Святочный бал и Грозовая шпинель

Глава 1.

Пушистый снег лежал нетронутой пеленой, а прозрачные кристаллики сияли так, будто корнуэльские пикси, выпущенные из клетки вероятнее всего второкурсниками, решили обсыпать всю поверхность земли и замка блестками. Только к кораблю Дурмстранга и карете Шармбатона протоптаны дорожки, что нарушали магию нетронутого зимнего пейзажа. По случаю проведения Турнира Трех Волшебников этот год будоражил кровь смелых ребят, которые были готовы бросить своё имя в Кубок. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодёжью разных национальностей. Тут же замелькали снежки прямо перед носом – любимое зимнее развлечение Гарри и братьев Уизли. Гермиона предпочла наблюдать сражение со стороны, дабы не попасться под горячую руку. Около пяти часов вечера она сказала, что пора готовиться к балу и вернулась в замок. – Ты что, три часа будешь готовиться? – крикнул вслед Рон, но зазевался и получил от Джорджа увесистым снежком по макушке. – С кем ты идёшь? – опять не сдержал любопытства Рон, но Гермиона лишь махнула ему, взбежала по почищенной от льда каменной лестнице и исчезла в дверях замка. Полдника сегодня не было: голод весело играл в желудке ребят, разогревая всё больше и больше аппетит. Святочный бал начинался с угощения, поэтому все с нетерпением ждали его начала. К семи часам стемнело, не прицелишься, и наши воины, все облепленные снегом, побежали в башню, дабы переодеться и подготовиться к балу. Полная Дама весело болтала на холсте с Виолеттой, подружкой с нижнего этажа, а у их ног внутри рамы валялись пустые коробки из-под конфет с ликёрной начинкой. – Светляки, – мальчишки назвали пароль. – Верно, са-сапляки, – хихикнула Полная Дама и пустила их внутрь. В спальне Гарри, Рон, Симус и Невилл облачились в праздничные мантии и почувствовали себя неловко, особенно Рон. Он вертелся перед зеркалом в углу и с отвращением себя разглядывал. Не мантия, а девчоночий наряд! И Рон решился на отчаянный шаг: применил заклинание ножниц – пусть мантия походит на мантию. Не сказать, чтоб уж совсем ничего не вышло, кружева на воротнике и манжетах исчезли, только вот на манжетах от них осталась неряшливая бахрома. Но делать нечего, и Рон в таком виде поплёлся в гостиную. – Понять не могу как это вы заполучили самых красивых девчонок в классе? – воскликнул Дин, увидев Гарри с Роном, и пожал плечами. – Животный магнетизм, – пробурчал Рон, выдёргивая торчащие из манжет нитки. Гриффиндорская гостиная уже наполнялась участниками бала. На всех вместо обычных чёрных мантий – цветные. На лестнице Гарри ожидала Парвати в ярко-малиновой мантии, которая очень ей шла. Парвати и правда была красивая, чёрные волосы заплетены в длинные, перевитые золотыми лентами косы, на запястьях золотые браслеты. Гарри испугался, что она рассмеётся, увидев его праздничную мантию, но Парвати, похоже, приняла его наряд как должное, и Гарри с облегчением вздохнул. Политес требовал что-то сказать, и он неуверенно произнёс: – Ты… э-э… здорово выглядишь. – Спасибо, – поблагодарила Парвати и, обратившись к Рону, сообщила: – Падма ждёт тебя в холле. – Угу, – кивнул Рон и огляделся. – А где Гермиона? Парвати пожала плечами. – Ну что, пойдём? – Пойдём, – вздохнул Гарри. С каким бы удовольствием он остался в гостиной, где в зимнее время всегда горит яркий камин, создавая необычный уют, которого не хватало всё детство. Сейчас парню уже целых четырнадцать лет, уже не ребенок, но и не совсем взрослый. Симпатия к противоположному полу била в колокола почти каждому на его курсе, и конечно, Поттер не исключение. На балл он хотел пригласить Чжоу. Чжоу была ловцом сборной Когтеврана. Во время игр, она не могла никак победить Гарри, но во многом из-за того, что у неё была более старая метла. Гарри знал, что она была хорошим ловцом и обладала неплохим стратегическим мышлением. Впервые она запала