Воспоминания никогда не умрут

Мортимер смотрел немигающим взглядом на старика. Рик Санчез немного присел что бы находиться с Мортимером на одном уровне и несколько ехидно улыбался. — Какие еще правила? У вас тут что гильдия? — усмехнулся Смит стараясь перелезть в свою коляску с кровати. — Везде есть правила, не мы их создали. По-хорошему нужно спуститься на завтрак и показать медсестрам, что ты еще не потерял волю к жизни, иначе за каждый прогул ты получишь минус в личное дело, а там лечащий хуй и пропишет тебе наркотиков на жизнь вперед и никогда ты больше не увидишь свою радужную волю. — Рик почесал мизинцем ухо и продолжил на наблюдать за потугами мальца со слабыми ручками перебраться через ручки коляски. — А вдруг мне не зачем возвращаться туда, что если я и тут хочу умереть? — Морти огрызнулся и припрял последнее усилие перелезть через ручку коляски но с треском провалился и упал на пол. — М-да, ручонки, как у девчонки — рассмеялся молодящийся панк. — Тут ничего не делается просто так, я тебе помогу но за плату. — Старик, блять, мы в психушке откуда у меня деньги? — Ты похоже на голову отбитый. Наркота, таблетки, сигареты, алкоголь. Это все здесь валюта, а твои зеленые бумажки и хуя твоего в штанах не стоят. Ладно, сочтемся еще, дохляк. — Рик поднял мальца на коляску и любезно покатил вперед. — Я нихуя тебе не заплачу — вскрикнул Морти пытаясь развернуться и посмотреть на «медсестру» в лице рыжего старика. — Считай что можешь скинуть мне порцию твоей утренней дури и мы в расчёте. И тут Рик прибавил скорости и начал рассекать коридор на коляске, словно это была уличная гонка и даже не сбавлял скорости на поворотах, у дверей же столовой отцепился от ручек, крикнул пацану, что дальше он сам и скрылся за белыми дверьми, где гудели голоса. Морти несколько отдышался после такой нервотрепки с адскими гонками и минутой позже последовал за новым знакомым. За ближайшим столиком у двери Смит завидел утренних знакомых беловолосого парня и голубоволосую девушку и решил присоединиться к ним. Убранство столовой не отличалось изысками. Ложки были цепью приварены к столу, посуда вся была пластиковая, а столы были приварены к полу замертво. — Ой, смотри, Смерть — это же наш трупак! — радостно взвизгнула девушка. — Мальвина, будь тише он же нас слышит. — почти безучастно поправил ее парниша, когда Морти подъехал к столу. Морти посмотрел на них немного и стал разглядывать еду, не то что он хотел сильно заводить новые знакомства в стенах, что кишели одними безумцами. В тарелке была густа навалена овсяная каша, вид был максимально не привлекательным, это напомнило Морти, то как он вернулся в старшую школу и был вновь вынужден обедать тем помоями. Несколько поковырявшись в каше Мортимер все же решил дать ей шанс и попробовал «мишленское блюдо». Смит понял две вещи после первой ложки каши: первое, она на вкус была более чем съедобна, второе, он был ужасно голоден. После небольшой трапезы Морти откинулся на спинку кресла и стал рассматривать новых знакомых: Мальвина — как ее назвал беловолосый парень, и правда оправдывала свое имя — волосы были голубые, цвета морской волны, лицо покрыто россыпью веснушек и она вечно хихикала и крайне громко говорила с набитым ртом. Смерть, парниша с белыми волосами, наоборот был молчалив и не говорил много, глаза у него были красные, как у альбиноса и бледная кожа. Он больше напоминал ходячий труп нежели человека. — Извините, хотел спросить, а почему у вас такие странные имена Смерть и Мальвина? Вас же так на самом деле не зовут? — уточнил Морти и уставился на парочку напротив. — Нас так зовут. — без колебаний ответил Смерть. — Да, нас так с самого детства зовут — девушка рассмеялась, — А у тебя есть имя? — Морти Смит — уточнил колясочник. — И так новичок, значит мы теперь живем втроем в нашей комнате — девушка лучезарно улыбнулась. Морти еще немного наблюдал за ними, а после решил вернуться в комнату и постараться еще немного поспать. Крутя колеса по толстым коридорам Морти стал рассматривать рисунки на стенах. На одних были изображены разные существа, явно неземного происхождения, у них были щупальца, клювы в разных частях тела, некоторые напоминали гуманоидных созданий, но имели или несколько голов или же рук. Морти рассматривал различные рисунки и не понимал, как такое место может так сильно отличаться от типичной больницы. Некоторые палаты были открыты и там болтали люди или отдыхали, некоторые двери были плотно закрыты и из-за них доносился шум. Изредка на стенах мелькали надписи, которые были лишь обрывками чего-то большего. «Берегись зеленых дыр» Гласила одна из надписей на стене. Морти не понимал, почему нужно бояться зеленых дыр и что это вообще такое — эти зеленые дыры, откуда они берутся и почему они опасны. Что могло так сильно въесться в мозг больному человеку, что он написал подобное. -Полная психиатрия — прошептал Морти и поехал дальше, несмотря на дорогу. Вдруг его коляска в кого-то врезалась. Мортимер поднял голову что бы извиниться, но тут же его извинения встретил твердый кулак, что ударил в лицо. Мортимер Смит вылетел из коляски и упал на кафельный