***
Она не успела засечь тот момент, когда Александр успел перетащить к ней в квартиру целую кучу своих вещей. Его запасная зубная щетка в ванной не смущала, как и как-никогда стремительно убывающий гель для укладки волос. Он действительно частенько оставался у неё ночевать и зачастую — с её же подачи. Просто не хотелось его отпускать. Соня прижималась к нему — крепко, пока они полулежали на диване, смотря очередной фильм — как самые обычные люди, а не загадочные и ужасные экстрасенсы, и зачастую также засыпала в его объятиях. Просто потому, что так было спокойней. Чувствовала себя немного прилипчивой и жалкой, но это ощущение пропадало сразу же, когда она видела, как это радует Сашу. Как будто бы ему самому было необходимо быть ей нужным, но он боялся в этом признаться вслух. В шкафу как-то сама собой образовалась полка с его домашней одеждой и сменная на выход — на всякий случай, если будет необходимо срочно ехать на съемки, или просто по делам. Но это тоже, вроде как, было простой необходимостью, если он не успевал заехать домой переодеться. Но когда Соня залезла в тумбочку под телевизором в поисках запасных ритуальных свечей, и наткнулась на его приставку, у неё начали закрадываться какие-то определенные подозрения. С кухни доносились звуки развесёлой возни — и девушка пошла на звук. Её взору предстала милейшая картина: хихикающий Саша в её кухонном фартуке и с разделочным ножом в руках, дразнил её же собаку кусочком мяса. Аркаша потявкивал в нетерпении, кажется, уже полюбив этого большого странного человека всей душой. Первоначальная неприязнь между ними куда-то улетучилась, уступив место крепкой мужской дружбе. И «крысой» Шепс пёсика уже не обзывал. Соня прислонилась к дверному косяку и с нарочито-усталым видом скрестила руки на груди, наблюдая за происходящим. А всё равно улыбка проскальзывала, выдавала скрытую нежность. Заметив её, Александр тут же прекратил баловство и выпрямился, откидывая с глаз челку. Как-никогда выглядя молодо и по-мальчишески. Какой там сорокалетний? Соне казалось порой, что она старше лет на десять. — Готовлю индейку на ужин, — довольно сообщил медиум, махнув ножом в сторону разделочной доски. — Ты же не против? — Не против, — Соня мотнула головой и прошла в кухню, чтобы сесть на угловой диванчик. Аркаша подскочил к ней, требуя ласки, про аппетитное мясо на разделочной доске он уже и думать забыл. Вот это преданность. Соня подхватила пса на руки и принялась чесать за ушком. Аркаша был сильно к ней привязан — ещё бы, она ведь буквально спасла его от верной смерти. Мы в ответе за тех, кого приручили, и всё такое. Шепс продолжил прерванную готовку, поглядывал на её задумчивость с некоторым беспокойством, но она уже привыкла, что он чувствует её лучше, чем она могла предполагать. После того, как их стремительный роман вошёл в, так сказать, активную фазу, Александр уже не раз демонстрировал, что банально считывает её мысли, хотя после всё равно уверял Соню, что она для него — полнейшая загадка. Девушку это поражало, а он, хихикая, объяснял, что можно полностью угадать, о чём она думает, но так и не узнать, что сделает в ту или иную секунду. Полнейшая непредсказуемость. — Что-то не так? — наконец, решился он нарушить молчание после того, как кусочки индейки были загружены в сковородку, залиты соусом и тушились. Он закрыл сковородку крышкой и отошёл к раковине, чтобы помыть руки. — Я нашла твою приставку, — призналась Соня, продолжая бездумно поглаживать задремавшего у неё на руках пёсика. — Да? — медиум повернулся, вытирая руки бумажным полотенцем и снял фартук, под ним оказалась майка с весьма фривольной картинкой. Соня фыркнула от смеха. Порой Саша не уставал её поражать. — Не туда положил? Если да, то скажи куда, я… — Нет, дело не в этом, — Соня прервала его, и он подошел ближе, опустился перед ней на корточки, не прерывая зрительного контакта. Иногда в такие моменты, ей казалось, что он её на разделочной доске шинкует, как ту индейку. — Я просто… не знаю. Мы как-то не обсуждали это… — ей