Кот и цапля

— Семнадцатый год великого Солнца, четвертый год правления солнечного императора, Золотая столица, императорский дворец—

Через распахнутые двери фамильяры ступили в мрачную комнату, гнетущая атмосфера которой грозила задушить. В центре на низком столе лежало нечто, прикрытое белой тканью. Тело. Харуки не сомневалась, только мертвецы пахнут так. Краем глаза она заметила испуганный взгляд Лонгвея, будто прошла вечность с того момента, как они переступили порог, хотя на самом деле не прошло и мига. Они склонились в поклоне. — прибыли фамильяры кронпринца и принцессы,— раздался голос откуда-то сбоку. Фамильяры выпрямились. За телом, в нескольких метрах, восседала вся императорская семья. Солнечный император и его супруга, госпожа Сяомин и господин Бэнжэнь. У стены вдоль одной из сторон стояли фамильяры, Юки выделялась своей непоколебимостью, но ее взгляд наводил тоску. Напротив них выстроились перепуганные слуги, словно на них пало ужасное проклятие. Все в комнате не могли оторвать взгляд от нечта, накрытого тканью. — что ж, раз все собрались, Фу Юкико, изложи ситуацию, — хриплый голос императора проник в кости, заставив вздрогнуть. Но голос Юки... это была не она. Холодный, спокойный. Даже при их первой встрече ее голос был теплее. — Сегодня, примерно на рассвете, был убит младший сын императора, господин Ки Хуан, предположительно кем-то из слуг в своей спальне. По предварительной экспертизе принцу было нанесено 28 ножевых ранений, а также имелись следы удушения, обе ноги сломаны, — Цуру подошла к столику и ловким движением руки сняла белую ткань, обнажив присутствующим изуродованное тело мальчика лет шести. Хару, не заметила как упала на колени, охваченная ужасом. Императрица вцепилась в плечо мужа, было видно, как ей хочется закричать. Для нее это происшествие было страшнее смерти... над ее венценосным сыном так жестоко издевались, пока она спала... для нее, как для матери, это было невыносимое горе. Вслед за потрясением о смерти принца Ки последовало еще одно известие: для допроса в императорский дворец будет вызван кицуне Нианзу, фамильяр самого Аракула Лао. Отныне никому не дозволено было покидать территорию дворца без его ведома, а за неповиновение грозило обвинение в государственной измене. Императрица, потрясенная указом, накинулась на цаплю с гневными упреками. Она не могла поверить, что императорская семья окажется под подозрением. В слезах и отчаянии она обрушила череду ударов на лицо Юки, обвиняя и проклиная ее. Никто не осмеливался вмешаться, опасаясь гнева императрицы. В тот трагический момент, когда казалось, что даже вечный цуру может сломаться, принц Бэнжэнь встал на защиту фамильяра своей сестры. Осторожно взяв мать за руку, он убедил ее отойти. Горе императрицы свело ее с ума, заставив императора заточить ее. Тем временем Юки молча сносила удары, хотя бледность ее лица свидетельствовала о мучительной боли. Цуру были практически неуязвимы, но способны чувствовать малейшее прикосновение. И эта боль была платой за их долгое существование. Три месяца убийство принца Ки оставалось нераскрытым, а число подозреваемых в темнице перевалило за сотню. Императрица окончательно обезумела, и Юки, оставшаяся практически в одиночестве, приняла на себя основное бремя расследования. Она понимала, что жизнь принцессы находится под угрозой, но продолжала нести непосильный груз. Хару, усердно обучаемая госпожой Сяомин, была рядом, но в тоже время удачно далеко.. В раннем утреннем свете радостная новость стремительно распространилась по империи: убийца принца Хуана Ки наконец-то найден, и его скорая казнь станет долгожданным завершением. Однако даже это ликующее известие не могло развеять затуманенный разум императрицы или вернуть силы Юке, которая без устали трудилась день и ночь, отчаянно стремясь найти хоть что-нибудь. В то время как подданные воспряли духом, надеясь на скорый конец мучительной неопределенности, Хару испытывала нарастающее беспокойство. Глубоко в душе она чувствовала, что что-то не так, но сдержала свои сомнения, не желая омрачать всеобщую радость. В конце концов, империя вновь обрела надежду и ожидала исполнения двойного торжества: казни убийцы и свадьбы молодой госпожи Сяомин, которая должна была состояться через полгода, когда зацветет мак.