Мистер Дубей...

Мир поплыл кривыми волнами и разноцветными линиями, прежде чем скрыться из сознания. Пёстрые пятна и пузыри покрылись темнотой на несколько секунд, прежде чем Амала решила открыть глаза и понять, в чём дело. Синь гладкой кожи сияет в бездне помутнения разума, приковывая к себе внимание. Дикие, варварские движениями руками, которых четыре...нет, шесть, и все они тянутся к ней. К Кхан. Где-то на поясе хрустят и стучат друг об друга мелкие черепа с пустыми глазницами, которые даже не смотрят в сторону девушки. Холод, исходящий от пританцовывающей фигуры, пронизывает насквозь, а лёгкие словно связывают крепким лассо — так тяжело дышать. Ехидный смех с явно присутствующим злорадством не прекращается. Кажется, ему не было и начала. — Кто ты? — Амала обнаруживает, что лежит на полу, но пола нет — только бездонная яма, которая не даёт ей упасть. Она смотрит на обнажённую женщину, чьё тело прикрывает только костяной пояс. Но подходящим ли будет слово «женщина» в данную минуту? — Добро пожаловать домой, дитя, — повторяет нечто, выходящее вон за рамки дозволенного. До ужаса чёрные глаза наливаются нездоровой алостью, от которой смердит запахом крови. Язык хищно облизывает рот, и фигура начинает танцевать активнее. Но Амалу это не веселит. А страшит до побледнения. Она моргает, и картина медленно расплывается перед её глазами, а удерживающая её невидимая поверхность исчезает, и Амала немедленно падает в глубь бездны. Лассо затягивается ещё сильнее, и она открывает глаза. Обычные глаза, без третьего. Девушка слышит первые звуки исходящей реальности. Стук сердца. Оно бьётся так сильно, с такой мощью, словно хочет покинуть бренное тело. Поначалу ей кажется, что это её орган, налившийся адреналином и готовый остановиться в любую минуту, но понимает, что ошибается, когда отчётливо слышит биение совсем рядом. Как будто молотком бьют по голове. — Амала, ты в порядке? Сердце постепенно успокаивается, возвращаясь в привычный темп, когда Амала еле кивает головой, стараясь прийти в себя как следует. Жёсткая ткань белого шервани кажется в этот момент ей мягче всех пуховых подушек мира, и только когда к ней приходит осознание, Амала старается встать. Ведь голова её преклонена к груди Рэйтана, и его руки удерживают её, не давая опуститься на пыльную землю. Зрение окончательно восстанавливается, и она видит небо; опускаясь взглядом ниже, обводит глазами мертвенно-бледные лица Лимы и Роуза. — Твою мать, — тихо ругается Роуз, когда начинает очерчивать пальцами правой руки крест перед собой. — Это и впрямь проклятие. Эти...эти потаскухи что-то накричали здесь, и Кхан уже лежит на земле без признаков сознания! Лима лишь поджимает губы: спорить с Роузом не хочется, важнее оценить состояние девушки, которая янтарём смотрит на них, потихоньку возвращаясь в мир и вспоминая случившееся. Полминуты без сознания и куча переживаний. Берг хочет опуститься к Амале, ощупать лоб, проверить зрачки, встряхнуть, чтобы вернуть бодрость, а потом найти что-нибудь вроде валерьянки да поскорее, но Вайш жестом показывает остановиться. И Лима стоит в ожидании. — Пошли, Берг. Нам надо наконец дойти до этой грёбаной гостиницы! — как трусливый зайчишка, Роуз стремится покинуть площадь, чтобы ненароком не получить последствия «порчи», или «проклятия», но криминолог остаётся стоять неподвижно. — Идите, мисс Берг. Я позабочусь о состоянии мисс Кхан, не переживайте. Мистер Роуз говорит правду: вам лучше поспешить на потенциальное место преступления. Капли доверия рассеиваются в воздухе после сказанных Рэйтаном слов, и Берг с лёгким прищуром смотрит на мужчину, пытаясь распознать его мотивы. — Я буду честна, мистер Вайш. У Амалы есть некоторые проблемы со здоровьем, и я бы не хотела оставлять её одну с малознакомым человеком, учитывая, что наш уважаемый руководитель, — она презрительно одаривает Роуза своим саркастичным тоном. — ... сообщил о нашем сотрудничестве с Вами только сегодня. Эммет, уже покрасневший от злости, чуть ли не взрывается гневом на рыжеволосую девушку, и только остатки выдержки побуждают его не вцепиться в её плечо и развернуть рывком к себе. — Берг, выполняйте указание! Как вообще у Вас хватает наглости сомневаться в нашем проводнике? Это человек, который... — Мисс Берг, — Рэйтан прерывает