River

oh river don't run don't run from our love

По счастью, следующую неделю Минхо больше не поднимал больную тему. И Чонин выдыхает. Но, с другой стороны, хëн заметно поумерил пыл: лишний раз не лип, по заднице не шлепал, не надоедал и даже перекусить не звал. Ай Эн не знал, что и думать: то ли Минхо взял время на осмыслить и переварить, то ли ему всё же было неприятно тусить с коллегой бисексуалом, то ли так складывались обстоятельства. Но в совпадения Чонин не сильно верил. И внутри становилось мерзко, в основном от самого себя. Что смалодушничал и спизданул то, что стоило похоронить внутри себя навечно и никогда не являть на свет божий. Он боялся, что отныне навечно потерял даже те крохи, что имел: возможность комфортно молчать рядом, обниматься и разговаривать, когда вздумается. Ну и делать вид, что ему не нравятся заигрывания старшего. Что ж, такова плата за «нетаковость», стоило подобрать сопли и шагать вперед. Может, это случилось бы в будущем, Ай Эн бы выдал свои чувства и получил тот же результат. Он, правда, соврет, что ему все равно. И что его это не задевает. В груди ныло и кололо безумно, стоило провести еще один вечер в своей спальне в одиночку. Без привычного стука в дверь и любимой макушки в проёме. Без предложения пойти прошвырнуться до их любимой едальни, чтобы затем засесть за фильм или сериал. Нет, с другими мемберами он то же самое мог делать. Но с Минхо это ощущалось чем-то особенным. «Может, он загружен подготовкой?» - надеялся Чонин. Но губы предательски дрожали, не веря доводам мозга. И слезы вот-вот готовы были намочить наволочку. А ведь он толком и не сказал Минхо, что его многолетний краш - сам Ли. ~~ Проходит еще неделя, и Чонин отчаивается понять что-либо в этой жизни. А особенно - что им делать на фанмите, который запланирован на эту пятницу? Ведь если Минхо будет так же игнорить младшего мембера, их ждет выговор, как минимум. Поэтому Чонин берет яйца в руки и прямой наводкой шагает по направлению к спальне хëна. Стучит. Молчание. Вроде ж все вернулись в общагу, на часах восемь. Обычно Минхо был свободен в это время. Ян стучит еще раз. - Хëн, это я. Впустишь? - Да, да, входи! - кричит из глубин комнаты старший. Чонин толкает дверь, и та легко отворяется, пропуская макнэ внутрь царства минимализма. В отличие от других мемберов, Минхо никак не украшал и не обустраивал свою спальню, справедливо замечая, что жилье временное. Ай Эн не знает, куда себя деть, поэтому стоит на середине ковра (в виде сплющенного хомяка) и раскачивается с пятки на носок. Ли, видимо, заканчивает с уборкой, копошась в глубинах шкафа в углу комнаты. - Как твои дела? - спрашивает старший, захлопывая дверцы и отряхивая руки. - Надо отдать половину одежды. Снова куча ненужного. - Неплохо? - пожимает плечами Чонин, осматриваясь. Будто за это время что-то могло поменяться в этом месте. - Поговорил с ним? - понижает голос Ли, подходя к младшему ближе. Он садится на край кровати, хлопает рядом, и Ай Эн опускается на постель следом. - Нет. Я не буду. Только хуже сделаю, - мотает головой Чонин. Ему и так хватает... Всякого. - Боже, да почему хуже? Ты человеку даже выбора не даешь! - Ли хмурится. - Тебе легко говорить. Мне, может, страшно до ужаса. Что между нами всё изменится, - Чонин вздыхает и чувствует, что руки начинают дрожать. - У меня нет шансов. Вот, почему я до сих пор ему не признался. Минхо кладет руку на его голову и легко поглаживает, прочëсывая пряди. Приятно. А потом он заставляет младшего положить голову себе на плечо. - Ты... Ты рассердился