Своё солнце

Тихая ночь. Дешёвый отель. Одна кровать. Всё это стало привычным за время странствий с "Гуманоидным тайфуном". После спокойной ночи обычно следуют суматошные сборы и скорый побег из города, если кто-то успел прознать и растрещать всем про него. Вульфвуд курил на балконе и как раз думал об этом, выдувая дым кольцами в тьму ночи. За спиной он слышал звуки льющейся воды в душе и ухмылялся как последний демоняка. У Вэша буквально ото всюду сыпался песок, и Николас был вынужден затолкать того мыться первым под негодующие возгласы. А сам стоял и наслаждался уличной прохладой. Скоро стрелок вышел из "парилки" с отсоединённым протезом и с громким «у-уф!» увалился на кровать, да так, что та натужно скрипнула. Ник улыбнулся этой забавной картине. Теперь его очередь очищаться от песка. Он потушил окурок и, проходя мимо кровати, со словами «я пошёл» легко тронул колено Вэша. Через ткань широких пижамных штанов это было щекотно, так что на светлом лице появилась кроткая улыбка. --- Когда каратель вышел, то застал Вэша в довольно странном состоянии. Судя по всему, он читал книжку и начал клевать носом. Сама книжка свалилась с рук на колени, голова блондина готовилась сделать то же самое - в полудрёме он не успел принять нормальное положение и теперь в полусидящем положении шатался с каким-то урчанием. «Смешной» Вульфвуд убрал книжку и, понудив Вэша лечь, сам улёгся на скрипучую кровать за его спиной. Удобную позу найти не получалось, так что он положил загорелую руку поперёк груди соседа и подгрёб к себе, заталкивая правую руку под чужую голову. Культя Вэша забавно дёрнулась, сам он лишь ближе притёрся к груди Ника с тихим кряхтением. Каратель подул на чужой тёмный затылок, влажный после душа и пахнущий чем-то цветочным, и потёрся носом. Вэш лишь фыркнул что-то про открытое окно. «Что же тебе снится?» Ник прижался под одеялом плотнее, приложил лоб к спине напротив. Под пижамной кофтой даже так можно было почувствовать, как голова коснулась очередной пластины. Этот лохматый комок счастья даже не представляет, насколько Вульфвуд любит все эти увечья. Любит гладить, целовать их, проводить кончиками пальцев, вызывая у блондина щекотку. А он, такой чудной, начинает заливаться смехом. А Нику так хорошо становится на душе, будто у него есть личное солнце — яркое и такое необыкновенное.