пол. Мало было увечий от аварии, так его решили и в этом месте избить до полусмерти. Морти взглянул на обидчика. Это был огромный громила, даже больше похожий на камень, чем на человека, кожа его была будто серая под цветом ламп коридора. Громила грозно посмотрел на Морти. Смит ожидал, что сейчас получит еще больше, но верзила развернулся и ушел в сторону дверей. — Псих, блять… — Ты похоже познакомился с Тучей. — ответил приближавшийся парниша по имени Смерть. — У вас тут вижу крайне гостеприимное содружество — ехидно заметил Морти стараясь вновь взобраться на коляску. — Ну, все не так просто, как ты думаешь. Сейчас все расскажу. — Смерть взялся за ручки коляски и покатил Смита в комнату. — Первое, никогда не сталкивайся с кем-то, врезался тебя ударят, будут бить пока не упадешь, лежачего бить противопоказано. Второе, не воруй, за это наказание хуже, если что-то нужно попроси или же обменяй на вещь равноценную, люди здесь не злые просто, такое место ты пойми, каждый сам за себя. Третье, валютой тут можно считать таблетки, сигареты, наркотики, личные услуги и многое другое, что ты можешь предложить. Четвертое, тут есть пустые. Пустые не говорят и обычно находиться крылом восточнее нашего, но могут случайно в тумане забрести сюда, их нельзя обижать. Их души давно покинули оболочку, но это не значит, что бездушных можно обижать, наоборот это запрещено иначе и ты можешь, когда-то оказаться в их числе. — Странные у вас правила — заключил Смит. -Не мы придумали, не нам нарушать. В общем живи тихо и не пей таблетки, тогда все у тебя будет хорошо. — заключил Смерть, когда довез Смита до их конуры. Морти развернулся в сторону двери и тут ему на колени упала пачка сигарет, спички и три белых таблетки. — Это стартовый набор. Поможет выжить первое время, но дальше ты сам. — закончил Смерть. — И если захочешь покурить, то тебе нужно добраться до старой душевой в конце крыла и повернуть налево. Там выбито окно, его уже два века починить не могут, так что персонал разрешил нам использовать это в качестве курилки, чтобы такие же колясочники, как и ты не спускались вечно по лестничным пролетам. С этими словами Смерть скрылся за дверью оставив Смита в недоумении. — Странное место. Будто отдельное государство — начал говорить в слух Смит выезжая в коридор по направлению к старой душевой. — Психи, избивают других больных, создают себе правила по которым живут, это явно не нормально. -Как же я устал… Джессика… Почему ты не забрала меня с собой… Ты оставила меня одного гнить здесь… -Я все еще помню запах твоих волос… Ты бы не хотела что бы я умирал но… жизнь без тебя не выносима… -Если бы я умер хотел бы я что бы она жила дальше… нет, ведь нет ни рая ни ада, мы больше никогда не встретимся… Морти двинулся дальше по коридору до двери с надписью душевая. Открыв ее он не заметил людей и подъехал ближе к разбитому окну, где стояла чашка, как н понял для пепла. Вид ванной комнаты был крайне непривлекательным. На стенах скопилась грязь и пыль, плесень разъедала плитку, рядом с окном стояла ванная. Вероятно, когда-то она была белая, но вода, что скопила копоть и грязь придавала ей серый, блеклый оттенок от чего ее вид не внушал доверия, что ее вообще можно трогать без перчаток и дезинфицирующего спрея. Морти подъехал к окну и закурил. Разглядывая стены он вновь наткнулся на странную надпись у расколовшейся плитки. Док создатель зеленых дыр — он с ними разговаривает. Док их Бог. Морти задумался над смыслом этих фраз. И вновь здесь упоминались странные зеленые дыры, и что за Док их слышал, видел и создавал. Это была обычная психушка и люди здесь тронулись умом, видят смысл в своем безумии и упиваются им. Морти еще раз взглянул на надпись и усмехнулся своему предположению о глубинности их смысла, ведь это психиатрическая лечебница в ней не было смысла, лишь коллективное безумие, которому следовали жители этого места. Докурив до фильтра свою сигарету, Мортимер потушил ее о стакан, что здесь был оставлен и направился обратно в коридор. Вернувшись в палату Морти не обнаружил своих соседей и поэтому тихо улегся на свою кровать и стал пристально рассматривать потолок. Мысли не шли в голову и поэтому Смиту только и оставалось рассматривать вселенскую пустоту. Чуть позже в палату зашли врачи. Они стали расспрашивать Морти о произошедшем. Несмотря на свое моральное состояние, Морти вел себя достаточно бодро и энергично. Он отвечал на все вопросы врачей. Они несколько похвалили его за настрой и сообщили, что если не будет никаких пререканий в его личном деле, его выпишут отсюда через месяц. Эта мысль не могла не радовать Смита, единственное что он хотел сейчас больше всего это напиться в хлам и реветь в одиночестве, чтобы его больше никто и не видел. Только он и та бутылка крепкого виски, которую он припрятал дома, чтобы отметить помолвку. Эти мысли кольнули Смита в самое сердце. Так же врачи выдали ему тетрадь и ручку, чтобы Смит младший разрабатывал свою сломанную руку. Несколько позже ему выдали пару белых колес, точно такие же ему давал, Смерть в «стартовом наборе» Морти выпил их, и его сильно начало клонить с