Признание

У Джисона потеют руки и немного дрожат колени. А еще двоится в глазах, и чувствуется, что осталось совсем немного до момента, когда вся еда с праздничного стола попросится наружу. Но он все равно упорно и со всей силы долбится в конкретную дверь конкретной квартиры, в слепой уверенности, что ему откроют. И ему на самом деле открывают. Минхо. Растрепанный, сонный, в домашней футболке с напечатанной на ней фотографией сундундо, — его трех котов, которую когда-то подарил ему сам Джисон. В глазах парня его лучший друг выглядел совершенством. Поэтому, чтобы точно не передумать, Джисон мешком вваливается внутрь квартиры. Ловит фокус на своем хене, и для уверенности хватается руками за предплечья удивленного парня напротив. — Хани? Ты… пьян? — Минхо морщит нос от учуянного запаха алкоголя. Не то, чтобы он сам не пил, но он и не гордится тем, как он выглядел и… пах после таких попоек. Джисон мотает головой. Хотя, да, конечно он пьян. Кого он тут пытается обмануть? Даже незаинтересованные в сыне родители бы поняли, что с ним что-то не так. — Хен, ялблутб. Минхо все также растерянно хлопал ресницами. — Джисон-и? У тебя же сегодня был выпускной, ты же сам писал, что будете гульванить всю ночь. Джисон кивнул. Да. Но в какой-то момент он понял — или сейчас или никогда! — Хе-о-о-он! Я тбялблбл….буэ… — Фу, Хани… Минхо вздохнул и отвел своего лучшего друга в ванную, помог раздеться, умыл это недоразумение и напялил задом наперед — но было откровенно плевать уже, первую попавшуюся чистую футболку. — А теперь — шагом марш в кроватку. Джисон снова повис на своем хене и что-то недовольно сопел. — Давай-давай. В любом случае… — Минхо все-таки дотащил полу-безвольное тело до кровати, — разговаривать мы будем, когда протрезвеешь, понятно? Джисон уныло выдохнул, но как только голова коснулась подушки, он отключился. Минхо вздохнул и растрепал свои и так торчащие в разные стороны волосы — это же надо. Ему не послышалось? Его крошка Хани вырос, закончил универ, напился с однокурсниками и завалился к нему в час ночи, чтобы что-то лепетать про любовь? Если он его правильно понял, конечно же. 

Это одновременно было и забавно, и больно. Потому что сам Минхо давно осознал свою влюбленность. Но как ему нужно было поступить, если предмет его воздыхания младше? В тот момент Джисони едва-едва исполнилось шестнадцать. А тут он — почти осознанный старший, который… который что? Минхо прошел на кухню, чтобы выпить воды. Руки немного подрагивали от накативших эмоций. В начале Минхо думал, что он просто хочет Джисона. Его талия, подкаченное стройное в целом тело выглядело очень соблазнительно. Потом он перешел на этап признания, что нет. Не просто хочет. Улыбка, смех, эти блестящие глаза, обращенные на него — Минхо хотел всего Джисона. Со всеми его милыми привычками, и выводящими из себя комплексами. Целиком. Но… наверное, сейчас стоит прислушаться к своему же совету? Им точно стоит поговорить этим утром, если, конечно, Хан не сбежит сразу, как проснется. Минхо ушел спать на диван и еще долго ворочался, пытаясь утихомирить мысли и уснуть. Пробуждение давалось тяжело. Минхо еле-еле разлепил веки, будто налитые свинцом. С кухни подозрительно тянуло кофе. — Хани? Ли уставился на нахохлившегося младшего, который сидел за кухонным столом, и, насупившись, сюрпал кофе. — Доброе утро? — Это вопрос? — Эх. Оба замолчали. Минхо тоже решил сделать себе кофе, отметив, что Джисон не изменяет себе и пьет холодный американо со льдом, который Минхо специально морозил только для него. Сам же Минхо предпочитал что-то погорячее… Хмыкнув на свои же мысли, парень принялся гипнотизировать струйку темной жидкости, которую производила кофемашина. — Кхм, хен. Ты… злишься? Минхо удивленно обернулся. — Что? Нет? — Это вопрос? — вернул ему шпильку Джисон. Ли улыбнулся. — Нет… просто плохо спалось. Джисон кивнул. — На твоем диване невозможно спать, так что ничего удивительного. Почему… почему не лег… в кровать? Минхо наконец-то заполучил свой утренний кофе и сел напротив Джисона. Им никогда не было сложно разговаривать друг с другом на личные темы. Но сейчас все казалось более важным, а от того — тяжелым. А вопрос этот был логичным, потому что они действительно всегда спали вместе, если Хан приходил с ночевой. — Не знал, как ты отреагируешь утром… Если честно, — Минхо тяжело вздохнул, — думал, что сбежишь. Джисон долго пялился в свою кружку и Минхо уже даже успел подумать, что вот сейчас, его Сони встанет, скажет, что просто был пьян, посмеется и уйдет. И Джисон действительно встал, обошел небольшой стол, и притиснулся к Минхо заставляя его отставить кружку и вцепиться в талию парня, подсознательно ища контроля над тем, что происходит. — С…Сони? — Хен. — Д-да? — Ты не выгнал меня ночью. — Нет, конечно, глупенький. Куда я тебя выставлю в таком со… Договорить минхо не дали. Джисон, мягко улыбнувшись, неловко прижался губами к болтливому рту старшего. Этого было недостаточно, чтобы назвать поцелуем — губы мазнули куда-то в уголок рта, но очень даже достаточно, чтобы заставить замолчать. — Ты сделал это, потому что мы друзья? Минхо словно воды в рот набрал и хлопал удивленно ресницами. — Я хоть и был пьян, но точно помню, что признался тебе. И ты сказал, что мы поговорим утром, когда я протрезвею. Я трезв. И я серьезен. И не собираюсь никуда бежать. Так что, хен. Ты… что ты ответишь мне? Джисон мягко поглаживал ладонями чувствительные местечки за ушами Минхо и внимательно наблюдал за очень живой в этот момент мимикой хена. Тот наконец-то отмер и тихо прошептал: — Повтори своему хену, что ты тогда сказал… Джисон притиснулся ближе и прижался, пряча горящие щеки где-то в макушке Минхо. — Я люблю тебя. Больше, чем лучшего друга. Больше, чем что-либо. Хочу, чтобы ты был моим парнем. — Больше, чем аниме? — Нет, ну это перебор, хен, нельзя же так сразу, только после свадьбы такое можно спрашивать… Повисла пауза, после которой оба расхохотались в голос. — Да. Джисон, смаргивая слезы от смеха, удивленно вскинулся. — Да, я буду твоим парнем, Хан Джисон. Я… тоже люблю тебя, мой дурачок. Джисон тут же надулся. — И ничего я… Но настала очередь Минхо затыкать младшего. Он провел ладонями по все еще обнаженным бедрам Джисона снизу, мягко сжимая в руках нежную кожу, и сладко поцеловал, утаскивая парня к себе на коленки. Наконец-то оба выдохнули. Наконец-то им хватило мужества назвать то, что между ними происходило своими именами. А имя этим чувствам — любовь.