Покажешь?

      Должность ему нравилась.       Ни одного пропуска, ни одного убитого соседа. Чистильщик, который всегда остается последним после протокола, на третий день выглядит более дружелюбно, чем в предыдущие дни. – Можете продолжать свою работу. – Спасибо, – деловито ответил парень и откинулся в кресле. – Вы проходите рубеж в три дня. Многие уже в первый не справляются со своей задачей, – не к месту заметил коллега и вышел.       Консьерж никак не отреагировал, но в душе порадовался. Мог бы рассказать, что его внимательность – не страх, а любопытство, но это ненужные детали. Главное справляться с работой. Главное увидеть Фрэнсиса снова. Их отношения ощущались иначе, чем простое общение между людьми. Более тонко, они мало знали друг о друге, но тянулись друг к другу так, будто знали все и привязывались быстро. По крайней мере, человек точно ощущал, как привязался к дружелюбному монстру, только потому что доверился ему.       Рабочий день окончен. Фрэнсис не пришел. Парень тайно надеялся, что увидит его снова в своей спальне, что они побудут вместе побольше. Любопытство перерастало в жгучее стремление узнать и увидеть все.       Он заходит в квартиру, и, даже не оглядываясь, здоровается на всякий случай. Вдруг он не один, правда?       Правда. Дома неожиданно прибрано и сладко пахнет. – Привет, – за ухом раздается веселый и тихий голос неФрэнсиса, парень испуганно шарахается. – Ты жить у меня собрался? – Ты не против, – утвердительно пожимает плечами двойник и направляется в ванну: человек чувствует слабый укол страха, видя, что тот весь измазан кровью. – Спросил бы хоть... – под нос бормочет консьерж, быстро прикрывая все окна и закрывая шторы. Не хватало еще, чтобы с улицы увидели.       Оглядывается. Квартира все такая же, но пыли нет и на столе букет цветов. Парень ухмыляется такой милой попытке наладить связь: тонкая белоснежная кипа американских астр.       Он с интересом приоткрывает дверь в ванной, смущенно разглядывая голую спину Фрэнсиса. Тот расслабленно оттирает рубашку от крови, улыбается, чувствуя на себе взгляд. – Если тебе интересно, то чем больше мы общаемся, тем более убедительной копией я становлюсь. – Получается, я делаю людям плохо? – Да. Эгоист, – без капли осуждения или злости говорит молочник, не отрываясь от мокрой светло-красной ткани.       Парень со смутными чувствами подметил, что не ощущает вины за асоциальное поведение. Он медленно тянется к обнаженной коже, касается. Аккуратно ведет пальцами от шейных позвонков до поясницы, разочарованно не замечая никакой реакции. – Я думал, ты будешь холодным. – Для убедительности поддерживаю температуру тела, – двойник косится на человека через зеркало, насмешливо ухмыляясь. – Температуру мужского тела. – Хватит издеваться, – парень немедленно убирает руки в карманы и выходит из ванны, с неудовольствием чувствуя прилив крови в нижнюю часть тела.       Проходит несколько минут. Хозяин дома нетерпеливо ходит туда-сюда, стараясь успокоиться и придумать, чем теперь заниматься с объектом изучения. Живот недовольно заурчал, требуя еды, поэтому он отложил эти мысли до ночи, приступая к незамысловатой готовке омлета.       Фрэнсис подошел сзади незаметно, через плечо парня разглядывая его действия. – Дашь мне одежду или ходить так? – снова раздается голос над ухом, отчего ноги парня подкашиваются. Он быстро втягивает воздух в легкие, выдыхая недовольное "хватит пугать!", на что Френсис довольно улыбается.       Он медленно отходит и прислоняется к стене. – Мы друзья? – Союзники, наверное, – тихо бормочет консьерж, успокаиваясь. – Ты будешь есть? – Вот это? – театрально приподнимает брови двойник. – Серьёзно? – Спросил из интереса. Вы можете есть человеческую еду? – Физически – да, но это недостаточно питательно, скажем так, – для примера Фрэнсис открыл холодильник, показывая на содержимое. – Это даже не перекус. – Ясно, – кратко сказал парень и отвернулся к плите. – Я все не могу принять то, что ты не боишься, – продолжал беседу Моссес. – Даже не знаю, вызывает это у меня большее желание сделать тебе больно или сводит его на нет. Как будто и не хочется тебя терять, и неистово хочется вызвать у тебя ту реакцию, к которой я привык.       