***
— Тут всё проще простого, — сообщила Марьяна, когда они обе устроились на полу в её квартире ближе к ночи. Женщина неожиданно пригласила её в гости, хотя они всего лишь перекинулись парой сообщений в соцсетях, когда Соня отреагировала на её пост про ритуалы. — Неужели? — усомнилась Соня, как обычно чувствуя себя в присутствии Марьяны немного глупым ребёнком. Рыжеволосая ведьма глянула на неё снисходительно. — Конечно. Тебе нужно заглянуть в себя. Ты же Сашу «смотрела», но это только половина дела, вторая половина — «посмотреть» себя. Соня немного нервно сглотнула и покачала головой. — Я не вижу себя. Никто не видит. Ты же знаешь. — Это кто тебе сказал? — взгляд Романовой был снисходительным, её профиль немного зловеще очерчивался в свете нескольких свечей. — Это всё для неофитов сказки. Через воронку ты смотреть можешь, магический коридор — тоже можешь. А внутрь себя не можешь? Чушь. Соня задумалась. Её немного смущал тот момент, что в такое тривиальное дело как отношения, она впутывает экстрасенсорику, хотя, казалось бы, никто из её окружения не видел в этом ничего такого. Даже Саша, который сам всё это по сути и начал. Её это немного смущало, ведь она привыкла решать свои проблемы обычным способом, не впутывая в это магию. Но Марьяна сразу же это высмеяла. Какой смысл быть ведьмой, если не пользоваться собственными силами себе же на пользу? И то верно… — Понятно… Тогда — зеркальный коридор? — нерешительно произнесла она, и Романова нетерпеливо кивнула. — А это не опасно? Марьяна немного хищно улыбнулась. — Ну если внутри тебя есть опасность… какие-то внутренние демоны? Я подстрахую, — невозмутимо ответила она, но как будто немного ехидным тоном. Соня к этому немного привыкла и её это не покоробило — иначе фиг бы она пришла. Девушка кивнула, и они принялись медитировать. Это заняло довольно много времени, по ощущениям — несколько часов, хотя все ощущения немного сбились, как будто слились в один поток. Соня чувствовала себя одновременно рекой и ветром, молодой весенней травой и немного — огоньком свечи. Что бы там Марьяна ни добавляла в свои свечи — забирало неплохо. Соня принесла и свои свечи — те самые, которые подарил ей на финале её Битве Даши. Они дышали синхронно, в нужном ритме, настраиваясь на ритуал, и Соня наконец-то понимала почему это — сложно, хотя Марьяна явно выбирала для неё версию лайт, а вовсе не то, что она, Соня, тогда просила в готзале. Но, кажется, хард-версия ей в ближайшие девять месяцев не светит. Может быть, оно и к лучшему. И когда Марьяна подняла перед ней зеркало в витой оправе, Соня едва узнала себя в отражении. Дрожащей рукой подняла тонкую черную свечу, заглядывая в свои глаза — почему-то не зелёные, а совсем чёрные, будто чужие. В голове немного плыло, ароматный дым смешивался с запахом подтаявшего воска и ароматом трав. Повторяя за Романовой магические слова, Соня всматривалась в свои зрачки, всматривалась, пока не рухнула в пропасть. Всё было так просто. Как она и сказала — проще простого.***
— Я пошёл, — крикнул Олег уже из прихожей, но Александр не ответил, занимаясь уборкой — видимо, не услышал из-за шума пылесоса. Рутинные повседневные дела отвлекали его от нехороших мыслей, тягостного ожидания и давали возможность занять руки и голову чем-то условно-полезным. Олег только диву давался, как и без того аккуратный до педантичности старший брат, разогнался до того, чтобы задуматься о смене обоев и перепланировке. Пока младшему удавалось сдержать наполеоновские планы на уровне «второй раз за день пропылесосить пол», поэтому в Мастерскую он собирался с более-менее спокойной душой. Сашино состояние ему, конечно, не нравилось. Старшенький вёл себя на съёмках совершенно безобразно и даже не пытался что-то с этим сделать. А Олег — что? Как мог поддерживал, не лез лишний раз, чтобы тоже не схлопотать, пытался вести себя ровно. Немного отстраненно. Он, конечно, приблизительно представлял себе, в чём дело, и недоумевал — с какой стати Саша бездействует, на его брата это было не слишком похоже. Искренне надеялся, что Соня придёт в себя и перестанет мучить Сашку, себя, их всех — по чуть-чуть. Но разве он мог на что-то повлиять? Олег честно пытался не встревать со своим ценным мнением, хотя день ото дня это становилось всё труднее. В конце концов, это касалось не только Александра и Сони — теперь, когда они уже точно знали, что ждут