клубничное

      Выходной выпал на ясный летний день, в который идеальным занятием было гулять с Феликсом по набережной. Чонин от такого отдыха ощущал чистое счастье: солнце припекало макушку, обнимая тёплыми лучами лицо, лёгкий ветер с реки приносил с собой крики чаек, задувал под футболку, путался в волосах. Клубничное мороженое, купленное в туристическом киоске, таяло на языке, оставляя приторно-сладкое послевкусие. Любимый хён шёл рядом, болтая о всякой ерунде.       — Представляешь, — Феликс начал новую мысль, — мне снилось, что я не могу вылезти из одежды, — он активно жестикулировал, изображая выпутывание из рукавов. Чонину на секунду стало страшно за его мороженое, которое пока ещё не вылетело из руки. — Я всё пытался тянуть, но эта глупая водолазка со съёмок никак не хотела сниматься через голову.       — Я бы поймал клаустрофобию, — Чонин понимающе хмыкнул и прекратил есть. Это было слишком сладко, а воду купить никто не догадался. — И ты её всё-таки снял?       — Нет, — Феликс мотнул головой и снова лизнул своё банановое мороженое. — Я решил, что придётся остаться жить в ней, — он захихикал. — Проснулся со словами «Эта одежда, она такая р-р-р».       Чонин рассмеялся с того, как Феликс изображал рычание. Это было похоже скорее на мурлыканье котёнка. Слишком мило. Он довольно прикрыл глаза и поднял голову к солнцу, наслаждаясь моментом. Пропуская его через себя.       Чонин не сразу заметил, как часть клубничного недоразумения успела подтаять и уже стекала по пальцам к ладони, оставляя за собой розовую дорожку капель.       — Хён, подожди, пожалуйста, — Чонин остановился и потянулся к сумке, надетой через плечо. — У меня салфетки были.       Пока он пальцами одной руки пытался аккуратно выудить платок, запястья другой коснулось что-то тёплое и влажное. Резко обернувшись, Чонин увидел, как Феликс языком собирал потёкшую массу.       — Хён! — протестующе воскликнул Чонин и одёрнул руку. — Ты чего?       — Вкусное, — довольно бросил Феликс в ответ и продолжил идти с невозмутимым видом, как будто не он только что лизнул друга.       Лизнул Чонина. Немыслимо.       Пока он вытирал оставшееся мороженое с руки, Феликс вернулся и, протягивая своё, предложил:       — Хочешь тоже попробовать?       — Тоже лизнуть тебя в руку? — Чонин уставился на него как на идиота. — Ты ку-ку? — покрутил пальцем у виска.       — Нет, дурилка, — снисходительно отозвался Феликс. — Мороженое попробуешь? — и коснулся им уголка своего рта, оставляя наверняка сладкий отпечаток. Так, будто знал что делает. Словно специально дразнился.       Невозможный. Будет странно его сейчас поцеловать? Вдруг он не это имел ввиду?       — Попробую, — Чонин так же хитро улыбнулся, и наклонился к руке Феликса, кусая его мороженое. Зубы тут же неприятно свело от резкого холода, но он не подал виду. — Вкусное.       По изменившемуся взгляду Феликса Чонин понял, что что-то он сделал не так: уголки его губ опустились, а голос дрогнул, теряя былую эмоциональность.       — Можно мне тоже салфетку, пожалуйста? Я испачкался, — тихо сказал он.       «Всё-таки надо было целовать», — подумал Чонин, и, пока Феликс не успел расстроиться ещё больше, сделал самую глупую глупость на свете.       Он коснулся клубничным мороженым своих губ, обнял ладонью свободной руки шею Феликса и подался вперёд, чтобы поцеловать его.       Клубнично-банановое тоже вкусное.