сон. Убийственная дурь. Пока Морти валялся в коматозе из-за веселых таблеток, он понял почему Смерть ему говорил не пить их и заключил про себя, что больше и не собирается пользоваться столь убийственным эффектом от них. По итогу Морти проспал до самого ужина, а там ему помогли встать Смерть и Мальвина, что забеспокоились о долго спящем соседе в их комнате. На ужине все на том же приваренном к полу столе стоял суп из самых странных ингредиентов и все так же побрякивала ложка на цепи. За ужином им выдали новую порцию удивительных колес, но на этот раз Морти не решился их пить, чтобы вновь не уснуть летаргическим сном, Смит младший припрятал из в карман и уехал обратно в комнату. После ночного обхода палат он немного подождал и вновь уехал в душевую на ночной перекур. В темном и тусклом свете ночных ламп Морти закурил и достал тетрадь, что ему передали медики. Он решил рисовать. Рисовать ту, что потерял. Ее черты и воспоминания. Ярко-рыжие волосы цвета огня будто оживали среди клеток тетради, ее зеленные глаза манили все так же ясно, как и все дни до этого. Ночная мгла украшала столь интимный момент его воспоминаний. Хотелось вновь прикоснутся к ее коже, почувствовать цветочный запах ее шампуня и теплоты ее рук. Как же сильно хотелось ее вернуть, от каждого светлого воспоминания о Джессике Морти выворачивало наизнанку, а слезы начинали капать из глаз. Его несбывшееся счастья, семья, дом, в котором его больше никто не будет ждать и ее голос, что никогда больше не назовет его по имени. Все эти мысли угнетали Мортимера и он продолжал завиточками рисовать ее, вновь и вновь вырисовывать эти нежные очертания. — Нет ни бога, ни дьявола, мертвые не возвращаются в этот мир, мне не у кого просить о ней и к ней я не попаду. Смерть, как и жизнь бессмысленна, в ней не будет ее… Не будет моей Джесс — последние слова Морти прошептал с комом в горле, воспоминания вновь заставляли рыдать навзрыд без утешения. Первая слеза скатилась по столь родному лицу. — Я не хочу любить больше никого…. Солнышко мое, любовь моя… прости меня, я бы продал душу дьяволу, чтобы вновь касаться тебя…. Морти уткнулся носом в тетрадь, холодный ветер из разбившегося окна вновь пробирал до дрожи и лишь он отрезвлял и показывал, что вот, такая теперь действительность — без ее теплейших рук, без ее улыбки, без будущего и возможного ребенка. Морти не мог больше плакать, он просто сидел и теплая соленая жидкость текла из глаз без особых указаний. Ночью накатывают самые отвратительные воспоминания, наверное из-за этого ночью люди и спят, чтобы не чувствовать этой вселенской тоски о тех, кого утратили, кто утратил… После истерики, когда слезы уставали катиться из глаз, Морти закурил вновь и решил переписать надписи, что увидел на стенах. Берегись зеленых дыр Док создатель зеленых дыр — он с ними разговаривает. Док их Бог. Морти усмехнулся и подумал, что они отвлекают от тревожных мыслей и бессмысленности бытия. Что именно поэтому, наверное, жители этих стен и создали правила, что соблюдают, чтобы отвлечься от своих страхов, чтобы не думать об этой вечной безысходности. Что бы просто не вонзить себе осколок в горло и закончить эти страдания, они цепляются за жизнь. Решив несколько разбавить свое пребывание в этом месте, Мортимер решил поиграть в детектива и узнать, что это за массовое безумие, что поражает мозг каждого в этом месте, по крайне мере тех, кого он уже знал. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей Морти стал искать и другие надписи, что бы могли рассказать об этом месте: их было большое количество. Не смотри в глаза Смерти, иначе смерть посмотрит в тебя. Не входи в зеленые дыры иначе они заберут тебя. В первой надписи, так и читалась угроза. Почему нельзя было смотреть Смерти в глаза? Почему тогда смерть посмотрит в тебя? Морти не понимал значение этой записи, но переписал последнюю о дырах. Докурив сигарету, и не найдя ничего примечательного в душевой Смит отправился обратно в комнату. Никто еще не пришел, а Морти и не спрашивал куда делись Мальвина и Смерть. Смит стал думать о надписях, что нашел, о зеленых дырах и неизвестном по кличке Док, похоже в этом месте не было приято обращаться по имени, но кличку пока ему никто и не дал. Через мгновение в комнату влетела Мальвина и мило поприветствовав соседа спросила: — А ты в карты случаем не играешь? — Нет, я не фанат азартных игр — отозвался Морти, — я вот, что хотел спросить. Можешь рассказать мне о надписях, что о зеленых дырах и о человеке по кличке Док? — С чего это ты? — Мальвина смешно наклонила голову и продолжала перемешивать игральные карты в руке. — О таких вещах только Док и знает. — А кто это? — уточнил Морти. — Придет время ты и сам узнаешь — скинула вопрос Мальвина и продолжила тасовать карты. Вдруг в дверь три раза постучали и в проеме появился парень лет семнадцати с ярко-зелеными волосами и укулеле наперевес. -Йо, Мальвина, можно? — уточнил парень. -О, Кикимор! — воскликнула девушка, — Какими судьбами? — Да, пробирка в комнате по соседству взорвалась, я как учуял запах убежал тут же, понял ЕМУ нужно время, чтобы вывести его, стены то гипсовые, вот