на меня? Тебе всё же стало некомфортно? Если что, я понимаю...! - не успевает он закончить, как его перебивают. - Нет! Нет, Йена, не городи ерунды! Я ведь уже сказал, что какая-либо ориентация меня не будоражит. Не то, чтобы я великий натурал, - на этом Минхо прочищает горло. - Окееей, - это достаточно внезапный вброс. Но макнэ делает вид, что не потрясен. - Эм. Мы можем обсудить фанмит? - Чонин принимается тянуть выбившуюся нитку из края майки. Теперь этот разговор еще страннее. - А что с ним? Танец не получается? - Да нет. С танцем всё нормально. Ты просто вторую неделю морозишься и избегаешь меня. Вот я и подумал, что теперь тебе идея фаншипа «фу». - Я просто ушел в тень, чтобы не забивать эфир, - Ли звучит не очень правдоподобно. - Может, я этим смущал твою зазнобу всё это время. - Существованием? - прыскает Ай Эн. – Ладно. Эм. В любом случае, - Чонин хочет поскорее закончить этот убогий смущающий разговор. И перейти в более безопасное русло. - Что мы будем делать на фанмите? - Давай договоримся об одном: что бы я ни делал, подыгрывай мне. И не отшатывайся, как от прокаженного, - голос хёна сразу становится серьёзнее. - Это так ты уславливался с Джисоном? – немного ревности сквозит в его голосе. Но собеседник вроде как этого не замечает. Или такие глупости важны только самому Чонину. - Нет. Это так я хочу с тобой. Я не причиню тебе вреда. И уж точно на публике не сожру и не раздену. Но ты должен доверять мне. Полностью, - Минхо заглядывает Чонину в глаза. – Тогда мы оба добьемся желаемого. И сыграем как надо. - Д-да. Хорошо, хëн, - в горле пересыхает. Быть во власти злого гения – что может быть безопаснее? Иногда мозг Ли выдавал такое, что и не снилось нормальным людям. А еще это могло застать врасплох. И это нервировало ещё сильнее. Минхо положил руки на плечи макнэ, легко масируя их: - Я когда-нибудь делал тебе больно? – еще серьезнее спрашивает он. Ай Эна подмывает ответить: «чисто технически постоянно», но он благоразумно мотает головой. Отрицает. – И не сделаю. Но тебе придётся выйти из зоны комфорта. Там нет роста. Ты хорошо продвинулся, Йени. Тебя хвалит наш препод по вокалу, ты стал лучше танцевать. Вспомни, - Минхо облизывает губы, перемещаясь за его спину и продолжая разминать чужие напряженные мышцы, - каким ты был желторотиком. И где ты сейчас? Ты айдол успешной группы. Ты талантливый молодой человек. Красивый и стройный. Так что давай без дурацких зажимов и комплексов, м? У Чонина мурашки по коже: они зарождаются от горячего дыхания на холке и бегут вниз вдоль позвоночника, от чего внутри Ай Эна всё трепещет. Он до смерти жаждет резко развернуться и поцеловать Минхо, сжать в объятиях и застыть у желанных губ навсегда. Чтобы утро не настало, чтобы закат скрыл их во тьме, превращая Чонина и Минхо в вечность. - Ты прав, - он отводит взгляд, когда старший смотрит на него, повернув голову Чонина на себя. - О, мне нравится слышать эту фразу, - улыбается игриво Минхо. – повтори еще раз. - Ты прав, Минхо-хëн, - повинуется Ай Эн и душит в себе глупую улыбку. - Я почти чувствую, как твердею от этого, - прыскает Ли, разрушая момент разговора по душам. - Боже! Ты ужасен! - Неа, я лучший! - В общем, - прочищает горло Чонин. – чего мне ждать? - Прикосновений с тебя будет достаточно, - пожимает плечами старший. – просто будь улыбчивым Ай Эном и спокойно принимай мои ухаживания. Чонин прекрасно понимает, что это очередная шутка хëна. Но сердце, глупое и верящее в чудо, заходится, как сумасшедшее. Это тахикардия, думает Чонин, прижимая ладонь к