не хватало смелости, начать этот разговор, и слова совсем закончились, когда он взял её за руку и принялся бездумно перебирать её пальцы. — Ты не хочешь, чтобы я здесь оставался? Слишком, да? Я бы пригласил тебя к себе, но Олег… Соня упрямо помотала головой, прерывая его. — Я не о том. Я хочу, чтобы ты был здесь, — Александр немного просиял, поднимая на неё взгляд. — Просто жить вместе это как-то… э-э-э… серьёзно. Шепс некоторое время помолчал, продолжая нежно перебирать её пальцы, наконец, остановился и оставил на костяшках краткий поцелуй. — А у нас с тобой — разве не серьёзно? — наконец, уточнил он, поднялся с пола и пересел рядом, слегка приобняв Соню. — Серьёзно, — девушка кусала губу, отказываясь поймать его взгляд. — Ты покушалась на Череватого за «сорокалетнего», хотя я именно он и есть, ну почти. Гладишь мои футболки, не смотря на то, что они, кстати, в этом совершенно не нуждаются, но спасибо тебе большое, — Соня немного покраснела. — Мы вдвоем воспитываем твоего Аркадия… — пёс во сне, как будто что-то почувствовав, дёрнул лапкой. — И ты считаешь, что какие-то мои вещи могут поколебать твою независимость? Сонь… Девушка некоторое время смущенно молчала, Александр терпеливо ждал её вердикта. — У меня проблемы с доверием, — наконец, расстроенно выдохнула она. Александр кивнул, мол, это само собой разумеется. — Я заметил. И это, конечно, серьёзно. Но давай мы будем решать твои проблемы вместе и постепенно? Соня кивнула и устало ткнулась лбом в его плечо. Захотелось плакать от его понимающей нежности — плакать, но всё равно она не могла до конца открыться. — Отлично, — раздался сверху невозмутимый голос Шепса. — Тогда остальные вещи я завтра перевезу. И с хихиканьем увернулся, когда она попыталась пихнуть его в бок. Разбуженный возней Аркаша обиженно тявкнул и умчался по своим делам.***
Часы на стене мерно отщёлкивали время, их ничто не могло поколебать — ну, разве что, отсутствие батарейки. Без Александра было пусто. Тихо как-то. Соня захлебывалась то ли в любви, то ли в слезах — попеременно. Она и не знала, что это так бывает. Без его успокаивающих крепких объятий, влюбленного взгляда, рук, дурацких шуток и совершенно не укладывающихся в голове комплиментов и слов поддержки, она как будто бы сама себе стала чужой. Вот тебе и «самодостаточность» и «независимость». Во всей красе. Возможно, дело было больше в том, как они расстались накануне — не очень хорошо, и от этого Соня только чувствовала себя хуже. Делала вид, что всё в порядке, занималась своими делами — ездила в издательство, выбирать обложку своей новой книги и общаться с редактором. Заговаривала свечи на продажу. Выгуливал Аркашу. Даже провела одну консультацию — это чуть-чуть подняло ей настроение, потому что посетительница ушла явно приободрившаяся и дальнейший путь у неё выглядел ощутимо лучше, чем до этого. Но прошло всего несколько жалких часов. А его не будет целых два дня. И ещё не факт, что Саша приедет к ней по приезду в Москву, а ведь они могут не встретиться аж до выставления оценок. Что хорошо — по крайней мере она увидит как он проходит испытание на видеозаписи, которую им пришлют перед голосованием. Уже хоть что-то. Хотя и совсем-совсем мало. Нет-нет, а Соня посматривала на телефон, надеясь хотя бы на одну смс, а на звонок — даже не рассчитывала. Но телефон упрямо молчал, дразня её отсутствием уведомлений. Когда Башаров днём ранее объявил следующую тройку для прохождения испытания, все немного оживились — Череватый и Шепс-старший в одном месте в одно время — это сильно, что-то да будет — или скандал или порча на понос, после того, что было на прошлых съёмках. Хотя сами упомянутые экстрасенсы демонстрировали полнейшее равнодушие к сложившейся ситуации, возможно, немного нарочитое. Ну надо и надо. Надежда Эдуардовна вообще была невозмутимей всех и всем своим видом показывала, что — если что — растащит обоих по углам как котят, и спрашивать не будет. В перерыве к Соне подошла Вика, подозрительно дружелюбная, хотя они и раньше не ссорились, но