и хожу, ищу компанию. — Кикимор сел на кровать у двери и достал свой небольшой струнный инструмент. — Я же не за просто так, воздух гнать буду, я вам вот, песни спеть могу, пока сижу — сказал Кикимор и стал ненавязчиво перебирать струны у столь дивного инструмента. Вдруг незваный гость обернулся и посмотрел на Морти словно кивая и вопрошая, Мальвина сразу поняла ход мыслей и ответила: -Он недавно, еще нет имени — заключила Мальвина. -Тогда, будешь у нас… — Кикимор обернулся и, хотел уже было слово сказать, но Мальвина его предупредила. -Тсс, Док уже зарек это право, не смей — Мальвина угрожающе зыркнула на Кикимора, тот неловко улыбнулся и отвернулся от недоумевающего Морти. — Прости, братан, тогда не сегодня — заключил Кикимор. — Может я вам сыграю? — уточнил Кикимор. — Новичок, чего бы ты хотел услышать? — Не знаю, это неважно — Морти продолжал вырисовывать пируэты в тетради, не обращая никакого внимания на нового знакомого. -Может что-то лирическое? Настроение сегодня такое, душевное — сказала Мальвина и улеглась на живот в своей кровати. — Знаю нечто такое… — Кикимор несколько задумался и стал перебирать четыре струны в звонящийся и пленяющий такт. Смит не знал этой песни, но она точно передавала всю его тоску в душе, хоть и струны звучали слишком тонко, им далеко было до гармоничности гитары или же арфы, но Кикимор управлялся с ней столь умело, что на секунду Морти отвлекся и стал слушать мелодию, что уже пели два голоса. Нужно было признать голос Кикимора доводил до мурашек, легкий с некой хрипотцой от курения и эта тонкая мелодия. Будто укулеле — это его сопрано и поет именно она, он же подкреплял эту мелодию басовыми партами. *** Спустя некоторое время Кикимор покинул палату. Мальвина и Смерть ближе к полуночи ушли вновь, а Морти решил не терзать себя убийственными мыслями о Джессике, принял половину таблетки и попытался уснуть. Он плакал во сне и кричал. Его волчий вой можно было услышать, наверное, из самого леса, что на окраине. Он не мог остановиться: вновь это чувство полной пустоты и обреченности. Он звал ее снова и снова, переходя на хрипящий и булькающий от слез крик. Апатия поглощала все больше, не было ничего в этом мире кроме пленяющей пустоты, что звала его, звала его с собой, к ней. Но ее не было, как и не было мира без нее. -ЗА ЧТО? ДЖЕССИКА! ПОЧЕМУ ТЕБЯ ЗАБРАЛИ У МЕНЯ? ПОЧЕМУ ЭТОТ БОГ, ЕСЛИ ОН ЕСТЬ, ЗАБРАЛ ТЕБЯ У МЕНЯ? — он срывался на крик, обзывая и проклиная пустой угол, все мысли были как под куполом. Морти больше не мог успокоиться, это состояние не покидало его, лишь изредка отступало на дальний план, но все так же было монотонным шумом и звоном в ушах. Голова начинала раскалываться от столь продолжительной истерики, он вновь и вновь возвращался к ее рукам, к тем рукам, что он трогал в первый и в последний раз — ее тепло покидало тело у него на глазах и он не мог забыть, он не мог вычеркнуть ее из своей жизни, он и не хотел. В момент все прекратилось и как и в первый прием таблеток, Морти уснул мгновенно. Не было снов, не было мыслей: была лишь звенящая пустота. Утром все продолжилось. Морти даже не хотел курить. Он смотрел в одну точку. Все сжалось до единственной точки, что уходила далеко в избитое сознание. Воспоминания о прошлом, мечты о невозможном будущем жрали, отрывали куски еще теплящегося сознания. Все вновь возвращалось к истерике и апатии, что и в первый день больницы. Хотелось умереть. Только об этом Морти и мог думать. Но смерть бессмысленная, ее там уже нет. Смерть заботливо приносил еду с завтрака и обеда, Морти даже не смотрел в ее сторону. Было до ужаса тошно, тошно жить, еда была противна, как и сам ее концепт, лучше медленно умирать, чем жить в таком мире без НЕЁ. Медсестра заботливо приносила таблетки, но Морти больше не пил их, если такой эффект только от одной с половиной таблетки, страшно представить в какую кому из комков своего сознания он может упасть если выпьет все три. Ближе к вечеру Морти пересел в коляску и поехал в душевую, прихватив с собой тетрадь. Еда так и осталась не тронутой. Смерть лишь наблюдал за перемещениями соседа и ничего не говорил, будто бы понимая, тут не чем помочь. Мортимер ехал к душевой и уже ближе к двери заметил еще одну занятную надпись: Время — материя хрупкая, в отличие от пространства. Время создает новые пространства, но материя не создает нового времени. Все циклично. Что должно произойти произойдет в любых из версий тебя самого с некоторыми погрешностями. Док. Не совсем был понятен смысл этой надписи, но было явно ясно, что она более занятна чем иные другие. Морти переписал ее к себе в блокнот и направился в душевую. Закурив очередную сигарету Морти открыл тетрадь и стал перечитывать записанные надписи. К ним был много вопросов и связывало их лишь две вещи: зеленые дыры и кто-то по кличке Док. Не было ясно, кто оставляет такие надписи, но они точно цепляли больше чем любые другие. Разгадывание, пусть и самых больных тайн, было в разы интереснее, чем самокопание в больничной койке. Рано или поздно Морти покинет это место и будет стараться жить дальше, но уже без Джессики. Эти мысли угнетали