Консьерж молча выслушивал его, стараясь осмыслить каждое слово. Пара секунд тишины, затем спрашивает: – Могу догадываться, но что за реакция? – Страх, вопли, стоны боли и бесполезные попытки сопротивляться, – спокойно объяснил двойник, внимательно вглядываясь в лицо собеседника. Ну же, задрожи, испугайся. Пожалуйста. Это будет таким приятным зрелищем.       А парень продолжал расслабленно готовить. Хотя в голове картинками метались сцены, где Фрэнсис мог бы убить его или кого-то другого. Простое убийство? Может он прокусывает шею жертвам? Насколько ему нравятся стоны и следы укусов? Невозможность сопротивляться? Мысли пошли не туда, и молочник со слабым удивлением заметил, что хозяин дома начинает краснеть. – Ты реально извращенец, – ухмыляясь, подытожил тот. – А ты нет? Стоишь тут полуголый, – обиженно процедил парень и отвернулся. – Ты сам мне одежду не дал, – пожал плечами Моссес. – Знаешь, чтобы быть убедительной фальшивкой, нужно хорошо знать людей. У вас в районе удобная библиотека и множество книг по психологии. Работ Фрейда и Миллера много. – Не читал. – Даже Миллера? – насмехательский тон заставляет консьержа поморщиться. – Твой соотечественник, вообще-то. – У меня есть работа. Наверное, у тебя много свободного времени вне... приемов пищи. – Ты работаешь всего третий день. – Отстань. Мне нравится исследовать самому, а не читать готовое.       Парень с серьезным видом садится ужинать и давится, когда Фрэнсис сочиняет очередную ехидную фразу: – Ну, не нужно читать много книг, чтобы увидеть, что тебя привлекают мужчины. – У тебя пластинка заела? – недовольно пробурчал парень, откашлявшись. – Давай честно, если бы я принял женский облик, то ты бы вряд ли сейчас сидел тут так спокойно. Да и номер телефона бы не дал, так ведь? – Почему тебя это вообще интересует? – консьерж проигнорировал вопрос Фрэнсиса, стараясь вовсе не смотреть на него. Уперся взглядом в тарелку, лишь бы не видеть смущающе оголённого торса. – Хочу знать, как далеко смогу зайти, не потеряв твоего доверия, – молочник с удовольствием наблюдает, как парень пытается держать себя в руках и непринужденно ужинать, но нервно сглатывает, чуть не выронив вилку. – Вся моя тактильность с людьми – это убийство и поглощение. Мы же договорились взаимно изучать друг друга? – И что ты предлагаешь? – тарелка отодвинута в сторону. Бесполезно, аппетит пропал. – У тебя был секс с мужчиной?       Парень завис, переваривая вопрос, и молча смотрел на Фрэнсиса, пытаясь оценить степень его серьёзности. Он ожидал: тот сейчас скажет, что пытается постигнуть высот человеческого юмора и поэтому нелепо пошутил. Но карие глаза по-привычному ехидно смотрели на него, ожидая ответа. Молчание затянулось. – Не было, – бросил консьерж. – У нас много общего, – все-таки попытался пошутить двойник. – Что насчет... – Я не хочу, – перебил парень и встал, разворачиваясь и направляясь в спальню. – Пойду спать. – Врешь, я вижу, – Фрэнсис последовал за ним, не переставая говорить.       А парень и сам не понимал, врет он или нет. Отчего-то интерес ослаб, отчего-то стало так неприятно с ним говорить. Будто его тыкают носом в то, что с девушками ничего не складывается, а единственный человек, обративший на него внимание – и не человек вовсе. Он перестал слушать Френсиса, пока тот рассказывал о каких-то вычитанных Фрейдовских теориях, и вместо этого погрузился в свои мысли. – Есть предложение. – Ты оставишь меня без своих глупых теорий, а я даю тебе сожрать руку? – криво улыбнулся парень.       Фрэнсис схватил его плечи, поворачивая к себе. Крепкая хватка до белесых костяшек, человек тихо зашипел от боли. В темноте спальни чувства обострились. – Не забывай, с кем рядом находишься. Ты слишком расслабился.       