Иногда ты побеждаешь, но есть нюанс

Девчонка умирала. Не нужно было быть Асцианом, чтобы видеть – свет разрушает ее, разрывает ее изнутри. Она поглотила слишком много света, она думала, что защищена от него – но пришло время платить. Девчонка стояла на четвереньках, корчилась, пытаясь откашлять то, что застряло в ее горле, но Эмет-Селк знал, что ее старания бесполезны, что там, внутри – ее новая сущность, что-то, рожденное из ее боли и всего поглощенного ею света. На какой-то миг он ощутил слабое сожаление. Да, он планировал это с самого начала, он хотел превратить ее в Пожирателя Грехов достаточно сильного, чтобы опалить светом весь Первый, чтобы подтолкнуть его к Объединению – но все-таки он сожалел. В этой девушке было что-то… Эмет-Селк давно уже не обращал внимания на всех героев, пытающихся спасти мир, и не запоминал их – но именно с ней у него было чувство, что все может получиться гораздо интереснее, чем обычно. Жаль было, что закончилось именно так. Он надеялся, что борьба продлится дольше. Кожа девчонки покрылась полосами-трещинами, из которых вырывались лучи, она закричала, срывая голос, а потом свирепо уставилась на него. – Ублюдок, – прохрипела она. – Ты не победишь. Я все равно тебя выебу… и ты пожалеешь. Эмет-Селк вздохнул. На какую же пошлость она потратила свои последние слова. Воистину, можно было вывезти спасительницу мира из подворотни в Ул’да, но не подворотню Ул’да – из спасительницы мира. Лучше бы сказала своим бесполезным соратникам, как любит их – это было бы так же бессмысленно, но хотя бы сентиментально и очень в духе самозванных героев. Ослепительный свет обернулся коконом вокруг ее фигуры, уплотнился до сияния, выдержать которое глаза его смертного тела не могли – и Эмет-Селк прикрыл лицо рукой. Краем глаза он увидел, как посыпались перья, закружились в ночной пустоте, окружавшей платформу. Одно перо упало к его ногам – и тут же разлетелось ослепительными искрами. Эмет-Селк взглянул сквозь пальцы. Она немного прибавила в росте, ее кожа стала мраморно-белой, а за спиной появились шесть огромных белоснежных крыльев, закрывавших небо. Но она все еще была похожа на себя-прежнюю. Она смотрела с тем же гневом, и на короткий миг его обеспокоило это – показалось даже, что девчонка не потеряла разум, как другие Пожиратели Грехов, что она все еще намерена сражаться с ним – теперь еще и с новой силой, которую он сам вручил ей в руки. Это была глупость и такого быть не могло, подумал Эмет-Селк, и в следующий миг новорожденная Пожирательница Грехов издала дикий, нечеловеческий крик, не похожий ни на что – и набросилась на него. Эмет-Селк растерялся и только поэтому не успел отреагировать. Он управлял Пожирателями Грехов, они были покорны его воле – и он никак всерьез не ожидал, что самая сильная из них вместо того, чтобы подчиняться, решит напасть на него. Удлинившиеся руки с кинжально-острыми когтями пропороли его одежду на груди; он не удержался на ногах, отлетел в сторону и упал на спину. Она свалилась на него сверху – но тут же перехватила инициативу, уселась верхом, сжимая бедрами его талию. Эмет-Селк собрал в кулак всю свою волю, отправил ей мысленный импульс – “Подчиняйся” – но импульс этот исчез, растворился в ослепляющем свете. Даже сейчас, после трансформации, ее воля была достаточно сильна, чтобы противостоять ему. “Ладно, – подумал Эмет-Селк. – Пусть убивает. Не последнее тело в запасе. А Объединению вообще плевать, подчиняется она или нет – важно, что она воплощает в себе весь свет этого мира”. Одна когтистая лапа прижимала его шею к камню, вторая схватилась за ремень, рванула – тот затрещал и порвался. Пожирательница Грехов распахнула его пальто, потом точно так же схватилась за пояс штанов – и в этот самый момент Эмет-Селк понял, что, наверное, она все-таки не