еще сильнее, кусок его жизни исчез, за одно мгновение он потерял двоих. Пока Морти разглядывал надписи в тетради он и не заметил, что кто-то зашел в душевую. -Что это? — спросил несколько хриплый голос. Морти вздрогнул от неожиданности и резко развернулся в сторону голоса. Обернувшись он увидел уже знакомую фигуру — молодившийся панк старик, он несколько нагнулся будто пытаясь рассмотреть надписи в тетради, что писал Морти. -Припадочный еще что ли? — усмехнулся тот, кто днем ранее представился Риком Санчезом. -Вообще-то я испугался, тебя между прочим! — воскликнул Морти. -Так, что там у тебя такого интересного? — спросил Рик, а Морти в свою очередь протянул ему тетрадь. -Надписи на стенах, они показались мне интересными, ты что-то знаешь о зеленых дырах? — с надеждой спросил Морти. Рик лишь вскинул бровь и кинул синюю тетрадь обратно. После достал, что-то из кармана своего халата, это напоминало металлическую фляжку, открыл и отпил из нее, запах от этого поила стоял ужасный: будто кто-то смешал антифриз и доброй порцией хвойного одеколона и взбил с новой порцией медицинского спирта. Санчез даже не поморщился от такого ядерного поила. -Мой ответ тебя не устроит — заключил Рик и продолжил смотреть на пацана. -Вполне устроит если ты мне расскажешь — настаивал на своем Морти. — Ты еще не готов — заключил старик, — и вряд ли в твоем состоянии когда-то будешь. — Откуда ты знаешь? — Морти посмотрел на старика с укором, тот точно должен что-то знать. -Ты не понимаешь во что, хочешь ввязаться и для твоего маленького мозга это явно будет трудно понять — Рик был не приклонен в своих ответах. -Хорошо, тогда кто такой Док и почему именно он заведует этими дырами? Кто этот человек? — Морти решил перевести тему, что бы узнать хоть что-то об этом безумном месте. -Док это я. — безэмоционально ответил Рик. -Ты так шутишь? Ты же представился другим именем? — Морти не понимал, почему этот рыжий старик продолжает с ним играть. -В этих стенах все используют клички, таковы правила, нельзя называть свое реальное имя, иначе можно запутаться. Поэтому я Док. — Рик продолжал сверлить Смита младшего взглядом, будто всматриваясь, стараясь выведать все самые страшные тайны и страдания. — Тогда почему ты назвал мне свое реальное имя? — Ты новичок, поэтому и назвал. — заключил Рик. -Тогда ты же должен знать что-то про зеленые дыры? Записи называют тебя их создателем и Богом, почему ты отказываешься говорить? — Смит не понимал, что за игру ведет старик, но будто бы все в этом месте знали о чем-то, что упускал Смит, или же все разом сошли с ума. -Знаю, но хуй скажу. Как минимум не сейчас, пока ты в таком состоянии. Мы же не сходим с ума в мгновение, это происходит длительно и пока ты не познаешь это, тебе, Пёс, придётся жить в неведении, в глубокой жопе этого неведения. — Рик развернулся и пошел к выходу, лишь напоследок крикнув: — По старым правилам вожак нарекает новенького, теперь ты Пес. Используй только его иначе материя тебя не будет щадить. Мы еще встретимся, ты очень занимательный, Пёс. — с последними словами дверь захлопнулась и Морти остался один в прокуренной душевой у разрушенного окна. Теперь нужно было привыкать к новой кличке, что бы понять что за чертовщина тут происходит. *** Прошла уже неделя прибывания Морти в это психиатрической богадельне. Каждый день начинался одинаково: утром сквозь терпкий сон пробивалась музыка и будила каждого в этом месте. После ночной, принудительной из-за кошмаров дозы снотворного или чего бы там не было, невозможно было проснуться, каждое движение тела отзывалось адской болью в голове. После сложного и музыкального пробуждения Мальвина и Смерть помогали подняться Смиту, что теперь называли Псом все обитатели этого места, и любезно сопровождали в столовую. Морти еще несколько раз наезжал на людей и за это получал по морде, к такой действительности можно было привыкнуть, особенно когда каждый в этом месте чтил правила, которые сами и выдумали на пороге коллективного безумия. Морти ждал пока все покинут столовую, чтобы ни с кем не столкнуться или же заканчивал свою трапезу самым первым и уезжал в палату. В послеобеденное время у Смита были уроки реабилитации: врачи помогали ему встать на ноги и вновь разработать мышцы. Успехи уже были видны, но слабость все так же чувствовалась и поэтому Морти предпочитал не перегружать травмированные ноги и ездил исключительно на коляске. На третий день пребывания в этой больнице его решили навестить родные. Бет и Джерри много не говорили с Морти о Джессике, а если быть честным, Джерри продолжал действовать на нервы Бет, а та в ту очередь весь визит отчитывала мужа за его бестактность. Морти же уверял, что он в порядке и ему уже намного лучше, не хотел их расстраивать всем тем, что было у него на душе. Они бы все равно никогда бы не поняли эту боль: утраты всего мира в мгновение. Бет переживала за сына, он это видел поэтому и не хотел расстраивать, Джерри тоже пытался посодействовать и проявить сочувствие, но выходило это скверно, случайно из него вырывались самые бестактные слова, что задевали Морти за живое. Морти часто записывал что-то