в сердце и душу Гарри во время матча по квиддичу, он отметил также её очарование и красоту. Даже Оливер Вуд, заметив подобное, крикнул Гарри, чтобы он заканчивал играть в джентльмена, иначе матч пойдет коту Филча под хвост. Девушка отказала ему сославшись на то, что уже приглашена Седриком Диггори. Это так расстроило Гарри, из-за чего он до последнего не хотел вообще идти на этот чёртов балл. Спустя некоторое время из гостиной вышел Фред и весело ему подмигнул. Что ж, пора. В холле яблоку было негде упасть. Скорей бы пробило восемь – двери зала распахнутся и начнётся долгожданный бал! Многие всё ещё искали в толпе своего кавалера или даму с других факультетов. Парвати нашла сестру Падму и познакомила её с Гарри и Роном. – Привет, – вскинула голову Падма. Она не уступала сестре красотой, бирюзовая мантия очень ей шла, как малиновая Парвати. Падма придирчиво оглядела Рона, задержав взгляд чёрных глаз на бахроме – следе отрезанных кружев. – Привет, – мрачно отозвался Рон, не глядя на Падму: глаза его кого-то высматривали в толпе. Заметив приближавшуюся Флёр Делакур, Рон шагнул за спину Гарри и пригнулся. Флёр шла в сопровождении Роджера Дэвиса, капитана команды когтевранцев. На ней была мантия из серебристо-серого атласа. Ничего не скажешь, писаная красавица! Подождав, пока эта пара пройдёт, Рон вынырнул из-за спины друга и встал на цыпочки. – Да где же Гермиона? – опять спросил он. Из подземной гостиной по лестнице поднялись слизеринцы. Впереди вышагивал Малфой в чёрной бархатной мантии с высоким воротником. «Точь-в-точь пастор», – вдруг подумалось Гарри. Малфой вёл под руку Пэнси Паркинсон в светло-розовой мантии, обильно украшенной рюшками и бантами. Панси - студентка-слизеринка и ровесница Гарри Поттера. У девушки был достаточно низкий рост и курносый нос, что не прибавляло ей красоты. Ха! Вот Малфой, конечно, нашел себе достойную пару! Гарри и Гермиона, которые недолюбливают слизеринцев с самого первого дня в школе, за глаза называют её то коровой, то мопсом. Руки брюнета почему-то чесались, а скулы напрягались с новой силой, как только Малфой проходил мимо неторопливой походкой с гордо поднятой головой в десяти метров от Гарри. Малфой высокий и худой, с гладкими светлыми волосами и заострённым лицом. Если подойти поближе, то можно заметить холодные серые глаза, бледную кожу, и острый нос. Аристократичность и важность заходит всегда первее в зал, а потом и само тело слизеринца. Малфой зазнайка и трус, по мнению Рональда Уизли, который считает себя выше других из-за статуса крови. Но когда он смущён или в ярости на его бледных щеках появляются розовые пятна. Откуда Гарри это знает? Ответ прост - Карта Мородёров. Карта выглядит как кусок старого пергамента, но она скрывает в себе нечто большее. Это особая карта, показывающая весь замок Хогвартс и его ближайшие окрестности, а также местоположение любого человека в Хогвартсе, где бы тот ни находился, даже если он прячется под мантией-невидимкой. После её нахождения, Гарри чуть ли не во сне произносил уже заученное «Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!». Всё это привело гриффиндорца к тому, что, незаметно для себя, Гарри стал узнавать всё больше вещей о своем враге. В очередной раз дотрагиваясь до зачарованного пергамента волшебной палочкой, глаза мальчика-который-выжил всё чаще цеплялись за шаги своего недруга. Наблюдать за Драко стало привычным делом, его даже можно было вписать в ежедневное расписание Гарри: проснуться, собраться на лекции, позавтракать, посмотреть где сейчас слизеринец, сходить на зельеварение, не забыть про тренировку к ближайшему матчу по квиддичу, пойти на ужин, понять, что Малфой отсутствует, уйти раньше с ужина, открыть карту и посмотреть, чем белобрысый занимается прямо сейчас. Даже Гермиона отметила, что Гарри слишком им озабочен в последнее время. Конечно, у него уже