никакой дружбы или приятельских отношений между ними не было. Не общались даже. Такие ровные коллегиальные отношения, хотя Соня всегда была немного готова к тому, что её укусят. А Вика — или кто-то ещё — не существенно. Но сейчас женщина, судя по всему, была настроена, скорее, на мир. Александр ушел курить с Олегом, Соне не хотелось вдыхать отраву и она бродила по подсобным комнатам особняка, пытаясь немного расслабиться, отпустить мысли. Тут-то её Вика и сцапала. — Ну, как у вас с Сашей? — спросила она так по-свойски, что Соня опешила — она как-то пропустила тот момент, когда она и Вика стали закадычными подружками. Её округленные глаза Викторию позабавили, и она со смешком продолжила: — Да я просто спрашиваю. Мы с ним так давно знакомы и общаемся, что он мне как надоедливый младший брат. Соня пожала плечами, не совсем понимая, к чему ведётся этот разговор. Вот почему тяжело заводить отношения с коллегами, экстрасенсы почти так и не делают — это либо хайп для прессы и фанатов, либо просто обман. Примеров здоровых отношений между какой-либо парой из их шоу Соня ещё не встречала. Хотя, может быть, о чем-то и не знала… Но всё же. Здоровые партнёрские отношения — вообще большая редкость, а уж с такими характерами как у ведущих экстрасенсов страны… А в дополнение ко всему этому — пересуды и сплетни их общих коллег. Никуда от них не денешься — все же всё видят, как на ладони. А Соня ведь сама решила — не скрывать, и Саша её поддержал. Они, конечно, никакого официального заявления не делали, но это было и не нужно — итак всем всё было понятно. — Не хочешь это обсуждать, понимаю, — Вика, тем не менее, устроилась на стуле рядом и вытянула ноги. — Я просто предупредить хотела. Сашка — он, конечно, парень хороший, видный, но в том-то и проблема — когда кругом столько девиц — тут даже святой не удержится. Просто нужно быть к этому готовой. Я тебя чисто по-дружески предупреждаю. И не дожидаясь ответа также степенно ушла. Соня проводила вальяжно удаляющуюся Вику взглядом, пытаясь, искренне пытаясь, не принять на свой счёт. Чур-чур, не моё. Но проблема была как раз в том, что родовая колдунья метко попала в самое больное место. После отношений с Костей, когда Соня делала всё возможное, чтобы не видеть его ложь и измены — а это было трудно, ведь это она умела как-никто хорошо, даже не надо было прикладывать усилий — она боялась этого больше всего. Как, с одной стороны, излишней подозрительности и безумия ревности, которая только убивает любовь, так и снова превратиться во влюбленную наивную дурочку, которой будут лгать в глаза, а она будет покорно это принимать. Она не хотела, чтобы отношения с Сашей, к которым они шли так долго и такой непредсказуемой дорогой, что казалось это — судьба, стали такими. Им бы честно поговорить — но Соня понятия не имела, как начать этот разговор. Они ведь и речи не вели об эксклюзивности, просто каждый вечер он приходил к ней домой. У него даже были её запасные ключи. Что если он скажет правду? Что если она увидит ложь? Соня посидела, обняв себя руками, но так ни к чему и не пришла. А вот волнение пришло — смутное, нехорошее. — У тебя есть какие-то планы на вечер после съёмок? — прозвучал сверху слишком знакомый голос, и девушка нервно вскинула в голову. — Прости, не хотел тебя напугать, — подошедший Гецати, остановился, заслоняя от неё верхний свет своей большой тенью. — Есть, — отрезала Соня, ни секунды не раздумывая. Чего бы он ни хотел — для него она теперь всегда занята. Как раньше всегда — для него же — была свободна. Гецати вздохнул и глянул на неё тем всепонимающим и всепрощающим взглядом, который её бесил. — Сонь, я хочу поговорить. Я понимаю, что являюсь последним человеком, с которым тебе хотелось бы разговаривать, но прошу тебя — удели мне всего несколько минут своего времени. После съёмок. Хорошо? И смылся быстрее, чем Соня успела сформулировать свой изящный саркастический отказ. Да что ж все её сегодня буквально лишают права голоса, как будто ей можно вертеть как куклой. Пыталась