Роуза, и тот сразу затыкается. Присутствие Вайша каким-то магически немыслимым образом благотворно влияет на поведение руководителя. — Я понимаю Ваше беспокойство, поэтому спокойно даю Вам выбор. Вы можете забрать Амалу с собой и позаботиться о ней как подобает, но тогда будьте добры, следите за ней так же внимательно, как и за расследованием, которое дышит вам в спину. Как считаете, мистер Роуз? — Я считаю, что в Ваших словах есть абсолютная правда, мистер Вайш. Не слушайте эту рыжию бестию, она не соображает, что говорит, — мужчина по-деловому поправляет очки, с меньшим пренебрежением смотря на Амалу, у которой голова ещё идёт кругом. — Если мы возьмём с собой мисс Кхан, то она будет для нас некой обузой. Я уверен, что Вы, а затем Лайтвуд хорошо присмотрите за ней. — А может, я сама всё-таки решу? Все поворачиваются к Амале, которая хочет опереться локтями о землю, но Рэйтан не даёт этого сделать, продолжая аккуратно держать её своими руками. Тёмные завитки волос ниспадают на оголённые плечи Кхан, приятно щекоча их. Это соприкосновение вызывает рефлекс, из-за которого Амала отстраняется, чуть смутившись. Вайш протягивает ей руку и встаёт одновременно с ней, поражая девушку своей ловкостью и силой. — Чудесно, вот и мисс Кхан ожила. Пора в дорогу, Берг. — Будь осторожна, Лима, — шепчет Амала, не смотря в сторону руководителя. Она ещё не отошла от кошмарного видения, но хочет подбодрить рыжеволосую. Хотя бы как-то. — Если это невежество что-то с тобой сделает, я сверну ему шею. — Обещаешь? — Лима усмехается, стараясь скрыть за этой оболочкой своё беспокойство. Не за себя, за Амалу. — Обещаю. — Хорошо. Но будь и ты аккуратна, Амала. Потом...в номере поговорим. — Договорились. — Я догоню вас через пару минут, — Рэйтан складывает руки вместе, вновь принимая невозмутимость в свой внешний вид. — Как только провожу мисс Кхан. Эммет кивнул головой в знак удовлетворения и уверенной походкой, будто бы ничего и не боясь вовсе, направился в прямо противоположную сторону от них, даже не удостоив Лиму взглядом. Да и что он скажет, кроме упрёков? Наверное, бедную девушку всё-таки ожидает целая лекция от Роуза о том, как нужно правильно и покладисто вести себя рядом с начальником, безоговорочно выполняя его требования. Амала не завидовала её компании сейчас, но и оставить мимо внимания это не могла. И вот она наедине с ним. С мужчиной, от которого исходит атмосфера таинственности и недосказанности. Речь его богата намёками и символами, которые ей пока не суждено понять, а вид не выказывает особых чувств. Вайш всей натурой показывает, что в расследование лезть не хочет, однако его интерес к Амале и предложение ей как незнакомому человеку обращаться в любое время к нему в случае совета удивителен. Он скрывает что-то и не хочет раскрывать все карты, но и она не проста. Будет выкладывать каждую карту по одиночке, пока не соберёт всю колоду. — Ещё раз: ты в порядке? — голос не выражает грубости, но и не показывает особого волнения. Рэйтан воспринимает её обморок как нечто обыденное или...ожидаемое. — Да, всё хорошо. Спасибо за беспокойство, — на самом деле ощущения не из приятных. Беспочвенная потеря сознания, сопровождаемая галлюцинациями, не может обрадовать Кхан, даже если бы она сильно желала скрыться от гнусной физиономии Роуза. Девушка и мужчина не спеша идут к библиотеке, которая с каждым шагом становится всё ближе и ближе. «Надеюсь, Киллиан не слишком разозлится на мою медлительность, но у меня была причина, чтобы задержаться». Амала не даёт себе отчёта о том, что ей попросту не хочется так быстро расставаться с человеком, который вполне может дать ответы на её вопросы. Она знает, что Рэйтан знает что-то, но разговорить его так просто не удастся. Спокойствие приходит чуть позже, когда она замедляется, с любопытством рассматривая цветы на прилавках, которые так и благоухают, маня своим ароматом покупателей. Глаза разбегаются при виде ассортимента живых и в то же время искусственных растений, где главенствующей окраской является белый и жёлтый цвета. Не ускользают мимо и крохотные цветки яблони и черёмухи, запах которых комом встал в носу и не захотел уходить. В конце концов девушка останавливается. Пока мужчины-торговцы трещат хуже сорок, пытаясь привлечь внимание Кхан фальшивыми