ребёнка, пускай впереди ещё много долгих месяцев. Однако в итоге-то это коснётся всех — и родителей, и его самого. Олег уже сам начинал за это серьёзно переживать, и это было довольно неприятно. Стоит ли рассказать матери? Едва ли он имеет на это право. Почему-то то, что она уже может быть в курсе, ему в голову не приходило. Занятый своими мыслями, Олег распахнул входную дверь и нос к носу столкнулся с — внезапно — Соней. Почти уверен был, что Сашка не в курсе её прибытия, иначе не выглядел бы так, будто собирается утопиться после ужина. Олег моргнул недоуменно и бросил на неё взгляд из-под слегка нахмуренных бровей. Девушка застенчиво улыбнулась. — Привет. — Привет… А ты давно здесь? — Нет, только что подошла. Олег взглянул на Соню с некоторым сомнением, она выглядела немного взволнованной, но как будто радостной. — А Саша дома? Вопрос был достаточно бессмысленным, потому что из глубин квартиры снова раздался рев неупокоенного пылесоса.***
Его голова просто банально уже устала думать. Рой непрошеных мыслей настигал Александра в самый неподходящий момент — когда он, не особо надеясь на успех, пытался заснуть, или в перерывах между съёмками, или в такси, или пока готовил Олегу завтрак. Он, привыкший всегда и во всём командовать, принимать решения за себя и за близких, чувствовал себя теперь как в космосе — в полнейшей тотальной неопределенности. Соня выкинула его в этот космос без скафандра, почти мирно, с улыбочками, помахала в иллюминатор и дала деру. И он — впервые в жизни — по-настоящему испугался, что она не вернётся, а он так и останется здесь — замерзать. К счастью, дел было по горло. Съёмки продолжались, ситуация на них становилась всё более напряжённой с каждым днём. Очередь на приём растянулась почти на год вперёд, Александр всерьёз уже начал задумываться о клонировании. Всем не поможешь — даже физически, а столько людей ждут помощи именно от него. Впрочем, у Олега, как он понимал, ситуация не намного лучше. Как и у других Сильнейших. В интернете на него обрушилась волна хейта за якобы недостойное поведение на Битве. Он делал вид, что плевать — не в первый и, даст бог, не в последний раз, но всё равно какое-то неприятное ощущение иногда возникало. Временами даже немного завидовал Соне — сбежала в самый ответственный момент и в ус не дует. Никаких разборок. Хотя её фанаты всё равно негодовали, что их любимица вышла из соревнования. А недоброжелатели злорадствовали… Хотя про себя-то он прекрасно знал, что если бы не обстоятельства — хренушки она бы ушла. Как тогда на Реванше было сказано — «сдаться? никогда». Он знал, что она никогда не сдаётся — это-то и пугало больше всего. Если Соня примет решение — и не в его пользу, то никакими силами невозможно будет заставить её его изменить. Ни магией, ни уговорами… ничем. Что тогда будет, Александр представлял себе довольно смутно. Старался даже не загадывать наперёд — в своё будущее он всё равно не мог заглянуть. Сонины мысли никогда не были для него особенной тайной, но вот поступки и решения оставались непредсказуемыми. Разве не из-за этого он влюбился в неё когда-то? Не это ли дало толчок той первой влюбленности, граничащей с восхищением? Тайна, загадка. Это уже потом он узнал об её упрямстве, стремлении к независимости. О том, как она вспыхивает словно спичка, если увидит хотя бы намек на попытку её контролировать. Но именно такой он её любил — всю, целиком. Правильно говорят, что в нелюбимом человеке раздражают даже достоинства, а в любимом — и недостатки оборачиваются плюсами. Он просто надеялся, что Соне хватит любви к нему и мудрости, чтобы принять правильное решение. У него никогда не было детей, но Олег рос буквально на его глазах — и Саша знал, что Соне будет тяжело. Он в любом случае собирался быть рядом, да и его семья — мама, в первую очередь, он был в этом убежден — никогда не позволит ей растить собственного внука одной. Это, конечно, отчасти всё и усложняло. Они не планировали детей. Она даже предложение его не собиралась принимать — пока что, во всяком случае. Он бы соврал, если бы сказал, что это его не ранит, но он ценил то, что Соня пытается быть честной, во всём. Хотя иногда это же и бесило. Нетерпение зудело под кожей, не смотря на все попытки отвлечься. Несколько раз в день Александр брал в руки телефон, но ограничивался только листанием её соцсетей — ничего нового. Только куча комментариев о том, как фанаты сожалеют об её уходе. Ещё бы — он тоже сожалел. Без Сони в его жизни появилась какая-то пустота, которую было не заполнить ничем, как бы он ни пытался. А ведь прошло не так уж и много времени.***
