Me gustas. Te amo

Через пару дней, в последний выходной, Бакуго куда-то повëз всю компанию. Он заявил, что это не дело, и надо отметить день рождения Киришимы, потому что они пропустили его. Парни решили пока никому не говорить о своих недавно начавшихся отношениях. Однако, это не помешало им сидеть в поезде почти в обнимку. Они вышли в небольшом курортном городке и пошли на базу отдыха. —Фига, Бакуго, так ты нас на море привёз! Кайф- тут же прокричал Денки, радостно сверкая глазами. Другие сразу же поддержали этот счастливый вопль, даже Джиро не осталась в стороне. —Кацуки! Спасибо огромное! Я так счастлив, мечтал когда-нибудь съездить на море! - на эту фразу Киришимы блондин нежно, но победно улыбнулся. Друзья много фоткались и разговаривали,одним словом- веселились на полную, Мина и Серо даже нашли на берегу несколько ракушек. Пляж был пустым, конечно, кому ещё вбредëт в голову поехать на море в ноябре, кроме этой сумасшедшей яркой компании. Море покрывалось тонюсеньким льдом, сгустились небольшие тучи, ветер начал завывать сильнее. Ребята зашли на базу и стали любоваться на мелкий дождик и подобие шторма. Волны поднимались достаточно высоко и смывали край берега. Как только ветер стих, дождик прекратился, а волны опустились, и море стало спокойным, Киришима и Бакуго выбежали на улицу. Остальные предпочли остаться внутри тëплого дома. Парни стояли на берегу и смотрели на море. —Красота- сказал спокойно Киришима —Да, так тихо и спокойно, хорошо. Они повернулись друг к другу, протянули руки и переплели пальцы. Их глаза пересеклись настойчивыми взглядами. Оба думали об одном и том же: о поцелуе. До этого они целовали друг друга только в щëчку или макушку, но сейчас им хотелось другого, хотелось наконец поцеловать эти соблазнительные губы, о которых думал каждый из них. Кацуки подошёл вплотную и слегка наклонил голову, пытаясь нежно поцеловать Киришиму. Его возлюбленный сразу же среагировал и разомкнул губы, пропуская язык блондина внутрь. Поцелуй был горячим, нежным, но немного неумелым и неловким,однако, они отстранились только тогда, когда в лëгких стало не хватать воздуха.