груди. Это просто болезнь, которую надо перетерпеть. Это странное чувство: щемящая трогательная нуга, перемешивается с острыми камнями гравия жестокой реальности. Где кроме фаншипа ничего больше не будет. Возможно, если бы это были другие парни, Чонина бы так не штормило и не выворачивало, как чулок. С тем же Джисоном легко дурачиться и делать вид, будто вы вот-вот поцелуетесь. Или он может спокойно терпеть кабидоны от Кима. Или липучесть Хëнджина. Но руки Минхо посылали разряды электричества, стоило им дотронуться до голой кожи Чонина. Его тело буквально переставало слушаться хозяина, и плавилось под прикосновениями. А их, к сожалению или счастью, с каждым днем теперь становилось всё больше. Ли, словно добирая упущенные часы общения, нападал на макнэ с новой силой: вновь оставался помочь, указывал на огрехи, корректировал положения таза, рук или ног. Иногда Чонин дико тупил и путался в конечностях, как новорождённый жеребёнок. Но и это Минхо не раздражало. А будто бы становилось поводом дотронуться, погладить ушиб, взъерошить волосы или бегло чмокнуть в макушку или плечо. Ай Эн горел заживо подо всей своей бронёй из невозмутимости, отстраненности и профессионализма. Он бы так желал припечатать Минхо к зеркалу в танцевальном зале, зацеловать, а затем признаться, как давно и сильно он любит его. До хрипоты объясняться, какой его хëн невероятный и почему он неповторимый и самый лучший. И что замену ему не найти. Но вместо этого он делает всё так, как должен нормальный артист, не фанатеющий по коллеге: тренируется, подстраивается, превозмогает.

maybe you should fall that's what rivers do cause when you are in love you don't mind a different view things are looking up

На последней репетиции перед первым днем встречи с фанатами парни много смеются, и напряжения внутри группы вообще не ощущается, как в былые времена перед важными выступлениями. - А помните, как Хана стошнило перед первой «мамой»? – вспоминает Хёнджин во время перерыва. Он отпивает воды из бутылки и заваливается на лежащем Чанбине. Тот начинает хихикать и тыкать Джисона в бедро. А тот просто лежит, прикрыв краснеющее лицо чониновой панамой. - Заткнись! Ты вообще ревешь каждый раз после любой премии, - рычит он из-под вещицы. Феликс на это орет «да-да!» и хлопает в ладоши, попутно закатываясь. - Или после косяков в хоряге, - Ёнбок хрюкает куда-то в плечо Чанбина. - Чего навалились? Заборите же, - деланно возмущается Со. - Да ты популярен, хён, - замечает с другого конца зала Сынмин. - Внезапные всполохи на солнце, должно быть, - крякает старший. Джисон при этом садится на задницу, подбирая под себя ноги. - Чонин-а, ты морально подготовился к марафону тактильности? – спрашивает друг. Молчавший всё это время Ян лишь кивает со страдальческим выражением лица. Все уже узнали о секрете (если Джи в курсе, то и вся группа в курсе) и либо подтрунивали над макнэ, либо пожимали плечами, мол, ну а что поделаешь. У всех будут свои приколы и своя отработка денег. Иначе для чего еще фанаткам приходить на такие мероприятия? - Минхо, не дави слишком на нашего хлебушка, - тянет излишне драматично Хван. – С другой стороны, он так смешно пучит глаза и заикается, когда всё идет не по плану, хахаха, - Хёнджин, видимо, вспомнив что-то, начинает смеяться, - когда я сморозил что-то вроде: «Давай поженимся в следующем году?», я думал, у него глаза выпадут от шока и покатятся по столу. - Всё с ним будет в порядке. Мы это обсуждали, - Ли уже по новой привычке садится позади Чонина, обнимая того со спины. Парни в шутку