драгоценностями и сари с дешёвой отделкой, сама она с интересом рассматривает лепестки жасмина, чистотой которых не каждый брахман может похвастаться. Женщина, торгующая этими цветами, снуёт из стороны в сторону, выкладывая в корзинки новые экземпляры, вокруг которых уже вьются пчёлы. — Будь я пчелой, поняла бы их. Хотелось бы унести с собой и впитать этот душистый нектар в себя. — Ты можешь сделать это и сейчас, — Рэйтан неловко улыбается, словно вспоминая что-то. В ту же минуту он отворачивается к торговке, и та в мгновение ока отвлекается от своего занятия, пристально глядя на Амалу. Сконфузившись, женщина вкладывает нечто в ладонь Вайшу, и тот благодарит её, отводя Кхан в сторону, чтобы продолжить путь. Девушке даже не приходится вопросительно осматривать Рэйтана; тот обгоняет её впредь, дрожащей рукой, стесняясь бестактности, прикрепляя нечто прекрасное к её волосам, попутно заправляя шоколадную прядку за ухо. Шёлковый лепесток неизвестного цветка касается её кожи, и она прекрасно чувствует его, случайно краснея. — Спасибо, Рэйтан, тебе не стоило... — Не отнекивайся. Белый цвет тебе так же к лицу, как фиолетовый или красный. Мне не нужно прочих цветов, чтобы доказать это. Я просто знаю. — Ты самый странный проводник из всех, которых я встречала, — Амала позволяет себе посмотреть на мужчину и хихикнуть. Это не остаётся незамеченным. — А ты много встречала проводников? — он улыбается в ответ, и на какое-то время ей кажется, что невидимая стена между ними постепенно начинает ломаться. Но сокрушительное напоминание о том, что ей не быть бок о бок с ним в расследовании, так как Рэйтан выполняет в основном функцию переводчика, возвращает её с небес на землю. — Да, был один... Они замолкают. Рэйтан задумчиво идёт вперёд, сложив руки впереди, и замедляется, когда заветная библиотека наконец встречает своих гостей. Вайш мог бы бросить Амалу у дверей и спокойно вернуться к руководителю и криминологу, но не делает этого, вновь обращаясь к девушке. — Кого ты видела, когда потеряла сознание? Вот так просто, без обиняков. Прямолинейно и честно он интересуется увиденным и прочувствованным Амалой, хотя по его лицу она читает: «я и так знаю». — С чего ты взял, что я кого-то видела? — встречный вопрос. — Амала, есть много вещей, которые тебе ещё предстоит выяснить. Поэтому я и твой проводник в том числе. Тяжело довериться человеку, которого видишь впервые, я понимаю. Но я не желаю тебе зла, это точная правда. «Добро пожаловать домой». Три слова, но серьёзный повод для Кхан сесть по возвращении в отель и тщательно обдумать всё странное за полтора дня её пребывания в Калькутте. Быть может, её связь с Индией намного крепче, чем она думала. — Я не вижу в тебе врага, но и причин доверять тоже не особо много чувствую, — она с сомнением качает головой, хотя внутренний ребёнок так и подмывает высказать всё, что грузом лежит на душе. — Ты поймёшь со временем всё, что тебя интересует. И ответы придут так же быстро, как ты будешь готова. Махадеви сама посчитает нужным, — путаница, возникающая от слов Рэйтана, усиливается пуще прежнего. При упоминании Богини, голова девушки снова идёт кругом, но та вовремя массирует точку меж бровей, чтобы снять напряжение. — Кали. Она уже привиделась мне... — Что ж, это происходит быстрее, чем я предполагал, — Вайш складывает руки на груди, и редкий ветер разносит его запах до Амалы. От мужчины непривычно сильно пахнет жасмином, который продавала торговка, казалось бы, в преддверии какого-либо праздника. «Хочется взять и смириться с его бесконечными загадками и недомолвками. Однако иначе я не узнаю правды, а она мне нужна сильнее, чем похищение странного британца». — Ты мне, конечно, не скажешь, что именно происходит? Чёрная муть глаз уже не смотрит на Амалу, лишь неприступно наблюдает за повседневной суетой жителей, которые запасаются скоплением белых цветов в виде венков и маленьких букетиков с жёлтыми ленточками. Женщины что-то недовольно бормочут, пока мужчины с кислыми физиономиями несут все пакеты с необходимой растительностью самостоятельно. Видимо, в этих семьях преобладает матриархат. — Знаешь, что у тебя за цветок в волосах? — Жасмин? — Амала не удивляется уходу от вопроса, но всё равно разочарована этим. — Белый лотос, — с невиданным ранее благоговением