была заготовлена отличная оговорка - «Гермиона, а вдруг он что то замышляет, лучше перепроверить.» С этим девушка не могла поспорить. Крэбб и Гойл были оба в зелёном и походили на замшелые валуны; для них, как и следовало ожидать, дам не нашлось. Эта троица застревала в горле каждый раз, как только они появлялись все в одном вместе. Чаще всего их можно было встретить во время ужина, за обеденным столом, или в Хогсмите, или вот прямо сейчас. Бесит! Когда чистокровный был один, без своей свиты, он даже казался менее неприятен, отметил Гарри. А один он любит быть; в библиотеке, на астрономической башне, в пустом кабинете зельеварения, на квиддичном поле во время дождя, и ещё там, где ему не следует быть - ванна старост. Дубовые входные двери тяжело отворились, оборвав мысли Гарри, и в холл вошли гости из Дурмстранга во главе с профессором Каркаровым. Сразу за ним шёл Крам с незнакомой красивой девочкой в голубой мантии. В раскрытые двери Гарри успел заметить перед замком на лужайке возведённый волшебством грот, полный розовых кустов, среди которых высились каменные скульптуры северных оленей. Над кустами и скульптурами порхали разноцветные светлячки. Это были настоящие живые феи, только совсем крошечные. – Участники Турнира, пожалуйста, пройдите сюда, – прозвучал голос профессора МакГонагалл. Парвати просияла, поправив изящным движением ленты. «До скорого», – помахали они друзьям и двинулись через галдящую толпу, куда показала МакГонагалл, – справа от двери было небольшое свободное пространство. Профессор была в мантии из красной шотландки, тулью шляпы украшал довольно-таки безобразный венок из чертополоха. Она объяснила чемпионам, что пока им надо постоять здесь: они войдут в зал парами, церемонно, после того, как все остальные усядутся за столы. Флёр Делакур с Роджером Дэвисом встали первыми у самых дверей. Дэвис не верил своему счастью и не отрывал зачарованного взгляда от красавицы Флёр. Подошли Седрик с Чжоу, Гарри отвернулся: не хотел сейчас говорить с ними; взгляд его упал на девочку, стоявшую с Крамом, и у него от удивления раскрылся рот – это была Гермиона! Только совсем не похожая на себя. Волосы, обычно напоминавшие воронье гнездо, гладко расчёсаны и скручены на затылке в красивый блестящий узел, лёгкая мантия небесно-голубого цвета, да и походка совсем другая, наверное, потому, что плечи не оттягивает тяжёлый ранец. И она улыбалась, правда, немного скованно, передние зубы у неё и правда уменьшились. Как это он сразу не заметил? – Привет, Гарри, привет, Парвати, – махнула им Гермиона. Парвати глазам не поверила и с явным неодобрением поджала губы. Не она одна так отнеслась к новой Гермионе. Двери в Большой зал распахнулись, и толпа хлынула в зал. Поклонницы Крама, те, что устраивали засаду в библиотеке, проходя мимо, казалось, готовы были убить её. Пэнси Паркинсон вытаращила глаза, и даже Малфой позабыл от изумления ругательные слова. Один только Рон, поравнявшись с Гермионой, не удостоил её одобрительным взглядом. Когда все наконец уселись по местам, МакГонагалл велела оставшимся встать друг за другом парами и следовать за ней. При их появлении весь зал захлопал, и профессор МакГонагалл повела их к большому круглому столу в дальнем конце, за которым сидели судьи. Стены зала серебрились инеем, с тёмного, усыпанного звёздами потолка свисали гирлянды из омелы и плюща. Длинные обеденные столы исчезли, вместо них – сотня столиков, каждый человек на десять. На столиках уютно горят фонарики. Гарри шёл, боясь одного – как бы у всех на глазах не споткнуться. А счастливая Парвати упивалась всеобщим вниманием, и с такой силой тащила Гарри вперёд, что он ощущал себя собачкой на поводке, которую хозяин ведёт по кругу на собачьей выставке. Недалеко от судейского стола Гарри заметил Падму с Роном. Вид у Падмы был надутый, Рон же, прищурившись, не сводил глаз с