Олег что-то сказал ей вслед и захлопнул дверь, но Соня даже не услышала. Стремительно пересекла коридор, ориентируясь по звуку. Саша, видимо, был в наушниках и сосредоточенно пылесосил, не замечая ничего вокруг. Соня, не останавливаясь, на полном ходу врезалась в него сзади, крепко обняла, утыкаясь носом в теплое плечо, зажмурилась. Как всегда горячий, родной, вошедший в её плоть и кровь, не говоря уже про душу. Как она могла только представить себе, что может быть без него? Чушь полнейшая. Никогда уже не сможет. Когда он уходит — гаснет свет. Жгучее чувство вины смешалось с ощущением сияющей любви. — Сонь, ты меня до инфаркта довести хочешь? — пока она упивалась своими ощущениями, Александр успел выключить пылесос, снять наушники и теперь грозно взирал на неё — недолго, впрочем. Через мгновение уже сам обнимал — крепко, до боли в суставах, но Соня не возражала, только бы не отпускал. — Саш, я тебя люблю! Женись на мне, пожалуйста, — она надеялась, что звучит не очень жалко. Но Александр смотрел на неё с такой невыносимой нежностью и искорками веселья в глазах, гладил по волосам, что это звучало в общем-то правильно. Как и надо. — Жениться? Ну даже не знаю, надо подумать, это такой серьёзный вопрос, — изрёк он с таким видом, с которым ставил семерки в Готическом зале, и Соня в шутку ударила его в грудь ладонью. — Во сне всё выглядело как-то по-другому, — вернула она ему его же собственную фразу, и Александр фыркнул от смеха, обхватил её за талию и прижался лбом к её лбу, глаза в глаза — самое доверительное, что они умели. Соня замерла, глядя в его — ярко-синие — она видела в них своё отражение и замирала от счастья. — Конечно, мы обязательно поженимся, коварная ты ведьма, — шепнул он и нежно коснулся губами кончика её носа. Соня немного задрожала. — Если ты захочешь. — Спроси меня еще раз, — она чувствовала, что просит — требует — от него слишком много, чересчур, постоянно, но ничего не могла с собой поделать. Или, скорее, не хотела. Но Саша не выглядел ни уязвленным ни разочарованным. Смотрел на неё влюблёнными глазами. Просто потому, что она была. Здесь, с ним. — Сонь, ты выйдешь за меня?.. — Да! — она притянула его для поцелуя, не в силах уже сдерживаться, чтобы не утонуть в его обожании. Александр ответил на её поцелуй, но почти сразу отстранился, не в силах сдержать смеха. — Ужас, третье предложение за месяц, а у меня всё ещё нет для тебя кольца. — У меня есть, — Соня всхлипнула от переизбытка чувств, и ощутила как в уголках глаз скапливаются слезы, сурово вытерла их ладонью и полезла под футболку. Торжествующе вытянула висящий на цепочке на шее перстень — тот самый, с Реванша. Засиявшие сашины глаза были для неё лучшей наградой. — Потрясающе, — ей показалось, что у него самого блестели глаза от слез, но Саша улыбался, целовал её пальцы. — Но нужно другое, которое ты сможешь носить. Соня кивнула, не зная, что сказать. Слишком много мыслей, эмоций, которые невозможно облечь в стройные понятные предложения. Иногда взглядом можно сказать гораздо больше, но здесь нужны слова. Как Саша жил эти дни? О чём думал? Что видел? Им столько всего нужно обсудить. Но вместо этого произнесла лишь: — Ты не сердишься? Александр отрицательно покачал головой и снова обнял её, прижимая к себе, скользнул губами по щеке. — Тебе не кажется, что этот вопрос у нас всплывает слишком часто? — с легким смешком спросил он. — Может быть, но я действительно не хотела… — Я знаю, Сонь, — перебил он её, и сжал пальцы на её талии. — Ты вообще ела что-нибудь эти дни? Как будто бы ещё больше похудела, хотя должно быть наоборот. — Ела. Немного, — Соня осторожно перебирала его волосы, наслаждаясь их мягкостью. — Немного? — сашин голос опасно упал на несколько тонов вниз. — Тебе уже за двоих надо есть, а ты за одного не справляешься! Соня засмеялась, не слишком взволнованная его ворчанием. Александр деловито выпутался из её объятий и настойчиво потянул её в кухню. — О боже, теперь опека будет с приставкой гипер-? А я могу отказаться? — Поздно, милая, первое слово дороже второго. До кухни так и не дошли, начали целоваться прямо в коридоре — слишком скучали оба. Кое-как добрались только до дивана в