Есть ли плесень внутри нас?

Их было пять. Пять лампочек, вкрученных в круглую белую лампу над Уиллом. Они источали настолько яркий свет, что, казалось, ими можно подсветить кости, находящиеся под слоями кожи, мышщ и органов. Люди в голубой медицинской форме и масках обступили мальчика с двух сторон кушетки, на которой он лежал. Под действием местной анестезии он не чувствовал боли от вонзающихся в плоть игл и стягивающих её нитей, но он думал, что искромсанные запястья и так, без анестезии, не почувствовали бы уже ничего. Пять лампочек стало десятью, а болезненный свет, исходящий от них, помрачнел. - Ш-шрамы...останутся? – в горле пересохло, голос хрипел и рвался. - Останутся. Ещё как останутся, – в весьма скудном и расплывчатом поле зрения мальчика появилась женщина-врач. ‐ Зачем же ты так себя? Молодой ещё совсем. Тебе жить и жить... Зачем?...И правда, зачем? Чтобы что? Чтобы умереть? Да, наверное. Чтобы, проходя по пропитанным злобой коридорам школы, не чувствовать на себе десятки надменных, осуждающих и насмешливых взглядов подростков, всем своим гнилым видом говорящих: «О, да, мы обо всём знаем. Знаем даже о том, чего на самом деле не было, но для красоты этой будоражащей истории мы дополнили её различными мерзостями, на которые только хватило нашей пропитанной кабельным порно фантазии.» Чтобы не видеть всё в тех же коридорах высокого, упитанного парня в брендовой куртке со светлыми волосами и отросшими тёмными корнями, и не смотреть в его покрасневшие глаза, на четверть скрытые под нависшими веками. Чтобы, заходя к Джонатану в проявочную, не обнаруживать там странноватого парня с кривым носом и лицом, покрытым множеством мелких рубцов из-за прыщей, развешивающего свои снимки на леске. Чтобы больше никогда не сидеть под пристальными взглядами Харриса и какого-то другого полицейского. Чтобы никогда не находиться в зале суда, где с вседозволенным видом будет сидеть он, удовлетворённо улыбаясь под реквием своего оправдательного приговора. Чтобы... Чтобы бросить всех, кто дорог и близок, кто поймёт и кто поможет, кто искренне постарается, но так и не сможет помочь, кто поддержит и будет рядом. Чтобы оставить всех этих немногочисленных людей, кто действительно любит...настолько ужасным способом. Уилл сжал губы в тонкую полосу и закусил изнутри зубами. Тело почти непроизвольно слегка задрожало. Слёзы, не удержавшиеся в уголках глаз, после того, как Уилл до пульсации зажмурил веки, тонкими струйками стекли вниз, прокатившись по мочкам ушей. - Ну уж не реви теперь. Что сделано - то сделано. Ничего, заживёт, а шрамы - не приговор. - Джойс! Что случилось? Как он? – Хоппер, завидев в коридоре больницы Джойс, разговаривавшую с медсестрой, окликнул её и быстрым шагом направился к ней. - Господи, Джим...– ужасно измотанная женщина, пережившая слишком много потрясений за менее, чем одни сутки, буквально повисла на Хоппере, когда тот подошёл ближе. - Что произошло, Джойс? – он в ответ обвил её спину руками. ‐ Я мало что понял из того, что ты мне сказала по телефону. - Уилл...Он...Он вскрыл себе вены... Джим стиснул зубы сильнее и закрыл глаза, сведя брови вместе. Он мог предположить, что, и без того ужасно травмированный ребёнок, после всего, что произошло, может пойти на такое, но...Но как же тяжело осознать, что он правда пошёл...Он правда это сделал. - Он мог умереть, Джим... – растирая выступившие слёзы о плечо мужчины, Джойс с трудом прошептала эту недлинную, но такую болезненную и, к огромному сожалению, совершенно правдивую фразу. - Где он сейчас? Он ведь в порядке? - Д-да, в порядке. Он с Джонатаном в палате. – Джойс отстранилась и, вытирая без конца льющиеся слёзы, указала на палату рядом. Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать......