* * *
По всему выходило, что встретиться с Оленькой придётся: хотя бы для того, что прояснить всё. Как я уже говорил, учительница математики подкидывала мне дополнительные пособия. Плюс, у меня сохранились учебники за предыдущие года. Да, уже потрёпанные, загвазданные; впрочем, покупались они тоже не новыми. На качество материала это никак не влияло. После некоторых раздумий я не придумал ничего умнее, чем составить что-то навроде входного теста за прошлые года. Выглядело это следующим образом: я брал учебник и пролистывал его от корки до корки, выписывая по два-три случайных примера из каждой крупной темы. Когда одна книга заканчивалась, брал следующую. Под конец исписал весь двойной листочек моим ужасным почерком. Просмотрел, выругался и переписал заново, делая цифры и буквы более разборчивыми.* * *
Наступил первый день занятий. Встреча у нас была назначена после обеда; в итоге кусок не лез мне в горло, так я нервничал. Хотя постарался подготовиться достойно, проштудировав не только учебные пособия, но и официальные статьи по лошадиной анатомии и психологии и неофициальные записи на форумах зоофилов. Не самый лучший источник информации, но единственный доступный при отсутствии любого упоминания новопони в сети интернет. После чего начисто стёр историю запросов в браузере и все временные файлы на жёстком диске. Оленька точно поджидала меня у входа: только я на деревенеющих ногах поднялся в сени и разок стукнул по фанерной двери, как та распахнулась словно от пинка изнутри. — Привет! — куда бойчее, чем при первой встрече, воскликнула мышастая кобылка; с прошлого раза она переоделась во что-то вроде свободных шорт и маечки. — Пошли! И не стесняйся, мама с папой на работе, — цокнув передними копытцами по полу, она посторонилась, пропуская меня в дом. Вот могут же люди! Ещё недели не прожили, а уже оба нашли работу. И ещё говорят, что в деревне работы совсем нет, хоть на кладбище ползи и рой землянку. Хоть какое-то облегчение, что её родителей сейчас нет. Пока Оленька вела меня к себе, я присматривался к ней, вспоминая выученные приметы. Как ни странно, в этом помогала самая базовая энциклопедия про лошадей. Пока наблюдения подтверждались. Уши чуть развёрнуты вбок, хвост мерно покачивается — похоже, в отличие от меня, кобылка ничуть не волновалась. Ну или просто умела владеть собой. Комната Оленьки выглядела совершенно обычной: ковёр на полу, книжные полки, вполне человеческая кровать, письменный стол; разве что роль одёжного шкафа играл большой комод. И возле стола, кроме низенького пуфика, уже стоял стул специально для меня. Первым делом я проверил дверь и с удовлетворением обнаружил на ней задвижку внутри. В противном случае даже заговаривать об «оплате» не имело смысла. — Что-нибудь будешь? — спросила тем временем Оленька. — Чай? Морс? — Давай мы просто не будем отвлекаться, — присаживаясь, пресёк я её попытки изображать радушную хозяйку, чтобы не тратить время. — Значит так, для начала я сделал для тебя небольшое задание, чтобы оценить твои способности вообще. По каким темам провалишься, с тех и начнём плясать. — Ну… хорошо, — дождавшись, когда я выложу листок, кобылка подошла и посмотрела на него. Затем дотронулась кончиком копыта и перевернула; бумага следовала за ним, точно наэлектризованная. Занятный фокус. — Занятия будут длиться по часу. Вполне хватит, чтобы объяснить одну тему и закрепить её упражнениями, — продолжал я. — Если не понимаешь — говори сразу, а не опускай потом глаза и не говори, что девочка и в циферки не можешь. — Да уж понятно, — всхрапнула Оленька. Её уши на секунду повернулись назад. Злость, недовольство? — И последнее, — я снова, как накануне, наклонился вперёд, опираясь локтями на колени. — Насчёт оплаты. Хочу понять, правильно ли мы поняли друг друга. Люблю точность, знаешь ли. Вот теперь её уши прянули вниз, точно две пытающиеся спрятаться в гриве мышки. Посмотрела в сторону, потом на меня, тихонько сопя при этом. И… это что, румянец? Как шёрстка на щеках вообще смогла покраснеть?! — Понимаешь, я сначала решила, что ты шутишь, вот и пошутила в ответ, — сказала она негромко. — А потом думала, думала… просто ты так серьёзно всё говорил… вот и решила, почему бы и нет. Она шаркнула копытцем по полу. — Деньги в семье есть, это не проблема, но… твой вариант мне нравится. Так что да, я согласна. Ты учишь меня математике, а взамен можешь заниматься со мной сексом. Я никому не скажу, — добавила она, потупившись. — Понятно, — сказал я, стараясь не спасть с лица; мысленно я вообще орал от собственной тупости. — Но всё-таки, почему? — Ну… это как с конфетой. Ты хочешь съесть конфету не потому, что тебе не хватает чего-то в организме, а просто потому, что любишь конфеты. Вот и я захотела… попробовать