Гермионы. Дамблдор, возглавлявший судейский стол, встретил подошедшие пары сияющей улыбкой, Каркаров – нежданное совпадение – смотрел на Крама и Гермиону совсем как Рон. Людо Бэгмен в пурпурной мантии, расшитой золотыми звёздами, громко аплодировал вместе со всеми. Мадам Максим, сменившая чёрную атласную униформу на свободную мантию из лёгкого светло-лилового шёлка, тоже вежливо хлопала. Не было только мистера Крауча. Вместо него пятым за столом судей важно восседал Перси Уизли в тёмно-синей, с иголочки, мантии. Остальные места предназначались для участников состязания с их дамами. Многозначительно глянув на Гарри, Перси слегка выдвинул незанятый стул, Гарри понял намёк и сел рядом. Не успел он раскрыть рта, как Перси поведал ему радостную новость: – Меня повысили. Я назначен («Не иначе как Верховным правителем вселенной», – подумал Гарри) личным помощником мистера Крауча и представляю его на вашем балу. – А почему он сам не пришёл? – спросил Гарри, уж очень ему не хотелось весь вечер слушать очередную лекцию о котлах. – Боюсь, мистер Крауч болен и болен серьёзно. Ему нездоровится с самого Чемпионата мира. Ничего удивительного, сильное переутомление! Да и годы не те, хотя голова всё ещё светлая. Великий человек! Но Министерство на Чемпионате мира потерпело фиаско, вдобавок его очень расстроила домовиха Винки, так, кажется, её зовут. Мистер Крауч, конечно, её выгнал, но остался без прислуги, а это… э-э… ему трудно, сам понимаешь, возраст. Хозяйство с её уходом разладилось. А тут на нас свалился этот Турнир, тяжёлые последствия Чемпионата мира, да ещё эта Скитер со своим Прытко Пишущим Пером… Он, бедняга, заслужил тихое Рождество дома. Я рад, что у него есть человек, на кого можно положиться и оставить вместо себя. Гарри так и подмывало спросить Перси, а что, мистер Крауч всё ещё называет его Тизли, но удержался. Отливающие золотом тарелки, перед которыми лежали меню, всё ещё были пустые. Гарри нерешительно взял карточку с рождественской виньеткой и огляделся – официантов нет. Дамблдор, однако, внимательно изучал список блюд, после чего заказал, глядя в свою тарелку: «Свиные отбивные!» И на тарелке тотчас явились с пылу с жару котлеты. Тут все сразу смекнули, что делать, взяли меню, и золотые тарелки наполнились едой. Гарри с любопытством глянул на Гермиону: как ей новый способ подавать кушанья, не лишняя ли работа для эльфов? Но Гермиона и думать забыла о защите прав домовиков. Она увлечённо беседовала с Виктором Крамом и не замечала, что и как ест. Гарри не слышал ни разу, чтобы Крам с кем-то разговаривал. Он всё больше молчал, а теперь разговорился, да ещё с явной охотой. – У нас тоже есть дворец, – услышал Гарри, – не такой болшой и комфортэбелный, как ваш, всего четыре этажа. И очаги мы топим только для колдовства. Но территория наша больше и красивей, правда, зимой день совсем короткий, а ночь длинная, мало времени любоваться. Зато летом мы долго летаем над озёрам и горами… – Эй, Виктор, – рассмеялся Каркаров, но глаза его оставались холодные и пустые, – смотри не скажи чего-нибудь лишнего, как бы твоя очаровательная собеседница не нашла к нам дорогу. Дамблдор улыбнулся, и в глазах у него запрыгали искорки смеха. – У тебя, Игорь, все тайны да тайны. Можно подумать, ты не любишь гостей. – Мы все, Дамблдор, печёмся о своих владениях. – Каркаров оскалил жёлтые зубы. – И ревностно оберегаем вверенные нам очаги знаний. Мы по праву гордимся, что никто, кроме нас, не знает все их секреты, и мы бдительно храним их. Разве не так? – А я, Игорь, не стал бы утверждать, что знаю все секреты Хогвартса, – добродушно ответил Дамблдор. – Не далее как сегодня утром отправился я в туалет, свернул не туда, и очутился в прелестной, совершенно незнакомой комнате с превосходной коллекцией ночных горшков. Позже я вернулся получше осмотреть её, а комнатка-то исчезла. Я, конечно, всё равно её