синхронно присвистывают. - Боже, постеснялись бы! - Куда ты его так, задушишь! - Ну вы еще поцелуйтесь тут! - Уже снимите комнату, развратники, - цокает шутливо Чан, подоспев к отдыхающим детям. – Так, ребята, перекур окончен. По местам. Еще два прогона. Если без огрехов – по домам. Парни, как всегда, стонут, но слушаются. Минхо, когда их репетиция окончена, притормаживает Чонина в зале: - Готов? – он перемещает руку выше, к локтю Чонина. - Буду, - неопределенно отвечает Ай Эн. Отчасти он подспудно уже ждет то, что может обрушиться и раздавить его. Чонин боится, что эти игры убьют его и развеют в пыль. Другая его часть, азартная и более смелая, хочет принять вызов. - Какой храбрый лисёнок, - хмыкает Ли, подключая обе руки и притягивая макнэ к себе ближе. – Обожаю видеть тебя таким. - Каким, хëн? - Упëртым и жадным до цели мальчишкой, - легко улыбается Минхо. – Твой ледяной взгляд, конечно, тоже секс. Но вот это, - старший касается пальцами скулы Чонина, а затем зачесывает волосы наверх. – Самое красивое, что я видел. Их взгляды ненадолго встречаются, и Чонину чудится, будто Минхо тоже к нему что-то чувствует. И от этого по спине бегут мурашки, крупные. У него перехватывает дыхание. Да и кому нужно это дыхание, когда тебя так бережно касаются? Чонин готов душу продать за такие моменты. Фанаты считают Ли бесчувственным ледяным принцем. Но на самом деле у него горячее сердце. И самые ласковые руки на свете. - Мы справимся, - кивает ему и себе Минхо. ~~ Это же он повторяет перед самым началом события, когда рëв фанатов слышно во всех уголках здания. А за кулисами пол едва ли не вибрирует. И, черт возьми, Чонин не справляется. Точнее, он как будто бы функционирует, реагирует, даже умудряется шутить и что-то отвечать невпопад, но он как будто стоит под водопадом, а поток смывает его к ебаной матери. Три дня фанмита в Корее пролетают молниеносно, и на каждом из них Минхо наворачивает круги вокруг макнэ, касается его, дразнит, запрыгивает на спину или почти целует во время общей фотографии. Остальные мемберы, исключая Сынмина, даже не пытаются встрять и спасти бедного Чонина от этого потока аффекции. Но последний гвоздь (или точнее бы было сказать «последними двумя») в крышку гроба Ли Ноу вколачивает в Японии, уж там он разворачивается по-полной: хватает его, постоянно трогает, прижимает к себе и едва ли не облизывает публично. Фанатки визжат под короткими видео, снятыми трясущимися руками. И на трансляции в инсте, конечно же, спрашивают, что это было. - Я просто потрогал то, что мне принадлежит. Завидуете? Какие-то проблемы с этим? – Минхо самодовольно скалится в камеру. Чонин, сидит красный как вареный рак, бьется о плечо стонущего от боли Сынмина и визжит. Благо Ким к такому привычный и сносит все тяготы дружбы стоически. Даже готов пообсуждать краш Ай Эна, а потом сводить поесть, чтобы переключить фокус на насущное, бытовое. И чтобы Чонин перестал вздыхать, как диснеевская принцесса. Когда, казалось бы, буря миновала, Ай Эн растекшимся желе полулежит на друге, лениво поедает чипсы, приходит уведомление с «баббл». Минхо решил поактивничать и там? Фанатка выложила кусок, где Ли говорит: «Если Инни проиграет, я поцелую его». Она спрашивает Минхо, что получил макнэ за выигранное испытание. «Об этом нельзя писать в соцсетях» расплывчато отвечает тот. И ставит ухмыляющийся смайл. И после этого их групповой чат оживает. И не затыкается ни на секунду. Парни соревнуются в остротах, подкалывают поочередно то Чонина, то Минхо, вбрасывают фанатские посты из твиттера, инсты