Будни. Или как они друг друга за жопы хватали.

Тогда солнце светило ярче, и не приходилось надевать очки при чтении газет с новостями, которые никого не интересовали. Но всё же и сейчас неплохо. Особенно хорошо, когда рядом сидит Валера и ругается на документы. Вахит конечно ему бы помог, но хотелось на это всё посмотреть, послушать. Интересно же всё таки, когда твой парень как ёжик фыркает и делает мордашку непонимающего нихуя. Это ведь как кино смотреть, ей Богу! Представьте только: Вахит лежит на кровати рядом с Валерой сидящим, у его рук крутятся разные бумажки, пока Зималетдинов читает газету и пытается разобраться в кроссворде. Единственная часть недорогой газеты, которая нравилась старшему - загадки. Ну любил он это, что поделать? И выглядел как дед в узких очках в свободной и не своей рубашке. Ну любил он большую одежду Туркина, ну что поделать? А Валере на это как-то плевать было. Хочет - так пусть и берёт. Это только на нижнее белье не распространялось. Думаю, не надо объяснять почему. Младший улыбался как чеширский кот только от одного вида Вахита в его длинных и широких штанах, что были завязаны на шнурок бантиком. А сверху была футболка, помятая вся и пятнах, в маленьких дырочках. Это от кота было, честное слово! У них кот есть. Будучи котёнком, царапал все конечности Туркина, а Зиму не трогал. Ну а зачем калечить того, кто его кормит? Нужно избавляться от того, кто его за ноги держал и мыл после улицы. Вахит потом эти царапки конечно обрабатывал, слушая чужую громкую речь на подобии: "Да я его нежно, Вах, нежно! Гладил, как ты говорил, а это животное меня вон как! Всего исцарапал!" Матерился жестикулируя, чуть не попав по лицу старшего, который старательно стирал засохшую кровь и клеил пластыри, кивал под ритм яркой речи Туркина, тяжело вздыхая. Кота, кстати, нашел Вахит, просто проходя мимо магазина. Этот котёнок его так зацепил своей красотой, что тот забрал животное, умоляя Валеру оставить его у себя. Белый и пушистый, с зелёными глазками, кот, прижился, обделяя тактильностью Вахита, на что обижался Валера. И на то, и на то. То, что на него не лазеет кот, и на то, что он остаётся, в большинстве случаев, один, не награждённый объятиями. А ведь все знают, что он до одури тактильный! Оставить просто так Туркин не разрешил, от чего пришлось вставать на колени. Думайте сами, работал ли он языком или просто ныл, говоря, какой кот хороший и они должны его оставить. Так что там с документами то? Оба парня живут в одной квартире, как не странно. Квартира эта Валеры. Он ещё один жил, будучи в группировке. Ну, о ней попозже. Так вот, а у Вахита с семьёй проблемы были. Сами понимаете, время было ужасным, а видеть в доме своего родного отца с сухой бутылкой водки около дивана, на котором он то и сидел, было очень неприятно. Даже как-то обидно. На одной из сотни ночёвок в чужом доме Вахит проговорился. Мол, у него отец всё время бухой и не просыхал уж очень долго, а мать вообще к другому ушла, при этом говоря про своего сына всякие нехорошие слова. Старший проговорился лишь с помощью алкоголя. Капля алкоголя в рот Зималетдинова - и он уже глаза закатывает. Не пьющий, и берёт его алкоголь крепко, отпуская только после сна и обезболивающего. Валеру наоборот - вообще не берёт, чему Ваха совсем чуть-чуть завидовал. Только непонятно было зачем. После неожиданных чужих слов, Валера сразу же сказал, что тот переезжает к нему. Тогда они ещё не целовались до нехватки кислорода, только очень долгие объятия приветствовались в их общении. Переезжая, старший стал счастливее раза в два. Валере было только в радость это видеть, а поэтому становился ещё веселее обычного. Свои обязанности они разделили так: Вахит чистит посуду и квартиру, готовит еду, стирает одежду.. В общем - "женские" дела в его руках. А Туркин делает все другие мужские. Иногда у них происходит сбой из-за неистовых криков старшего на младшего, от чего они могут поменяться местами на день, а то и на неделю. В зависимости от серьёзности ссоры. Ах, да, Туркин занимается документами сегодня из-за обычной, самой глупой и смешной ссоры в их отношениях. Обычно они делают это вместе, так как умом в их паре считается Зималетдинов. Но грубые слова младшего задели старшего, пусть и несерьёзно, но все равно же неприятно! Им уже