отыщу. Возможно, она доступна только в полшестого утра, а может, когда месяц в фазе одна четверть или когда слишком полный мочевой пузырь. Гарри прыснул в тарелку с гуляшом. Перси нахмурился, а Дамблдор чуть заметно подмигнул Гарри. Тем временем Флёр Делакур, изящно повернув голову в сторону своего кавалера, в пух и прах разносила убранство замка. – П'госто убожество! – обвела она взглядом искрящиеся инеем стены Большого зала: как и все французы, она немного картавила. – У нас во дво'гце Т'гапезную ук'гашают ледяные скульпту'гы. Они не тают и пе'геливаются всеми цветами 'адуги. А какая у нас еда! А хо'г лесных нимф! Мы едим, а они поют. И в холлах никаких ужасных 'ыца'гей без головы. А поп'гобуй залети в Шармбатон полте'гейст, его выгонят с т'геском, вот так! – И Флёр с силой хлопнула по столу ладонью. Роджер Дэвис глядел на прекрасную Флёр затуманенным взором. Восхищение его было так велико, что он вряд ли её слышал, пронося вилку мимо рта. – Конечно! – стукнул он по столу так, как Флёр. – Да! С треском! Гарри окинул взглядом зал. Хагрид сидел за одним из учительских столов и, не отрываясь, глядел в их сторону. На нём был всё тот же ужасный бурый с ворсом костюм. Он махнул рукой, и мадам Максим, заметил Гарри, ответила тем же. Опаловое ожерелье на её могучей шее мягко переливалось, отражая огоньки фонарей. Гермиона учила Крама произносить её имя: он звал её «Геримона». – Гер-ми-о-на, – медленно, по слогам произнесла Гермиона. – Герм-ивона, – повторил Крам. – Гораздо лучше, – похвалила Гермиона, заметила, что Гарри на неё смотрит, и улыбнулась. После ужина Дамблдор встал и пригласил всех последовать его примеру. Взмахнул волшебной палочкой, столы отъехали к стенам, образовав пустое пространство. Ещё один взмах, и вдоль правой стены выросла сцена – с барабанами, гитарами, лютней, виолончелью и волынкой. На сцену вышел ансамбль «Ведуньи», встреченный восторженными рукоплесканиями. У ведуний были длинные растрёпанные волосы, чёрные мантии нарочито порваны и потёрты. Гарри с нетерпением ждал, чтобы они заиграли, совсем забыв, что за этим последует. Ведуньи разобрали инструменты, фонарики на столах погасли, и участники состязания со своими дамами поднялись со своих мест. – Пойдём, – шепнула Парвати. – Сейчас полагается танцевать. Вставая, Гарри запутался в полах непривычного наряда. «Ведуньи» заиграли грустный медленный танец. Выйдя на середину зала, которая была ярко освещена, Гарри старался избегать устремлённых на него взглядов (краешком глаза он всё же заметил, как Симус с Дином махнули ему, едва сдерживая смешок). Парвати решительно взяла обе его руки, одну положила себе на талию, другую крепко сжала. Гарри глядел поверх голов, но скоро и сами зрители, разобравшись на пары, присоединились к танцующим, и Гарри перестал ощущать на себе взоры десятков глаз. Рядом с ним танцевали Невилл с Джинни, которая всё время морщилась – Невилл то и дело наступал ей на ноги. Дамблдор вальсировал с мадам Максим. Она была чуть выше него, впрочем, для дамы её роста и полноты мадам Максим танцевала вполне грациозно. Грозный Глаз неуклюже топтался в тустепе с профессором Синистрой, которая явно опасалась его деревянной ноги. – Недурные носки, Поттер, – прохрипел Драко, появившейся лишь на мгновение в поле зрения. Его силуэт скрылся за другими парами быстрее, чем он успел что-то сказать в ответ то ли на колкость, то ли на комплимент. Услыхав последнюю дрожащую ноту, выведенную волынкой, Гарри облегчённо вздохнул. Все захлопали, а Гарри мгновенно высвободился из объятий Парвати. – Пойдём посидим? – предложил он. «Ведуньи» заиграли новый танец, весёлый и быстрый. – Нет, – возразила Парвати, – давай танцевать. Мне этот танец очень нравится! – А мне нет, – соврал Гарри и повёл Парвати к столикам у стенки мимо Фреда и Анджелины, которые так лихо отплясывали, что другие пары шарахались от