и еще бог знает откуда. И Ай Эну в пору тянуть друга за выпивкой. К опустевшей пачке сырных чипсов. - Кстати, почему бы тебе этим не воспользоваться? – вслух размышляет Сынмин. - Ты это о чем? – Ян хлопает глазами. - Может, позовем всех к нам? Напьемся, как в старые времена, и ты случаааайно приложишься пару раз об его рот своим? – Ким светит гаденькой улыбкой. - Это самое неромантичное описание поцелуя эвэр, - брезгливо морщит нос макнэ. Но идея, в целом, хороша. Алкоголь в умеренных количествах расслаблял. И вообще с хëнами весело всегда, можно расслабиться после долгого и упорного труда, обсудить всякое насущное и бытовое, поиграть в приставку, потолкаться или проиграть «желание». Бан Чан и Минхо, естественно, классически родительствуют, следя за кружками, за тарелками (откуда те появились, еще раз?), потом укладывают и разносят всех по номерам. На часах три, Ай Эн зевает, глаза слипаются, но мозг наотрез отказывается завершать работу. Он трет глаза, опускает голову на свою подушку, надеясь так себя убаюкать. Но всё без толку. - Снова не можешь уснуть? – тихо спрашивает мягкий голос Минхо. Он кажется еще приятнее обычного. Как будто Чонина погружают в ванну, доверху заполненную теплой водой с пеной. Он так забывается в этих ощущениях, что не сразу отвечает. И Ли посмеивается над ним из-за этого. – Обнять тебя? Так ты быстрее расслабишься. Не дожидаясь ответа, хëн ложится позади макнэ и прижимается своей грудью к спине. Тепло теперь везде, как будто батарея ожила и заботится о нем. Чонин смеётся: - Пххх. Батарея. За это его кусают у основания шеи. И это вроде как приводит к низкому стону. Или ему кажется? - Тише, Йени, - Минхо трясется от смеха, что пытается вырваться из него. – Сынмин уже спит. Ты же не хочешь разбудить его и слушать весь день бурчание недовольного пса? – на контрасте со своими словами, Ли вновь прикусывает кожу. В этот раз на загривке. Чонин протяжно мычит, уткнувшись в подушку и не может понять, почему это так приятно и какого черта нашло на Минхо? Но вместо того, чтобы прекратить эту возню, он терпит новые укусы, переходящие в касания губ, сначала небрежные и будто бы случайные, затем более игривые и походящее в конце на поцелуи. - Хë-ëооон, - выдыхает Чонин и выгибается в пояснице, лицо становится пунцовым, уши горят и хочется себя потрогать. – Ох, блять! – осознание накрывает снежной лавиной. Какого черта он творит?! Он делает было рывок вперед, но руки Минхо срабатывают быстрее: одна держит у шеи, вторая – поперек торса. - Тшшш, не беги от меня, - в нём ещё говорит алкоголь? Минхо не уследил за уровнем промилле в крови? – Ты как вода, не ухватишь. Постоянно ускользаешь от меня, - что-то печально-меланхоличное в его голосе. Когда Чонин перестает сопротивляться, одна из рук, что обхватывала шею, перемещается вверх, зарываясь в волосы Ай Эна, зачесывает светло-рыжие пряди на лоб. - Хëн, - Чонин облизывает губы. Ему так нравится, когда Минхо касается его волосы, прочёсывая их. - Это всё потому, что я не тот парень? – хмыкает старший, а вторая рука скользит вниз по животу, останавливаясь у кромки домашних брюк, поглаживая кожу самыми кончиками пальцев. – Неужели я хуже, чем он? - Чего? – затравленно выдыхает младший, оборачиваясь назад в руках хëна. - Поймал, - слышится у самых губ. А затем их резко накрывают чужие, горячие, влажные и мягкие, как и сам Минхо. Чонин в шоке, он крошится, умирает внутри трижды, а то и четырежды, пока до него не доходит, что вообще происходит. Ли, не встретив никакого сопротивления сам себе разрешает