Наконец, хоть немного напуганный взгляд. Двойник сдержал радость, продолжая исподлобья пилить консьержа глазами. Тот попятился назад, чувствуя, что его отпустили. Наткнулся спиной на стену – и почувствовал себя немного спокойнее, ощущая опору. – ...И что за предложение? – выдавил из себя парень. – Услуга за услугу. Я выполняю твою просьбу, ты – мою. – Как великодушно. – Я тебе больше не интересен? – Фрэнсис подошел ближе, блокируя руками отход от стены.       Парень будто проснулся. Подумалось, что он действительно забылся: двойник так хорошо играл человека, что стал совершенно отличен от остальных доппельгангеров, заботящихся только о еде, как показал опыт этих рабочих дней. Он все еще ненормальный. Все еще не настоящий. Парень только и смог сказать об этом: – Настоящий Фрэнсис не такой напористый. – И? – И не такой веселый. – И? – продолжал двойник, наклоняясь еще ближе. – И не общается со мной... – Я почти ревную. Что еще? – И... – парень начал чувствовать чужое дыхание на шее. Голос дрогнул, он выпалил первую мысль, которая появилась в голове. – Возбуждает меня не так сильно. – "Не так сильно"? – недовольный шепот и впившиеся в шею зубы заставляют человека неожиданно выдохнуть тихий стон.       Двойник отстранился, внимательно рассматривая парня: покрасневшее лицо, прикрытые глаза, тяжелое, прерывистое дыхание. Едва заметный отпечаток зубов на шее. – Впервые вижу человека в таком состоянии. Захватывающе. – Я почти забыл, что ты не человек вовсе, – прошептал парень, немного разочарованно наблюдая, как Фрэнсис отходит подальше. Ему действительно нравятся мужчины? Он ватными ногами сделал пару шагов к кровати и потерянно упал на неё. Возбуждение перемешалось с отрицанием, это ведь был и остается интерес к новому существу? Отчего-то не хотелось останавливаться. И в то же время хотелось все прекратить. Он безнадёжно пытался успокоиться.       Моссес в это время непрерывно следил за человеком: за темпом дыхания, метающимися глазами. Ему хотелось вывести его на эмоции, утвердить контроль над ситуацией, поэтому, заметив, что у того больная точка в определении предпочтений, старался надавить на неё посильнее. Сейчас даже почувствовал каплю вины за это, наблюдая нестабильное состояние консьержа. – Прости, – тихо, без улыбки сказал он, не приближаясь. – "Услуга за услугу"... Что ты хочешь? – спустя пару секунд тишины спросил парень. Ему нещадно захотелось вызвать в душе двойника такую же смуту. Если у него вообще есть душа. – Твоя будет первой, – плохо осознавая, что он делает, Фрэнсис присел на корточки напротив хозяина квартиры, пытаясь заглянуть ему в глаза. Нечеловеческое сердце застучало в странном ритме.       Повисло молчание. Они долго просто сидели рядом, погруженные в свои мысли. Дыхание парня понемногу выравнивалось, он пытался вспомнить последние дни, чтобы придумать просьбу для Фрэнсиса. Улыбка, ухмылка, белые клычки, оголенные плечи – все перемешалось в голове.       Он молча включил светильник на столе, сел обратно и обхватил лицо Моссеса ладонями, поднял его выше. – Открой рот. – Как требовательно. Зачем? – Услуга, – парень внимательно рассматривал красивые черты лица гостя, стараясь не заглядывать в глаза. А те, не двигаясь, не моргая – непрерывно следили за движениями человеческих расширенных зрачков. Он послушно приоткрыл губы в ожидании дальнейших действий, едва сдержав оскалистую улыбку, заметив странный огонек в глазах консьержа. – Люди чертовски интересные, – прошептал Фрэнсис. – Тише, – парень медленно большим пальцем поддел уголок верхней губы, поднимая ее и обнажая острые зубы. Двойник все же не сдержал растянутой улыбки: от этого насмешливого взгляда у человека потянуло низ живота, он кратко, прерывисто вздохнул, не отрывая завороженных глаз от клыков. – Я думал, от тебя будет разить кровью, – тихо поделился парень, пальцами второй руки отрываясь от лица Фрэнсиса, чтобы погладить передние неестественно белые зубы. Почувствовал слабый укус и отдернул руку, отвел взгляд, смущаясь. – Я знаю, что людям этот запах не нравится, – объяснил двойник, сосредоточенно наблюдая за чужой реакцией. – Это то, что называется фетишем? Я чувствую твое возбуждение. – Ты перечитал справочников. – Может. Но видеть интереснее, чем читать.       