не гадать — о чём он там хочет говорить, ей ведь всё равно. Когда нужно было говорить — он молчал, а вот сейчас — пожалуйста. Привязался ни с того ни с сего. Соня честно попыталась найти в себе гнев, зацепиться за него, раздуть этот огонек — просто как самозащиту, но даже гнева не находилось. Так — пустота. Она чувствовала себя маленькой, одинокой и незащищенной. На холодном ветру. Костя давно уже не волновал ее как мужчина, просто не мог — перед глазами Сашка стоял — и всё, никуда его не сдвинешь. Но всё же она не хотела давать ни малейшего повода для себя хотя бы взглянуть ещё раз на Гецати.***
Константин поймал её после съёмок, сцапал как мышку, но — галантно, даже не прикасался на самом деле физически. Просто вежливо махнул рукой в сторону от других экстрасенсов, перегородив дорогу, и они отошли, провожаемые взглядом одних синих глаз. — Я думал, ты порицаешь курение как один из смертных грехов, — ухмыльнулся Олег, когда брат протянул руку, чтобы вытащить у него одну сигарету из пачки. — А за сегодня уже второй раз. Нервишки пошаливают? Александр промолчал, возясь с зажигалкой. Наконец, затянулся, выпуская в небо клубы дыма. Соня с Гецати отошли на приличное расстояние от всех и говорили. О чём говорили? Александр понятия не имел. Боялся даже предположить. Соня стояла к нему спиной, а по лицу Константина вообще ничего не понять было — как обычно. Как будто спрашивает как пройти в библиотеку. Или признаётся в запоздалой любви. Чёрт этого аланского провидца и разберёт. Соня довольно скупо рассказывала ему про свои прошлые отношения. Шепс знал только, что она тяжело переживала разрыв. После этого у неё появились большие проблемы с доверием, особенно, к мужчинам, а уж тем более — к экстрасенсам. И вот же его, тоже медиума, принесла нелёгкая к её порогу. Александр усмехнулся, вдохнул слишком много дыма и закашлялся. Олег от всей души, по-братски, долбанул его по спине, и он закашлялся ещё сильней. — Олежка, не ломай братца, он нам ещё пригодится, — вмешалась Марьяна, ухмыляясь только глазами — так могла только она, но Александр на них не смотрел и не слушал. Нервно сжимая в руках остатки сигареты, он наблюдал за тем, как там, вдалеке, Соня садится в машину Гецати и они… уезжают. Не подошла, не попрощалась даже, не сказала ничего… как будто бы он — пустое место. Никто. Александр затушил окурок и бросил остатки сигареты куда-то, не глядя, мимо мусорки, просто развернулся и пошёл — куда глаза глядят, прочь от особняка. Только бы выкинуть из головы яркий образ — Соня, садящаяся в машину к другому. Да ещё и к какому другому. Хотелось кого-нибудь укусить. Олег с Марьяной нагнали его на полпути к машине, затеяв весёлую перепалку, и как-то так вышло, что Романова увязалась за ними. Александр не слушал их даже в полуха, за дорогой даже не особо следил. Его обуревали тяжелые мысли. Ему раньше даже в голову такое не приходило — ревновать Соню. После прошлых сложных отношений сонина искренность и прямолинейность была для него как глоток свежего воздуха. Он точно знал — она его не обманывает. Не обманывает, когда говорит, что любит, что хочет быть с ним, искренне защищает, искренне пытается ему доверять. Он это всё знал наверняка. Но что, если также искренне и спокойно она решит от него уйти? Разве это невозможно? Какие чувства она испытывает к Гецати? Да, он сделал ей больно — когда-то, давно. Но ведь зацепил же, вызвал сильные, жизненно-важные, эмоции. Значит, сможет вызвать и другие. Окончательно запутавшись в своих рассуждениях, Александр вдавил газ в пол, бездумно, по наитию, направляясь к себе домой. Едва-едва вписался в поворот, тормоза резко взвизгнули. Олег с Марьяной, притихшие, наконец-таки, кажется, заметили, что с ним что-то не так. — Господа, я так понимаю, только что наш мир едва не лишился трёх самых сильных экстрасенсов страны единоразово, — отмерев, объявила Ро, как будто красуясь перед камерой. Кажется, записывала сториз для соцсетей. Александр только покосился на неё в зеркало заднего вида. — Не, ну мне по судьбе не написано было сегодня помирать, — отозвался Олег. — Но впечатляюще, братец, давай ещё. «Ещё» Александр не хотел, тем более, что они парковались уже возле его дома.***
