Малышонок

Он поджимает колени к груди и зарывается пальцами в капну своих волос. От боли хочется кричать, но не выходит, звук будто застрял комом в горле и все, что он в состоянии издать — беззвучный писк, который его ни капли не спасает. Шарль теряет его, знает, что теряет. Второй раз за жизнь. После той ночи Жюль пришел в его сны лишь раз. И он прощался, отпуская его в свободное плавание. — Я больше не нужен тебе, малышонок. — произносит Бьянки, гладя его по спине, — ты справишься. Вы вместе справитесь. Потерять друга физически было тяжело, настолько, что Шарль до сих пор не оправился, даже спустя десять лет. Но терять его вообще. Полностью. Больше никогда не слышать его голоса, даже в голове и даже во снах. Он черт возьми не готов. Боль Леклера, его крики по ночам — стали обыденностью, он свыкся видеть его, каждый раз крушась от боли. Но видеть. А сейчас Жюль уходит насовсем, оставляя его в руках любимого, и это чертовски страшно. Ему хочется спрятаться в собственных снах, сбежать от реального мира и навеки остаться на той самой кухне, обсуждая очередные новости и Макса Эмилиана Ферстаппена с его Жюлем, с его семьей. — Шарли, — стук в дверь. Возможно, всхлипы были не такими уж и беззвучными, — пожалуйста, открой, я хочу помочь. Его милый Макс. Конечно, он хочет помочь, но сможет ли? Шарль живет с этим уже десять лет. Десять гребаных лет. И он не знает, способен ли ему вообще кто-либо помочь. Но несмотря ни на что, он встает с ледяной плитки, бегло протирая лицо сухим полотенцем, отряхивает с себя невидимую пыль и открывает. Покрасневшие заплаканные глаза, темнеющие серовато синие круги под глазами, слипшиеся мокрые ресницы, растрепанные волосы. Конечно, Макс всё понял. Парень входит в ванную, обнимая его, поглаживая спину, также, как это делал Жюль в последнем сне и вновь абсолютно случайно — Малышонок, — и сердце Шарля рухнуло, — Я знаю, тебе больно, но мы справимся, — произносит Макс, прижимая его к себе, — обещаю, я буду рядом, мы вместе преодолеем всё. Ферстаппен говорил его словами. Словами Жюля. Будто душа друга всегда находилась где-то в воздухе, будто он и не собирался уходить. Возможно, Шарль перестанет видеть его во снах, возможно, он будет безумно скучать за той улыбкой, смехом и разговорами, но глядя в глаза Макса Леклер постепенно начинал осознавать — он никогда не будет один. И он никогда не потеряет его насовсем. Потому что люди живы, пока о них помнят. А Шарль никогда не забудет. Он не позволит забыть.