гостиной, Соня и забыла как ей не хватало сашиных прикосновений, его обжигающих поцелуев, забыла обо всём на свете. Хотелось только одного — касаться, везде. Медиум тихо выругался, откидываясь на диван и Соня забралась к нему на колени, слегка прикусывая его шею. — Если сейчас Олег вернется это будет вообще, — пробормотал Александр, не уточняя, что «вообще», потому что был занят ощупыванием девушки в своих руках. — А куда он пошел? — Соня горячо выдохнула ему в шею, и он не в силах сдерживаться запустил ладони под её футболку, с удовольствием поглаживая и сжимая теплую плоть. — В Мастерскую. — А, ну тогда скоро не вернется… — Соня тихо засмеялась над выражением его лица, где смешался почти укоризненный взгляд сурового старшего брата — блюстителя порядка и одновременно щемящая тоска по её, сониным, прикосновениям. — Жесть, — прокомментировал Александр, и вытряхнул тихо взвизгнувшую от его напора Соню из футболки, избавился от лифчика также профессионально, буквально одной рукой, и присосался губами к её груди, облизывая твердеющий сосок. Соня со стоном запустила пальцы в его волосы, прижимая его ближе к себе. Несмотря на первоначальный напор, Александр позволял ей вести. Целовать, где хочется, слегка прикусывать. Освобождая его от одежды, Соня упивалась его родным запахом, теплом кожи, звуками, которые он издавал, когда она прикасалась к нему в особо чувствительных местах, восхищением в его глазах, когда он смотрел — только на неё, из-под полуприкрытых ресниц, слегка откинув голову на спинку дивана. Соня замечала, что Саша очевидно сдерживается, пытается быть осторожным, бережным, хотя глаза — горят, хотя очевидно хочет большего, чем просто сжимать её в ладонях и ласкать. Хочет вбиваться — яростно, до громких стонов, наказывая за её глупые сомнения, не целовать — кусаться. Но сдерживается, и она знает — почему, трепетно скользит ладонью по её животу, касается её как будто считает хрупкой, хрустальной. Она наклоняется к нему, касаясь грудью его груди, сжимает коленями его бедра, прижимаясь сильней, и Александр тяжело выдыхает, скользит ладонями по её бокам, поднимается к груди, сжимает, вырывая у неё прерывистый вдох. Соня смотрит на него из-под полуопущенных ресниц, с хитрецой — искушающе — облизывает губы и слегка прикусывает, огонек в его глазах разгорается ярче. Она знает, что сможет заставить его перестать сдерживаться, потому что ей нравится, когда он немного груб, отбрасывает свои привычные манеры. В сексе ей нравится, когда он ведёт — подчиняет, не даёт ей опомнится. — Не сдерживайся, — шепчет ему на ухо Соня, слегка потираясь об него грудью, ловит губами его тяжелый выдох, и продолжает — прямо в них, отстранившись совсем чуть-чуть. — Я ведь была очень нехорошей девочкой, правда?.. Она вскрикивает, когда Александр вдруг резко поднимает её на руки, встаёт — она только удивляется, откуда в нём, таком худом, появляется эта сила, она цепляется за его шею, пока он несёт её через коридор — в спальню. Но всё равно не доходит до кровати, прижимает её к стене, яростно впивается в её шею губами, прикусывает, оставляет яркие отметины — моя, моя. Его колено вклинивается между её ног, и Соня постанывает, откидывая голову назад, трётся об него, потому что внутри — пожар, который может утолить только он. Саша врывается в неё яростно, тут же берёт жесткий рваный ритм, и Соня цепляется за него, поднимается на носочки, пытается не упасть, обвивая его бедро ногой, царапает его плечи, пытаясь удержаться. Неудобно, но плевать, он вбивается в неё так, как хотел, резкими толчками, вырывая у неё громкие стоны. Сжимает её пальцами до боли, как будто бы останутся синяки, но это тоже — его метки, которые он намеренно хочет оставить, ведь она — его. Насаживает Соню на себя — глубоко, чувствует как влажно и жарко — там внутри, и притягивает её для поцелуя, хотя губы итак уже искусаны, ярко-красные — видно даже в полутьме. Прижимает её одной рукой к себе, другую опускает между их телами, теребит самое чувствительное местечко, где они соединяются, потому что хочет чтобы она кончила первая. Увидеть как она разлетается на атомы в его руках — это самое главное. Соня тяжело дышит в его руках, пальцы скользят по его влажной от пота спине, и, наконец, она выгибается от пронзающего удовольствия и повисает на нём совершенно обессиленная. Сокращения её внутренних мышц доводят его до конца, и Александр, хрипло