видно, как просели его широкие плечи, но тут же выпрямились вразлет. Словно ему в спину воткнули нож под левую почку. Яркой красной бабочкой Хозяин долины призраков взмахнул рукавами в мутном отражении. Се Ван не выдержал, обернулся. Сидеть спиной к этому человеку, наверное, в целом мире мог он один. И он не хотел, чтобы эта хищная безумная тварь узнала, как долго он мог делать это спокойно. Вэнь Кэсин улыбнулся. Он словно сбросил с себя личину Хозяина долины призраков. Улыбался так широко и задорно. Пряди волос, идущие довольно широкими полосами вдоль его овального красивого лица, делали прическу вытянутой, а немалый рост — еще более впечатляющим. Он подошел совсем близко и поднять на него скучающий взгляд в первую очередь помог нож в руке. Но Се Ван не смог удержаться, опустил глаза на тонкие пальцы, выглядывающие из длинных рукавов кроваво-красного ханьфу. Большие безумно сильные руки прятались в изысканной ладности ткани, за искусной вышивкой, за обманкой безоружности. — Нравятся мои руки? Се Ван смотрел, как медленно Вэнь Кэсин сгибает в локте свою руку, как гладкий пылающе-красный шёлк идет трещинами складок, как кисть оголяется с каждой секундой больше. Всё заканчивается тем, что Се Ван видит даже сильное костистое запястье, пока Вэнь Кэсин, красуясь, смотрит на свою ладонь. Слюна становится вязкой, а ощущение опасности и завороженность столь опасным зрелищем сушит горло. Се Ван с отвращением сглатывает и тихим голосом без единой интонации говорит: — А тому мальчику, который всю ночь кричал в твоих покоях, понравились? — Тем мальчикам, которые кричат в покоях, нравится всегда. Не нравится мальчикам, которые и крикнуть не могут. Как правило — не в покоях. Жутковатая улыбка разлеглась на чуть слишком пухлых губах Хозяина долины призраков. — И сегодня ты нарушил свое правило? — Оно не было жестким. К тому же мы в гостях, — улыбка Вэнь Кэсина стала мечтательной. Се Вана никогда не было легко напугать, но сейчас, проводя с Хозяином долины призраков столько времени, он хотел убить его. Против прямого приказа ифу, против собственных планов и измышлений. Его хотелось убить просто, чтобы не было страшно. — Так иди и играйся дальше. Я не стану мешать, — Се Ван снова обратил взор на своё отражение, но загривком чувствовал каждое движение твари за своей спиной. — Скучно. Воины Тяньчуан совсем не такие, какими их описывали, а если интересные и встречаются, то тоже… скучные. Принимают всё, что я с ними делаю. Молча, стиснув зубы. Мне кажется, если бы я вырезал им сердце, они тоже молчали бы. Очень хотелось всем своим видом дать понять, кто здесь сильнее. И он бы нашел способ, обязательно продемонстрировал, ведь на его стороне подлость, всё на его стороне — ифу, собранная кристальная броня, весь доверчивый мир боевых искусств. И когда он хотел унизить Хозяина долины, тот просто смеялся. Словно нет грязи, которой тот не знал. Но стоило моргнуть, и призрак терялся в тенях, а Вэнь Кэсин казался сговорчивым дельцом. Но Се Ван уже понял, что они смогли договориться вовсе не потому, что того можно обхитрить. Нет, просто не было ничего, чего бы тот хотел, кроме одного — огня. А сжечь тот хотел всё. И себя тоже. От этого становилось легче. Даже дышать легче. Се Ван выдохнул и снова провел ножом по щеке. После чего медленно и как всегда тихо сказал: — Молчали бы. Глава Тяньчуан сделал их такими. Довольно быстрая смерть вообще никого из них не впечатлит. И тут все эти пугающие шорохи, единственно раскрывающие движения Вэнь Кэсина, обрушились рядом. Замерев лишь на миг, Се Ван ровно провел по тряпице, снова оставляя на ней волоски. — Ты знаешь лидера Тяньчуан? — Нет. Я знаю о лидере Тяньчуан. — И что ты о нем знаешь? — Нам нечего опасаться. Он умер. — Какая жалость! — Вэнь Кэсин внезапно совсем как дитя уселся на задницу и обе руки опер о колени, а лицо водрузил в ладони. Он смотрелся бы надутым ребенком. Возможно. Если выколоть себе хотя бы один глаз. — Ты хотел бы, чтобы у Цзинь Вана был такой сильный верный приспешник? — спросив, он замер. И у Се Вана была причина. Только что сидевший расслабленным Вэнь Кэсин как бесплотный демон преодолел расстояние, на которое должен был потратить звуки и усилия. Но не было и шороха, пока его рука не оказалась на шее Се Вана. Она не обхватила, хотя могла. Вэнь Кэсин лишь кончиком пальца тронул торчащий жесткий волосок. Его подкрашенные красным глаза смотрели на шею, а губы с прилипшей к ним улыбкой издавали как всегда слишком громкие звуки: — Почему бы нет? — Потому что даже в сравнении с тобой Глава Тяньчуан был страшным человеком. — Ещё интереснее, жаль, что я его не знал, — задумчиво, но всё теми же странными интонациями, которые и завораживали и отвращали, сказал Вэнь Кэсин. — Если бы Глава Тяньчуан был жив, мы не вошли бы сюда ни гостями, ни трупами. Своего Цзин Вана он охранял словно цепной пёс порог дома. Думаешь, ты бы не испугался? Вэнь Кэсин пожал плечами: — Страх делает человечнее. Это было бы… интересно. — Ты сумасшедший, — безинтонационно уронил Се Ван, и тогда тонкие безумно сильные пальцы легли на горло. Он готов был вонзить клинок в висок Вэнь Кэсина. Забыть обо всех планах ифу, просто убить и Цзин Вана тоже. Забрать ключ, забрать печать от Арсенала и всё. Закончить эти непонятные договоренности… — А ты хочешь быть не тем, кем являешься, — Вэнь Кэсин пальцем провел по гладкой выбритой коже туда, где еще не прошелся нож. — Чжао Цзин не смотрит на тебя так, как смотришь на него ты. — Тебя не спрашивали, — выдохнул Се Ван. — Так и шанса больше не представится. Пользуйся, — Вэнь Кэсин стоял на коленях, его кровавые одежды пятном словно растекались вокруг него. Догадка прошила горло и сжала внутренности. Он знал? Вэнь Кэсин знал, что его завтра убьют? Ему не уйти из резиденции Цзинь Вана, так решил ифу, когда Се Ван рассказал ему, что есть только одна вещь, с который все месяца, что они наводили смуту в Цзянху, тот не расставался. Ключ на его шее и сейчас виднелся сквозь слои ткани. Хотя Вэнь Кэсин и сидел на полу, ниже Се Вана, и смотрел на него снизу вверх, но позволить себе неуважение и не принять такой вызов не хотелось. — Поможешь? — нож в руке подлетел легким движением и лег в ладонь лезвием. Вэнь Кэсин взял его, не глядя. И правда, к чему существу из подземного мира оружие. — Конечно, — мгновенно поднимаясь, охотно согласился Вэнь Кэсин. И это не было ошибкой, это было испытанием. Завтрашний мертвец такими сильными руками заставил вздернуть подбородок и приставил близко к горлу нож. Се Ван прикрыл глаза. Может, так и надо? Он же тоже знал, что живет обманом. Как только Чжао Цзин пришел к власти над пятиозерьем, он снова отодвинул его в сторону. Снова отгородился. Вокруг него появились юные ученики из знатных семей. Всего несколько месяцев прошло со дня смерти последнего из его братьев… — Твоё сердце не сможет биться в этом ритме. Ничто его не украсит. Ничто не заставит желанные уши услышать его стук. Резко распахнув глаза, Се Ван вперился взглядом в лицо ни на что не обращающего внимание Вэнь Кэсина. Тот медленно вел кинжалом по горлу. Идеальный угол срезал волоски, а давление было ни больше, ни меньше чем нужно. Доведя до острого угла подбородка, он очистил кинжал и снова подвел его к горлу. Се Ван сглотнул и закрыл глаза. — Оставь моё сердце в покое. Оно хотя бы бьётся. Вэнь Кэсин засмеялся, а Се Ван ощутил себя ещё ребенком. Этого не было так давно… А глядя на свое отражение после несколько дневного тяжелого путешествия или быстрой переброски лагеря, он и похож не был. Лезвие порхало по его коже и, очистив от волос всю её на лице и шее, пропало. Металл глухо стукнулся о дерево, а Вэнь Кэсин встал. Он больше не говорил ничего и отправился к дверям быстрее, чем Се Ван отдышался от этой странной помощи. — Хозяин долины, — окликнул он не по имени Вэнь Кэсина. — А ты. Завтра… Се Ван не знал, что хотел сказать. Он не собирался спасать его. Обернувшись, Вэнь Кэсин не улыбался, не задирал высоко подбородок. Один, чуть ли не последний из призраков, он стоял у двери одетый празднично, сегодня с золотым гуанем на волосах. За его спиной не было никого. Множество призраков слегли в пятиозерье, жалкие крохи расползлись за пределы Цзянху. А их Хозяин только что вставал на колени и вел себя как слуга. Но поднявшись с них, заставлял усомниться в своей вменяемости, ведь он не мог стоять на коленях. — Завтра наступит совсем скоро, маленький скорпион, а ты всё никак не спросишь. — Мне не о чем спрашивать, — по сути правду сказал Се Ван. — Мне просто… любопытно. — И что же? — Ты говоришь про моё сердце. Зачем, когда это не твоё дело? Сегодня, сейчас, не больше бы было смысла говорить об условиях, которые позволили бы твоему биться дольше? Это было так отчаянно странно — говорить почти честно. Се Ван ведь совсем не хотел спасать Вэнь Кэсина, но… но ему было очень любопытно. Тот точно знал, что это — последняя ночь. Знал и ничего не делал. А когда заговорил, голос его звучал так глухо, как никогда раньше. — Я бы хотел, чтобы оно билось… Если бы у меня было сердце, — с расцветающей снова и снова улыбкой, которой многие предпочли бы веревку, Вэнь Кэсин выскользнул в коридор. А Се Ван повернулся к зеркалу. К демонам это существо. Завтра он сорвет с его трупа ключ и сделка между Се Ваном и Чжао Цзином будет заключена. Тогда всё закончится и начнется. Ифу посмотрит на него и его сердце… В ушах неприятно зазвенело чьим-то последним вскриком. В этой удаленной усадьбе они были гостями, но Цзинь Ван подослал к каждой стене шпиона из Тяньчуан. А Вэнь Кэсин, уже несколько дней развлекаясь, убивал их. Мог бы и подальше… Се Ван отер кожу чистой белой тканью и придирчиво себя осмотрел. Чжао Цзин не выносил вида его густой щетины. И Се Вану было всё равно, что он это знал. Ведь его сердцу, чтобы просто быть, нужно было обманываться. И пока он мог это делать, оно билось.