засунуть язык в чужой рот и углубить поцелуй, причмокнув. И это абсолютно всё в голове Чонина сносит к чертям собачьим: он прижимается к старшему плотнее, закидывает на него ногу и сталкивается с ним языками, довольно мыча. - Мин… хо, - задыхается Чонин, пытаясь осмыслить происходящее. Это точно реальность, или он уже заснул и видит желанный сон? Но разве может придуманный Ли так хорошо целоваться, чтобы перед глазами звезды мерцали? - Йени, пожалуйста, забей на того глупого парня, в которого ты влюблен, - Ли спускается поцелуями к подбородку Чонина, шепча и крепче сжимая руками его талию. - Я не могу, хëн, - хнычет Ай Эн. Такая это всё ироничная хуйня. Он набирает в легкие побольше воздуха, чтобы, наконец, признаться и закончить ходить вокруг да около этой темы. – Ведь я влюблен все эти годы в тебя. - Чего? Правда, что ли? - Д-да. - Вау. Так это я идиот, получается? – он нервно всхихикивает. – Я был тем, по кому вздыхал малыш всё это время? – Чонин, чьё лицо сжимают родные ладони, может поклясться, что в глазах Минхо сердечки. - Представь себе, - всё ещё хорохорится Ай Эн, краснея до бровей. Но вместе с этим внутри разливается теплое чувство опустошенности. Он, наконец, произнес это вслух. – Мы оба идиоты, - он хмыкает. На этом его снова притягивают в объятия. И это самое прекрасное окончание дня (ночи?) из возможных. - Надо же. Я думал любить тебя издалека, не подходить, не портить жизнь, не лезть со своими неправильными чувствами, - Ли шепчет. – А я проиграл, выходит, с самого начала. - Выходит так, - вторит ему Ян, притихнув и замерев. - И придется встречаться. - Ага. - И отмечать всякие сопливо-сахарные важные даты? - Получается, придется. - Что ж, - Минхо утыкается Чонину в макушку. И больше они ничего не обсуждают, потому что Ян слишком хорошо знает Ли Ноу: у того все даты зафиксированы, подарки заготовлены, и он тайно обожает мелкие поводы выразить близким свою благодарность и поведать о чувствах. ~~ - Получается, вы друг по другу сохли и не замечали этого? - хмыкает Джисон, параллельно с этим запихивая в свой рот яичницу. - Но ты знал, - Сынмин указывает палочками на Хана. - И ты тоже, - косится на него собеседник. - Это было слишком очевидно, - ухмыляется Сынмин. - Мне и десятой части божьей благодати Минхо не обламывалось. - И ты мне не сказал! Даже не намекнул! - возмущается Чонин, втыкая в пудинг ложку слишком мстительно. - Я буквально открытым текстом тебе говорил, что хëн пускает на тебя слюни, - изгибает бровь Ким. Джи посмеивается над всем этим фарсом. - Вы отвратительные друзья, - цедит Чонин. Он злой и не выспавшийся. - Хватит месить пудинг, детка. Он умирает ни за что, - Минхо, в отличие от Ай Эна, цветет и пахнет. Он ставит перед макнэ пару тарелок с закусками, придвигает стул к нему поближе и быстро целует в щеку. - И так всё утро, - стонет Сынмин, - И ночь. - Тебе стоило прийти к нам с Бини. Они с Хваном так крепко спали, что их и пушка бы не разбудила. Тишь да гладь. - В свою защиту скажу, что мы ничего непотребного не совершали, - ухмыляется Минхо, оплетая руками Чонина. - Но раз ты так любишь подслушивать, в следующий раз обязательно позовем на представление. Ким фыркает и бросает в старшего салфетку. Это оказывается его роковой ошибкой, потому что в ответ тут же летят бумажные снаряды поувесистей. - Тебе не выиграть! - Да щас! Выхвати! - Ты труп, Сынмо! Ты труп! - Блять, мой глаз! - кричит побежденный Сынмин. - Моя глазунья! - орет Хан. - Ммм, мой любимый зоопарк, - буднично тянет Бан Чан, заходя на кухню отеля. - Обожаю.