сбился. Уилл лежал на больничной койке, уставившись в белые квадраты потолка, из раза в раз пересчитывая их количество, стараясь заменить этими числами все свои спутанные и царапающие изнутри череп мысли. Но постоянно сбивался. - У меня останутся шрамы...– тихо проговорил мальчик, всё так же глядя в потолок. Он почувствовал, как Джонатан, всё это время лежавший уперевшись головой в свои руки на его укрытых простынёй ногах, зашевелился и приподнялся. - Мне очень жаль, Джонатан...Я- Я придурок, да? -...Да. Уилл повернул голову в сторону брата, который сидел на стуле, с накинутым на плечи медицинским халатом и теперь, сложив руки на краю кровати, ковырял простыню. - Прости... - Да, ты - придурок, Уилл! – парень резко поднял голову на мальчика. Уилл так редко видел покрасневшие и опухшие от слёз глаза старшего брата. Всегда казавшийся сильным и непоколебимым Джонатан именно сейчас не был в состоянии прятать бьющие изнутри фантаном эмоции. ‐ Самый настоящий придурок! Мы оба! – парень вложил ладонь брата в свою и провёл большим пальцем по его костяшкам. - Особенно я...– его голос дрогнул, он опустил голову вниз и свободной рукой прикрыл лицо. Уилл сжал ладонь брата. - Джонат- - Я дважды- Нет, трижды придурок! – он нервно засмеялся, сжав руку у лица в кулак и прислонив ко лбу. - Если бы не эта дурацкая подработка...Целых два раза...Прости меня, Уилл...Прости! Почему-то сейчас Джонатан до боли напоминал маму. Своим выражением лица, речью, жестами - всем. - Почему трижды? - Что? - Ты сказал, что ты трижды придурок. – Уилл слабо приподнял один уголок губ. - А. Ну...– парень развернул руку брата и осторожно пальцами, еле касаясь, чтобы не причинить боли провёл по бинтам. - Вот почему. Ты же сделал это моей бритвой. Клянусь, я больше никогда не буду бриться. – увы, Джонатан сказал это слишком серьёзно, чтобы это было похоже на шутку. - А как же Нэнси? - Нэнси? - Да. Не думаю, что ей будет приятно целовать тебя так. – слабая улыбка, растянулась в ехидной ухмылке и оголила зубы. Джонатан с удивлением смотрел на мальчика, но потом, когда увидел, как он улыбается, сам не смог удержаться и испустил смешок. - Ну, может ты прав. Было много вещей, которые Джонатан хотел сказать Уиллу или спросить у него, но он понимал, что его брат совсем не хочет говорить о произошедшем. Когда он увидел его улыбку, которую, кажется, не видел уже целую вечность, язык не повернулся сказать что-либо, кроме какого-нибудь совершенно глупого анекдота, чтобы ещё и услышать его такой, оказывается, драгоценный смех. - Ну как эти ублюдки? Сознались? Хоть один? – как только один полицейский вышел из комнаты для допроса, Хоппер сразу же накинулся на него со своими вопросами. Мужчина хмуро покачал головой: - Упёртые. Все улики и даже образец ДНК есть, а они отрицают. - Да они издеваются! Я их сейчас самостоятельно выпотрошу! – сжав руки в кулаки, шериф уже направился к двери в комнату, как тут же был остановлен. - Постой, Джим! Нельзя применять физическую силу. Потом проблем с законом не оберёмся. ‐ Тогда сами вытащите их языки из задницы! – Хоппер дёрнулся, так, что из рук мужчины, что схватил его за плечо, выпали все бумаги. - Что это? – он поднял их. - Результаты теста на наркотические вещества. - И как? – он пробежался глазами по тексту. - Положительный. Они были под кайфом, Хоп. - Разговорите их, – Хоппер нечаянно ударил мужчину по груди, когда прислонил к нему бумаги. ‐ Иначе я самолично им кишки выпущу. Стрелки часов утомлённо стонали, наворачивая очередной круг по циферблату. Парень, уже в который раз противно лязгая наручниками по столу, чесал свои запястья, нервно дёргая головой, будто в нарастающем припадке. - Клянусь! Я тут вообще не причём! Я не делал ничего с этим мальчиком! Да я его даже не знаю! - Но он узнал тебя, Остин. Он узнал тебя и твоего друга - Энди Наварро. При этом ДНК Энди совпало с найденным. - Вот! Его ДНК! Я тут не причём! - Ты был с ним вчера? - Н-нет! ‐ Напоминаю, ложь следствию во время допроса уголовно наказуема. – выдохнув, устало проговорил, будто зазубренную фразу, полицейский. - Но я не лгу! Дверь, чуть было не слетевшая с петель, с громким звуком ударилась о бетонную стену. - Джим, стой! – голос мужчины из коридора резко стих, после того, как дверь буквально швырнули на прежнее место. Его напарник, всё это время сидевший на месте допрашивающего, как по команде вскочил со стула. Разъярённый мужчина схватил парня за воротник его зелёной кофты и притянул к себе через стол. - Слушай сюда, мерзкий ты говнюк...– Хоппер не успел договорить, как его бесцеремонно перебили. - Н-нельзя применять нас-силие! – выкрикнул Остин, отварачиваясь в сторону и зажмуривая глаза. - Ах, насилия ты испугался! Испугался, что уродливую морду твою набью...Я бы уже давно этими же наручниками разможил твой череп и проверил на наличие мозгов! – мужчина схватился за цепь и с силой швырнул их вместе с руками парня вниз, на стол. Металлический звон вонзился в уши всем находящимся в комнате людям. - Поэтому заткнись и слушай! Твой дружок отчётливо заявил, что ты был с ним! - Я не- - Ты хоть представляешь под сколько статей ты попадаешь?! Хочешь чтобы мы тебе сверху ещё накинули несколько лет за ложь?! Хочешь за решёткой свыше двадцати лет просидеть?! - Д-двадцать...? – парень ещё несколько десятков секунд напуганно таращился на озлобленного полицейского, явно обдумывая что-то в своей голове. - Я-я всё расскажу. – наконец произнёс Остин, и Хоппер отпустил его. - И не смей лгать. – мужчина подвинул к себе стул и уставился на парня напротив. - Я- Да, я был с ним. Но я правда не трогал мальчика! - А что ты делал?! Просто стоял?! - Н-нет‐ Да! Ну...с-снимал...– парень, осознавая, что, возможно, за такое его признание ему дадут срок даже больше, чем за обычную ложь, склонил голову. - Что? Что ты делал? - Снимал...на камеру... Джим недоумённо обернулся на своего напарника, затем всё так же серьёзно посмотрел на парня. - Какого чёрта ты был с камерой?! - Случайно! Мы ничего не планировали! - Так, по порядку! Живо! – Хоппер ударил по столу, отчего Остин вздрогнул. - По порядку...Мой дядя подарил мне новую видеокамеру в честь дня рождения...Ну, и в тот вечер мы с Энди решили её опробовать... - И поэтому напали на мальчика?! Чтобы кадры были поинтереснее?! - Нет! Мы просто гуляли вечером и снимали друг друга... - Вы были под кайфом? Парень посмотрел на шерифа и взглотнул. - Д-да, – понимая, что свобода ему и так не светит, парень продолжил. - Под сильным кайфом...Вообще не понимали, что происходит, и что мы делаем. А потом...– Остин вздохнул. - Потом появился этот мальчик. Я даже его имени не знаю, правда! Хоппер смерил его строгим взглядом и парень успокоился. - И Энди предложил напасть на него. Ну, просто напасть, напугать, и больше ничего. Я видимо согласился, раз уж произошло то, что произошло. Но а потом...А потом Энди перешёл установленную им самим грань. - Ты это понял, но ничего даже не постарался сделать? - Я был под огромной дозой наркоты. Да, я в итоге просто стоял и снимал, – парень остановился и растёр глаза руками. - И это всё. Откуда-то из-за спины Хоппера послышался голос другого полицейского: - И где кассета сейчас? - Не знаю. Я отдал её Энди, и куда он дел её, я не знаю... - Твою мать. – Джим, ничего больше не сказав, встал из-за стола и вышел из комнаты, оставив парня на своих коллег. Пройдя по коридору, Хоппер подошёл к девушке, что сидела у телефона и сказал: - Запроси ордер на обыск домов Энди Наварро и Остина Максвелла. – девушка молча кивнула, и Джим прошёл дальше, к двери, за которой параллельно допросу Остина, вёлся допрос Энди.