на вкус. Нет, я поторопился, назвав Оленьку проституткой. На самом деле она была грёбаной нимфоманкой. О чём вообще можно говорить с людьми… и с пони… которые идут на поводу у своих желаний? — Ладно, — медленно сказал я. — Тогда договоримся так. Час я занимаюсь с тобой, а потом ты полчаса оказываешь мне… ответную услугу. Устраивает? Дождавшись ответного кивка, я секунду помедлил и тоже кивнул: — Тогда приступай. Спустя минуту я узнал, что пони писала, зажав ручку ртом — то ли не была обучена письму другим способом, то ли не могла удерживать тем статическим электричеством более тяжёлые предметы, чем лист бумаги. В любом случае — чёрт побери! Почерк у неё оказался в разы лучше моего! Может, тоже научиться писать ртом? Будильник на столе тикал, чиркала ручка по бумаге, а я старался не отвлекать Оленьку. По себе знаю, как важно сосредоточиться. Да и вряд ли она могла отвечать, пока рот у неё был занят. Так что сидел я рядом на дополнительном стуле и помалкивал. А заодно снова разглядывал кобылку. Казалась ли она привлекательной? В каком-то смысле — да: конские черты в ней удивительным образом мешались с человеческими, причём обе стороны дополняли друг друга. Но настолько ли привлекательной, чтобы можно было её хотеть? А считала ли она привлекательным меня или других людей? Ведь с какой-то же стати она согласилась на это. Хотя пока что все её объяснения сводились к одному слову: любопытство. Надо сказать, мне тоже было любопытно. Любопытно получить опыт репетитора, я имею в виду. Всё-таки учиться мне оставалось два года, а дальше у меня запланированы поступление в вуз, переезд в город — и всё это требует денег. И репетиторство казалось неплохим решением; уж куда лучше, чем каждое лето ездить в райцентр и устраиваться разнорабочим на полставки на фабрику по производству дверей. Поэтому Оленька была моей «пробой пера». — Антон, у меня всё готово. Антон? — А? — я встрепенулся и понял, что неподвижно смотрел куда-то в стену. Оленька сидела рядом и подпихивала копытцем ко мне листочек бумаги. Проверка теста много времени не отняла. Всё оказалось не так уж плохо: всего лишь отдельные провалы. Однако эти провалы начинались с пробелов в давних темах, ещё уровня шестого класса. По сути, кое в чём Оленьке придётся нагонять два года. Ну что ж, заодно и сам повторю этот материал. Всяко больше пользы, чем от просмотра очередного телесериала по телевизору. — В целом, всё ясно, — сказал я кобылке, которая поджимала хвостик и до сих пор старалась на меня не смотреть. — Кое-что придётся основательно подтянуть, но ничего прямо-таки катастрофического не вижу. Напряжённые плечи Оленьки опустились, раздался тихий вздох облегчения. Посмотрев на меня, она улыбнулась, отчего выражение мордочки стало ну почти человечьим. — Я уж подумала, что ты меня дурой назовёшь. — Не напрашивайся на комплименты. Есть над чем работать. — Ясно… когда тогда встретимся в следующий раз? — Давай послезавтра, в это же время. У меня, — мотнул головой в сторону окна. На своей территории я чувствовал себя увереннее. К тому же мои родители знали, когда ко мне можно и нельзя заходить, а вот родители Оленьки — нет. И объясняться с ними не хотелось; вообще не люблю кому-либо что-либо доказывать, в чём-то убеждать. Собеседник либо согласен со мной, либо нет — но в таком случае идёт в пешее эротическое. Взяв листочек, я поднялся — и почувствовал, как мне в бедро ткнулось копытце. Когда я повернулся, то наткнулся на слегка смущённый взгляд кобылки. — А как же оплата? — тихонько спросила она. Вот чёрт! А ведь была надежда улизнуть и покончить с этой темой. Тем более, что я до сих пор не определился, как вообще отношусь к этому. А юлить и идти на попятную — не в моём стиле. — А разве мы сегодня час прозанимались? — попытался найти я достаточно весомый аргумент. — Нет, всего сорок минут, — глянула на часы Оленька. — Тогда… тебе двадцать достаётся? — Да что можно за двадцать минут успеть-то, — я уже сам себя презирал. — Давай хотя бы… поцелуемся. А там… как получится? Мы с пони замерли напротив друг друга. Я лихорадочно соображал, как достойно выйти из положения. В какой-то момент мне показалось, что в голову пришла дельная мысль, и я открыл рот, одновременно потянувшись рукой, чтобы одёрнуть футболку. Оленьке моё движение явно показалось приглашающим жестом. В следующую секунду её тело поднялось на дыбы — и я чуть присел от тяжести лёгших мне на плечи передних копыт. А голова кобылки очутилась чуть выше моей. И она снова поцеловала меня. Мне уже доводилось целоваться с девчонками, особенно с Номер Один. И поцелуй Оленьки почти ничем не отличался: мягкие тёплые губы накрыли мои, чуть надавили. Потом по ним юркнул тёплый кончик языка. И я сам не заметил, когда открыл рот навстречу.