выдохнув её имя, в последний раз глубоко погружается в её тепло. Снова и снова шепчет её имя, как будто это единственное слово, которое он помнит в этот момент. Они оба взмокшие, взъерошенные, с искусанными губами и очевидными отметинами, но в душ не хочется — хочется немного побыть целыми, вместе, не отпускать друг друга, хотя до кровати они так и не добрались — а ноги подгибаются от выплеска сил и энергии. Наконец, Александр тихо смеётся и нежно влажно целует её в ухо, в щеку. — Ты до ужаса нехорошая девочка, — наконец, отвечает он на вопрос, и Соня смеётся в ответ. Ловит губами его губы в серии коротких нежных поцелуев, которые постепенно перемежаются их общими смешками. Соня нежно кладет ладони по обеим сторонам его лица, потом пытается пригладить его взъерошенные волосы. С тихим вскриком цепляется за него, когда Александр внезапно поднимает её на руки, чтобы отнести в душ — и как у него всегда хватает на это сил. Он и в спальню несёт её обратно — на руках, хотя Соня уверяет, что уже вполне в состоянии проделать этот нелёгкий путь самостоятельно, но это как будто бы доставляет ему искреннее удовольствие, поэтому она лишь послушно благодарит его за услуги перевозчика долгим нежным поцелуем, откинувшись на прохладные простыни. — В коридоре твой рюкзак. Принести? — шепчет Александр, отрываясь от неё немного, всего на миллиметр, чтобы касаться кончиками носа. Соня удивляется тому, как могла столько времени провести вдали от него, ведь сейчас опять кажется, что даже отпустить его чуть дальше — невозможно. На расстоянии поцелуя — и только так. Но всё же она кивает, неохотно разжимая объятия. Саша, как будто бы, думает о том же, потому что смотрит на неё с некоторым сожалением, прежде чем оставить её — всего на минуту — прежде чем возвращается с её вещами. — Ты останешься? — спрашивает он, и Соня улавливает лёгкую нервозность в его тоне, как будто бы даже сейчас он не уверен в её решении, хотя ведь всё выяснили. Ей даже становится немного стыдно — как она могла сделать так, чтобы он чувствовал себя настолько неуверенно из-за неё? — Угу, Аркаша у мамы. Александр весело наблюдает за тем, как она облачается в свою пижамку — ту самую, с зайчиком на спине, и нежно проводит по ней ладонью, притягивая Соню к себе, между ног, пока он сидит на кровати, а она стоит. — Ты так была уверена?.. — смотрит на неё с лёгким прищуром, но Соня не ведётся, лишь наклоняется, чтобы быстро поцеловать его в переносицу. — Конечно, не прогонишь же ты будущую мать своего ребёнка. Александр смеётся, и от глубоких вибраций его низкого смеха Соню немного подёргивает, до приятных мурашек. Ей даже не верится, что всё, что так долго её волновало, решается так просто. Она должна быть с ним — вот и всё. С Сашей. С Александром Шепсом — великолепным и сиятельным повелителем фантомов. С тем, кого она полюбила — как бы она ни пыталась себя обманывать — с первого взгляда. И уже наверняка — тогда, на финале её собственной Битвы, когда он держал её за руку и смотрел прямо в душу своими ярко-синими глазами и говорил: «Просто смотри, Сонь. Просто смотри». Сейчас он смотрел на неё также. Только она уже многое могла прочитать в этих глазах. Безграничную любовь. Растрогавшись, Соня положила ладони на его лицо и притянула его для поцелуя, Саша охотно на него отозвался, обвивая её руками за талию. Наконец, отстранился, глядя на неё снизу вверх, и его белоснежная улыбка заставляла её сердце пуститься в бешеный скач. — И всё же не могу не напомнить, что где-то час… с лишним назад мы собирались поужинать, — произнёс он.***
— Я всё ещё в статусе вип-гостя? — полюбопытствовала Соня, наблюдая за тем, как Саша перемещается по кухне, выставляя на стол тарелки с едой, убирая пустые, заваривая чай. Ей была приятна его нежная забота, хотя в глубине души она чувствовала, что не заслуживает этого — ну, просто так казалось. Она примерно представляла себе, как Саша чувствовал себя эти дни, а сейчас ухаживает за ней как ни в чём не бывало, и ни слова упрёка, ни даже взгляда. Конечно, они ещё поговорят, наверняка — как обычно — в подробностях, но это будет позже. Наконец, когда чай оказался на столе — вместе с пирогом, он сел рядом, с улыбкой глядя на неё. — Конечно. Но тут предусмотрены только завтраки в постель, всё остальное — на кухне, — он подмигнул и поднёс чашку ко рту, отпивая глоток ароматного напитка. Соня издала тихий