об этом месте в свою тетрадь. Может он и узнал бы больше об этом месте, если бы выезжал и разговаривал с людьми, что его населяли. Но каждый выезд — это риск, да и после травмы Морти растерял все свои журналистские навыки, что нарабатывал упорным трудом много лет. Больше ему не хотелось писать и спрашивать. Поэтому он предпочитал свою одинокую компанию в такой же одинокой и обшарпанной комнате нежели что-то еще. Рика он больше не видел, а Мальвина и Смерть не хотели о нем говорить. Единственное, что ему удалось узнать о старике, это то, что он тут уже более 20 лет, самый старый из обитателей этого места. И никто не знал как он сюда попал, будто бы уже шел в «подарок» к этому месту. В вечернее время Морти изредка болтал с соседями по палате. Если они уходили он ложился на кровать и придавался тщетным мыслям о смерти. Они его душили, но никому не было позволено их видеть. Если Мальвина и Смерть оставались в палате на ночь, большую часть времени Морти проводил в душевой, где каждый раз предавался воспоминаниям о Джессике. Слезы его душили каждый день, без возможности оправится от утраты. Легче не становилось, лишь с каждым днем слезы быстрее и сильнее забирали его в апатичный омут самобичевания своего существования. Когда он смыкал веки — он видел ее. Когда он открывал их — видел мир без нее. И это не привносило радости. Все сводилось к ее блядскому существованию: без нее он не мог, он не помнил как это было жить до нее, ведь всю сознательную жизнь он жил с ней или мыслями о ней, без возможности не думать о ней. Теперь эти мысли его разъедали, каждый атом кислорода был губительней цианистого калия внутривенно. Из хорошего, что еще держало Морти на «ногах» это мысль о том, что уже через три недели он покинет это место. Этот день не отличался ничем от таких же других, что были до этого. Морти быв душевой и писал то, что узнал об этом месте в свою тетрадь. На секунду он отвлекся и решил прикурить. Сделав затяжку пленительного никотина Морти осмотрелся вновь. Обшарпанные стены, заплесневелые кафельные плиты: все это уже было обычной обстановкой — удивительно, как быстро человек привыкает к новым обстоятельствам и так тяжело забывает старые. Эта душевая была будто бы больше чем на самом деле. Морти преследовало чувство, что за ним кто-то наблюдает, стоит ему обернутся за спиной было пусто, но чувство не покидало. Тут будто бы было полно людей в одном месте, но в это время никого не было в этих затхлых стенах, лишь он сам. Жуткое ощущение вечного надзора невидимых существ. -Боже, как я устал… — говорил шёпотом Морти. — Как же я хочу к ней… Я хочу домой… Подальше от этого места, подальше от этих психов… В мгновение все стихло: не было завывающего ветра, усталая лампа перестала мигать и издавать трескающий звук. Все вокруг будто бы замерло. И Морти стал дышать даже несколько тише обычного. Сердце замедлилось и он будто бы упал в то минутное спокойствие, что ему было предоставлено. Тут же в голове вспыхнуло лицо Джессики: такое светлое, такое родное, это был тот бар, где они сидели в последний раз, это была ее улыбка и еще будто бы слышался ее смех. Морти ощущал ее легкий запах: цветы. Он будто чувствовал жар от ее волос и хотел дотянуться до них, ощутить их мягкость. И это резко прекратилось: мощный удар по мыслям заставил Морти открыть глаза и он увидел нечто ужасное. Перед ним стоял парниша в желтой футболке, только у него не было глазниц, из них вытекала красная жидкость с тягучими и протяжными звуками хлюпанья. Его волосы были наполовину сгоревшими, как и он сам. Все тело было покрыто отметинами от старых ран, рот был зашит черными нитками в форме улыбки, улыбки столь кровожадной, что и нельзя было представить. В этом обличии Морти узнал себя. Это был он, только несколько младше. «Морти» улыбался и смотрел сверху вниз на колясочника перед ним. Сердце начинало биться чаще. Дыхание перехватывало, а в ушах стоял заунывный шёпот. Его было трудно разобрать — но это говорил: «Морти». Рот его был зашит, но его мысли Морти слышал отчетливее своих. Начали всплывать новые мысли о Джессике, им было трудно сопротивляться, они будто бы заполняли собой все доступное пространство. И Морти поддался этому наваждению: -Девочка моя…. Я так редко думаю о тебе… Тебе там так одиноко и грустно… Тебе так холодно — я это чувствую. — говорил Морти своему двойнику. Двойник смотрел немигающем взглядом, наблюдая за накатывающим безумием. -Огненный мой цветочек, ты покинула меня… Тебе там так плохо… — в этот момент «Морти» зашевелился и поднял крупный и острый осколок зеркала с пола. «Морти» стал двигаться ближе к Морти и надавил куском разбитого стекла на руку: -Ты… Что ты… Да, она бы этого хотела, пожалуйста убей меня, что бы я вернулся к Джессике, моей любимой к нашему малышу… Мы будем вместе так, счастливы… — острый осколок стекла уперся в руку, и одни резким движением вниз к кисти разодрал в клочья руку Морти. Густая кровь стала стекать по руке с хлюпаньем падая на кафельный пол, отсчитывая секунды до сладостной смерти, о ней он и мечтал. -Да, убей меня… Это правильно… Это хорошо… — вторил себе Морти. Его двойник