убивать его собирается. Похоже было, что то самое ее обещание, последнее, которое она высказала до окончательного превращения, сохранилось в ее сознании и сейчас руководило ее действиями. Вот теперь Эмет-Селк попытался сбросить ее. Он опасался бить магией – не хотел повредить свое творение, в создание которого вложил столько сил – а собственных физических усилий этого тела было явно недостаточно, чтобы противостоять ей. Самой разумной стратегией все еще казалось перестать бороться и просто позволить ей сделать с ним все, что она захочет – но ему попросту не хотелось. Эмет-Селк не был ханжой, за долгую жизнь у него было множество эротических приключений – но он приходил сюда, намереваясь сражаться, а не сношаться, да и недавно пережитые воспоминания о Последних Днях не способствовали игривому настроению. Он забился под ней, пытаясь ослабить хватку, сбросить ее и выползти, даже ударил магией – не очень сильной, чтобы отпугнуть, а не навредить – но все было тщетно. Для нее, казалось, никакого труда не составляло удерживать его на месте и одновременно срывать с него одежду; в какой-то момент, видимо, разозленная его сопротивлением, она навалилась на него всем телом, прижимая к земле, укусила за теперь уже голое плечо – зубы оказались игольчато-острыми, выступила кровь – и Эмет-Селк ощутил какую-то неправильность. Он замер, дождался, пока хватка ослабнет, а потом опустил глаза. Ему не показалось. Став Пожирательницей Грехов, она сохранила свое женское тело – тяжелую высокую грудь, тонкую талию, широкие бедра – но теперь между ног, там, где полагалось быть складкам половых губ, торчал здоровенный эрегированный член. Ситуация была такая глупая и абсурдная, что Эмет-Селк нервно хихикнул. Он достаточно долго наблюдал за ней, чтобы быть уверенным – раньше она была женщиной полностью, всеми частями своего тела. Почему вдруг после трансформации у нее отрос пенис, он понятия не имел и знать не стремился. “Надо будет Лахабрее рассказать, он любит внезапные телесные модификации”, – подумал Эмет-Селк, а потом осознал, что этим самым членом его сейчас и отымеют. К собственному удивлению, эта мысль совсем не вызвала ужаса. За свою долгую жизнь Эмет-Селк делил постель с женщинами, мужчинами, монстрами, Праймалами, магитехами и еще многими созданиями, о которых иногда вспоминал со сладкой ностальгией. Но Пожирательниц Грехов с внушительным бюстом и не менее внушительным хером у него раньше не было – и осознание этого неожиданно его завело. “Все равно тело менять, почему бы и не попробовать?” Она снова наклонилась, укусила теперь за сосок – и резкая боль вызвала новый прилив возбуждения. Эмет-Селк выгнулся, потерся пахом о ее бедро; она издала звук, похожий на мурлыканье. В пустых, лишенных разума глазах Пожирательницы Грехов больше не было гнева – только вожделение, и это – и осознание того, что сейчас его выебут прямо тут, на платформе, на которой он планировал последний бой – заставило его собственный член налиться кровью и затвердеть. Большим секретом Эмет-Селка, в котором он не признался бы никому, была его склонность к подчинению. Он знал ее за собой уже давно, с тех самых пор, как в его юношеских эротических фантазиях Азем привязывала его к кровати и садилась ему на лицо – и с тех пор ничего не изменилось. Ему нравилось испытывать боль. Нравилось ощущать беспомощность. Нравилось, когда его ни о чем не спрашивали – тем более, что настоящее насилие ему не грозило, он всегда мог отбиться, если действительно не хотел. Но такие предпочтения никак не вязались ни с образом всемогущего Асциана, ни с личинами правителей, которые он носил эти тысячи лет – и поэтому он почти никогда не позволял себе этого. И вот сейчас, с Пожирательницей Грехов, которой было плевать на его статус, которая была совершенно безопасна и воплощала