смешок, вспоминая то утро после Реванша. Как же тогда всё было… непонятно, странно, предвкушающе… но она тогда даже вообразить не могла, как всё окажется на самом деле. И как же ей будет хорошо — с ним. — Давай куда-нибудь съездим? — внезапно предложил Александр, как будто почувствовав её внезапный приступ вины и не желая прямо сейчас дальше развивать эту тему. Как же он её чувствовал. — А как же финал? — Соня удивлённо приподняла брови. — Я не пройду в финал. — Как это не пройдешь? Конечно, пройдешь, — забеспокоилась она. Шепс лишь упрямо покачал головой, Соня протянула руку и нежно зачесала его челку за ухо, ей ужасно нравилось это делать, особенно когда она отросла, закрывая глаза медиума. — Я за тебя голосую, мама за тебя тоже голосует! Александр легко рассмеялся, глядя на неё с нежностью. — Я знаю. Ешь давай пирог. Соне кусок в горло не лез в прямом смысле. Финал Битвы без Саши представлялся ей довольно смутно, но в его глазах она видела ту печальную уверенность, как будто обречённость — в любом случае, он сам в это верил. А он редко ошибался. Было слегка не по себе от попыток представить себе Александра, испытавшего поражение. Он же победитель — всегда. — Но почему ты так думаешь? — упорно пыталась выяснить Соня, наблюдая за нарочито-спокойно попивающим свой чай медиумом, он бросил на неё взгляд поверх чашки. — Ты общаешься с кем-нибудь из наших?.. — Да не особо… — после ухода ей меньше всего хотелось возвращаться к той, как будто прошлой жизни. Дел было и без того много. И переживаний. — С Марьяной только… но мы не обсуждали Битву. — Понятно, — Александр вздохнул и отставил чашку, мотнул головой, снова бессознательно убирая с лица мешающую челку. — Значит, увидишь всё потом, когда выпуск выйдет. — Нет, расскажи сейчас, — заупрямилась Соня. Александр вздохнул и потер переносицу. — Да что рассказывать — меня очевидно топят. Последний раз от зрителей вообще пятерка прилетела. Я же… как это говорится… аморальный тип, — медиум опасно улыбнулся, обнажая белоснежные клыки. Как будто веселился немножко, но Соня всё равно наблюдала за ним с легкой тревогой. Осторожно погладила по руке, лежащей на столе, и Александр нежно сжал её пальчики в своих. — Всё нормально, лишь бы Олежка прошёл. А он пройдёт — я уверен. — Это абсолютно несправедливо. Ты лучше их всех, — проворчала Соня совершенно искренне, и Саша снова блеснул признательной улыбкой. — Самое главное, что ты так считаешь.***
Она уже успела забыть, каково это — просыпаться с утра в сашиных объятиях, дарить друг другу медленные нежные приветственные поцелуи, перетекающие в неспешный утренний секс, разогревающий тело и душу. Смотреть как меняются, темнеют глаза Александра, когда он погружается в неё, и наклоняется, чтобы втянуть в мучительно-долгий сладкий поцелуй. Стонать в его губы, рассыпаясь на тысячи осколков под ним, сжимать в объятиях, когда он следует — за ней. Хотелось остаться в этих мгновениях, в его объятиях навсегда, забыв про все ссоры, обиды, недопонимания, просто наслаждаться обожанием любимого человека. Соня с удовольствием потягивалась в кровати под одеялом, наблюдая за тем, как Саша одевается. Вставать совершенно не хотелось, хотелось так и провести весь день — в неге и удовольствии, в спокойствии и любви. Никаких забот. Александр наклонился к ней, чтобы нежно чмокнуть в щеку. — Что ты хочешь на завтрак? Соня игриво взглянула на него из-под ресниц. — А я могу выбирать? — Конечно, можешь, — блеснул белоснежной улыбкой медиум, Соня залюбовалась. Какой же он красивый. Любимый. — Тогда блинчики. — С утра? — А что, нельзя? — Тебе всё можно. Кроме других мужчин, конечно. Соня засмеялась, слегка удивленная неожиданным проявлением его собственничества, которое раньше она в упор не замечала, но это тоже было почему-то приятно. Притянула его к себе, чтобы быстро поцеловать в губы и откинулась обратно на подушки.***