Соня нервно потопталась у двери в квартиру Шепсов и нерешительно протянула руку к звонку. Как-то по-дурацки, что у Александра есть ключи от её квартиры, а у неё от его — нет. В этом, конечно, нет ничего удивительного — он постоянно ошивался у неё, а она приезжала к нему редко. Чтобы не мешать Олегу — да и Аркашу одного не оставишь. Однако сейчас Соне во всём чудились дурные предзнаменования. Дверь распахнулась, и перед Сониным взором возникла Марьяна. Соня недоуменно моргнула. Конкретно эту рыжеволосую ведьму она ожидала встретить здесь меньше всего. Она знала, конечно, что они с Александром дружат, но вот как-то так неожиданно обнаружить Марьяну в квартире своего парня в двенадцатом часу ночи она была немного морально не готова. — А Саша в душе, — тут же, не здороваясь, радостно оповестила её Романова. Хотя и правда, чего здороваться — несколько часов назад на съёмках виделись. Соню немного парализовало. Слишком уж это напоминало ей одну очень давнюю сцену, правда с другим. Захотелось развернуться и сбежать, домой, подальше отсюда. Подальше от пронзительно-насмешливых марьяниных глаз. Ситуацию спас выглянувший с кухни Олег, дожёвывающий какой-то бутерброд. — Сонь, проходи скорей, — скомандовал он, даже не давая Соне придумать какую-нибудь отмазку и смыться. Как будто чувствовал её состояние, хотя и не знал в чём дело. Соня всё также нерешительно, будто сомневаясь, шагнула в квартиру, минуя Марьяну. — Да я просто хотела удачной дороги пожелать, он ведь рано утром едет… — внезапно стушевавшись под взглядами двух экстрасенсов, пробормотала она. — А, и для этого теперь на другой конец города по ночам мотаются, — ехидно заметила Романова куда-то в пустоту, как бы ни к кому не обращаясь. Соня разозлилась. Кто такая Марьяна тут, чтобы командовать, куда ей ездить по ночам? Однако Соня и сама себя ощущала почти никем. Всё вокруг было какое-то чужое. Желание сбежать стало очень острым, практически достигло своего пика. Не успела Соня и шагу сделать в сторону спасительной двери, как из ванной вышел Александр. С мокрой головой, в футболке и домашних брюках, как показалось Соне, немного напряженный и задумчивый. Заметив её, он остановился. Прожёг взглядом, как будто она в чём-то провинилась, но ничего не сказал по этому поводу, только короткое: — Ну привет. Даже банальное приветствие звучало как-то немного зловеще, и Соня слегка поёжилась. Она хотела просто убедиться, что всё в порядке, всё у них хорошо, а прочее — только демоны в её голове и пересуды чужих людей, но, кажется, ничего не было хорошо. Марьяна стояла над душой, с интересом наблюдая за разворачивающимся действом, но Олег понятливо отбуксировал вяло сопротивляющуюся ведьму на кухню и захлопнул за ними дверь. — Привет, — дождавшись, пока вся эта возня прекратится, тихо сказала Соня, избегая смотреть Александру в глаза. — Что здесь делает Марьяна? — вырвалось как-то само, через что-то мучительное, оформившееся в мыслях за весь этот долгий день. И вечер. — Ты серьёзно, что ли? — голос Александра опустился на тон ниже, стал каким-то ледяным. И Соня тут же замёрзла. Он ещё и руки на груди скрестил, как будто отгораживаясь от неё. — Ты уехала со съёмок с Гецати, ни сообщения, ни слова — вообще ничего, и теперь собираешься меня допрашивать? Соня отшатнулась как от удара, хотя он даже не повышал голос. — Я и не обязана перед тобой отчитываться, — опять сорвалось, уже во второй раз. Но слово оно такое — не воробей. Глаза Александра были холодные, словно мёртвые, никакие. Соня не могла прочесть в них ни одной эмоции — лучше б он кричал. — Конечно, не обязана, — голос Шепса звучал равнодушно, даже как-то отстранено. Соня уже знала — именно таким тоном он говорит то, что ранит больше всего. — Как и я не обязан. Ты за этим приехала? В груди Сони как будто что-то оборвалось. На тонкой ниточке висело — и