них, боясь за свою жизнь. За одним из столиков сидели Рон с Падмой. – Ну как бал? – Гарри опустился на соседний стул и откупорил бутылочку сливочного пива. Рон промолчал. Он не сводил глаз с Гермионы и Крама, которые танцевали неподалёку. Падма сидела, скрестив руки, закинув одну ногу на другую, и притоптывала в такт музыке, недовольно поглядывая на Рона, который, казалось, совсем забыл о её существовании. Парвати села рядом с Гарри в ту же позу, что и сестра, и в ту же минуту к ней подошёл ученик из Шармбатона и пригласил на танец. – Гарри, ты не возражаешь? – спросила Парвати. – Что? – спросил Гарри, глядя в спину Малфоя. – Ничего, – бросила Парвати и пошла танцевать, только он её и видел. Подошла раскрасневшаяся Гермиона и села рядом. – Привет, – сказал Гарри. Рон промолчал. – Очень жарко, – обмахивалась ладонью Гермиона. – Виктор пошёл за лимонадом. Рон взглянул на неё испепеляющим взглядом. – Уже Виктор? А звать его Вики он ещё не просил тебя? – Что с тобой? – Гермиона удивлённо вскинула брови. – Сама не понимаешь? Гермиона перевела взгляд на Гарри, но тот лишь пожал плечами. – Рон, да что… – Он из Дурмстранга – вот что! Он соперник Гарри. И нашей школы. А ты… ты… – Рон подыскивал слово, которое описало бы преступление Гермионы. – Ты братаешься с врагом – вот что! Гермиона рот открыла от изумления. – Глупость какая! – наконец вымолвила она. – «С врагом!» А кто прыгал от радости, когда Виктор приехал? Кто хотел взять у него автограф? У кого в спальне его статуэтка? Рон пропустил все эти обвинения мимо ушей. – Он, конечно, в библиотеке пригласил тебя? – Да. Ну и что? – Щёки у Гермионы раскраснелись ещё больше. – А ты его уже записала в Ассоциацию Восстановления Независимости Эльфов? – И не подумала! Если хочешь знать, он каждый день ходил в библиотеку, чтобы поговорить со мной. И никак не решался. Он сам мне это сказал, – выпалила Гермиона на одном дыхании и стала пунцовой, как мантия Парвати. – Вот, вот, сказал, – съехидничал Рон. – Ты на что намекаешь? – Понятно на что. Он ведь учится в школе Каркарова, да? Знает, с кем ты дружишь… Ему нужен Гарри, нужно кое-что о нём выведать, даже, может, навести порчу… Гермиона взглянула на Рона так, как будто он дал ей пощёчину. – Он меня о Гарри вообще не спрашивал, ни одного раза, – сказала она дрожащим голосом. И Рон тут же повёл атаку с другой стороны. – Тогда, значит, ему просто нужна твоя помощь. Он один ни за что не проникнет в тайну яйца. Представляю, как вы уютно сидите рядышком в библиотеке… – Я никогда не стану ему помогать! – сверкнула глазами Гермиона. – Слышишь? Никогда! Как ты смеешь такое говорить! Я хочу, чтобы победил Гарри. И он это знает, правда, Гарри? – По тебе не скажешь, – продолжал наскакивать Рон. – Для чего устроили этот Турнир? Чтобы волшебники из разных стран подружились! – Ничего подобного! Главное в Турнире – победа! Рон с Гермионой кричали так, что окружающие стали уже на них поглядывать. – Послушай, Рон, – Гарри попытался утихомирить друга, – меня нисколько не трогает, что Гермиона пришла на бал с Крамом… Но Рон, казалось слышит только свою плохо сдержанную ярость. – Что ж ты не идёшь к своему Вики? Он тебя, наверное, обыскался! – Не смей называть его Вики! – Гермиона вскочила и побежала через зал, сталкиваясь с танцующими парами. – Ты, наконец, пригласишь меня танцевать? – спросила Падма. – Нет, – отрезал Рон, всё ещё глядя вслед Гермионе. – Ну и отлично. – Падма поднялась, подошла к сестре, и для неё тотчас нашёлся кавалер, тоже француз. Гарри даже показалось, что кавалер Парвати вызвал его заклинанием, так быстро он появился. – А где Гермивонна? – к друзьям с двумя бокалами подошёл Крам. – Не знаю и знать не хочу, – глядя исподлобья, ответил Рон. – Что, потерял свою Гермивону? Лицо у Крама помрачнело. – Передайте ей, если увидите, я имею лимонад. – И он, ссутулив плечи, ушёл. Ну что за