Олег сидел на кухне, играя в телефон, на вошедшего Сашу только поднял быстрый взгляд и снова уткнулся в игрушку. — Доброе утро, — Александр открыл шкаф в поисках ингредиентов для блинов. С некоторым ужасом он пытался представить себе, чем Соня питалась эти дни — хорошо если не святым духом. Хотя выживала же она как-то до того, как он появился в её жизни? Однако если вспомнить ее Реванш… иногда она просто существовала на износ. Уже тогда ему хотелось о ней позаботиться, хотя он и не имел на это никаких особых прав — в то время. Что уж говорить о настоящем. — Помочь? — ворвался в его размышления голос брата, и Александр перевел на него задумчивый взгляд. В последнее время они не слишком сдерживались, особенно перед камерами, и напряжение сквозило уже даже дома. Старший Шепс не особенно это фиксировал, слишком занятый своими переживаниями из-за Сони, но сейчас это стало чуть более ощутимо. Впрочем, цапаться настроения тоже не было. — Если сгоняешь в магазин — будет отлично, яиц маловато. Подожди, я тебе запишу. — Ты думаешь, я совсем тупой и один ингредиент не запомню? — поинтересовался Олег, тем не менее беря цветной стикер и ознакамливаясь с ним. — Две упаковки? Окстись, Пасха ещё не скоро. Александр не отреагировал, намешивая тесто. Олег, пожав плечами, сунул стикер в карман и пошел одеваться. В коридоре столкнулся с зевающей Соней. — Доброе утро. Соня выглядела лучше чем вчера, как будто уверенная, более спокойная. Ему это понравилось. Из-под пижамной кофточки выглядывала цепочка с перстнем — очень знакомым. Олег прищурился и, не удержавшись, перегородил Соне путь. — Мне кажется, или братец все же решился сделать тебя честной женщиной? Соня некоторое время удивлённо на него взирала, явно тормозя, а потом когда до нее дошло, явно боролась со смехом и гневом, не зная, что ответить на это заявление. — Только ты можешь это так всрато сказать, — наконец, выдала она, явно решив оставаться нейтральной. К сашиным шуткам она должна была уже давно привыкнуть, а вот его, Олега, вероятно, были ещё где-то за гранью. — Ну, я надеюсь, нормальное-то кольцо он тебе купит, — невозмутимо продолжил Олег. Соня фыркнула. — Я в магазин. Что тебе принести? Девушка задумалась на секунду, переключаясь. — Шоколадку. Любую. С орешком. Олег кивнул, натягивая куртку.***
Когда Соня вышла из душа, уже немного взбодрившаяся от умывания, в кухне вовсю пахло блинчиками, а Саша сосредоточенно колдовал над сковородкой. Эта по-домашнему уютная картинка заставила её сердце биться в совершенно неприличном ритме. Она даже на секунду задержалась в дверях, пытаясь снова вдохнуть. Она далеко не первый раз видела, как он готовит, но почему-то сейчас это вызывало гораздо больше эмоций. Мужчина, которому она решилась доверить всю свою жизнь. Саша повернул на нее голову и по его губам скользнула лёгкая улыбка. — Сейчас есть будем, — пообещал он и вернулся к готовке, быстро перевернув очередной блинчик. Соня подошла поближе и прижалась к нему, обнимая за талию и уткнувшись носом в горячее плечо. От Сашки пахло родным домом, уютом. От него не хотелось отстраняться, отходить хоть на шаг. Видимо, свою битву за личную независимость она проиграла. Наверное, если у них ничего в итоге не получится — она сойдёт с ума. — Ты чего? — закончив с последней порцией, Александр убрал сковородку с огня и обнял Соню в ответ. Ей показалось, что ему приятно. — Ничего, — невнятно пробурчала она ему в ключицу, чувствуя как на глаза наворачиваются слезы. Приехали. Это уже клиника. Или гормоны? — Эй, — Александр осторожно подцепил ее за подбородок, поворачивая сонино лицо к себе, и аккуратно вытер прозрачную дорожку слез с щеки большим пальцем. У него самого глаза опасно заблестели, потому что он все понимал — она это точно знала. Чувствовал тоже самое. Был потерянным. Счастливым? Ей не хотелось ничего говорить, нарушать эту тишину, а слезы текли по щекам, неконтролируемо. Она сама не знала, плачет от счастья или от чего-то ещё. Наверное, от слишком большого количества эмоций. Саша тихо держал ее в объятиях, лишь успокаивающе поглаживал, понимающе. Хлопнула входная дверь и через минуту в кухню влетел деловитый Олег с пакетом. Оглядев имеющуюся картинку, остановился в лёгком недоумении. — Я не понял… меня десять минут не было, максимум, а этот изверг тебя уже до слез довел? На секунду нельзя оставить. Соня тихо захихикала, снова утыкаясь лбом в сашину грудь. Наконец, отстранилась. — Всё в порядке, Олеж. Давайте завтракать, ладно? Завтракали молча, обмениваясь незначительными замечаниями — в основном по поводу блинов и того, какой Саша молодец, кормилец. Александр с достоинством принимал похвалы, делая вид, что ничего особенного, но чувствовалось, что ему это приятно. Медиумы аккуратно обходили тему Битвы, и Соня не лезла с расспросами — ещё вчера поняла, что Саша не в восторге от происходящего, не хотелось его лишний раз выводить