Рэйтан наблюдает за тем, как некоторые матери держат своих детей за руки, пока в свободной виднеется учебник или тетрадь. — Крайне символично. — Значит, скоро всё же будет какая-то пуджа? — делает заключение Амала, припоминая, что цветов воистину было много. Рэйтан кивает, не поворачивая головы. — Васант-панчами будет через две недели. — Мне следовало раньше догадаться, что белый лотос — предзнаменование поклонения Сарасвати, — Амала усмехается, бережно забирая цветочек с волос, крутя его из стороны в сторону пальцами. — Я хочу застать это. — Очень надеюсь на это. Рэйтан поворачивается наконец, и губы его шевелятся, не издавая ни звука. Он хочет что-то шепнуть, приоткрыть Кхан завесу тайн, но в конце концов останавливается, бросив лишь: — Богиня Кали добивается своего. — Что же она хочет на этот раз? — Чтобы ты осталась. Жутко. Непонятно. Амала в шаге от появляющейся вспыльчивости, но в итоге выбирает обидчивость. Странные замашки Вайша порядком начинают надоедать, потому что она не может разгадать их, потому и злится. Но даже так старается этого не показать. Да и по концу их миссии она будет вынуждена вернуться в Лондон, хочет она того или нет. И всё же Кхан решает, что хочет. Быть посетителем страны — необычайно здорово, но задерживаться вне Родины — глупо. А ещё безответственно, когда в Британии остался брат наедине с полоумной бабушкой. — Всё-таки спишу это всё на усталость и галлюцинации, — Амала медленно взбирается по ступеням наверх, ко входу в библиотеку. «Пора бы уже начать искать то, не знаю что». — Тогда до скорой встречи, — Рэйтан ничуть не смущается и с частичкой благородства наклоняет голову. — Мы будем видеться, вероятно, каждый день, но с нетерпением жду нашей следующей встречи. Амала чуть сконфужена такому признанию, однако кивает в ответ. Ей вправду хочется видеться с Рэйтаном почаще, надеясь по слову выбивать из него подсказки для себя. Чутьё подсказывает, что он догадывается о её амнезии. Но как? Лима обещала не болтать попусту. — И не забудь про моё предложение выучить бенгальский. Он тебе очень пригодится, — чуть подумав, добавляет: — Особенно на Васант-панчами. Пуджа в честь Сарасвати довольно популярна в Бенгалии. Пребывая в ещё большем недоумении, Амала вздыхает и почти не обращает внимания на то, как быстро уходит Вайш. Сейчас для неё важным является расследование, несмотря на то, что пару минут назад под воздействием искушающих слов проводника она думала об обратном. Девушка заходит внутрь помещения, и прямо на пороге её встречает приятной наружности юноша, который однако неприлично долго рассматривает её. С непонятным Амале интересом зацикливается на её летней розовой рубашке с изображением американских пальм, прокручивая мыслительные процессы в голове и приходя к выводу, что Кхан — неместная. — Намасте. — Намасте, чем могу помочь? Амале хочется прыснуть от смеха, когда она видит схожесть Роуза и этого непонятного индуса. Оба в какой-то мере малость неопрятные и так же одинаково носят очки; морщат нос, когда что-то вызывает у них недоверие (в данном случае Амала). — Видите ли, я прибыла из расследовательной группы от лица Великобритании. Возможно, мой коллега уже пришёл сюда, и Вы его уже видели. По крайней мере, он чуть ли не рванул в вашу библиотеку. Чуть усмехаясь, она не может отвести взгляда от индуса в очках с выражением лица руководителя, хоть тот и настроен нейтрально, нежели враждебно. — Я понял. Меня зовут Девдатт, пройдёмте в читальный зал. Кхан послушно следует за симпатичным юношей, у которого лицо подобно тому виду, когда ешь лимон. Радуясь, что в данную секунду она видит его спину, а не передний план, она задаёт вопрос: — Мой напарник ничего Вам не говорил о цели нашего визита? — Ваш коллега только показал документы и сказал, что, пока не дождётся Вас, ничего конкретного мне не сообщит, — прозвучал ответ, который библиотекарь пробурчал себе скорее под нос. — Тогда я скажу Вам вот что: один наш соотечественник не так давно пропал, и мы начинаем расследование о его пропаже. Вам ничего не известно по этому поводу? — Увы, думаю, нет. — Сообщили, что он приходил какое-то время в эту библиотеку и знакомился с местной литературой. Я понимаю, что, вероятно, моя просьба прозвучит странно, но...