поднял из коляски и бросил в воду черной ванной что стояла неподалеку. Ничего не было больше, только мертвая водная тишь, только холодная водная гладь и кровь что разливалась по воде с каждым тактом сердца. Все остановилось — больше не было тревожного шепота, не было этого мрака — только эйфория, что окутывало все тело. И тут Морти увидел ее — Джессику. Она была такой теплой, такой живой, только коснись, и ты окажешься рядом с ней, в ее объятьях, нужно лишь дотянуться до этого мерцающего спокойствия души. Она тянула сквозь ослепительный свет свою руку, Морти коснулся ее и закрыл глаза — он наконец-то Дома. *** В воспоминаниях были чью-то руки. Они вытащили из теплой глади и несли куда-то. Морти не знал кто это, но этот человек периодически ругался матом и продолжал нести мальца в неизвестном направлении. Морти положили на что-то мягкое, а в глазах мелькало чье-то лицо, до боли знакомое лицо, будто бы из самого глубокого детства, оно сопровождало его и появилось вновь. Потом были легкие касания, касания руки, места, где не осталось ничего живого после вскрытия зеркалом. -Я жив… — первое что пришло Морти в голову от этих воспоминаний. Морти начал плакать и шептать: -Я жив… все еще жив — это звучало горестно и с толикой отчаяния… После свет вновь померк в глазах и Морти отключился… *** Первое что было — свет. Морти завезли в белую комнату, небольшого убранства: пару стульев, письменный стол, пару новых книжных стеллажей и часы, что отбивали ритм сердечного стука. Сейчас к нему должен был прийти тот, кто будет промывать мозги. Промывать было что, неудачная попытка суицида и пару дополнительных недель, а может и месяцев в этой психушке. Морти стал вспоминать то жуткое ведение. У него не было глаз: но он видел Морти, будто смотрел в ту не зарастающую рану, что ему оставила авария. «Морти» не мог говорить — его рот был зашит черными нитками, но его голос был слышен в голове, словно музыка он разливался по всем извилинам заполняя все естество. Он был весь изуродован, он был худшей версией Морти. Он был кошмаром. Был ли он на самом деле? Морти не стал говорить врачам о ведении, сошлись на версии попытки суицида. Дверь с тихим скрипом отварилась и внутрь зашла женщина. Та, что была при встрече Морти в этом месте. Ее волосы были золотые словно нити, струились по ее плечам. Она села напротив: -Здравствуй, Морти. Я Анна, твой лечащий врач. -Здравствуйте — буркнул себе под нос Морти и опустил глаза в пол. — Вчера ты пытался покончить с жизнью, мы здесь что бы обсудить причины твоего поведения, у тебя есть догадки почему ты внезапно после недели успешного лечения решил свести счеты с жизнью? — Анна взяла блокнот и ручку и стала пристально наблюдать за Морти. -У меня умерла невеста вместе с нерожденным ребенком. Это является достаточной причиной? — Морти язвительно ответил. -Да, является. Но, ты же не хочешь до конца своих дней просидеть в этих стенах. Так, что прошу расскажи как ты к этому пришел в тот вечер? И если ты будешь умничкой, я опущу эту попытку в личном деле и это останется между нами и тебе не добавят дополнительных недель к лечению, договорились? — доктор Анна улыбнулась и вопросительно посмотрела на Морти. -Да — Морти согласился, что больше положенного не хотел бы находиться в этом месте, но момент с ведением решил опустить и рассказать лишь ощущения, что его преследовали. — Я заехал в душевую, там было очень холодно и сыро, в момент моя голова заполнилась мыслями о Джессике. Я не мог их больше отгонять и поэтому отдался им сполна. Все внутри меня будто бы кричало, что я должен что-то поменять, избавится от этого бремени утраты, но это было страшно. Мое тело будто бы меня не слушалось и начало двигаться самостоятельно. Я взял кусок стекла, хоть и не хотел умирать, и распорол себе руку… Из коляски я перебрался в ванную и дальше уже… Вы и сами знаете. -Понятно — сказала доктор — Эти навязчивые мысли могли возникнуть из-за нервного перенапряжения. Ты очень устал от столь быстро меняющихся событий, ты не озвучиваешь свои мысли, а они начинают контролировать тебя. И эти мысли могли бы и убить тебя, если бы не те кто спас тебя. Я поняла твою основную проблему, поэтому постараюсь помочь тебе справиться с твоими навязчивыми мыслями. Как и сказала ранее, в дело это записывать не буду, но если это еще раз повторится, я позабочусь о том, что бы ты просидел здесь так долго, насколько это потребуется. -Да, доктор Анна. — вторил ей Морти почти не слушая. -Мы поступим так, будем встречаться раз в неделю до твоей выписки. И ты будешь следовать всем моим указаниям, чтобы избавится от этого временного недуга, ты меня понял? — спросила доктор. Морти лишь слегка кивнул в знак согласия. Ему не хотелось оставаться в этом безумном месте больше положенного. Эта больница буто бы вытягивала наружу все самое противное, что есть в человеке, постепенно сводя его с ума. Доктор кивнула медсестре, что стояла за Морти, та взяла коляску в руки и покатила Смита по направлению старого крыла, в котором шатались психи и привычный вкус табака на зубах. Дверь захлопнулась за Морти и он остался один. Очень хотелось