детский сад, очевидно, что Гермиона может танцевать с кем угодно, Гарри уверен, что их дружбу она не предаст никогда. А значит волноваться не о чём. В большом зале уже становилось душно, рубашка давила у горла так, будто он упал в дьявольские силки и пока он не расслабиться, сделать новый вдох ему не позволят. Пробежавшись глазами по сторонам, Поттер видит Малфоя, он один, стоит прислонившейся к стене, покрытой инеем, с бокалом в руке. Где же его спутница? Ну конечно, вот она! Паркинсон танцует с какими-то низким парнем со странными вьющимися волосами в двадцати метров от стола, условно занятый слизерином. Невольно гриффиндорец вспоминает их первый день знакомства. Тогда Хагрид водил его по разным магазинчикам в Косом Переулке, и, заходя в очередной раз в один из них, на витрине этого виднелись мантии разных окрасов и размеров. Вывеска гласила: Мантии на все случаи жизни. Сославшись на срочное дело, великан оставил его одного со словами «Подбери себе одежду, я сейчас приду». В магазине было уютно и пахло клеем, свежей тканью, а также горьким ненавязчивым ароматом духов. В глубине магазина на высокой скамеечке стоял бледный мальчик с тонкими чертами лица, а вторая волшебница крутилась вокруг него, подгоняя по росту длинные черные одежды. Мадам Малкин поставила Гарри на соседнюю скамеечку. Приметив взъерошенного очкастого мальчика, незнакомец, на лице которого читался азарт и предвкушение, начал диалог первым. – Привет! — сказал мальчик. — Тоже в Хогвартс? – Да, — ответил Гарри. – Мой отец сейчас покупает мне учебники, а мать смотрит волшебные палочки, — сообщил мальчик. Он говорил как-то очень устало, специально растягивая слова. – А потом потащу их посмотреть гоночные метлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую... а потом как-нибудь тайком пронесу ее в школу. Такой болтливый. – А у тебя есть своя собственная метла? — продолжал тот. – Нет…- Гарри не хотел выглядеть странно, ведь он понятия не имел о чем говорит этот белобрысый мальчик. – У меня тоже пока нет, я брал отцовскую пару раз, что бы научиться летать. Кстати, в этом году с нами на курсе должен быть знаменитый Гарри Поттер, я сказал отцу, что мне нужна форма из самой лучшей ткани, дабы предстать перед ним со всем величием нашей крови. Женщина закончила снимать мерки и отпустила мальчика, делая какие-то заметки на бумаге. Гарри, носивший всегда поношенную одежду своего кузена Дадли, почувствовал укол зависти. У него никогда не было новой одежды. – А что в нём особенного? – Мой папа говорит…. А, вот и он, мне пора! - увидев на улице две фигуры, одна из которая махала мальчику рукой, он, даже не поблагодарив женщину и не попрощавшись, выбежал из магазина. Надо же, он чем-то похож на Дадли, только не такой бесящий и капризный на вид. – Пойдём в спальню, – шепнул Рон, вытащив Гарри из воспоминания четырёхлетней давности, – подальше отсюда. И под предлогом, что хотят выпить чего-нибудь ещё, друзья встали, по краю зала обошли танцующих и вышли в холл. – Ты иди первым, Рон. Я хочу подышать воздухом. Парадные двери были распахнуты настежь, в розовом саду мерцали, порхая с куста на куст, крохотные феи. Мальчик спустился по лестнице и очутился в гроте, полном цветущих розовых кустов, между ними бежали извилистые дорожки, мощённые цветной плиткой, над кустами высились каменные статуи. Где-то плескалась вода, должно быть, фонтан. Здесь и там на резных скамьях сидели ученики, отдыхая от танцев. Гарри пошел в глубь сада и скоро услыхал знакомый ненавистный голос. – Не вижу, Игорь, никаких причин для беспокойства. – Как ты можешь, Северус, закрывать глаза на происходящее? – с явной тревогой возразил Каркаров, понизив голос: вдруг кто подслушает. – Тучи сгущаются все последние месяцы, и меня, не стану скрывать, это очень тревожит… – Тогда беги, – посоветовал Снегг. – Беги, я уж как-нибудь объясню твоё