давно по двадцать с лишним. А именно, Туркину - 27, а Вахиту - 28. Пусть и старшим был Зима, это никак не влияло на страстные и жадные поцелуи Турбо. Он буквально говорил этим: "Эй, видишь? Ты только мой, знай это." И секс у них был... Он просто был и без подробностей (Вахит был снизу). М-да, получилось так, что парень занял роль жены Валеры. Иногда ему приходилось слушать подколы от своего парня по этому поводу. Он только в ответ уходил и укрывался одеялом на мягкой кровати, ожидая, пока Валера сам придёт и извиниться. Так было всегда. Откладывая бумажки на тумбочку, при этом что-то злобно пробубнив, уводит внимание к мальчику на кровати, думающий о слове, которое может подходить в столбик с цифрой 2 и с, каким-то непонятным для Валеры, описанием. Он так задумчиво сидит, ну ставь мальберт и просто пиши! Только младший скорее сделает месиво, чем изобразит красивого, сидящего в своих мыслях, но при этом лежащего на кровати спиной вверх, Вахита. Это выглядело так красиво, что Туркин немного завис, смотря на того. Ладно, да, он был прекрасен в этих смешных очках. — Вах, ты ещё дуешься чтоль? — Раздаётся голос. Подползая к чужому телу, Валера просто ложится рядом на спинку, поворачивая к старшему голову и смотря на него удивлённым взглядом. Будто он не привык видеть это после своих, чаще всего грубых, шуток. — Отстань от меня. — Буркнул парень, чуть отползая от младшего. — Ну прости, ладно! Чего же ты всё время обижаешься? Даже слова сказать нельзя, блять! Вахит складывает "сплетницу" и кидает её на пол, туда же и цветной карандаш. Неважно куда покатился карандаш и не порвались ли тонкие листочки газетки, это было не то, о чем нужно было думать. — Да говори всё и столько, сколько душе угодно. Только пусть из твоего паршивого рта ни слова не будет про мои "женские" дела, скотина! — Привстает, садясь на край кровати и отпустив ноги на пол. Взгляд устремляется на младшего. И взгляд этот очень неприятный, будто тебя насквозь прожигают. — Слышь, дом-работница, ты чё сказала? — Специально подобрав слова, Валера вырубает режим "Я не агрессивный", выставляя на показ свой шок. — Заткнись, Валера! Что слышал, то и сказал. Че, уже от старости слышать перестаешь? — Ахуел случаем? Я младше тебя на год. — Усмехаясь. Тяжёлая рука Туркина замахивается на ягодицу Вахита. Четкий удар, жгучий, так ещё и с ярким звуком. — Ай! Дебил, что ты делаешь?! — Вскрикивает парень, уже тря, наверное, покрасневшую кожу под штанами и нижним бельём. — Наслаждаюсь. — Поркой? А кто тебе дал разрешение? — Совсем утопяющий в шоке Вахит, удивлённо смотрел на того, раскрывая глаза. — Я, самому себе. Что-то не нравится? — Самодовольно улыбаясь, подполз рукой к попке, которую только что смачно шлёпнул, и сжал. — Ебать, ты адекватный вообще..? Давай я твою жопу буду трогать, ну ты нормальный, нет? Смешок снизу, а Вахит всё так же серьёзен. Только хихикает очень тихо, когда чужая рука касается его горячей кожи, что стало от поверхностного удара ладонью. Но потом сразу делает недовольное лицо, чувствуя на себе взгляд. Спасибо, что не ремнём, да же, Вахит? Пока они друг на друга смотрят, один недовольно, а другой очень даже довольно, расскажу про группировку. Они вышли из тюряги и все сразу разошлись по своим путям. У кого-то этот путь был сложным, у кого-то он был очень лёгким и остаётся таким до сих пор, но скрывать не буду, что многие уже лежат под землёй. И всё это было неважно. У обоих парней была какая-то грусть, особенно, если умирал кто-то...до боли знакомый, но позже это переросло в: "Да, умер? Жаль конечно, хорошим был... Ну, сколько денег принести?" Это всё было тогда. А сейчас их не волнует кто жив, кто нет, только спрашивают ради уважения. Ну правда ведь, всё же нужно показаться человеком, который уважает других. Пусть они и мертвы. Даже будучи в группировке Вахит с Валерой от друг друга не отлипали. Ржали как кони на всё помещение, а позже ловили подзатыльник у старших. А позже старшими стали они и подзатыльник ловили уже от них. Веселая была пора. Ладно, это пиздежь. Тогда было всё серое и мрачное, только в ДК под песню можно было потанцевать и всё вновь казалось не таким уж и плохим. А потом опять на разборки. Вернёмся к этим двоим. Вахит бегает от такого слишком смелого Валеры по квартире, хватаясь за свою