курить, поэтому Смит поехал в дальний конец исписанного коридора, стараясь не врезаться в зевак, что шли навстречу. И Смиту это удалось и без лишних происшествий он добрался до душевой. Тело Морти ощущалось слабым. После вчерашнего ему стоило бы отдохнуть и не двигаться лет так пять, чтобы прийти в себя. Мысли роились в голове без особого назначения, словно маленькие мушки, было сложно выхватить хоть одну, ничего не могло удержать ее на месте. Голова раскалывалась. Мортимер поджег сигарету и сделал первую затяжку. Его легкие пробирал кашель, словно тело забыло об этом пленительном дыме, что дарил успокоение его душе. То что нас убивает физически, помогает жить психически. Равноценный обмен по мнению Морти. В голову Морти вновь врезались мысли о Джессике. -Нет, нельзя… — прошипел Морти. Было трудно отказываться о мыслях о ней. О его любимом цветке, о его лилейнике цвета огня. Но если он продолжит, то повторится вчерашняя осечка и сейчас его вряд ли смогут спасти. Его тело ослаблено и рядом нет никого… От этих мыслей Мортимеру еще сильней захотелось разодрать себе шов на руке, останавливало лишь одно: Джессика такого не хотела бы для меня, она хотела бы, чтобы я жил… Продолжал жить, пусть и без нее. Морти хватался за эти мысли чтобы продолжать дышать, чтобы продолжать жить. Это было невыносимо больно: из тебя вырвали кусок жизни, самой любимой ее части и опустили в пучину отчаяния, чтобы продолжать скитаться здесь, но без любви. Скрипнула входная дверь. Морти постарался расслышать шаги, но безуспешно. Перед ним материализовался Рик и с укором смотрел не моргая. -Вернулся? — спросил Рик. -Не видишь? — язвительно отозвался Морти. -Как прошло? — Рик облокотился на стену и вынул из кармана смятую сигарету, прикурил. -Тебе интересно? — спросил Морти. -Нет, — безразлично ответил Рик, — Ради приличия. Но если тебе так хочется поведать мне о том, что тебя беспокоит я во внимании. Потому что для меня все еще не понятно, почему это я должен был доставать твое полумертвое тело из ванной для опытов…. Только, не ной, блять, ненавижу эти сопли. У тебя время одной тлеющей сигареты, потом я уйду. Морти молчал разглядывая старика. Его волосы еще сильнее отрасли, уже не скрывая седину, волосы были уложены в забавные панковские иглы и стояли торчком. На нем больше не было привычного халата, лишь черная футболка с черепом и джинсовая безрукавка, что оголяла руки, сами руки были прикрыты длинными перчатками без пальцев по самый локоть. -Ну же? Часики тикают — поторапливал его Рик. Морти собрался с мыслями и решил, что этот старик тут единственный, кто представился Морти настоящим именем, он был тот, кого называли Док и он знал тайны этого места, стоило с ним сблизится, чтобы понять правила сумасшедшего дома. -Я вышел сюда. Хотел покурить — начал свой рассказ Морти, — в момент мир остановился и все заполнилось шепотом. Потом…. Я увидел что-то похожее на галлюцинацию. Это был я… но… — Морти замялся. Рик посмотрел с интересом на малого и слегка грустно кивнул. -Ты увидел себя, но в то же время был не ты, будто бы извращенная и несколько убитая версия тебя самого. — сказал Рик за него. -Откуда ты знаешь? — спросил Морти. -Не важно, продолжай. — Вот, как ты и сказал это был не я. Но в то же время и я. Он не мог говорить, его рот был зашит черными нитками, могу сказать с хирургической точностью. Но я слышал его голос, у себя в голове, он говорил… нет, не так, он давал мне мысли о Джессике, вновь и вновь повторяя их. Я не мог сопротивляться, его шепот заполнил комнату. Мое тело меня не слушалось. Он взял осколок зеркала и поднес к моей руке. Вспорол ее. — Морти поежился от этих воспоминаний, — После этого перенес меня в ванную и оставил… Я думал, что умираю и он исчез. Рик задумался. Сигарета уже давно дотлела до самого основания, но старик не уходил. Продолжал думать и смотреть на Морти. Санчез будто бы не решался сказать что-то вслух. Но после все же сказал следующее: -Пёс, у меня две новости: хорошая и плохая, с которой ты хочешь начать? -Давай с хорошей — Морти не понимал, о чем думал старик, но это было крайне любопытно. -Хорошая новость, Пес, в том, что похоже у тебя начинается интересная жизнь. — В каком это с… — Морти не успел договорить, как его тут же перебили. -Плохая новость — это не галлюцинация. — заключил Рик. -Ты наверное шутишь? — уточнил Морти, он не мог поверить, что это существо было настоящим. -Нет. -Тогда зачем ему я, зачем другому мне убивать себя? — Морти не мог понять, старик совсем крышей поехал или же говорил правду со столь серьезным лицом. -Этого я тебе не скажу, пока сам не утвержу эту гипотезу. — Рик засуетился и достал из карманов безрукавки тетрадь. Она была очень старой, наверное, как раз таки возраста Рика. — Это правила этого места. Прочитай и советую их соблюдать, чтобы выжить. Но главное, если я спрошу как тебя зовут, пусть это даже будет бредом, никогда не говори свое имя, только кличку. - А что… — Морти не успел договорить и понять происходящее, как старик скрылся за дверьми душевой, вновь оставив без ответов на вопросы, подкинув лишь новые, которые Морти лишь предстоит понять.