покажите, пожалуйста, список книг, которые брал Чарльз Джонсон, если Вас не затруднит. «Действует ли здесь понятие конфиденциальности?» — задаёт вопрос себе Амала, надеясь, что нет, не действует. — Хорошо, я принесу список и книги, если Вам нужно, — девушка решает, что Девдатт просто-напросто хочет отделаться от надоедливых чужеземцев, которых при всём своём желании не может прогнать. Да и при хотелке не смог бы: причина посещения этого захолустья вполне обоснована. Придётся бедному юноше потерпеть, что британцы суют нос не в своё дело. — Огромное спасибо. Библиотекарь едва кивает, оставляя Кхан одну у дверей читального зала. Амала тайком наблюдает за тем, в какую сторону следует Девдатт, и где-то в душе появляется озорное желание последовать за ним, ведь она была наслышана об этой, казалось, не самой главной библиотеке. По слухам она узнала, что есть здесь где-то вход, доступный только избранным лицам; и девушку очень подмывало узнать, что же за литература там хранится. Но вспомнив, что мысли эти неправильные и что она совсем не такая — совать свой нос в чужие дела — Амала удаляется в читальный зал. Массивная дверь хорошо поддаётся ей, и она в исступлении обводит помещение не слишком больших размеров взглядом, останавливаясь на Киллиане. Амалу повеселило то, что мужчина читал какую-то книжку, перелистывая страницы одну за другой, активно делая вид, что не заинтересован ни в чём, кроме дела, которое, в общем-то, тоже не слишком волновало его. — Что читаешь? — присаживается рядом, стараясь не скрипеть стулом и не царапать его ножками лакированную гладь. — Что-то про санскрит, — неохотно отвечает Лайтвуд, как бы признаваясь в том, что не особо вникал в прочитанное, стараясь лишь скрасить время ожидания. — Должно быть, очень интересно. — Тебе виднее. Разговор совсем не клеится, и Амала принимает решение отложить свои вопросы касаемо странного поведения атташе на потом. Хочет только приободрить его, показать, что они коллеги и что она не такая противная и придирчивая, как могло Киллиану показаться, но скоростными шагами Девдатт идёт к их столу, и двери, к великому удивлению Кхан, практически без труда захлопываются после него. — Я нашёл информацию об абонементе. Вот талон со всей взятой литературой за прошедший месяц. Нужно что-либо из этого списка? Светлые глаза Амалы быстро бегают по строчкам сверху вниз. Сохраняя равнодушный вид, говорит вежливым тоном: — Будьте так добры, принесите все книги. Видя недоумение и скрытую злобу на лице библиотекаря, добавляет: — Спасибо. — Ну и что же такого читал наш паренёк? — непринуждённо интересуется атташе, откладывая непонятную книгу в сторону, когда Девдатт так же стремительно уходит. — Большой разброс жанров и тем, но последняя...«Камасутра». Пока не делаю никаких выводов, потому что названия предыдущих книг расплывчаты, и с ними надо ознакомиться, чтобы понять, что к чему. — А парень-то не промах. Амала закатывает глаза. Хочется поострить или сказать что-то ироническое в ответ, но она чует, что Киллиан сейчас в состоянии камня — большой, прочный и абсолютно безразличный. — Сейчас будет увлекательное занятие часика на два, — говорит она спустя минуту молчания, переворачивая талон с литературой. Только сейчас она заметила список на обратной стороне, и это смутило её. Пометки «секция Д.» очень интриговали и ошеломляли одновременно. Напротив прочих книг такого уточнения не было. — Разбуди, как закончишь, — просит Киллиан, закрывая глаза в знак своего смирения. Амала представляет, как бедный библиотекарь будет тащить всё это, и жалость берёт верх над язвительностью. — Куда ты? — Сейчас вернусь. Девушка выходит из-за стола и, пятясь, приближается к выходу, увещевая Киллиана, что она «только туда и обратно». Тот в конечном итоге вздыхает, но не противится. Амала поворачивает голову вперёд и осознаёт, что чуть ли не врезается в вошедшего человека. Она собирается извиниться перед Девдаттом, который за эти несколько минут достаточно раздражался из-за непутёвых англичан, но видит перед собой иного, незнакомого ей человека. — Поаккуратнее, — говорит голос, заставляющий Кхан вскинуть голову наверх. Интонация вызывает нечто необычайное — Амала чувствует пульсацию внутри вен, как будто ей переливают кровь или лимфу. В какой-то момент она теряет дар речи, а вместе с тем снова сгущаются тени.