голое, слепое вожделение – он мог отпустить все эти маски и просто подчиниться, позволив ей делать все, что она захочет. – Подожди, – проговорил Эмет-Селк, раньше, чем окончательно осознал все эти мысли. – Дай мне перевернуться. Я люблю сзади. Она то ли поняла его слова – хотя как она могла понять, если в ней не осталось разума? – то ли просто ощутила возбуждение, с которым это было сказано. Она ослабила хватку, позволив ему двигаться – и Эмет-Селк перекатился на живот, оперся на локти, приподняв задницу. Она снова навалилась сверху, прижавшись грудью к его спине. Сжала одной рукой его член, второй принялась теребить соски, то и дело задевая свежий укус – каждое прикосновение к этой ране молнией проходило по напряженному, возбужденному телу. Ее твердый член терся о кожу между его ягодиц, и Эмет-Селк двигался, толкаясь в ее ладонь, намеренно усиливая это трение. Ему казалось, что он горит изнутри; сейчас он больше всего хотел, чтобы она наконец-то его трахнула, чтобы оказалась внутри, наполняя его. “Ну посмотри, разве не шлюха, – сказал внутренний голос почему-то с интонациями Азем. – Только что ты был против – и вот ты уже подмахиваешь и готов умолять ее засадить тебе – а всего-то стоило показать тебе большой толстый хер”. Пожирательница Грехов снова укусила его, на сей раз за плечо сзади – и он, не удержавшись, застонал. Головка члена прижалась к анусу, надавила, проникая внутрь. Она входила медленно, будто растягивая удовольствие и позволяя ему ощутить каждую секунду – и Эмет-Селк еле сдерживался от того, чтобы насадиться на этот член с размаху, чтобы сразу и полностью ощутить его в себе. Член проникал все глубже и глубже, наполняя его; Эмет-Селк задыхался от наслаждения, чувство беспомощности и осознание того, что он находится в полной ее власти, усиливали удовольствие, и когда она начала толкаться внутрь, то проникая на всю глубину, то почти доставая член полностью – он застонал, начал двигаться с ней в унисон. Боль от царапин и укусов, ощущения наполненности от толстого члена в его заднице, осознание того, что любой из товарищей бывшей спасительницы мира может очнуться в любое мгновение и увидеть его в этом положении, сплелись воедино, вырвав из его горла всхлип и совершенно недостойное “Пожалуйста” – а потом он кончил, выплеснув семя на каменный пол платформы. Пожирательница Грехов же останавливаться не собиралась, она продолжала размеренно трахать его, и это тоже было в новинку – раньше все его любовники прекращали после его оргазма, покидали его тело и доводили себя руками. Но Эмет-Селк очень быстро понял, что ему нравится – возбуждение не схлынуло, а то, что она продолжила, было настолько близко к его желаниям, что, не успев отдышаться, он ощутил, что снова начинает заводиться, что член твердеет, а движения внутри все еще доставляют удовольствие – уже не такое острое, но все равно очень сильное. Он приподнялся, сильнее откидываясь назад, запрокинул голову – и тут же был вознагражден очередным укусом, дарующим возбуждающую боль. “Я, пожалуй, не буду менять тело. И, наверное, проведу в этом мире – рядом с ней – еще какое-то время”. – Что тут происходит?! Он открыл глаза. Кристальный Экзарх стоял на краю платформы, подняв посох, явно готовясь сражаться – и на его лице было написано чистое изумление. Он, видимо, думал, что придет в разгар боя, что спасет свою героиню от верной гибели, а вместо этого увидел совершенно другую картину и пока не решил, как на нее реагировать. – Ты что, еще и девственник? – с трудом – дыхание сбивалось – выговорил Эмет-Селк, не прекращая насаживаться на член этой самой героини. – Не знаешь, как это называется? Ну, тогда присоединяйся. Твоя подруга, как видишь, вполне может решить эту проблему. Экзарх сделал шаг назад и, кажется, очень сильно захотел убежать.