попку, при этом крича что-то: "Боже, отстань уже! Пидор!" На что младший только улыбался, идя на старшего, что сейчас спиной сталкивался со стеной. — Попался, мышонок. — Хитро ухмыляясь, подходил ближе и ближе, от чего сердце у другого билось в разы быстрее. — Валера! Уйди, убери руки от моей задницы! — Чуть ли не хныча кричал Зима. Но Валерий на это внимания не обращал. Прижимая к стене того, лыбился во все зубы, а в глазах сверказала искра. Сумасшедший! Вахит с малым интересом и с большым процентом ахуя глядит на действия парня, уже смирно стоя у стенки. Как только он моргнет, то его сразу окутают в плен чужие руки, от которых некуда деться. Щекотка - это самый главный страх Зималетдинова. От такого не убежишь, особенно, если это делает Валера. Он то тут и профи, чёрт побери. Раздаётся смех, писклявый, которому ой как не хватает воздуха. Сильные руки Туркина щекотят все доступные ему места, касаясь и шеи, бёдер, даже груди. В это время Зималетдинов извивался как змея, скатываясь по стенке вниз, а Лера и за ним, не отпуская. Пальцы его, Валеркины, касались слишком не грубо, что аж сводило ноги от неприятных ощущений. Мимолётные касания едва касались кожи, вызывая мурашки. — Пере... Перестань! Ха-ах-ха, пожа-а-луйста! — Глаза мокрели, смех перестал быть чем-то забавным, а Валера только закатал глаза и недовольно фыркнул, все таки отпуская парня. Оба встали с пола, оба недовольные. Такая жизнь у них... Семейная. Решив отомстить Туркину, Зималетдинов хватает того за правую ягодицу, хлопая по ней ладошкой. Сам улыбается, пусть и глаза были на мокром месте. — Э, ахуел, парень? Хихикнув, старший начинает легонько хлопать по обеим чужим ягодицам. Око за око. Валера поворачивается, уже готовый схватить этого наглого парнишку, да тот ускользает и шлёпает по попке. — Это месть, Валерка! Убегает Зима, задорно смеясь, понимая, что сейчас получит вдвойне неприятнее. Валера прибегает к старшему, кидает его на кровать без единого слова и валит, переворачивая, того на живот, садясь на чужие ноги. Положение неудобное, согласен, но это вообще неважно. — Ой, Вале... Валера, давай не надо? Слушай, я тебя простил, знаешь! Ты только отпусти! Я больше не буду, обе... обещаю! - Задыхаясь от бешеного ритма сердца, чувствовал, как его руки оказывались за его же спиной, прижимая к выделяющейся косточке. Позвонку. У обоих сердце мечится в судорожном темпе. Будто они пробежали какой-то марафон. — Размечтался, слышь! - Голос сверху, Вахит снизу мычит от беспомощности и пытается вырваться. У него получается, слава богу. — Ага, руки убрал от меня, извращенец! Туркин ползал за Вахитом, руками тянулся к чужой заднице. Целью было одно: Схватить (сжать). Шлёпнуть. Отпустить. Старший действовал по такому же плану, но, честно говоря, проигрывал. Они как кот с собакой, кидаются друг на друга, рычали, а когда дотрагивались до нужного места победно улыбались. Выиграл, как не странно, Туркин. И уже сжимая до побеления кожи, что была под бельем, красивую попку пальцами, нависал над парнем. Улыбка его была слишком счастливая, что аж воротило в животе. Неприятное ощущение внутри, когда ты проиграл. Но это лишь игра, а тут самое важное - участие? Так они говорили? Находясь между бёдрами старшего, Турбо приподнял его таз, оказываясь двумя руками на попе Зимы. Счастья полные глаза. Туркину так мало надо для счастья! Лишь мягкая и чужая, но такая родная, пятая точка возлюбленного, свои руки, что с удовольствием сжимают кожу и недовольное лицо проигравшего - Вахита. — Я тебе сейчас въебу, если не опустишь. — Злобно произнося, раздраженно буркнул себе ещё что-то под нос. Наверное, обычные неприличные слова. — Ой, какие мы злые! Валера отстраняется, ложась рядом с Вахитом. Всё таки уже вечер, пора бы и спать ложиться, но как только младший устраивается поудобнее - Зима ударяет его по мягкой части тела, самодовольно улыбаясь. Позже, кладет конечности на чужое тело, согреваясь. — Я тебе ещё отомщу, дрянь ты такая... — Шептал парень на ухо младшему, прикрывая глаза. — Я тоже тебя люблю, Вахитушка. Спокойной ночи. — Улыбаясь, повернул голову на парня на нем лежащего, целуя куда-то в щёку. Вот так и проходят недели, месяцы и годы двух парней. То повздорят, повеселятся, полюбовничуют. Сказка! Если любовь, то только такая, дорогие!