бегство. Что до меня, я остаюсь в Хогвартсе. Голоса слышались всё ближе, и скоро из-за поворота появились их обладатели. Снегг с каким-то особым озлоблением раздвигал кусты волшебной палочкой, оттуда с испуганными возгласами то и дело выскакивали тёмные фигурки, а Снегг так и сыпал наказания. Мимо него прошмыгнула девочка. – Минус десять очков Пуффендую, Фосетт, – проскрипел он. – Минус десять и Когтеврану Стеббинс, – следом за девочкой из кустов выскочил мальчик. – А вы что тут делаете, мистер Поттер? – заметил Снегг впереди Гарри. Каркаров, явно недовольный такой встречей, нервно схватил кончик козлиной бородки и стал накручивать её на палец. – Просто гуляю, – кратко ответил Гарри. – Правилами не запрещено. – Ну и продолжайте гулять, – рыкнул Снегг и вихрем пронёсся мимо, только мелькнула за спиной, как надутая ветром, чёрная мантия. Каркаров не отставал, а Гарри пошел дальше. Эта ночь пахла ярко. Фруктовые духи девушек смешанные с елочным запахом кружил голову Гарри. Вся эта суматоха заставила Гарри сбежать, хоть сам себе он в этом не признается. Дорога ведет его к Деревянному Мосту — это мост Хогвартса, соединяющий Каменный круг и двор Часовой башни. Судя по внешнему виду моста, Гарри предполагает, что он был построен достаточно давно. Мост был длинный и не совсем ровный. Возможно, это была не ошибка, а некая задумка строителей. Мост всегда был отличным местом для размышлений. Гарри приближается к нему, но резко останавливается и даже делает шаг назад. Он видит Драко, его светлую голову ни с кем не спутаешь. Он стоит там, на середине моста, и смотрит на спокойные воды внизу, на то, как лунный свет танцует на них. Здесь есть каменная кладка, древние узоры и история, которая витает вокруг этого места, создавая неповторимую атмосферу. Это такое место, где можно подумать о... чем угодно. И когда под ногами этот старый камень, а волосы развевает ветер, ты можешь обнаружить, что тебе в голову приходят мысли, о которых ты никогда раньше не думал. Мысли, которые обычно не приходят в голову сами по себе. Внутри мальчика зарождается бурный интерес. Что там делает Драко, о чем он думает, почему он один? Лицо Малфоя впервые выражает спокойствие, нет ни ненависти, ни злобной улыбки или гримасы отвращения. Это, просто Драко. Поттер размышляет еще пару минут перед тем как приблизится к слизеринцу. Почему-то именно сегодня, у него есть стойкое ощущение, что Драко не будет огрызаться как обычно. Когда ветер треплет его волосы, Драко теряется. Он смотрит в никуда, а на его лице отражается умиротворение. Лунный свет отражается от его бледной кожи, слабый свет выхватывает черты его лица и заставляет их сиять. Красивый... Он похож на картину. Он выглядит безмятежным. Как будто, все остальное перестало существовать. Он вздыхает. Он не грустный, просто... задумчивый. Он закрывает глаза и глубоко вдыхает свежий воздух. Подойдя ближе, Драко чувствует, кто идет, но не подает виду. Остановившись в нескольких метрах от Драко, Гарри упирается руками в перила и смотрит вдаль. Гарри начал первым: – Недавно, когда я вошел в кабинет зельеварения, я увидел нечто ужасное. На полу что-то было, я не знаю, похоже на пятно зеленоватой плесени с глазами, я испугался, и, видимо, оно тоже испугалось и убежало, перебирая многочисленными тонкими лапками. У Драко вырывается тихий смешок, прежде чем он краем глаза смотрит на Гарри. – Этот Бундимун. На самом деле, я нахожу их довольно забавными. Они поселяются в домах, под половицами и в щелях за плинтусом. Бундимуны выделяют вещество, под действием которого сгнивает самая основа жилища, где они обитают. Видимо это помещение давно не обрабатывалось Очищающим заклинанием. Гарри чувствует себя странно. Они сейчас что, спокойно разговаривают о всякой ерунде? Без угроз, издевательств и обзывательств. Гарри находит поведение Драко странным, но безумно увлекательным.