Парень на секунду задумался о том, что доппельгангер, по природе своей не бывавший в шкуре ребенка, как-то научился читать. Улыбнулся, подумав, что у них действительно общие увлечения. – Укуси меня еще раз, – тихо попросил он, стыдливо пряча глаза. – Тогда смотри на меня, – двойник встретился с ним взглядом и взял теплую, дрожащую руку. Аккуратно прикусил запястье, снова обнажая зубы, с удовольствием убеждаясь в том, что им обоим это нравится. Парень вздохнул: очень нравится.       Фрэнсис отстранился, оценивающе разглядывая светлый след укуса. – Теперь моя просьба. – Это все? – немного жалобно спросил консьерж. – Просто не сопротивляйся, – вместо ответа прошептал двойник и потянулся к мужскому животу. Он волнительно прислонился губами к горячей коже, немного солоноватой от пота. В голове у него был настоящий беспорядок: человек здесь, перед ним, дрожит не от страха, а убивать он его и не собирается. Его запах усилился и изменился: острое обоняние доппельгангера чувствовало что-то жаркое и сладкое. Ощущалась тревожная неправильность, творилось что-то совершенно противоестественное, и двойник впервые мог почувствовать на себе тот трепет, который представлял по книгам.       Он медленно вел языком вниз, начиная ощущать, как в его теле нечеловеческая кровь приливает к члену. Странные, приятные ощущения – он начал понимать, почему люди так озабочены постельной темой. Фрэнсис медленно поднял взгляд на объект своих ласк: тот прикрыл глаза рукой, тяжело дыша. Губы обсохли, щеки, даже уши покраснели.       Моссес снова оставил мокрый поцелуй на нижней части живота и потянулся к ширинке. – Что ты хочешь сделать? – внезапно остановил его парень, в самом деле смутно осознающий происходящее. – Я просил не сопротивляться, – неожиданно даже для самого себя огрызнулся Фрэнсис, убирая чужие руки и требовательно прижимая их к кровати. Парень смущенно и послушно отвел их дальше, продолжая наблюдать.       Молочник расстегнул чужую ширинку и без спешки потянул одежду вниз. Обнажился возбужденный член, на кончике которого блестела капля смазки. Двойник заинтересовался именно ей, нетерпеливым движением коснулся головки большим пальцем, размазывая предэякулянт по коже. Человек запрокинул голову, с трудом сохраняя опору на трясущихся руках. – И все-таки ты гей, – Моссес выпалил колкость сразу, как подумал о ней. – Тебя заткнуть? – тяжело дыша, процедил консьерж и грубо вцепился в волосы особо разговорчивого двойника. Тот мимолетно подумал: то, что он сейчас чувствует, наверное, и называют бабочками в животе. – Я сам, – короткая ухмылка. Фрэнсис неумело прильнул губами к крайней плоти, слизывая смазку. Его руки дрожали: он бы никогда не ощутил этого вкуса в других условиях, с другими людьми. Сладко-солёно. Копия молочника подняла благодарный взгляд на парня, посасывая головку – а тот расслабленно наслаждался зрелищем, гладя лохматую голову двойника. Он с удивлением заметил, как постепенно краснеет лицо Фрэнсиса, обычно непринужденного и едва ли способного смущаться. Да, ложный вывод, смущается он еще как: увидев, что на него смотрят, опустил взгляд, продолжая неуклюже исследовать языком член парня, иногда полностью погружая его внутрь. В моменты особо удачных движений человек глухо стонал, почти скулил от наслаждения, но вдруг резко дернулся, ощутив боль. Двойник увлекся, начиная покусывать горячую плоть члена. Аккуратно, но достаточно сильно, чтобы вызвать реакцию. – Зубы острые, – зашипел консьерж, оттягивая нижнего за волосы, отчего тот пришел в себя. – Открывай рот пошире. – Прости, – пролепетал Моссес и снова прильнул к половому органу. Он учился на ходу и постепенно начал запоминать нужные углы, нужные места, ориентируясь на тихие стоны консьержа. Если расслабленным языком потереться об уздечку – его погладят. Если постараться взять член целиком – его прижмут еще ближе. Если случайно задеть зубами – его оттянут назад. – Ускоряйся, – несвязно попросил парень и, не сдерживаясь и не давая двойнику проявлять инициативу вопреки своей просьбе, переместил вторую руку с кровати на подбородок Фрэнсиса, начав самостоятельно управлять углом и темпом. Он не был уверен, нужен ли доппельгангерам воздух – да и не задумывался об этом сейчас, толчками вбиваясь в рот одного из них. Еще пара секунд, от парня слышится приглушенный длинный стон: он кончает и откидывается назад, отпуская чужую голову.       Моссес отстраняется, пытается отдышаться, облизывается. Он внимательно смотрит, как член пульсирует, выталкивая семя. Подползает ближе, садится на край кровати. – Можно попробовать? – тихо спрашивает молочник, наклоняясь к утомленному консьержу. Не дожидаясь ответа, он опускается ниже и слизывает белесую жидкость, стараясь запомнить вкус. Немного опешивший парень приподнимается. – И кто из нас больший извращенец? – спрашивает он почти весело, но вместо улыбки выходит какое-то чересчур расслабленное выражение губ. У самого руки все еще трясутся, а ощущение горячего языка, старательно собирающего разводы спермы на его теле, заставляет его смущенно лечь обратно. Резко приходит осознание, что уже достаточно позднее время.       У Фрэнсиса в этот момент, что называется, самое настоящее потрясение. Он скатился обратно на пол, закрыв лицо руками в попытке осознать произошедшее. Новые вкусы, новые ощущения, новые наблюдения: он нетерпеливо дрожал, все еще чувствуя напряжение в штанах. Двойник просяще коснулся колена парня: – Я тоже хочу это почувствовать... – и не осталось в нем больше ни хищного запала, ни ехидства.       Консьерж приподнялся, вглядываясь в исступленное лицо Моссеса. На второй план отошла цель изучения: сейчас он хотел только поиздеваться над ним в отместку за все колкости. Оттянуть первый его оргазм настолько, насколько возможно, измучать его желанием и посмотреть, насколько хватит его терпения. – Тогда встань.       И двойник послушно встал перед ним. Смотрит сверху вниз в ожидании, сжимает ладони, удерживая себя от того, чтобы не наброситься на человека снизу. Консьерж медленно расстегивает ширинку, приспускает штаны – каждое движение он растягивает, как может. Помедлив, смотрит наверх, оценивая состояние Фрэнсиса. Тот чуть ли не влюбленно смотрит на него, кажется, вот-вот заскулит от желания.       Парень, чуть смутившись от такого выражения лица, легонько касается члена Моссеса. Тот неожиданно подкашивается, опирается на человека, чтобы не упасть, и кончает. – А... – консьерж успевает издать короткий звук и замирает не то в удивлении, не то в разочаровании: весь план обломился.       Двойник, в действительности тихо заскулив, хватается рукой за свой пах, пораженный новыми ощущениями, крупно дрожит и, наконец, опускается коленями на пол. Он обессиленно кладет голову на колени человека и глубоко вздыхает. – Девственник, – коротко подытоживает парень. Он улыбается и поглаживает голову Моссеса. – Это попытка меня пристыдить? – хрипло отзывается тот, не поднимаясь. Консьерж не отвечает. Он молча снял с себя футболку, наклонился к Френсису, чтобы вытереть его, а затем взял его руку и потянул к себе, на кровать.       Они лежат рядом, стараясь свыкнуться с новым уровнем отношений. Обоим хочется сказать что-то, но и молчание их тоже устраивает. Двойник старается запомнить каждую нотку в запахе его человека. А тот устало, но с непогашаемым интересом раз за разом обводит взглядом лицо копии, запоминая малейшие детали. Постепенно парень засыпает, сквозь сон чувствуя, как чужая рука мягко укладывается на его талию и тянет ближе к горячему ненастоящему телу. Непонятно, как долго продлятся их взаимоотношения и к чему они приведут. Они и не думают об этом, пока наслаждаются друг другом в моменте, узнавая все больше мелочей.       На столе мигает забытая настольная лампа, срабатывает будильник.