из без того не слишком устойчивого равновесия. Олег тоже сидел какой-то взъерошенный, да ещё и отвечал иногда невпопад. Когда они уже допивали чай, а Саша — кофе, Олег щёлкнул пультом, и телик на стене ожил. Как обычно на канале ТНТ — то ли потому, что кое у кого тщеславие зашкаливает, то ли просто, чтобы не кормить конкурентов. Соня не сдержала тихой усмешки. К её удивлению там крутили повтор Реванша. Она сама смотрела выпуски довольно эпизодически. Сначала — просто тошнило от этого, и собой была не то, чтобы так уж довольна, и отчасти боялась того, что увидит на экране — кто знает, как её там показали. А потом — уже не до того было как-то, столько всего свалилось. Как ни странно выглядела она хорошо, и Соня замерла на секунду увидев сияющие сашины глаза на пол экрана, когда он смотрел на неё — там, так давно, как будто в прошлой жизни. Как она могла тогда вообще сопротивляться, когда он вот так смотрел? «Красотка» — прокомментировал экранный Шепс, а сидящий рядом внезапно притянул её к себе и, прижавшись лбом к виску, прошептал: — Подтверждаю, ещё какая. Соня тихо засмеялась и бросила на Александра короткий осторожный взгляд. — У вас сейчас эго треснет пополам, — меланхолично прокомментировал Олег. — Сидят на себя в телике пялятся. — Еще скажи, что с собой выпуски не пересматриваешь, — хмыкнул Александр, неохотно отстраняясь от Сони и начиная собирать грязную посуду. — Нет, — с достоинством ответил младший, хотя Соне показалось, что он немного лукавит. — У меня и другие интересы по жизни есть.***
Прибравшись на кухне и оставив грязную посуду на совести ворчащего брата, Александр заглянул в комнату. Соня валялась поперек кровати, уткнувшись в телефон, и даже не заметила его появления. Зря, Александр терпеть не мог, когда на него не обращают внимания. От внезапной щекотки Соня заверещала, пытаясь со смехом увернуться от его рук. — Ну перестань, перестань, перестань! — сквозь слезы пищала она, извиваясь, и, наконец, медиум счёл, что над ней можно сжалиться и упал рядом поверх покрывала. — Чем занята? — полюбопытствовал он, не пытаясь заглянуть в её телефон, как бы то ни было — уважал границы. Но как-то неконтролируемо обрадовался, когда Соня просто продемонстрировала ему экран. — Нам же кучу всего надо сделать, если свадьба… и рождение малыша потом. А ты ведь хочешь куда-нибудь съездить, отдохнуть после Битвы, да? — как будто извиняясь, защебетала Соня, когда он положил подбородок ей на плечо, наблюдая за тем, как она скроллит сайты. — Ты молодец, — шепнул он и оставил лёгкий поцелуй у основания шеи. Соня тихо хихикнула от лёгкой щекотки его дыхания. Ему самому пока было довольно сложно представить себе, как они всё это провернут, одно он знал точно — ему не хотелось, чтобы Соня уходила. С какой стати вообще? Его женщина — она должна быть рядом с ним. Ну, и Аркаша тоже… Он ему почти как родной. Даже поймал себя на мысли, что скучает по дружелюбному спокойному песику. Как будто не хватает чего. Вот настолько Соня вошла в его жизнь, со всей своей жизнью в багаже. И если для того, чтобы она осталась, нужно сделать ряд утомительных вещей… что ж, в её компании это будет даже здорово. — Твоя мама приглашала в Самару на Новый год, — вклинилась в его размышления ни о чем не подозревающая Соня. — Вы созванивались? Мне она ничего не сказала, — попытался, чтобы это прозвучало небрежно, не обиженно, но по сониному взгляду понял что не прокатило. Улыбнулся, пытаясь свести все в шутку. — Сговорились уже, да?.. — нежно чмокнул Соню в кончик носа, почувствовал, как она немного расслабилась от этого движения. — Да не то, чтобы… — Всё нормально, Сонь. Я же обещал свозить тебя в Самару, помнишь? Давай съездим, на праздники. Как раз после финала. Соня просияла и потянулась быстро поцеловать его. Зарываясь носом в её мягкие волосы, Александр размышлял. А кто знает, может, и получится у него в семью. Главное, что с ней. Как он тогда сказал? С таким напарником — хоть в разведку. Только бы она была рядом — по возможности, всегда. Смотрела на него своими колдовскими — ведьминскими — зелёными глазами, пронизывающими до глубины души, улыбалась ему своими нежными губами, и на щеках появлялись те самые ямочки. Иногда он ревновал её к самому себе. Ужас, да. — Саш, — Соня легонько пихнула его в бок, привлекая внимание, видимо, уже не первый раз. — Я на эти даты билеты беру? — А… да, конечно. Всегда.