порвалось, исчезло, рухнуло в пропасть. Она приезжала не за этим. Замерзшая, дрожащая, еле сдерживала слезы ещё каких-то полчаса назад, стоя на могиле отца, а потом — бездумно, поехала к Саше, надеясь на поддержку, понимание. Его извечную, даже немного раздражающую иногда, заботу. Приехала — и наткнулась на стену ледяного молчания, отстраненности, обиды. Укололась — захотелось кольнуть в ответ. Ничего не объяснять. Потому что он вот такой — отстраненный и злой, чужой. Она даже не знала, сможет ли он вообще её сейчас услышать. Захочет ли. Какой всё-таки дурацкий ужасный день. А рано утром он уедет далеко-далеко. Хотя, возможно, уже сейчас он дальше от неё, чем когда бы то ни было. — Нет, — Соня почти не узнала свой голос, как будто чужой. — Хотела пожелать удачной дороги, — развернулась как сомнамбула и вышла из его квартиры, не оборачиваясь. Александр её не остановил.***
Ехала назад, прислонившись лбом к оконному стеклу в автобусе, и вспоминала разговор с Константином. Начал он, совершенно неожиданно, с извинений: — Я знаю, что мы расстались не самым лучшим образом, но мне бы не хотелось множить обиды. Я во многом был не прав, и сейчас сожалею об этом. И прошу у тебя прощения, Соня — искренне. И за то, что не мог этого сделать столько лет, по глупости какой-то, что ли. Соня оценивающе на него смотрела, пытаясь понять, для чего Гецати это нужно. С одной стороны лжи она не видела — но у неё был иммунитет к его лжи, поэтому это ни о чём не говорило, с другой — как будто бы ему не было так уж необходимо её прощение, если по логике. Они почти не пересекались на съёмочной площадке, оценки ставили друг другу плюс-минус справедливые. Никаких взаимных обвинений, выяснений отношений и прочего, даже вялые попытки съемочной группы припомнить «гецарову» так и не закончились ничем. Равнодушное ничего. Полный ноль. Однако почему-то именно сейчас Константин подошёл к ней с этим разговором и, как будто бы, даже немного взволнованно ждал её ответа. Если бы, конечно, мог волноваться вообще, в чём Соня здорово сомневалась. Обдумав и взвесив все «за» и «против» Соня решила просто согласиться — чтобы отвязался. Не объяснять же ему, чурбану такому, что он убил в её душе что-то нежное и хрупкое, что теперь уже никогда не восстановить. Она сама виновата? Ага, как же. В таких делах всегда виноваты двое. И разбитую чашку уже не склеить так, чтобы не было видно сколов. — Хорошо, прощаю, что-нибудь ещё? — к её удивлению Константин кивнул. Соня скрестила руки на груди, внутренне отгораживаясь. — Да. Я вчера проводил ритуал… — Соня немного напряглась, Гецати как будто бы не заметил. — И ко мне пришёл твой отец. Соня замерла, растерянно глядя на провидца. — Почему он приходил к тебе? Это прикол какой-то? Если ты пытаешься таким образом… Константин поднял ладонь, заставляя её замолчать одним жестом. — Нет, — коротко ответил он, игнорируя сонины попытки в обвинения. — Я думаю, он посчитал, что я смогу это передать тебе. До тебя он достучаться не смог. Соня задумалась. Последние дни — недели — сплелись в один безумный водоворот. Уйдя с головой в новые отношения, она забыла обо всём. Стала намного меньше практиковаться, почти не обращала внимания на знаки. Был только он — Саша — и бесконечные размышления о нём, когда его не было рядом. — Так, и?.. — осторожно уточнила девушка. — Он просил придти к нему на могилу, ты пропустила дату. Не знаю, что это значит, он так передал. Соня замерла, безмолвно шевеля губами, подсчитывая. В итоге — чуть не ударила ладонью себе по лбу, чтобы побольней. Ну конечно, за всем этим круговоротом жизни она умудрилась пропустить то самое число — день смерти её отца. Никогда не забывала. Год за годом. Чтобы ни происходило — она всегда была там. Всегда говорила с ним мысленно, хотя и не слышала ответов, но он подавал знаки — уже немало. Особенно, когда ей могла угрожать какая-то опасность. Гецати не мог об этом знать — во всяком случае, от неё. А кроме неё никто не знал. Её самой — и духов. Но почему отец явился не Саше? Это было бы проще всего… Да просто Александр сам был в водовороте, оглушённый. Толку от них обоих сейчас. — Хочешь, подброшу тебя на кладбище прямо сейчас? — вклинился в её размышления с некоторым намёком на самобичевание проницательный Гецати, и Соня вскинула на него глаза. — Да. Пожалуйста. Направляясь в автобусе домой от сашиной квартиры, Соня мысленно укоряла себя за то, что не рассказала Александру правду. Он бы наверняка сразу перестал злиться, он бы всё понял. Зачем она закусилась из-за какой-то там Марьяны? Ну какая ей, в самом деле, разница? Если Саша и ляпнул — то только от злости, в ответ на её дурацкие непоследовательные, на его взгляд, действия. Почему она не объяснила? Одинокая слеза скользнула по сониной щеке, и она зло вытерла её рукавом. Завтра он уедет, а когда вернётся — всё-всё будет уже по-другому.***
Через полтора дня Соня всё-таки решилась написать ему смску. Не ответит — и чёрт с ним. То есть не чёрт, конечно — Череватый. Но даже мысленный каламбур её не развеселил. Просто хотелось, чтобы вернулся Саша — любой. Пусть холодный, пусть отстранённый, пусть глядящий на неё как на пустое место. Но пусть будет, пожалуйста. Пусть. По её прикидкам, экстрасенсы уже должны были возвращаться в Москву. «Как дела?» Две минуты — ничего, Соня уже успела надумать всего на свете и смириться с тотальным игнором, как вдруг — ответ. Неожиданно — в шутливом стиле. «Хорошо. Череватый пошел за чаем. Уверен, он в него плюнет.» Улыбаясь как дурочка, еле попала по нужны буквам клавиатуры на экране. «Не пей — козленочком станешь». В ответ — смайлик. Тишина. Соня откинулась на кровати, всё ещё держа в руке смартфон. Ответил — почти сразу же, даже не стал томить ожиданием. Это значит — не сердится? Или это значит — дома поговорим? Или просто ему всё равно? Сонино сердце сжалось. Если это их первая настоящая ссора, то пусть — не последняя. Неважно, сколько их ещё будет, главное — чтобы он был.***
К сониной квартире Александр подъехал уже совсем поздно, хотя знал, что она наверняка не спит. Немного помедлил, прежде чем открыть дверь своим ключом. В квартире — темнота и тишина, только свет горит в дальней комнате. Скорее всего, настольная лампа. Аркаша не встречает — вот он-то наверняка уже спит. Но и Соня не встречает тоже. Хотя он зашёл так тихо, что она, должно быть, и не заметила. Особенно, если в наушниках сидит. Или медитирует. Или ритуалит — что вряд ли, он бы почувствовал ещё из подъезда. Не включая свет, он снял ботинки и куртку, оставил в коридоре. Прошёл в дальнюю комнату, маленькую, где горел свет. Соня сидела за столом, спиной ко входу, и читала в свете маленькой настольной лампы. Тихая мирная картинка вызвала в душе у Александра какой-то неясный трепет и вдруг — с головой — волну нежности. Как он мог хоть на секунду подумать, что она может его обмануть? Предать? Вся, до кончиков пальцев — его. Шепс приблизился и сел на стул рядом со столом, лицом к читающей девушке, опёрся локтем на горизонтальную поверхность и подпер подбородок. Соня подняла на него глаза, почти не вздрогнула — явно почувствовала его приближение ещё раньше, наверняка знала, что он некоторое время стоял в дверях, разглядывая её как влюблённый дурак. Позволяла ему это. Он привычно поймал взгляд зелёных — ведьминских — глаз своими, синими. — Саша… — Соня продержалась ещё всего несколько секунд, прежде чем броситься ему на шею, но он оценил её выдержку — в их состоянии это было долго, оба скучали. Она взращивала в себе самодостаточность, путь самурая и всё такое. Он и за это её любил — тоже. Обнял, крепко прижимая к себе тонкий стан, ощущая знакомое тепло под пальцами, усадил к себе на колени и уткнулся лицом между шеей и ключицей, вдыхая такой родной запах. Он и не знал, что всего лишь пара дней без неё — пусть и весьма насыщенных — словно целая вечность. Глупая ссора перед отъездом отошла куда-то на второй план. Он видел сейчас — по её глазам — у неё и в мыслях не было его бросать. Ждала его, звала — он это чувствовал. Обе ночи — без неё — она приходила в его снах и сидела возле его кровати, охраняла. Он знал, что Соня думает о нём, каждую секунду. — Как поездка? — Соня осторожно перебирала пальчиками его волосы, а его самого — от такой простой ласки — снова заволакивало. Александр поднял на неё глаза, она смотрела на него как и всегда — с любовью. — Хорошо. А ты не смотрела запись? — Смотрела. Впечатляюще быстрый забег по кладбищу, — Соня ойкнула, когда он шутливо ущипнул её бок, обхватила его лицо ладонями, не отводя взгляд. — Нет, правда, это было хорошо. Ты большой молодец. Он постарался не выглядеть совсем уж польщённым и нарочито-небрежно спросил: — Поставишь мне десятку завтра? — С сердечком, — Соня, наконец, опустила свои губы на его, втягивая в нежный чувственный поцелуй. Скользнула горячим языком в его рот, явно намереваясь вырвать у него неизбежный стон, прижалась всем своим телом, отвлекая его ото всех остальных мыслей. Александр сжал пальцами её бедра, прижимая к себе, отвечал на поцелуй не менее жадно — соскучился до невозможности. Никогда так сильно не скучал. Но в последний момент всё же вернулся в сознание и осторожно отстранил Соню. — Я сказать хотел, — тяжело дыша произнёс, глядя на такую же взбудораженную девушку — это было сложно, остановиться сейчас, но он просто должен был. Думал об этом все эти последние дни. — Есть только ты — сейчас. И будешь — всегда. Если захочешь, — Александр почти уязвимо смотрел на Соню, ожидая, что она скажет. — И для меня, только ты — всегда, — ответила та, глядя глаза в глаза — как обычно — искренне. Дальше уже не нужно было сдерживаться, сплелись-сцепились губами-руками, не разобрать кто и где, в одном порыве накрывающей с головой страсти.***
Уже ближе к рассвету решили, что неплохо бы перекусить — Александр вообще с поезда ничего не ел, а Соня просто проголодалась после их весьма активного времяпрепровождения. Как Шепс смутно и ожидал, за время его отсутствия Соня успела слопать всё, что он ей приготовил перед отъездом, а нового ничего не прибавилось — видно, судьба у него такая выбирать девушек не хозяйственных. Но у них определенно были свои, совсем другие, достоинства. В итоге медиум на скорую руку сделал омлет и бутерброды, а Соня горделиво нарезала салат — вот такая она хозяюшка. На шум прибежал Аркаша — и его тоже пришлось кормить, просто до кучи. Даже за едой Александру не хотелось расставаться с Соней. Нахально взял в плен её левую руку да так и держал, пока они наслаждались — то ли очень ранним завтраком, то ли капитально запоздавшим ужином. — Сонь, — наконец, не выдержал он, когда они уже сидели с чашками горячего чая — оба. Хотел спросить про Гецати, но не знал как начать, чтобы не поссориться. Ссориться хотелось сейчас меньше всего на свете. — Насчет Константина… Девушка остановила его жестом и торопливо отставила чашку чая. — Прости меня. Сердце медиума упало. Что она сейчас скажет? Что она поддалась внезапному порыву, но всё равно любит его, Александра? Он бы принял всё, сейчас — всё, любой ответ, лишь бы правду. — Прости меня, что сразу тебе не рассказала. Я ужасно глупая, — Соня вздохнула. — Он подошёл извиниться за… ну, за прошлое. Мы поговорили. — Так, — осторожно произнёс медиум, сжав сонины пальчики чуть сильней. — А потом он отвёз меня на кладбище. — Кладбище — это уже серьёзно, кого попало туда не возят, — взволнованно заметил Александр, невольно вспоминая Ангелину и её настойчивые приглашения. Соня тихо фыркнула и легонько пнула его ногой под столом. — Ты будешь слушать или нет? — Да слушаю я, слушаю. — Он напомнил мне, что я забыла о годовщине смерти отца, — тихо закончила Соня. — Я просто… впервые забыла. Увлеклась, — она осторожно и быстро глянула на Александра. Он в свою очередь осторожно притянул её к себе и обнял. — Мне жаль, — прошептал он ей в висок. — Прости, что повёл себя как последний болван. Но увидел как ты садишься к нему в машину — и чуть не умер. Не делай так больше. Соня отстранилась и взяла его лицо в ладони, нежно погладила большими пальцами скулы. — Больше не буду.